Павел литвинов диссидент кратко

Обновлено: 07.07.2024

Прежде чем купить подписку, пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь: так мы узнаем вас в следующий раз, когда вы зайдете на сайт или в мобильное приложение. А если вы уже покупали подписку раньше, то она заработает автоматически, когда вы войдете

Что хотели сказать несколько человек на Красной площади в августе 1968 года, когда на площади всего мира выходили тысячи протестующих

Чем грозила самовольная защита прав человека в СССР и почему все-таки нужно их защищать, не спрашивая разрешения

Типичная история одного инакомыслящего: психушка, университет, листовки, тюрьма, самиздат, диссертация, разоблачительная книга и Верховный Совет

Расшифровка

Этот судебный процесс вызвал огромное количество протестов. В большинстве своем это были открытые письма, которые, по существу, становились декларациями и содержали рассуждения о том, не идет ли наша страна обратно к сталинизму. Их пафос был направлен на проявление рецидивов сталинизма в общественной жизни страны. Эта протестная кампания развивалась на фоне событий в Чехословакии, где партийное руководство взяло курс на демократизацию общественной жизни, на реформы. Вся советская интеллигенция с замиранием сердца следила за событиями в Чехословакии.

Если среди московских диссидентов выбирать фигуру, которая олицетворяла бы этот протестный 1968 год, я бы выбрал молодого физика, преподавателя Московского института тонкой химической технологии Павла Литвинова.

Расшифровка

У меня есть подозрение, на какой опыт опирался Александр Гинзбург. Прежде всего на опыт культурной независимости так называемой Лианозовской группы художников и писателей, в которой он был завсегдатаем. Лианозовцы не стремились выставляться на официальных выставках, пробивая разрешение через МОСХ МОСХ — Московское отделение Союза художников. , а довольствовались выставками на собственных квартирах и в собственных мастерских, куда приглашали своих знакомых, где бывала вся Москва. И также они довольствовались хождением своих вербальных произведений вот в этом кругу.

Борьба за свободу в 1950-е шла разными путями. Она шла изнутри системы, откуда впоследствии появились шестидесятники, раздвинувшие границы дозволенного. Она велась и в политическом подполье. А это был третий путь, который не приходил в голову ни подпольщикам, ни будущим шестидесятникам — просто не обращать внимания на не выраженные явно, но подразумеваемые запреты.

Этот третий путь — не бороться, а игнорировать — типично диссидентский путь. Я думаю, что Александр Ильич Гинзбург был одним из его первопроходцев.

Расшифровка

Якир участвовал во всех протестах середины и второй половины 1960-х годов и стал одним из признанных, особенно в провинции, лидеров московского диссидентства. Именно он сыграл решающую роль в создании Инициативной группы. На самом деле, это была никакая не организация — это был скорее авторский коллектив, где писались те или иные обращения по поводу разного рода нарушений прав человека в Советском Союзе, отправлялись в разные международные инстанции, в зарубежную прессу.

Дело в том, что специфика советского общества заключалась в том, что оно было предельно атомизировано. Никакой независимой общественной активности — против власти, за власть, нейтральной по отношению к власти — в принципе не допускалось. Даже для организации общества филателистов требовалось специальное разрешение. А тут вдруг люди организуют Инициативную группу в защиту прав человека. Ничего себе! Это нарушение монополии на коллективную инициативу интуитивно было понято режимом сразу же, поэтому власть отнеслась к группе куда серьезнее, чем если бы это был даже подпольный политический кружок.

Вот как сложились судьбы отцов-основателей гражданского общества в нашей стране: Генрих Алтунян, инженер, — лагерь; Владимир Борисов, рабочий, — лагерь, высылка за рубеж; Татьяна Великанова, математик, — лагерь; Наталья Горбаневская, поэт, — психиатрическая больница, эмиграция; Мустафа Джемилев — лагерь; Сергей Ковалев — лагерь; Виктор Красин — ссылка, эмиграция; Александр Лавут, математик, — лагерь; писатель Анатолий Левитин (Краснов) — лагерь, эмиграция; Юрий Мальцев, литературовед, — эмиграция; Леонид Плющ, математик, — психиатрическая больница, эмиграция; физика Григория Подъяпольского репрессии тронуть не успели, он умер в 1975-м; Татьяна Ходорович, лингвист, — эмиграция; Анатолий Якобсон, литературовед, — эмиграция.

На этой фазе правозащитного движения власти удалось нанести организующемуся протестному движению серьезные удары. Самый сильный удар был связан с Петром Якиром. Его арестовали в 1972 году. Вместе с ним арестовали его друга и коллегу по инициативной группе Виктора Красина. В Лефортовской тюрьме оба быстро сломались и начали активно сотрудничать со следствием. Было названо огромное количество имен. Может быть, ничего криминального Якир и Красин не сообщили, но для моральной атмосферы это было огромным потрясением. На суде, куда пустили телевидение и прессу, в том числе иностранную, они публично раскаивались в своей деятельности, обозначили себя как людей, вставших на путь сотрудничества с врагами Советского Союза.

Оба получили довольно мягкие приговоры. Петр Якир был отправлен в ссылку и вскоре амнистирован. Надо отдать должное Петру Ионовичу, он уже больше никогда не пытался играть активную общественную роль. Наверное, он понимал, что сюжет с арестом и судом его сильно скомпрометировал. Умер в 1982 году. Вот буквально несколько строк из воспоминаний Сергея Ковалева, посвященных Петру Якиру:

Расшифровка

В течение нескольких лет Советский Союз и страны Восточного блока вели переговоры со странами Западной Европы и Америкой о разрядке международной напряженности, то есть о смягчении форм противостояния Востока и Запада. В ходе этих переговоров, которые велись в городе Хельсинки, происходил своеобразный ритуальный торг между Востоком и Западом о правах человека, о соблюдении некоторых международных соглашений о правах человека на Востоке.

Вдруг все советские люди узнали, что у них, оказывается, имеются права, которые советское правительство обязалось соблюдать. Они с изумлением могли прочитать, что под этими соглашениями стоит подпись самого Леонида Ильича Брежнева. В правозащитном сообществе сразу возник вопрос: возможно ли из этого получить путное?

Шли довольно бурные дискуссии, и в конце концов решили, что необходимо создать некую группу, которая будет заниматься не протестами, а тем, что сейчас называется мониторингом: сбором, систематизацией, верификацией и преданием гласности информации о нарушениях прав человека в Советском Союзе. Московская группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений была организована 12 мая 1976 года. Многие ее участники подверглись репрессиям, но резонанс был огромный. В некоторых союзных республиках возникли аналогичные Хельсинкские группы — в Литве, в Грузии, на Украине, в Армении. Масса групп была создана за рубежом в поддержку советских. Количество информации о нарушениях прав человека в Советском Союзе возросло на порядок. В Хельсинкскую группу начали писать люди, которые никогда не имели никакого отношения к диссидентским проявлениям.

Среди членов Хельсинкской группы были знаменитые диссиденты: организатор Юрий Орлов; Петр Григоренко; Елена Боннэр, жена академика Сахарова; Людмила Алексеева, которая возглавляет Московскую Хельсинкскую группу сейчас. Масса интересных и замечательных людей были членами этой группы. Одна из них — Софья Каллистратова, московский адвокат. Таких в диссидентском сообществе было всего три: она, Дина Каминская и Борис Золотухин, три адвоката, которых диссиденты считали своими. Постоянно и целенаправленно они выступали защитниками на политических процессах начиная с конца 60-х. Ни один из них никогда не брал с подзащитных ни копейки.

В 1983 году против Софьи Каллистратовой было возбуждено уголовное дело. Ей уже было сильно под восемьдесят. И тогда те три члена Московской Хельсинкской группы, которые еще оставались в Советском Союзе и на свободе, приняли решение о самороспуске группы. Таков был конец того этапа существования Московской Хельсинкской группы. В годы перестройки ее работа была возобновлена, и сейчас это одна из самых известных правозащитных организаций России.

Расшифровка

Я хотел бы закончить цикл своих лекций рассказом об одной обычной диссидентской судьбе одного совершенно необычного человека.

Револьт Иванович Пименов родился в 1931 году, детство провел в Магадане: его отец был сотрудником ЧК, работал на Дальстрое. Там он в детстве увидел, как кранами грузят с барж на берег клетки с заключенными — это запомнилось ему навсегда и определило его отношение к окружающей действительности, а позднее заставило искать ответ на вопрос, при каком же режиме мы живем.

В 1940-е молодой студент-математик Револьт Пименов, уже живущий в Ленинграде, очень много читает, в особенности малодоступную литературу по истории русского революционного движения, и вырабатывает определенный взгляд на окружающее. В 1949-м он пишет заявление о выходе из комсомольской организации — ввиду несогласия с политикой комсомола в частности и советской власти вообще. И попадает в психиатрическую больницу. Его подвергают экспертизе и признают психопатом.

Но это сочетание подполья и открытого протеста, конечно, долго длиться не могло. И, естественно, весной 1957 года их всех арестовывают. Суд при-говорил Пименова и его подельников к разным срокам заключения, но кассационная инстанция сочла, что это недостаточные сроки, дело было пересмот-рено. И в конечном итоге Пименова осудили на десять лет лагерей, а его подельникам — среди них были его друг Борис Вайль, жена Ирена Вербловская и отец, которому он давал читать свои подпольные тексты, — повысили сроки.

Как и следовало ожидать, все это кончилось арестом в 1970 году. На этот раз Пименова и Вайля приговорили к пяти годам ссылки. Ссылку Пименов отбывал в Сыктывкаре. К этому времени у него была почти готова диссертация доктора физико-математических наук. Он смог ее защитить (для ссыльного это далеко не тривиальный случай), устроился в Коми отделение Академии наук СССР и проработал там до конца 1980-х. Он остался жить в Сыктывкаре, но его авантюрный характер не давал покоя. Например, в середине 1980-х, еще до перестройки, он написал огромный труд по истории русской революции под псевдонимом Сергей Спекторский.

Это был типичный диссидентский самиздатский труд о русской революции и первых годах после революции. Ему захотелось показать его коллегам, и он сообщил, что сейчас в ЦК КПСС идет пересмотр исторических концепций и некоторый труд для закрытого ознакомления рассылается по интеллигенции и научным работникам. Вышел невероятный скандал, но так как Пименов уже имел определенную репутацию, это сошло ему с рук.

Конец биографии Револьта Пименова был неожиданным: в 1990 году он стал депутатом Верховного Совета РСФСР от Коми АССР. Законодателем Пименов пробыл совсем недолго, он умер в декабре 1990-го. Но за это время успел подготовить один из самых важных документов Верховного совета РСФСР — Декларацию прав гражданина Российской Федерации, один из тех документов на основании которого писалась новая Конституция России.

Эту статью могут комментировать только участники сообщества.
Вы можете вступить в сообщество одним кликом по кнопке справа.

Павел Литвинов на митинге в поддержку Надежды Савченко в Нью-Йорке

Один из тех, кто 25 августа 1968 года вышел на Красную площадь, вспоминает об опыте диссидентского протеста, о том, как следователь КГБ организовал своему агенту свидание с женой в кабинете, и рассказывает, на что похожа современная Россия

— В одном из интервью вы сказали, что в конце 60-х вы считались самым известным диссидентом в Советском Союзе. Почему? Потому, что больше других общались с иностранными корреспондентами?

— Вы передали его письмо на Запад?

В октябре 1967 года после суда над Владимиром Буковским меня вызвали в КГБ, и следователь Гостев угрожал мне, что заведет на меня уголовное дело.Владимир Буковский, 1991 год.

— Какова была реакция КГБ?

Я понял, что меня специально посылают, чтобы я не присутствовал на суде по делу Гинзбурга. Но я знал, что процесс начнется только после Нового года, а у меня в институте еще об этом не знали. Я поехал в Уфу, провел там пять дней, вернулся. И потом, обвинив меня в том, что я прогулял один из дней своих занятий, меня довольно быстро уволили из института как прогульщика.

— Вы участвовали в знаменитой демонстрации 25 августа 1968 года против вторжения советских войск в Чехословакию. Вас арестовали прямо на Красной площади?

— Какую задачу ему поставили оперативники?

— Да, конечно: такое свидание в кабинете следователя просто так было невозможно себе представить. Много лет спустя этот человек мне позвонил в Америку и хотел повидаться. Но я не стал с ним встречаться.— Что было самым трудным в Лефортовской тюрьме?

Это очень смешно, потому что я долгое время не знал, что Наташа Горбаневская, которая по моей просьбе написала для меня этот плакат, поменяла слова местами.

— В чем идея этого плаката?

Понятно, что они хотели меня изолировать; я получил самую дальнюю ссылку — в Читинской области. Я работал электриком в шахте, в какой-то момент меня перевели толкать вагонетки. Ко мне приезжали из КГБ и угрожали мне лагерным сроком, приходили с обысками много раз, потом начали намекать, что я должен уехать в Израиль. — Почему по окончании срока вы решили эмигрировать из Советского Союза?

— Когда я приехал в Москву, мне было 32 года. Я совсем не думал об отъезде. Но время было неприятное, депрессивное: раскололись Петр Якир и Виктор Красин, близкие мои друзья. Я решил, что садиться снова я не буду. Но я не смог найти никакой работы, и постепенно стал опять втягиваться в общественную жизнь: люди, которых допрашивали по делу Якира и Красина, приходили после допросов ко мне домой и спрашивали совета. Я неофициально давал уроки физики, и было ясно, что меня могут арестовать как тунеядца.

Прошло 11 месяцев после моего освобождения, а уже тогда была традиция ходить на Пушкинскую площадь 5 октября, молчаливо стоять, снимая шапку в память о жертвах советского режима. Я решил, что тоже пойду туда.

Меня отвели в отделение милиции, милиционер открыл один из кабинетов для допроса, и этот человек представился. Он оказался Булат Безарбаевич Каратаев — его многие диссиденты знали.

Он был оперативником из 5-го управления (5-е управление КГБ занималось диссидентами. — Открытая Россия), который все про нас знал. Он сказал, что мне пора уезжать. У меня как раз было приглашение из Америки и из Израиля. Почему я склонялся к отъезду?

Было несколько проблем: моя жена болела, в Москве мы не могли ее вылечить, была какая-то надежда, что ей смогут помочь на Западе; мой сын Дима был уже в таком возрасте, что я подозревал, что скоро он может стать активистом, и его могут посадить. Было ясно, что через полгода могут посадить и меня. Я почувствовал, что, в конце концов, есть другая жизнь; я решил, что буду помогать России оттуда.

Вот я и уехал в начале 1974 года.

— Почему солженицынский набор?

— С обыском пришли из-за иностранца Марио Корти?

А вот другая картинка: когда я пришел подавать документы на выезд, я для простоты решил использовать израильское приглашение. У моего пасынка Димы Литвинова был отец — первый муж моей жены, и он должен был подписать сыну разрешение на выезд, но он отказался, боясь с нами связываться.

— Два года назад ваш пасынок Дима Литвинов был арестован по делу Arсtic Sunrise. Он сидел в тюрьме сначала в Мурманске, потом в Санкт-Петербурге — всего 4 месяца. Сравнивали ли вы ваш судебный процесс с тем, что произошло с Димой сейчас?

— Да, эти истории в чем-то похожи и чем-то не похожи. Весь смысл советской власти, но и власти сегодняшней, — полный контроль над тем, что люди говорят, пишут, публикуют.

— А что не похоже?

— Сейчас нет государственной идеологии, которая их оправдывает: раньше ведь строили коммунизм — счастье всего человечества; сейчас это никто пока не говорит. Говорят: вот эти инакомыслящие мешают нашей родине — уже несоциалистической, а матушке-России, они мешают жить и захватывать чужие земли на Украине. Им не нравится, когда люди выходят на демонстрацию и открывают рот. Разница еще и в том, что сегодня они более тонко работают.

— В чем тонкость?

Если сравнивать с последним временем, то сейчас срока, конечно, дают меньше. Кроме того, можно свободно уехать из страны — в то время уехать было нельзя. Конечно, некоторых людей сами власти выталкивали из страны. Но это было как лотерея: одного выталкивают, а другого сажают в лагерь. И я бы сказал, что сегодняшняя Россия больше похожа на Латинскую Америку 20-30-летней давности, нежели на советский режим.

— Вы говорите, что были готовы к тюрьме, вы знали, что вас могут посадить. А те, кто сегодня оказываются на скамье подсудимых и становятся политзеками, часто к этому совсем не готовы. В этом они отличаются от диссидентов советского времени?

— Думаю, да. Я бы посоветовал тем, кто сегодня становятся гражданскими активистами, побольше узнавать о том, как это было в советское время, и перенимать опыт у тех, кто уже вышел из российской тюрьмы.

— К чему нужно готовиться?

— К тому, что пойдешь в лагерь. Сейчас пока нет специальных политических лагерей, как были у советских политзеков в Перми и в Мордовии. Там у людей были особые взаимоотношения. Потом уже политических посылали в уголовные лагеря — так, как это происходит сейчас. Поэтому надо знать, как себя вести, и не бояться. Потому что если слишком боишься, то лучше ничего не делать.

Еще записи по тегу "диссиденты"

Умер советский диссидент Иван Михайлович Дзюба

22 февраля в Киеве в возрасте 90 лет умер Иван Михайлович Дзюба, украинский литературовед, публицист, правозащитник, литературный критик; советский…

Анатолий Марченко - Сергею Бондарчуку: "Приходится народному артисту вертеться и врать. "

Умер петербургский правозащитник Владимир Эдуардович Шнитке

13 января в возрасте 82 лет в Петербургской городской больнице святого Георгия умер от коронавирусной инфекции Владимир Эдуардович Шнитке, советский…

Лев Тимофеев. "Исповедь" (2022)

Тимофеев Л.М. Исповедь. — М. : Время, 2022. — 298 с. — (Непрошедшее время). Писателя, экономиста, общественного деятеля Льва…

Людмила Алексеева об Анатолии Марченко: "У него было повышенное чувство справедливости"

Сегодня исполняется 3 года со дня смерти правозащитницы Людмилы Алексеевой (1927-2018) и 35 лет со дня смерти диссидента Анатолия Марченко…

Юлий Даниэль: "Кроме миски баланды не будет уже ни хрена. "

96 лет назад родился Юлий Маркович Даниэль (псевдоним Николай Аржак; 1925-1988), русский прозаик и поэт, переводчик, диссидент. В 1966 году он был…

Михаэл Жантовский. "Гавел" (РОССПЭН, 2021)

Жантовский Ж. Гавел. - М.: РОССПЭН, 2021. - 551 с. Книга о Вацлаве Гавеле принадлежит перу Михаэла Жантовского, несколько лет работавшего…

"Энциклопедия диссидентства. Восточная Европа, 1956–1989" (2022)

Энциклопедия диссидентства. Восточная Европа, 1956–1989: Албания, Болгария, Венгрия, Восточная Германия, Польша, Румыния, Чехословакия,…

Виктор Давыдов. "Девятый круг. Одиссея диссидента в психиатрическом ГУЛАГе" (2021)

Информация об этом журнале

Цена размещения 100 жетонов
Социальный капитал 7 648
В друзьях у
Длительность 12 часов
Минимальная ставка 100 жетонов

Исполнилось 100 лет со дня рождения Станислава Лема (1921-2006), польского писателя-фантаста, философа, футуролога. Приведу фрагмент из его интервью, данного по случаю 150-летия со дня рождения Ф.М. Достоевского изданию "Przyjaźń" в 1971 году: "Достоевский принадлежит, на мой взгляд,…

Все бывает
Джойнт. 100 лет.
История и истории
История Израиля в иврите
Есть город золотой
Гебрариум
Иерусалимский трамвай
Чужие письма
В те дни, в наше время
Исчезнувшие книги
История протестного движения
Тэффи. Воспоминания.
Письма великих
Полковник из Большой Сейдеменухи
Прогулки по Стене
65. История Израиля в плакатах
Е-неделя
Частная история
Живая история
Архив тем

Письмо написано неустановленным сотрудником одного из московских НИИ. Обнаружено среди документов, изъятых в мае 1969 года при обыске на квартире диссидента Петра Григорьевича Григоренко. Публикуется по машинописному экземпляру из архива Международного Мемориала (ф.118). Подготовка текста — А.Макаров

Открытое письмо Татьяне Максимовне Литвиновой (2) × (2) Литвинова Татьяна Максимовна (1918–2011). Дочь наркома Литвинова, тетя диссидента Павла Литвинова. Переводчица. Подписывала письма в защиту диссидентов. В 1974 г. уехала в Великобританию.

Москва, А-47, 3-я Миусская /ул.Готвальда/, 10, кв.82.

Уважаемая Татьяна Максимовна!

Татьяна Максимовна Литвинова. Archive de N. Gorbanevskaya

Сегодня, 16 марта 1969-го года, я явился на свой избирательный участок, чтобы принять участие в выборах депутата в Московский городской совет (по 91-му округу).
Так как мне не было предоставлено одной весьма существенной на любых выборах возможности, а именно — возможности выбирать между несколькими кандидатами, я сделал свой собственный выбор. Так как у меня не было возможности выставить своего кандидата или повлиять на возможность его выдвижения каким-либо коллективом трудящихся, то я вынужден выдвигать своего кандидата явочным порядком.

В биографии официального (единственного) кандидата на пост депутата Московского городского совета от 91-го округа я не нашел ничего, что могло бы говорить о каких-то самостоятельных социально-политических взглядах и поступках такового. Из биографии ясно, что Бородкин, кандидат на этот пост, шел путем, на котором он ни разу не выразил своего самостоятельного лица. Кандидат был уже один раз депутатом Московского городского совета и два раза народным заседателем Бауманского районного народного суда. Однако ни мне, ни кому-либо из моих знакомых неизвестно ни одного случая, когда кандидат оказал какую-либо реальную помощь лицу, павшему жертвой предубеждений и несправедливостей, существующих в нашем обществе, когда он совершил что-либо, выходящее за пределы его формальных обязанностей. Об исполнении им его формальных обязанностей мне также не известно что-либо, говорящее в его пользу. Будучи лицом беспартийным, Бородкин ни разу, насколько мне об этом известно, не выступил с какой-либо личной инициативой, хотя он не связан никакими обязательствами и никакой дисциплиной. Далее, мне не известно даже, высказал ли кандидат Бородкин за свою сознательную жизнь (последние 20 лет) хотя бы какие-либо собственные взгляды на события, происходящие в нашей стране. По элементам его биографии, известным мне, подобный вывод напрашивается скорее отрицательный.
Таким образом, данный кандидат в Московский городской совет представляет собой в политическом и социальном отношении: нуль, пешку, подставное лицо. Естественно, что такой человек не способен защищать интересы своих избирателей, хотя бы только мои.

По этой причине, придя сегодня на избирательный участок, я, используя свободу своего выбора, отдал голос (3) × (3) Т.е. вписал фамилию от руки, тем самым испортив бюллетень. за кандидата в Московский городской совет от 91-го округа Павла Литвинова, физика, Вашего сына и внука одного из основателей нашего государства.

Остается добавить, что существующая система выборов, где решающее слово в подборе кандидатов имеет одна-единственная партия, давно уже изжила себя и нуждается в скорейшей отмене.

Я также обращаюсь с просьбой к Павлу Литвинову, чтобы он, независимо от результатов выборов, считал себя хоть бы негласным представителем интересов избирателей 91-го округа и старался, в меру своих реальных возможностей, защищать их интересы. Если моя характеристика официального кандидата (который, возможно, еще будет забаллотирован) верна, то Ваш сын своей инициативой мог бы составить ему серьезную конкуренцию.

Подобная инициатива также могла бы быть новым фактором, способствующим распространению демократии в нашей стране.

Я и все мои свободомыслящие друзья желаем Вашему сыну Павлу Литвинову хорошего здоровья и бодрости духа. Правда на его стороне.

Читайте также: