Ольга громова биография кратко

Обновлено: 05.07.2024

Беседовала Елена СЕРЕБРЯКОВА

Добавить комментарий Отменить ответ

Лента новостей

Писатели Линвуд Баркли и Стивен Кинг отказались продлевать контракты в России

Поэзия в темноте

Павел Лемберский. Америка vs. Россия

Награда нашла своего героя

С раком не только нужно бороться, но его можно полностью победить

Key Pieces of Where to Find The Secret to New Online Casino Secrets

Дарио Пьомбино-Маскали – о тленном и о вечном

Новинка от Павла Лемберского

Открытие "Точки роста" и презентация проекта "Территория игр"

Вдохновляющая антропология, или Нетленность научной истины

В московском метро появился состав, посвященный писателю Маршаку

Эраст Фандорин: Не прощаюсь

Российская книжная палата подвела итоги 2017 года

Про Джеймса Бонда издадут книгу-приквел

Новый корпус РНБ сдадут в конце февраля

В Петербурге с третьей попытки установили памятник Сергею Довлатову

До этого презентованный общественности монумент пришлось демонтировать для доделки.

Певец Алекс Дэй благодаря Гарри Поттеру сам стал немножечко магом

Рэпер из Британии прославился тем, что в одной песне использовал практически все заклинания из саги…

Громова Ольга Константиновна - главный редактор профессиональной газеты "Библиотека в школе" Издательского дома "Первое сентября", по профессиональному образованию – библиотекарь-библиограф. Стаж работы в библиотеках разных типов 25 лет, в том числе 5 лет – в научной, 13 лет – в школьных.

В течение последних 10 лет занималась анализом и обобщением опыта работы различных школьных и детских библиотек России и СНГ, а также преломлением к условиям России зарубежного опыта, полученного в контактах с IASL, на международных форумах и при посещении школьных библиотек и ресурсных центров Швеции, Дании и США и многих других стран. Преподает в МИОО (бывший МИПКРО) на курсах повышения квалификации школьных библиотекарей.;

Лучшие книги автора

Сахарный ребенок. История девочки из .

Последние рецензии на книги автора

Девочка Стелла (или просто Эля) с мамой, папой и няней проживает в Москве и не знает никаких бед. Семья образованная: уже с трех лет Стелла разговаривает с родителями на русском, французском и немецком языках, читает книги, которые любой другой ребенок бы не понял, учит стихотворения наизусть, поет песни. А еще она строит счастливые финалы для реальных и сказочных историй, которые на самом деле никогда не заканчивались хэппи эндом.

Вся книга — это постоянно сменяющие друг друга места и лица. Все потому, что Элю с мамой то переводили, то выгоняли, то выселяли, то возвращали, и каждый раз приходилось приспосабливаться, выживать. Образ главной героини эволюционирует из маленькой девочки, наивной и не понимающей, что происходит, в девушку со своими принципами и желанием отстаивать свое мнение даже в тот момент, когда вся система готова вот-вот отвергнуть ее, словно мусор.

Что может вынести читатель? Со множеством подобных реальных историй, забытых и не записанных, как эта, остается только принимать то, что было, и не позволять такому случиться снова. Читатель, возможно, забудет, что прочел, и пойдет дальше. А возможно, он вспомнит ту маленькую девочку Элю, которая ни на секунду не переставала верить в добро, и станет чуточку добрее к людям. И тогда уже изменится не только его жизнь, но и жизнь тех, кому он помог.

Фото Николая Антоновского

- Как часто до этого вы обращались к этой теме?

- Я считала, что это нужно всем. Это были уже годы перестройки, то есть я понимала, что она уже не будет бояться. Люди ведь еще и просто боялись раньше говорить об этом. А Стелла, тем более с ее характером, уже ничего бояться не будет. И вообще это был не вопрос боязни. Ей просто тяжело было вспоминать, и она старалась об этом не очень-то говорить. Но когда я пришла работать в газету, поняла, что это просто жизненно необходимо, чтобы это осталось – эта история маленькой девочки, потому что таких историй много было в жизни, а в мемуарах – мало. Этот ряд очень маленький… Понимаете, очень много людей через это прошли в детском возрасте, а воспоминаний нет. Про взрослых в лагере написано много, хотя лучше Шаламова и Солженицына написать уже ничего нельзя.

И когда я, наконец, ее раскрутила писать, она взялась за мемуары. Она писала с подробностями, отступлениями. Тяжело писала, несколько лет, но не сетовала и даже увлеклась. Ей нравилось писать. Оказалось, что у нее прекрасный слог. Когда мы готовили с ней эти четыре очерка, я, конечно, правила текст, но это не была смертельная правка, когда легче переписать, чем отредактировать. И большая часть книги, которая в итоге получилась, написана ее слогом. Это мне потом приходилось подстраиваться под него.

- Я знаю, что вслед за мужем у Стеллы умер сын. А внуки у нее есть?

- Знаете, это отличная идея. Мне это не приходило в голову. Да, это правда. И, наверное, так должно было сложиться. Если бы она была не одна, если б не получилось так, что было некому, кроме нас с мужем, за ней ухаживать, а если бы было, то, соответственно, и рукопись осталась бы не нам, и что бы с ней стало, неизвестно.

- Как в разных регионах воспринимают эту тему?

Когда я выступаю в Сибири и рассказываю, как папа выбросил в Иркутске письмо из окна тюремного вагона, сибиряки – и старшее поколение, и даже дети – начинают кивать головами: да-да-да, мы знаем. Потому что их бабушки, гуляя вдоль железной дороги маленькими детьми, подбирали эти листочки, и родители строго-настрого им наказывали: никому не отдавай, неси домой, мы разберемся. И в Сибири народ это знает. В Красноярске, в Новосибирске, в Иркутске. Это удивительно.

- Это не мое название. Это было первое название мемуаров Стеллы. Более того, у нее была такая картонная табличка, на которой были написаны эти слова и нарисована колючая проволока черным фломастером. Она когда-то, когда еще не была так больна, но уже с тростью, ходила на первые демонстрации на Лубянке с требованием открыть архивы, провести реабилитации – вот с этой картоночкой.

- Вас лично чему научила эта женщина и эта фраза?

- А доводилось вам встречаться со сталинистами, для которых все эти книги – пустой звук?

- Что вы стараетесь донести на встречах до детей?

– Ольга, ваша книга оказалась единственной в своем роде. Ничего подобного в отечественной детской литературе до сих пор не было. И в учебниках по истории о таком вообще не говорится. Казалось бы, взрослые должны были рассказать об этих событиях нашей истории детям или по крайней мере подросткам. Но по каким-то причинам не рассказали. Не захотели?

– Не захотели. Взрослые часто не хотят рассказывать детям вещи, подобные тем, что описаны в моей книге. У них очень сильный охранительный рефлекс. Зачем детям это знать, если оно уже миновало? И такого больше не будет. Не будет – потому что это кажется слишком ужасным. Невыносимым.

– Может, дело не в желании охранить детей, а в том, что для самих взрослых это слишком травматично?

– Наверное, это право свидетелей – не рассказывать. Или не рассказывать с той полнотой, с какой нам бы хотелось. Для этого нужны особые силы. И ощущение миссии. Ощущение, что твое свидетельство важно для тех, кто будет жить после тебя. Подобные свидетельства – это своеобразный подвиг. У Стеллы Нудольской, воспоминания которой легли в основу вашей книги, видимо, было такое ощущение.

– Да, на это нужны душевные силы, и немаленькие. Мне стоило большого труда уговорить Стеллу Натановну писать мемуары, которые потом стали основой повести. Люди поколения Стеллы Нудольской уходят один за другим. Еще немного – и свидетельствовать будет некому. Поэтому каждое слово настоящего свидетеля сегодня на вес золота. Мы должны постараться их свидетельства сохранить.

– Сегодня замалчивание истории нередко оправдывается ссылкой на закон о защите детей от вредной информации: мол, рассказ о тяжелых исторических событиях может травмировать детскую психику.

– Психическая травма и потрясение при встрече с художественным произведением – это совершенно разные вещи. Нередко травма ‒ в том числе и историческая травма, нанесенная обществу, нации, ‒ исцеляется именно потрясением и осознанием прошлого. В исторических представлениях наших детей, да и взрослых тоже, много белых пятен. Когда при встрече с художественным произведением на месте такого пятна возникает фактура реальности с ее страшными подробностями, конечно, возникает потрясение. Но такие переживания очень важны в жизни каждого человека.

С другой стороны, они действительно не могут читать исключительно ужасы про реальную жизнь. Тут неизбежно возникает вопрос, какой должна быть подростковая книга. Мне кажется, она обязательно должна предлагать читателю выход.

И я решила: пусть так будет, и тоже не стала вводить в повесть плохих людей.

Бывает. Здесь всё – правда. Столько драматических и необычных событий в одной короткой жизни ребенка выдумать очень трудно. Жизнь часто оказывается сложнее и разнообразнее того, что может придумать даже самый яркий писатель. Это важно показывать. Но – да, они должны видеть, простите за штамп, свет в конце туннеля.

Я спросила детей, почему они выбрали именно этот отрывок. И они ответили, что с этого конвоира началась цепочка хороших людей, которые помогали героям книги выживать.

– Сложно написать честную книгу. Чтобы ее потом пережил читатель. И чтобы история не казалась ему чем-то бутафорским и не имеющим к нему отношения. Спасибо!

Читайте также: