Плотин против гностиков кратко

Обновлено: 02.07.2024

Призванный занять Ваше просвещенное внимание в этот торжественный для Академии день, я избрал предметом своей речи ересь – гностицизм и борьбу церкви с ним во II-м веке.

Дохристианский и внехристианский гносис, бывший основанием христианского гностицизма, является могучим потоком общего синкретического течения античного мира, доживавшего свой век. Синкретическое течение началось со времени походов Александра Македонского в Азию, познакомивших западные народы с восточными, и образовалось из смешения религии и культуры греко-римской с азиатскими. С того времени наступил т. н. эллинистический период в истории цивилизации. Эллинизм представлял собой весьма сложное явление меркнущего античного мира. Мы же имеем в виду только главные течения философской, моральной и религиозной жизни. С этой стороны названный период характеризуется упадком чисто теоретических, философских интересов и подъемом моральных и религиозных стремлений. На то существовали свои причины. В Греции, главной носительнице тогдашней культуры, с потерей политической самостоятельности и лишением национальной свободы, творческий гений заметно ослабел и дух народный уже не воодушевлялся высшими стремлениями к общему благу, а обратился к частной личной жизни. Место гениальных философов – Сократа, Платона и Аристотеля заняли в сущности незначительные школы – стоическая, эпикурейская, скептическая и перипатетическая, жившие их мыслями; и при этом, бывши не в силах противиться пониженным настроениям народного духа, они дали предпочтение нравственно-практическим проблемам перед чисто теоретическими, философскими. А когда мифологическая религия Олимпа окончательно потеряла всякое доверие и когда многие начали искать замены ей в философии, то последней и вовсе пришлось обратиться в систему сведений с религиозным и нравственно-практическим характером. Так обстояло дело, при столкновении двух культур, со стороны греческой. Что же касается восточной цивилизации, то отвлеченная теоретическая философия никогда не была сферой востока. Его мысль всегда тяготела к религии и обращалась к области, по-видимому, наиболее связанной с ней – к звездному небу, и выработала теософию и астрологию. По свидетельству историков (напр. Мейера, Винклера, Группэ), к этой восточной цивилизации весьма близко стояла древняя греческая культура (и культы), ибо она была дочь восточной, так что древний греческий мистицизм с пифагорейством и древнегреческие верования считаются более принадлежащими востоку, чем Греция. Вследствие этого, через сближение с востоком, усилились древние верования простого греческого народа, потому что они встретили здесь родственную почву и много общих элементов. С упадком художественной религии Гомера и Гесиода, эти верования начали все более и более распространяется, так как ряды аристократии, высших классов в порабощенной Греции быстро убывали, а между тем низшие классы все более и более пополнялись вольноотпущенниками, рабами и солдатами. Вот какие обстоятельства сообщили синкретическому течению эллинистического периода этико-религиозное направление. В последнем веке перед рождеством Христовым философия через этику так близко подошла к религии, что последняя была объявлена источником высшего знания (и для философии). Это мы видим в философских системах, проникнутых всецело религиозно-мистическим духом – в платонизме и новопифагорействе. Известный неопифагореец, из более позднего времени, Аполлоний Тианский изображается пророком, живущим во храмах и беседующим с богами. Система неопифагорейского платоника Плутарха Херонейского отличается исключительно богословским характером 9 г ).

Золотой век гностицизма падает на первую половину II столетия, точнее – относится к царствованию императора Адриана (117–138) и отчасти Антонина Старшего (138–161) 32 . Но отдельные гностики (напр. Керинф) или группы гностиков (напр. офиты) появились ранее 33 и далеко пережили II-й век. Еще в VI в. в 530 г. известен эдикт имп. Юстиниана против офитов.

При настоящем состоянии источников 34 для изучения гностицизма, чрезвычайно трудно решить вопрос о происхождении гностицизма ясно и основательно, невозможно определить количество 35 гностических сект, наименование их 36 , места и пределы распространения 37 ; чрезвычайно трудно определить зависимость одних от других 38 и классифицировать их 39 .

Вследствие сложности вопроса, спорности многих данных и за недостатком времени, имеющегося в нашем распоряжении, мы, вместо подробного выяснения вопроса о происхождении гностицизма, истории его и изложения учения, можем предложить только общий взгляд на происхождение гностицизма, дать схему развития ереси и указать основные проблемы, над решением которых трудился гносис.

Из Египта гностицизм двигается в Рим, ибо в тогдашнее время все хорошее и дурное знало пути в Рим и направлялось туда. Валентин 84 пришел в Рим из Египта, Алкивиад – из Апомеи, Кердон 85 – из Сирии, Маркион 86 из Синопа. Карпократиане имели своей представительницей в Риме Марцелину. Рим являлся уже последним этапом в развитии гностицизма. Достигнув Рима, как своей вершины, гностицизм падал.

Как видно из сказанного, гностические системы, происходя из общего источника, подверглись большим изменениям. Первоначальный, восточный по преимуществу, религиозный характер их подвергся сильным влияниям со стороны греческого философского духа; простые формы переходили в более сложные и т п. Однако есть возможность отметить общие признаки гностических учений. Это дуализм 87 , димгургизм и докетизм. Также можно указать те главные вопросы, решением которых занимался гностицизм. Таковы вопросы о Боге, материи, Демиурге, Христе-Спасителе, о человеке и его спасении.

Гностицизм исходит из абсолютного первосущества. Бог есть существо, само в себе заключенное, безначальное, далекое, необъятное, – это первооснова, не нуждающаяся в основании для себя ( βυθός , αὑτοπάτωρ ). Будучи бесконечно возвышенным над всем сущим, Бог, с другой стороны, есть первоэон, совокупность идей и духовных сил. Первооснова раскрывается – Бог вступает в процесс развития. Он изводит из своего недра отдельных эонов, как атрибуты и силы своего существа, идеи вечного духовного мира, напр, νοῦς , λόγος , ἕ ννοια , ἀλήθεια , ζωή . Они истекают из абсолютного в известном порядке. В наиболее развитой системе Валентина от абсолютного исходит 30 сизигий, или мужеженских пар. Чем дальше они отстоят от абсолютного, тем они слабее. Причина происхождения эонов из абсолютного указывается то в божественной самораскрывающейся любви, то в метафизической необходимости. Все вместе эоны образуют духовный мир, мир идей, мир света, или духовную полноту ( πλήρωμα ).

От плеромы существенно отличается материальный, видимый мир, в котором господствует злое начало. Этот мир не от Бога, или Бог был бы первовиновником зла, а от противоположного Богу принципа. Это есть материя – ὔ λη , которая противостоит Богу и миру идей в вечной противоположности. Сирийские гностики понимали материю, согласно с парсизмом, как злую субстанцию саму по себе, как царство сатаны, которое находится в непримиримой вражде с царством света. Александрийские гностики следовали более Платону в понимании материи и представляли ее себе как пустоту – κένωμα , или μή ὄν , которая противостоит божеств. существу, как тень свету. Она сама по себе безжизненна и оживает лишь через соприкосновение с плеромой. Это соприкосновение двух противоположных миров исходит из высшего мира. По обычному гностическому представлению, последний член в божественной цепи эонов или вследствие слабости удержать свою связь с миром идей, или благодаря греховной любви к материи, ниспадает, как искра света в темный хаос, сообщает материи божественный зародыш жизни, но, будучи поглощен материей, начинает томиться и желает спасения. Прочие эоны сочувствуют ему в этом. Тогда вступает в историю мира третье начало – Демиург. Он есть произведение упавшего в хаос эона из физической материи и ставится между Богом и материей. Он образует из материи видимый чувственный мир и господствует над ним. Он царствует в мире планет, господин над временем, и ему приписываются обычно все астрологические влияния. Он есть бог иудеев Иегова, который воображает себя высшим и единственным богом.

Спасение, т. е. освобождение светлого эона из оков темной материи, совершается через Христа, совершенного эона, который при обратном, течении чувственного мира явлений к сверхчувственному миру идей занимает то же самое посредствующее положение, какое Демиург при течении сверху внизу, из плеромы в кеному. Этот спасающий эoн спускается через ряд небес и принимает эфирическое кажущееся тело. По другому представлению, он соединяется с человеком Иисусом или с иудейским Мессией при крещении и оставляет его снова при его страдании. Во всяком случай Спаситель не должен приходить ни в какое действительное соприкосновение с греховной материей; иначе он не мыслим. Его человеческое рождение, его страдание и его смерть изъясняются гностиками, как призрак, как призрачный фантом, к чему приходится прибегать, чтобы явить себя чувственным людям. Св. Дух обыкновенно понимается как эон ниже стоящий. Главная задача Христа сообщить гносис тесному кружку посещенных людей, через что они будут в состоянии стремиться с ясным сознанием в идеальный мир света. Таким образом, всякий беспорядок в мире эонов устраняется, водворяется гармония и невыразимое блаженство, в котором примут участие все пневматики, или истинные гностики. Материя в конце концов уничтожится вследствие огня, вышедшего из нее.

В чем же заключалась сущность гностицизма?

«ищет избежать мучительного хаоса,

и не знает, как бы он прошел (через него).

Ради этого пошли меня, отец, (говорит Христос)

Имея печати, я сойду,

Пройду целые века,

открою все тайны, ( μυστήρια )

покажу образы богов.

И сокровенное св. пути ( καὶ τὰ κεκρυμμένα τῆς ἁ γ ί ας ὁδοῦ ),

Возвысить значение внешнего авторитета в христианском знании, построить метод познания откровенных истин исключительно на существе самого откровения в его решительном отличии от всего человеческого, указать должные границы познаваемости христианского учения и выдвинуть на первый план более практический интерес сравнительно с метафизическим взяли на себя представители т. н. положительного или антигностического направления – св. Ириней и Тертуллиан. Развить христианское учение в противовес гностицизму, обосновать истинный гносис на божеств. откровении, создать в некотором смысле христианскую науку – было задачей александрийских богословов – Климента Алекс. и Оригена 142 .

Tertullianus Adversus Valentinianos. с. IV. (Patrologiae cursus completus. Series latin. T II. c 516). Рус. пер. H. Н. Щеглова. ч. II. Киев. 1911. стр 93.

S . Epiphanii Panaria, Haer. XLII (Corpus haereseologici-Pr. Oehder, T. II, p. 554–555.).-В новейшее время начали выделять Маркиона из среды гностиков (напр. Гарнак, Цан, Р. Зееберг, Дюшен и др. ) и смотреть на него, как на реформатора церкви, доведшего до абсурда принципы ап. Павла. Действительно, у Mapкионa нет столь характерного для гностиков учения об эонах, он не выдумывает для своего учения новых откровений, а пользуется новозав. Св. Писанием, урезывая и извращая его. С гностиками его связывает его учитель Кердон.

Неоплатонизм против гностицизма

"Плотин - выдающийся деятель неоплатонизма, III век, закат античности. У неоплатоников черпали щедрой рукой всевозможные герметисты, каббалисты и гностики, основная клиентура инквизиции. За давностию лет по обобщающим работам может показаться, что неоплатоники и гностики сливаются до неразличимости. Однако у самого Плотина есть книги против гностиков, и из его текстов можно понять, как резко он отличал себя от гностиков и какие серьёзные были у него к гностикам претензии." Нина Офтердинген.

"Основные положения гностиков, неприемлемые для Плотина:
1) более трех сущностей (у неоплатоников - Единое, Благо, Бытие, не так уж много);
2) зло в духе (для платоника злые духи - это нонсенс; зло в теле, которое затемняет способности души, чистая душа - всегда благо);
3) творение от слабости божества (для неоплатоников творение - сознательное действие Демиурга, проявление его благости и разума );
4) отрешение космоса от Блага;
5) презрение к миру (мир как творение благого божества не заслуживает презрения);
6) дуализм - плохой бог против хорошего, темный против светлого (для платоников зло не является самостоятельной силой);
7) сотворенность материи во времени (для неоплатоников идеальное неизменно, творческий импульс это изменение, то есть невозможен).

У Плотина есть еще несколько идей, которые сыграли большую роль в культуре и интересны сами по себе: весь мир театр, где мы играем роли, а также необходимость зла в мире для расплаты злодеев за свои преступления из прошлой жизни (матереубийца должен родиться женщиной и умереть от руки своего ребенка, то есть матереубийство - часть вечной справедливости, и потому неискоренимо).

Книга "Плотин. Эннеады" сложная, обязательно читать с какими-то комментариями, но стоит потраченных усилий."

Александр Дугин. О происхождении представлений об историческом времени

· В большинстве индоевропейских обществ не существует идеи исторического времени. Это заметили многие историки культуры, заметившие его в позднем иудаизме, а потом и в христианстве, в Новом Времени.

· Сама идея времени в семитскую традицию приходит извне, и из метафизики иудаизма время никак не вытекает – как и история. История становится важнейшей традицией в иудаизме после вавилонского пленения под прямым иранским влиянием (когда сменилась власть в Империи, и персидское влияние становится доминирующим). Это распроняется на все восточное Средиземноморье, и в т.ч. на иудеев. Так, в поздний иудаизм проникает тема Мессии, конца времен, воскресения мертвых.

· Но (!) из самой метафизики единобожия эта идея не рождается – только из двубожия, когда возникает два онтологических принципа, ведущих между собой почти равную борьбу (на определенных циклах – светлый бог, на других – темный). Это позволяет придать истории то фундаментальное значение, которое она приобрела в Средиземноморской, а потом Европейской культуре.

· Возьмем платоновскую модель, где тоже единобожие: время здесь бессмысленно, это образ вечности. Движение от одной точки к другой представляет собой ритуальный характер. Движение по кругу – прямо противоположно тому, что представляет из себя история. Вечное возвращение лишает историю своего содержания.

· В иранской традиции есть два божества – Ормузд и Ахриман, которые борются друг с другом. Мир создается Ормуздом, а его брат Ахриман его захватывает и побеждает Ормузда, пока свет не победит тьму. Иранская модель понимания истории и есть единственное обоснование истории – время приобретает смысл, когда его содержанием становится борьбу двух противоположных онтологически равновесных начала.

· У платоников, например, нет зла – зло есть умаление добра, это иллюзия. Зло не нечто иное, чем добро. Следовательно, взаимодействие добра и зла в такой картине мира не может быть историей. Это вопрос аскезы – всегда возможно восстановление добра в своих правах. Зло использует добро против него самого.

· Неслучайно, что объектно-ориентированная онтология Негарестани основана именно на иранском сатанизме. ООО необъяснима с точки зрения христианского сатанизма. Лишь дуалистический метафизический раскол двух начал в их равновеликости позволяет раскрыть в темном начале дополнительное измерение – неслучайно ООО и постмодернисты осознают ограниченность европейского сатанизма. Обращение Негарестани к Ахриману или лавкравтовским богам-идиотам – тоже тонкий и страшный ход развития прогрессивной либеральной западной мысли. Обращение к Ахриману хуже, чем ко дьяволу, потому что Ахриман находится ниже дьявола, еще плотнее, еще подземнее.

· И тогда время приобретает значение. Тогда все есть война, война – смысл истории, и тьма равновелика свету. Тогда это не игра теней, это настоящая вовлеченность. Тогда история имеет значение – победа света в конце становится целью, проявляется линейность, мессианство.

· Но тьма наносит запрещенные удары все чаще и чаще – зная, что свет не ответит симметрично на подлости зла. Из этого рождается представление о Мессии, Спасителе, в лице которого воплощается сам Ормузд, который наносит финальный удар по тьме. Везде, где есть ожидание последних времен, мы обнаруживаем иранский след.

Нина Офтердинген. Тринитарные споры

Г. Флоровский. Восточные отцы IV века

Книга вводит в самое средоточие тринитарных споров, споров о природе Лиц Святой Троицы. IV век - это век споров о природе Христа и природе Духа Святого, двух Лиц Троицы. В этот период появились течения, отрицающие Божественную природу Христа, самым ярким из которых было арианство, связанное с именем Ария. Несколько позже, но тоже в хронологических границах этого периода появились пневматомахи, отрицающие Божественную природу Духа. В борьбе с этими ересями и сформировалось православное учение того периода.

В этот период состоялись два Вселенских собора - Никейский (325 г.) и Константинопольский (381 г.). На этих соборах было разработано и изложено ортодоксальное учение о Христе и Духе Святом. Отрицание этих положений уже в новое время, в XVII веке, привело к появлению влиятельных сект антитринитариев, социниан, польских ариан и так далее. По сохранившимся данным, последовательным антитринитарием был Ньютон, который писал в защиту Ария, его противника православного епископа Афанасия Александрийского порицал с чисто личным пристрастием, а утверждение учения Афанасия о Святой Троице на Константинопольском соборе считал началом конца света, исходной точной отсчет событий, предсказанных в Апокалипсисе. Известные всем Свидетели Иеговы в этих координатах ариане, не признающие Христа Богом. Из этой же категории позже выросло мусульманство, где Ииус всего лишь один из пророков, а Аллах принципиально един.

В учении пневматомахов, борцов с Духом, были сформулированы те идеи, которые позже воплотились в знаменитое Filioque, приведшее к разделению церквей и отпадению католиков от православия в XI веке.

Итак, богословие этого периода - живое и актуальное. Сформулированные тогда идеи живут до сих пор, создавая новые религиозные миры и управляя жизнью наших современников. Флоровский излагает всё понятно и доступно, для первого знакомства в самый раз.

Плотин (204/5 — 270) — выдающийся философ-платоник, основоположник неоплатонизма, глава Римской неоплатонической школы. Учился в Александрии, в Египте, в одном из центров обучения, сохранившем классическую астрологию, магию и медицину (александрийские неоплатонисты сохранили астрологическую науку на западе). Его учителем был философ-самоучка Аммоний Саккас, принадлежавший к платонической традиции. В своих метафизических трудах Плотин описал три фундаментальных принципа: Единое, Ум и Душа.

Содержание

Биография

В 243 году Плотин участвовал в военном походе императора Гордиана III против персов в роли придворного философа. Убийство Гордиана и восшествие на престол узурпатора Филиппа Араба поставили жизнь Плотина под угрозу, поэтому, спасаясь, он бежал в Антиохию, а затем — в Рим. Плотин прибыл в Рим в 244 году и поселился в доме богатой патрицианки Гемины. Там же, в Риме, он начал вести философские беседы со всеми желающими. Постепенно вокруг Плотина сложился кружок слушателей, среди его учеников были влиятельные римские политики и сенаторы, а также поэты, риторы, врачи. Примечательно, что занятия Плотина посещали также женщины. Позднее к школе Плотина присоединился Порфирий, который вскоре вошел в круг самых близких учеников философа.

Предполагаемое изображение Плотина и его учеников на саркофаге в Музее Грегориано Профано, Музеи Ватикана

Так случалось много раз: как бы восходя из собственного тела в самого себя, самососредоточившись и отвратившись от всего внешнего, я созерцал чудесную красоту, превосходящую все, что когда-либо было явлено в нашем мире; становясь причастным истинной жизни, обретая единство с божественным, в этом дивном своем состоянии я умственно достигал верховных сфер. Но, увы, наступал момент, когда ум нисходил в область рассудка, и, вспоминая о своем пребывании в сверхчувственном мире, я задавался вопросом, в чем причина моего падения, как душа вошла в мое тело и каким образом она, уже находясь в теле, все равно остается высшей сущностью[1].

Самым удивительным случаем стал эпизод в храме Исиды, о котором сообщает Порфирий.

Сам философ не придавал большого значения традиционным формам богопочитания, будучи убежденным в том, что каждый человек имеет непосредственную связь с умопостигаемым миром и Богом, и поэтому не нуждается в посредниках для воссоединения с ним. Поэтому, когда Плотину кто-то из его учеников однажды предложил пойти в храм для участия в религиозном ритуале, философ ответил:

Плотину не были чужды политические амбиции. В одном из своих трактатов он советует мудрецу, достигшему вершин созерцания, идти к простым людям и пытаться устроить их жизнь в соответствии со справедливыми и истинными законами:

Итак, если кто, всецело отрешившись от всего внешнего и углубившись внутрь себя, не даст отвлечь себя ничему окружающему, устранит из сознания все вещи и все представления о них, тот в этом состоянии не заметит с отчетливостью даже того, что уже наступило для него лицезрение Бога и общение с ним, и лишь, вдоволь насладившись этим общением, по прекращении его, может поведать о нем другим, если только это может быть выражено и описано. [4]

Учение

Эннеады

Через 30 лет после смерти Плотина его ученик Порфирий, по завещанию учителя, отредактировал, привел в порядок и издал все лекции, разделив их на шесть отделов в соответствии с основной тематикой. Каждый отдел Порфирий разделил на девять частей, вследствие чего каждый отдел получил название Эннеады, то есть Девятки.

1. Этика или жизнь философа.
2. Натурфилософия
3. Космология
4. Психология, или учение о Душе.
5. Ноология, или учение об Уме
6. Генология, или учение об Едином.

Философские проблемы расположены в Эннеадах в восходящем порядке: сначала говорится о том, что человеку ближе всего, то есть о нем самом, а потом изложение поднимается от вопросов чувственной материи и космоса к вопросам о Душе, Уме и Едином. Эти три основные субстанции или ипостаси являются у Плотина глубоко продуманной диалектической триадой. Все остальные проблемы занимают второстепенное место.

Самой низкой и находящейся в непосредственной близости к чувственно воспринимаемому миру является ипостась Души, над которой возвышается погруженный в созерцание вечных идей Ум, а выше располагается источник всякого бытия — Единое.

Более высокий уровень реальности существует в более подлинном смысле и служит причиной более низкого: Единое есть причина Ума, Ум — Души, а Душа выступает организующей и упорядочивающей силой, которая создает и наделяет жизнью чувственно воспринимаемый космос.

Доказывая существование трех сверхчувственных природ, Плотин руководствовался не столько стремлением обосновать каждое свое утверждение, сколько желанием указать другим дорогу к той реальности, которая хорошо известна ему самому.

От космоса к Душе

Плотин утверждает, что существование чувственно воспринимаемого космоса невозможно без мировой Души. Упорядоченное движение вещей и мира в целом не объясняется исключительно телесными причинами. Движение, которое производит одно тело, приводя в движение другое, не направлено на достижение определенной цели, лишено меры и смысла, то есть является хаотическим. Порядок же не может самопроизвольно образоваться из хаоса. Следовательно, причина упорядоченного движения в мире должна быть бестелесной, разумной природой — Душой, которая и является основной причиной мирового движения.

Весь материальный чувственный мир является реализацией потенций Души, однако чувственный мир не ест простое смешение Души и материи. Плотин говорит о логосе, испускаемом душой, который входит в связь с материей, оформляет ее и творит чувственный мир.

Мировая Душа, по Плотину, двойственна. Направленная на Ум в созерцании, она стремится уподобиться ему, направленная же на самое себя, она создает свой собственный образ, который и воплощается в материальном мире. Таким образом, Душа состоит из двух ипостасей — низшей и высшей.

Душа у Плотина есть золото: очищенная от всего телесного, она сияет, не нуждаясь ни в какой приходящей красоте. Сущность зла определяется как лишенность определенности или качества. Поэтому Душа не может быть причиной зла:

Душа есть лоно зарождения всех логосов мира, откуда и изваяния богов, и жилища людей, в неодушевленном она спит, а в одушевленном бодрствует:

Таким образом, Душа есть источник жизни, она

От Души к Уму

Чтобы части Души действовали слаженно и сообща, они должны слушаться указаний единого руководителя, который один знает, кто и когда должен начать или закончить свою партию. Этим руководителем и общим центром Души является высшая ее способность — разум. Разум не только приводит к гармонии отдельные части Души, но также сообщает каждой из частей ее сущность. Так, ощущение есть способность различать в хаосе приходящих извне телесных раздражений форму и смысл. Гнев и вожделение вызываются не только кипением крови, но и представлением о должном и желаемом.

Реальность, которую Душа обнаружит в основе своего существа, есть божественный и вечный Ум, заключающий в себе всю совокупность умопостигаемых форм. Ум всегда знает свой предмет, его мышление статично, его можно сравнить с пониманием. Душа есть логос Ума, изъясняющий его простую и неделимую мысль. Поэтому, когда в средоточии своего существа Душа встречает Ум, то их ничто не разделяет, кроме того лишь, что они разные.

Понятие Ума охватывает у Плотина шесть основных аспектов:

Ум — это поток, исходящий от единого, подобный свету, исходящему от солнца.
Ум — это развертываемая потенция Единого, семя, содержащее потенциально все вещи.
Ум — это высшая степень проявления ума как такового, и человеческого и космического, который, прямо созерцая Единое, воспринимает его во множественности.
Ум происходит от Единого как потенция, которая актуализируется, возвращаясь к Единому путем созерцания его.
Ум — Умный космос, организм вселенной, содержащий прообразы (архетипы) вещей чувственного мира.
Ум — это космос взаимопроникающих духовных сущностей, каждая из которых содержит все остальные в органическом единстве созерцания.

Ум у Плотина бесконечно разнообразен, каждый момент в нем представляет собой все новое и новое, в каждом своем моменте он присутствует целиком, в нем постоянно присутствуют тождество и инаковость. В Уме все решительно разнообразно и в то же время тождественно. Ум — это некоторого рода очерченность и фигура — ведь всякая фигура только потому и является таковой, что каждая ее точка находится в точнейшем соотношении со всякой другой ее точкой.

От Ума к Единому

Поиски причин чувственно воспринимаемого космоса приводят Плотина сперва к мировой Душе, затем — к Уму и, наконец, к Единому как к наивысшей бестелесной реальности и первопричине всего сущего.

Поэтому от единого в силу причастности, каковым является Ум, следует восходить к просто единому, или к Единому как таковому, которое и будет подлинным Первоначалом. У Единого нет ни воли, ни сознательного действия, так как и то, и другое желают блага, а Единое, само будучи Благом, не нуждается ни в чем.

Понятие Эроса

Эрос у Плотина есть стремление к красоте, именно Эрос есть бессознательное, алогическое чувство интимной близости к красоте. Эрос может быть стремлением к первообразу и к образу. Первообраз, скрытый за материей, предполагает в стремящемся к нему воспоминание. Образ же предполагает привязанность к чувственному. Эрос есть также еще стремление утвердить себя и в дальнейшем существовании, то есть стремление к бессмертию. Поэтому более точно его можно назвать рождением в красоте для бессмертия. С точки зрения такого Эроса всякая противоестественность в любви есть только самообман, а всякая чувственная любовь есть смешанная любовь, в которой мудрецы — целомудренны, а незнающие — развратны. Выше же всего та любовь, которая вовсе не стремится рождать физически.

Эрос есть исключительно интеллигибельная, умная категория. Это жизнь внутри самого ума, еще до всякого перехода в чувственность. Если бытие есть объект, душа есть субъект, то Эрос есть сразу и объект и субъект, то есть такой объект, который дан субъекту так же интимно, как он, субъект, дан себе самому, и такой субъект, который существует так же реально и свободно, как и он, объект, существует сам по себе. Эрос и есть это интимное взаимопроникновение субъективно-напряженной души с объективно-выразительным умом, где всякое движение души умно и рисует образ и где всякое объективное оформление — интимнолично и волнует счастливой радостью.

Демон у Плотина

Понятие демона у Плотина гибкое и эластичное. Вообще говоря, это, конечно, наш внутренний руководитель. Но, не будучи ни чистым умом, ни просто роковым предопределением, он в то же самое время и не есть мы сами в нашей изначальной субстанции. Он только находится в нас, и он именно наш. Что же касается нас самих, то в реальной земной жизни мы можем то подчиняться ему, то не подчиняться, или подчиняться как-нибудь частично, приблизительно. Поскольку мы сами являемся своеобразным умопостигаемым миром, мы, конечно, выше своего демона. Но, оскверняя то душевное состояние, которое мы сами же выбрали перед своим земным воплощением, мы, конечно, тем самым становимся и ниже этого демона. Кроме того, этого своего демона мы совсем покидаем, когда при новом перевоплощении получаем право выбирать и нового демона.

Библиография

Примечания

1. Плотин. Эннеады. IV 8.1 2. Порфирий. Жизнь Плотина \ Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Серия: Философское наследие. Перевод М.Л Гаспарова. Издание второе. Москва. Мысль. 1986. С. 431. 3. Там же. 4. Плотин. Эннеады. VI 9.7 5. Порфирий. Жизнь Плотина \ Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Серия: Философское наследие. Перевод М.Л Гаспарова. Издание второе. Москва. Мысль. 1986. С. 427. 6. Плотин. Эннеады. VI, 9.9 7. Там же. VI. 9.1 8. Там же. V. 6.4

Плотин и его ученики

Как вернуться к Единому?

Итак, Плотин пришел к выводу, что бытие имеет сложную структуру, что, помимо материального мира, существует еще Мировая душа, Ум и Единое (или Бог). Собственно говоря, вся философия Плотина является детальным изложением и рассмотрением этих трех ипостасей умопостигаемого бытия.

Главная задача философии Плотина фактически религиозная: возвращение человека к Богу. Философ считал, что показать, каким образом возможно возвращение человека к Богу, можно только при соблюдении двух условий. Во-первых, нужно знать дорогу к Богу, которая, как мы выяснили, имеет ту самую трехипостасную структуру. Во-вторых, чтобы вернуть человека к Богу, нужно знать, где же находится человек. Фактически это как планирование путешествия по карте: если мы знаем, где находится желаемая точка и где находимся сами, мы можем построить свой маршрут. Поэтому перед Плотином стоят два вопроса: что такое человек, где он в мировой иерархии находится? и какова же иерархия, каковы ее свойства, то есть какой путь предстоит преодолеть человеку?

В душе человека – космос

Философ приходит к выводу: весь огромнейший умопостигаемый космос – в душе человека

Но возвратимся к онтологии Плотина, то есть к его учению о трех ипостасях. Прежде всего, заметим следующее: Единое философ называет Богом. И с ним нельзя не согласиться, потому что, действительно, Единое превосходит всё по своей мощи, оно абсолютно трансцендентно, абсолютно непознаваемо именно потому, что оно Единое, – ведь познаваемо всегда то, что является неким объектом для некоего субъекта, в Едином же всё соединено, так что о нем ничего нельзя сказать, кроме того, что оно беспредельно, всемогуще и благо.

О Едином ничего нельзя сказать, кроме того, что оно есть Единое и Благо. Всё, что мы можем сказать о Едином, это сплошная образность, сплошная апофатика.

Ум – вечное бытие

Результатом эманации, бесконечного истечения энергии, по Плотину, является Ум, который, возникнув, обращается к Единому в созерцании. И, благодаря этому созерцанию Единого, Ум как бы собирает себя в одно целое и поэтому обретает истинное бытие. Потому Ум для Плотина – это вечное, истинное бытие, которое мыслит само себя. Если Единое выше мышления, выше сущности, то ум – это и есть вечное бытие, сущность, вечное мышление, которое поэтому не может не мыслить!

Ум также имеет способность изливать из себя энергию, и следствием этого является Душа. Душа менее совершенна, чем ум, и ее несовершенство состоит в том, что в ней появляется большая множественность. Если на уровне Ума множественность заключается только в том, что он является бытием и мышлением (то есть как бы двоицей), то на уровне души множественность заключается в наличии огромного количества мыслимых форм, идей и пр., которые проявляются в нашей душе. Поэтому на уровне Души появляется время, появляется необходимость в доказательствах, рассудок доказательный (на уровне Ума истина очевидна, ее мы зрим, созерцаем, не нуждаясь для этого в каких-то доказательствах).

Почему зло – малое благо?

Мысль Плотина о нисхождении Единого через Ум и Душу в материальный мир помогла Августину порвать с манихейст вом

Вот именно эта мысль – о нисхождении Единого через Ум и Душу к космосу, – как мне представляется, и была той руководящей мыслью, благодаря которой блаженный Августин порвал со своими языческими и манихейскими заблуждениями и стал христианином.

Эта мысль Плотина – о несуществовании онтологического зла и о существовании его только как меньшей степени благости – стала очевидной для отцов-каппадокийцев, блаженного Августина, святых Дионисия Ареопагита, Максима Исповедника – фактически для всего христианского богословия. Правда, христианское богословие гораздо глубже плотиновского учения, поскольку оно ответит на многие вопросы, казавшиеся Плотину очень сложными, – например, почему человек смертен, склонен ко злу, не желает восходить к Богу, добавив к мысли о несуществовании зла христианский постулат о грехопадении.

Человек свободен… в Боге

Решив проблему зла, Плотин решает и проблему свободы и необходимости. Если мы восходим к Богу, то, может быть, мы теряем свою самобытность? Плотин показывает: нет, истинная самобытность, истинная свобода – только в Боге. Мы находимся внизу иерархии, в материальном мире и на нижнем уровне Души, и поэтому полностью зависим от разного рода вещей и обстоятельств, страстей и желаний – мы не свободны. А в Боге – свободны.

Тут несколько сложный момент для понимания Плотина, и до сих пор часто слышны обвинения в адрес философа: мол, он делает Бога (Единое) несвободным. А Плотин отвечает: именно поэтому Единое и свободно, что оно не может не изливать из себя энергию, поскольку само определяет себя к этому действию. Не что-то внешнее воздействует на Единое, ведь вне его ничего нет, а само себя! Если бы оно определялось к эманации чем-то внешним, то тогда оно было бы несвободным. Но Единое ни от чего не зависит и поэтому оно свободно по самой своей сути, то есть абсолютно свободно.

Христианские богословы примерно в таком же духе будут говорить: Бог не может согрешить, и поэтому Он абсолютно свободен. Обычно считается, что свобода есть у того, кто имеет возможность выбора, а тот, кто не может выбирать, тот несвободен. По этой логике получается, что человек более свободен, чем Бог, ибо он может как грешить, так и не грешить! А Бог не может согрешить, поэтому Он не свободен. И поэтому Он не может быть личностью. Отцы Церкви отвечают на это: именно поэтому Бог и свободен – свободен от греха. А когда я грешу, я вынужден грешить, так как подчиняюсь каким-то своим душевным страстям, желаниям, внешним материальным предметам, то есть моя слабая природа вынуждает меня ко греху. Поэтому свобода человека ограничена, и человек является несовершенной личностью. Бог же действует только по Своей природе, не подчиняясь ничему, и поэтому свободен абсолютно и является Личностью совершенной. Когда же человек берет себя в руки, когда он начинает зависеть только сам от себя, когда поступает согласно истине, а не согласно своим желанием, тогда и становится он свободным, становится господином над грехом, а не рабом его. Подобным образом и Единое, – объясняет Плотин, – абсолютно свободно, потому что оно детерминирует само себя.

А как возвыситься, как прийти к Единому? Ответить на этот вопрос Плотину помогает как раз иерархия бытия. По сути, если ипостаси духовны, не материальны, то нам надо, прежде всего, отказаться от привязанности к нашему телу и погрузиться в свою душу. Затем, обнаружив, что душа мыслит при помощи понятий, существует во времени и обременена страстями и эмоциями, мы должны отказаться и от этого мира, взойти на уровень ума, на уровень вечности. И тогда мы сможем созерцать Единое. А, созерцая Единое, мы преисполнимся той вечной божественной жизни, которая существует только в Едином.

Таким образом, возвращение к Богу для Плотина – это процесс чисто интеллектуальный. Он ни разу не говорит о необходимости нравственного совершенствования, на чем настаивает христианство.

Вопрос о личности

Плотин. Средневековая миниатюра

Плотин первым из античных философов поднимает вопрос личности

А вот здесь Плотин затрудняется с ответом: с одной стороны, у Платона написано: есть идея человека – не Сократа, не Диогена, а человека вообще. То есть личности нет. А, с другой стороны, Плотин понимает, что личность уникальна, и идея личности – должна быть. Он сомневается и в разных трактатах дает разные ответы на эту дилемму. В одном из трактатов мне понравился такой его ответ: идея Сократа есть; а вот идеи какого-нибудь Каллия, может быть, и нет; Сократ взошел на высокий уровень бытия, познал вечную истину и обессмертил себя, а простой человек, видимо, растворился на низших уровнях бытия.

Так что Плотин первым подходит к вопросу существования личности, проблеме ее уникальности, существования ее в вечности, а не только сводящейся к некоторым индивидуальным особенностям. И это, по всеобщему признанию, является огромнейшим вкладом Плотина в философию.

Почему Плотин не пишет о христианстве?

Подводя итог нашей беседе, мне хотелось бы подчеркнуть, что для христианского богословия вклад Плотина – это, прежде всего, учение о бессмертии души, которое мы рассматривали в первой части и которое мы находим у христианских философов; учение о происхождении зла, которое, оказывается, не имеет онтологической природы; учение о человеке как о микрокосме, в душе которого и содержится весь умопостигаемый мир и поэтому Бога надо искать именно в душе, а не в чувственном материальном мире.

Но почему Плотин, живя в III веке, в Александрии, где христианство было очень распространено, тем не менее, ни слова не говорит о христианах, а опирается только на Платона? Я думаю, что сыграла свою роль не только личность Плотина, такого рафинированного эллина, который ищет мудрости и не может поверить в воскресение Христа распятого, но и, может быть, какой-то Промысл Божий, поскольку Плотин, опираясь только на силы разума, показал, до каких высот может наш разум дойти, – до очень больших высот, оказывается. Он может дойти до познания Бога, познания Бога в Самом Себе, он может объяснить многие сложнейшие вопросы богословия, при этом никак не опираясь на Откровение.

Туда, куда мы не можем дойти силами одного нашего разума, вводит нас Спаситель

Поэтому такое понимание Плотина, продемонстрировавшего пределы разума, очень важно. С одной стороны, Плотин показывает величие нашего разума, а, с другой стороны, показывает и ограниченность его и величие подвига Христа и его значение для нас. Потому что здесь мы четко понимаем, что туда, куда мы не можем дойти силами только нашего разума, вводит нас Спаситель.

Читайте также: