Опыты теодицеи о благости божией свободе человека и начале зла кратко

Обновлено: 04.07.2024

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890—1907 .

Полезное

Смотреть что такое "Теодицея" в других словарях:

ТЕОДИЦЕЯ — доказательство возможности совмещения всеблагости, всемогущества и всеведения Божия с существованием на земле всякого зла в несчастий. Под таким заглавием Лейбниц написал сочинение на эту тему. Полный словарь иностранных слов, вошедших в… … Словарь иностранных слов русского языка

“ТЕОДИЦЕЯ” — “ТЕОДИЦЕЯ”, “Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла” (Essais de théodicée sur la bonté de Dieu, la liberté de l homme et l origine du mal) свод философии Лейбница, созданный им после выхода в свет “Исторического и… … Философская энциклопедия

теодицея — доктрина, оправдание Словарь русских синонимов. теодицея сущ., кол во синонимов: 2 • доктрина (9) • … Словарь синонимов

теодицея — и, ж. théodicée f. <гр. theos бог + dike право, справедливость. Религиозно философское учение, ставящее свой целью примирить существование в мире зла и несправедливости с идей благости и всемогущества бога. БАС 1. Жрецы Египта, желая пламенно… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

ТЕОДИЦЕЯ — (французское theodicee оправдание Бога, от греческого theos Бог и dike справедливость), общее обозначение религиозно философских доктрин, стремящихся согласовать идею благого и всемогущего Бога с наличием мирового зла, оправдать Бога как творца и … Современная энциклопедия

ТЕОДИЦЕЯ — (франц. theodicee оправдание Бога от греч. theos Бог и dike справедливость), общее обозначение религиозно философских доктрин, стремящихся согласовать идею благого и всемогущего Бога с наличием мирового зла, оправдать Бога как творца и правителя… … Большой Энциклопедический словарь

ТЕОДИЦЕЯ — (фр. theodicee от греч. theos бог и dike справедливость) 1) теологическая проблема аксиологического совмещения презумпции благости Творца, с одной стороны, и очевидности того факта, что ‘мир во зле лежит’, с другой, т.е. проблема оправдания Бога… … История Философии: Энциклопедия

ТЕОДИЦЕЯ — (греч. theos Бог и dike справедливость, право, букв. богооправдание) религиозно философское учение, цель которой сводится к оправданию представлений о Боге как абсолютном добре, сняв с него ответственность за наличие зла в мире. Понятие Т.… … Новейший философский словарь

ТЕОДИЦЕЯ — [тэодицея], теодицеи, мн. нет, жен. (от греч. theos бог и dike справедливость) (ист. филос.). Учение, посредством которого нем. философ Лейбниц (18 в.) пытался примирить существование в мире зла с идеей благости и всемогущества бога. Толковый… … Толковый словарь Ушакова

Что же тогда всё это значит?

Пьер Бейль (Pierre Bayle), 1647 — 1706, один из влиятельнейших французских мыслителей и философско-богословский критик.

В реальном историческом контексте защита Бога для Лейбница означала приведение цепи аргументов в полемике с Пьером Бейлем относительно возможности рационально совместить побеждающую в нас ту самую любовь, всеблагость Божию и одновременное существование зла в мире. Пьер Бейль, что называется, капитулировал перед антиномией, которая ясна уже сама по себе без изложения его концепции. Либо Бог не всемогущ и вынужден допускать зло как способ достижения благих целей, либо осуществление зла соответствует божественной воле.

Таким образом, всё, что может иметь человек, сосредоточено в Слове и в вере в Слово. Для верующего теперь ничего не страшно, ибо всякое отсутствие чего-либо наиважнейшего в мире, например, справедливости или свободы, что уже само по себе есть зло, не имеет значения, так как отсутствующее содержится в Слове Божием, единственно достойном внимания. Тем самым для верующего в Слово наличие блага предопределено и присутствует в самом мире, так как верующий живёт в нём. Всякий, кто истинно верует, уже живёт в лучшем из возможных миров, ведь его мирское пребывание в нём, по крайней и в то же время максимальной мере, не препятствует слышанию Слова и тем самым обретению максимума возможных благ. Бог, как мы читаем у Лютера, уже в самом своём Слове предопределил наличие этих благ в душе верующего, несмотря на то, что во внешнем, непосредственном окружении они способны отсутствовать.

В последнем случае Церковь спорит с миром по заданному Лютером масштабу расхождения. В случае же Лейбница требуется некий компромисс, готовность со стороны церковного сознания сделать миру уступку, отчасти пойти на его условия. Потому абсурдная, с точки зрения Церкви, проблема теодицеи в последнем случае оказывается связанной с проблемой предопределения и требует рационального разрешения. Мир оказывается озабочен присутствием в нём зла и как-то желает понять, каким образом оно допускается Божественным промыслом.

Метафизические ходы здесь игнорировать никак невозможно, так как рациональность вообще является одной из основ взаимного признания сограждан мира, их единения и взаимопонимания. Эти скрепляющие нити выходят далеко за пределы церковных стен, так что оказывается необходимым проследить всю их протяжённость, а не решительно обрывать в каком-то месте, что делает тот же Лютер. Конечно, такого рода осмысление всегда будет только шагом к признанию претензий мира и не снимет многих вопросов, но что-то, тем не менее, улучшит и кого-то успокоит. Итак, первый вопрос остаётся прежним, почему мир, в котором так много зла, всё же устроен наилучшим образом и подчинён Божественной воле.

Приступая к ответу на него, Лейбниц разводит Божественное величие и Божественную благость. Они-то по сути и должны соединиться в промысле или попечении Бога о мире. Но синтез этот не является чем-то простым и самоочевидным, что свидетельствуется противостоянием богословских направлений и школ, о чём пишет сам Лейбниц.

Вольтер Франсуа-Мари Аруэ, 1694 — 1778, французский философ-просветитель, поэт, прозаик, сатирик, трагик, историк и публицист.

Это очень существенный момент в трактовке Лейбницем предопределения. Он показывает, что, говоря о предопределении, мы чаще всего расшифровываем это богословское понятие как тождественное философскому понятию необходимости, в то время как прямой связи между ними нет.

Злоба некоторых закосневших в грехе людей столь велика, что они отвергают божественную благодать и тем самым отвергают спасение.

Основания для подобного рода взгляда заложены уже в самой метафизике Лейбница. Да, именно метафизика предваряет подобного рода сближение, которое, по существу, исключено как в пантеистическом варианте толкования отношений между Богом и миром, так и в случае рассмотрения Бога как исключительно трансцендентного начала. И в том и в другом случае Божий промысл приобретает черты необходимости, которую отрицает Лейбниц. В пантеизме спинозистского образца Бог слишком близок к Своим произведениям, которые буквально пронизаны Его действием. Потому им остаётся только интеллектуальная любовь к Богу, то есть бесконечное углубление в понимание Его мудрости. На этом пути для тварного существа невозможны никакая остановка, никакое ощущение собственного самобытия в отношении Бытия Бога. Подобную любовь можно истолковать как бесконечную жертву, но одновременно и как вовсе не жертву, так как ситуация не предполагает предстояния человека Богу, отношения Я и Ты. Человек здесь, как несоизмеримый с бесконечной субстанцией её конечный модус, лишён всякого выбора, всякого возможного собственного ответа Богу. Такая любовь не есть, собственно говоря, самоотдача, хотя, на первый взгляд, ею и представляется, так как никакого само здесь, по существу, нет. Модусу не положено обращать внимание на самого себя, себя он изначально может обнаружить только в пределах субстанции, как её момент, осуществление.

Но смех, плач или проклятье говорят как раз о дистанции, о нежелании сближаться с тем, что подлежит пониманию или объяснению. Такого рода неприятие и выражено в отказе Ивана Карамазова принять мир Божий. Спиноза в этом отказе не увидел бы ничего кроме аффектации. Возможно, в случае с героем Ф.М. Достоевского всё так и обстоит на самом деле. Но как выразить индивидуальность на метафизическом уровне помимо её редукции до аффективного поведения?

Ведь у личности гораздо больше возможности любить Бога и признавать в Нём абсолютное благо, чем у тех творений, которые могут лишь молчаливо соглашаться с Его могуществом и мудростью. Поэтому в таком личностном мире предопределение получает форму предустановленной гармонии. Бог, тем самым, нисколько не жертвует своей властью, когда отказывается от жёсткой формы предопределения. Просто в эту власть вносятся теперь коррективы, соответствующие появившейся у управляемых способности принять Божественное благо именно как Благо, т.е. принять его по мерке собственной природы, через внутреннее согласие.

Готфрид Вильгельм Лейбниц (Gottfried Wilhelm Leibniz), 1646 — 1716, немецкий философ, логик, математик, механик, физик, юрист, историк, дипломат, изобретатель и языковед.

Верховная монада правит миром по типу тех монархий, которые Лейбниц застаёт при своей жизни. Мало сказать, что он был сторонником идеи просвещённого абсолютизма, он жил в самом центре его культуры. Длительное время Лейбниц находился на дипломатической службе в Париже во времена царствования Людовика ХIV. Затем был приглашён ко двору ганноверских герцогов и даже успел послужить первому российскому императору Петру Великому. Власть короля чем-то созвучна предустановленной гармонии. Подданные государства всегда её ощущают, даже когда она никак не проявляет себя непосредственно, в форме прямых указаний. Король невидимо присутствует всюду, и тогда, когда в отдалённых комнатах дворца шепчутся по его поводу, и даже тогда, когда готовят заговор против него. Короля вроде бы и нет здесь и слышать о себе нечто нелестное и даже опасное для себя он не может. Но всё равно он каким-то образом есть, иначе бы не шептались и не прятались от монарха дальше, чем этого требуют физические условия.

Понятно, что решение богословского вопроса не может быть калькой с определённого типа государственного устройства, скорее напротив, государство должно строиться с учётом богословских представлений о высшем Благе, но всё же опыт жизни в таком государстве давал возможность чувствовать тему Блага в его реальном опытном присутствии, переживать это присутствие.

Лейбниц пишет, что есть серьёзное затруднение, которое касается будущей жизни, тоже связанное с проблемой предопределения. Говорят, будто в ней «зло значительно преобладает над добром, так как мало избранных. Потому Ориген совершенно отрицал вечное осуждение; некоторые древние, в числе которых находился Пруденций, думали, что лишь очень немногие осуждены навеки; другие полагали, что все христиане будут в конце концов спасены, и блаж. Иероним, по-видимому, склонялся к этому мнению.

Бенедикт Спиноза (Benedictus de Spinoza), 1632 — 1677, нидерландский философ-рационалист и натуралист, один из главных представителей философии Нового времени.

И эта уверенность как бы находит отклик и получает дополнительные резервы для своего выражения вовне и укрепления других людей, передачи им того, что является содержанием веры благодаря тем самым новым открытиям.

[1] Лейбниц Г.В. Защита Бога //Лютер М. 95 тезисов. СПб., 2002. С. 234.

[2] М. Лютер. О свободе христианина // Лютер М., 95 тезисов. СПб., 2002. С. 89.

Есть ли справедливость в мире, сотворенным Богом? Теодицея поднимает эти вопросы и дает на них свои ответы.

Что такое теодицея

Теодицея – это совокупность различных философских и религиозных теорий, суть которых в том, чтобы разрешить главное противоречие: если Бог всемогущ и является благом, почему в мире есть зло?

Вопросы, которые поднимает теодицея, относятся к коренной проблеме многих религиозных направлений.

Если есть вселенская или божественная справедливость, почему добрые и безгрешные сталкиваются с болью и трагедиями, а порой самые отъявленные грешники живут в достатке и счастье.

Человек, переживая трудные времена, спрашивает – чем я это заслужил? И если он не находит ответа, то для многих это становится поводом усомниться в своей вере и в том, как, по их представлениям, устроено мироздание.

Философы и религиозные деятели выражали суть противоречия в следующем:

Бог есть;
он всемогущ и всеблаг;
зло есть.

Из этого вытекают следующие утверждения, одно из которых приходится неминуемо выбирать:

История вопроса

Все эти вопросы и противоречия поднимались еще в античные времена. Их затрагивали различные философские школы и теологические течения, их поднимали как стоики и материалисты, так и ученые различных религий: христианства, ислама, иудаизма, буддизма.

Также этот вопрос по-разному задавался в зависимости от различных религиозных мировоззрений:

политеизм, предполагающий существование множества божеств, утверждает, что наличие зла – это результат борьбы космических сил;

Что такое теодицея?

генотеизм, предполагающий, что над пантеоном богов есть один бог-лидер, у которого сосредоточена вся сила и власть, впервые ставит актуальность проблемы всеобщего зла;
теизм, предполагающий, что Бог един, ставит этот вопрос наиболее остро. Как всемогущий и всеблагой Бог позволяет существовать злу, если одной своей волей может избавить мир от страдания и несправедливости.

Чтобы ответить на вопрос, почему с хорошими людьми случается плохое, было выдвинуто несколько теорий.

В ответ на это появилась теория о том, что воздастся если не самому человеку, то его роду – эта концепция нашла свое место благодаря патриархальному строю.

Также ответ пытались найти в теории реинкарнации души. Если душа бессмертна, и, проживая конкретную жизнь, не делала зла, то за все ее страдания ей воздастся в другой, более счастливой жизни.

Философская теодицея

Несмотря на то, что этот вопрос стоит с момента формирования христианства, как религиозного течения, теодицея, как система доктрин и теорий, была сформирована только в конце 17-го века.

В психологии Лейбниц внес значительный вклад в теорию подсознания, а в логике развил теорию об анализе и синтезе, закон достаточного основания. То есть он был, скорее философом, чем религиозным деятелем.

Идея Лейбница была в том, чтобы рационально объяснить существование зла, как части всеобщей гармонии, к которой стремится Вселенная. Что без зла, невозможно существование добра.

Что именно на фоне зла и несправедливости, человек может оценить добро и милосердие. Частные недостатки только усиливают целостность и гармонию Божественного плана.

Еще один важный его посыл – частные проявления зла несравнимы со всеобщим благом. Лейбниц был уверен, что, несмотря на страдания и несправедливость, мы все равно живем в лучшем из миров, где есть все формы и ступени развития совершенных существ.

Критика философской теодицеи

Подход Лейбница и его последователей, а также других этико-философских течений, вызвал достаточно острую критику, как со стороны религиозных деятелей, так и других мыслителей того времени.

Христианская теодицея

Религия дает свои ответы на вопрос о зле, в которых тоже критикует попытки философов рационально объяснить суть Бога и мира, который он создал.

Христианская теодицея основана на нескольких постулатах:

человек не способен и не вправе судить деяния Бога, потому что не может понять его замысел;
Бог не сотворил зла, он лишь наделил свои создания самым важным, что есть у человека – свободой воли;
именно свобода воли порождает злые мысли и деяния, это следствие отвержения морали. Творя зло, люди приносят в мир страдание, но это их выбор;
даже при этом, после смерти каждому воздастся по его деяниям.

Чаще всего, в рамках христианской теодицеи приводится история Иова, который, будучи невинно страдающим праведником, вызывает Бога на суд.

Так он, как бы призывал к ответу на вопрос – почему человеку, который никому не сделал зла, приходится выносить такие муки. Речь Бога, которая последовала после, и ее трактовка, все еще вопрос дискуссионный.

Теодицея, или оправдание Бога — есть название одного из сочинений Лейбница ("Essai de Théodicée sur la bonté de Dieu, la liberté de l'homme et l'origine du mal", 1710), приобретшее значение общего термина для выражения задачи примирить существование зла в мире с благостью, премудростью, всемогуществом и правосудием его Творца. Зло, как несомненная принадлежность мира, положительно или отрицательно коренится в причине, произведшей мир: т. е. Бог есть или существо, положительно произведшее зло, — и в таком случае Он не благ, или существо, не имевшее силы воспрепятствовать появлению зла, — и в таком случае Он не всемогущ.

Возможен, по-видимому, такой исход из этой дилеммы: Бог не только благ и всемогущ, но и правосуден; поэтому, не производя положительно зла и имея силу ему воспрепятствовать, Он допускает его как средство наказания свободных существ, злоупотребивших своею свободою. Но это разрешение вопроса также приводит ко многим затруднениям. Во-первых, оно предполагает за доказанное, что всякое зло в мире есть последствие греха — но этому противоречит факт страданий существ, не могущих грешить по отсутствию или еще недостижению свободы, именно животных и детей, а также страданий, нередко постигающих и зрелых людей безвинно, по случайному сочетанию обстоятельств.

Во-вторых, если даже страдание служит справедливым возмездием грешнику, то самый факт греха есть зло, допущенное Богом при создании мира; коль скоро Бог предвидел, что человек злоупотребит дарованною ему свободою, то от Бога зависело не предоставлять человеку столь гибельного для него дара. На это возражают, что мир без свободы был бы миром не только без зла, но и без добра в смысле нравственном, вообще без всякого нравственного определения, и следовательно был бы ниже, хуже мира, причастного и добру, и злу. Но такой аргумент, в-третьих, вызывает основной и решительный вопрос Т.: если создание мира как не только физического, но нравственного целого необходимо предполагает присутствие в нем зла, то не лучше ли было бы вовсе его не создавать?

Бог, как существо всемогущее, мог свободно решить между бытием и небытием мира, ибо если мы допустим, что Бог не мог не творить мира, то мы отрицаем полноту Его всемогущества. Поэтому если всемогущий Бог призвал к бытию мир, предвидя неизбежность в нем зла, то Он несомненно есть виновник зла, что не согласуется не только с Его благостью, но и с Его правосудием. Довод Т., основанный на признании человеческой свободы и ее справедливых последствий, вызывает сам по себе следующие сомнения. Прежде всего, признание свободы воли не есть аксиома, но требует доказательств, следовательно, не может служить безусловно достоверною посылкою для дальнейших выводов.

Затем, даже крайние защитники свободы воли допускают относительную силу действующих на нее мотивов, т. е. большую или меньшую трудность воздержаться от греха; следовательно, от Творца мира зависело поставить свободные существа в такие условия, которые, достаточно упражняя их волю, предотвращали бы, однако, возможность их нравственной погибели. Далее, самая связь свободы непременно с грехом не представляется очевидною. Свободный выбор, упражняющий духовные силы человека, возможен и между мотивами безгрешными, напр. между браком и безбрачием, занятием тем или другим делом, определением того или иного круга общественных сношений и т. п.; поэтому мыслим мир свободных существ, не искушаемых грехом.

Наконец, справедливость наказания за грех также может быть обсуждаема с разных точек зрения, и для того, кто смотрит на наказание с точки зрения цели, безусловный характер Божеского правосудия представляется неоправданным. Вышеизложенные отчасти непреодолимые, отчасти во всяком случае серьезные затруднения какой-либо Т. приводят различные философские направления к коренному различию во взглядах на ее возможность. Всего проще и притом отрицательно разрешается вопрос о ней с точки зрения таких философских учений, которые, как напр. спинозизм, материализм или агностицизм Герберта Спенсера, признают первопричину мира действующею с необходимостью и, следовательно, нравственно безразличною силою: с этой точки зрения ни об оправдании, ни об осуждении первопричины не может быть поднимаемо и вопроса.

В сущности, то же можно сказать и о философии Шопенгауэра, так как его "воля" так же лишена нравственного определения, как и материя или Спенсерово "непознаваемое". Но неразумная, слепая воля с точки зрения человеческого чувства не только морально индифферентна, а и зла, и потому последствием начала, установленного Шопенгауэром, оказывается не индифферентизм, а пессимизм. Более неопределенным и сложным является решение задачи Т. для скептика, совершенно воздерживающегося от суждения о бытие и природе первопричины и самую необходимость признающего лишь субъективным состоянием привычного ожидания; мыслителями этой категории вопрос о нравственном строе мира может быть решаем лишь по произволу личного настроения и веры.

Ограниченною и в этом своем ограничении более удоборазрешимою является задача Т. для тех философов, которые, как напр. Шеллинг и Гартман, предполагают в Боге двойственный состав — из разума и темной неразумной силы (основа у Шеллинга, воля у Гартмана); в таком случае является возможность все добро относить на долю разума, а все зло — на долю неразумия первопричины мира; но защита Божией благости, несомненно, ведется тут в ущерб Божиему всемогуществу. Полную меру трудностей для Т. представляют собою такие философские учения, которые, распространяя на Бога обычные атрибуты благости, всемогущества и правосудия, вместе с тем признают, что отношения Бога к миру хотя и не вполне проницаемы для нашего разума, но не могут содержать в себе ничего такого, что противоречило бы ему, т. е. не согласовалось бы с указанными атрибутами Бога.

Из новых догматиков ранее Лейбница пытался совладать с этими трудностями Мальбранш, главным образом в "Traité de la nature et de la grâce" (1683), отчасти во многих местах других своих сочинений. По взгляду Мальбранша, Бог действовал в создании мира свободно, т. е. мог как творить, так и не творить его. Если воля Бога склонилась к акту творчества, то этому была какая-нибудь цель. Но мир, как он ни велик, перед Богом ничто и, следовательно, сам по себе не содержит достаточного мотива для определения Божественной воли.

Мир может быть целью для Бога лишь в том, что божественно в самом мире, т. е. в церкви, созидаемой ее главою Иисусом Христом, через которого люди входят в общение с Богом и становятся сопричастными Его целям. Мир существует для людей, люди — для Иисуса Христа, Иисус Христос — для Бога. Будучи, таким образом, лишь средством для целей Божественной благодати, естественный порядок мира должен быть наивозможно лучше приспособлен к этой цели, и в этом смысле существующий мир должен быть наилучшим из возможных миров.

Имея целью единение людей в Иисусе Христе, Бог должен был допустить и грехопадение, так как наиболее целесообразным средством для спасения людей было дать всем людям погрязнуть в грехе, дабы затем всем же им оказать милосердие в Иисусе Христе.

Если, однако, это милосердие не простирается равномерно на всех, то причиною тому является опять-таки необходимое соблюдение общих законов природы: по этим законам человеческие тела получают известные свойства, а последние закономерно связаны с теми или иными движениями души, нередко греховными.

Очевидно, что в этой своей попытке снять с Бога вину в допущении зла в мире Мальбранш подчиняет атрибут благости Бога атрибуту премудрости, понимаемой притом узко, как искусство расчетливого и бережливого мастера. Более широкий и свободный кругозор открывает "Т." Лейбница. Лейбниц также признает, что Бог свободен творить мир или не творить его; но так как Бог делает всегда наилучшее, то воспользоваться такою свободою Он мог бы лишь в том случае, если бы небытие мира было лучше его бытия.

Этот случай имел бы место при том условии, если бы, содержа в своих предначертаниях планы всевозможных миров, Бог не имел силы избрать из них к бытию наилучший возможный мир: но Бог имеет такую силу и, конечно, предпочитает возможное совершенство создания полному отсутствию последнего. Итак, уже a priori из понятия творческого акта Бога, следует, что существующий мир есть наилучший возможный из миров. Тем не менее, в нем есть зло и притом в трех видах: зло метафизическое (несовершенство), зло физическое (страдание) и зло нравственное (грех).

Что касается первого вида зла, то он неизбежен: как бы мир ни был совершен, он не может быть равен по совершенству Богу, который один есть существо всесовершенное. Мир есть мир существ ограниченных, следовательно, несовершенных; возможное совершенство наилучшего мира заключается лишь в исчерпывающем разнообразии степеней совершенства этих существ. Неизбежность метафизического зла в мире указывает на неизбежность степеней счастия и нравственности составляющих его существ и, следовательно, если не объясняет всецело факт страдания и греха, то оправдывает необходимость большего или меньшего физического и нравственного добра.

Но есть и другое основание для примирения с фактом страдания и греха в мире. Мы не имеем права признавать цель мира исключительно в благе человеческом, но должны представлять себе ее, как объемлющую все мироустройство; сказать же, что мироустройство без страдания и греха во всяком случае лучше, чем с их присутствием в мире, нет основания, так как частное зло в этих отношениях может служить в общем плане мира средством более великого блага, чем то было бы при других условиях. Бог не хочет страдания и греха, но, создав наилучший мир, он допускает в нем всю ту их меру, которая неизбежна для осуществления плана этого мира.

Наибольшую жгучесть представлял для Лейбница вопрос об осуждении Богом грешников. Если грех неизбежен по плану мира, то согласно ли с Божеским правосудием налагать кару за грех?

Однако и на это возражение Лейбниц находит ответ: наказание, как последствие греха, также входит в план наилучшего мира, коль скоро по этому плану грех неизбежен. Бог не хочет ни греха, ни погибели грешника; но так как того требует план наисовершеннейшего мира, то Он по разумным основаниям допускает то и другое. Лучше, чтобы был грешник и получил за грехи даже вечную кару, чем мир, в общем, был бы менее совершен, чем должен быть. "Т." Лейбница и ныне остается типом всех произведений мышления, в основе коих лежит предположение возможности обсуждать пути Божии с точки зрения составленных по человеческому образу понятий о благости, мощи, премудрости и правосудии Творца мира.

Между тем, кроме антропоморфизма догматиков и другой крайности — умаления достоинств Божиих, — для мысли открывается и третий путь, правда, не делающий возможною систему Т., но дающий для человеческого духа равноценный с нею результат. Как при обсуждении вопроса о распространении на Бога атрибутов времени, пространства, сознания, мы можем не только отрицать их в Боге, но превозносить Его над ними, признавать Его сверхвременным, сверхпространственным, сверхсознательным, так и в отношении человекоподобных атрибутов премудрости, благости, правосудия и силы мы можем считать их лишь несовершенными подобиями того, что содержится в существе Божием и служит в Нем источником их существования в мире.

При таком предположении, не заключающем в себе ничего несогласного с началами нашего мышления, мы, отказываясь от непосильной для нас задачи собственною мыслию примирить факт существования зла с убеждением в разумно-нравственном достоинстве мира, можем, однако, сохранять философскую веру в то, что такое примирение действительно есть.

Первым аналитически подошел к теодицее древнегреческий философ Эпикур, который составил классические четыре вопроса о наличии зла и страданий в мире:

Бог желает избавить мир от страданий (несчастий, зла), но не может.

Бог может избавить мир от страданий, но не желает.

Бог не может и не желает избавить мир от страданий.

Бог может и желает избавить мир от страданий, но не избавляет.

Другой вариант логической формулировки проблемы теодицеи. На первый взгляд, существует внутреннее логическое противоречие в совместном принятии следующих четырех посылок:

Если принять любые три из них, то по всей видимости следует отбросить четвертую.

Читайте также: