О материалистическом понимании истории плеханов кратко

Обновлено: 08.07.2024

Так редки книги не пустые!

Сочинение Лабриола вышло прежде по-итальянски. Французский перевод тяжёл, а местами и прямо неудачен. Мы с уверенностью говорим это, хотя не имеем под руками итальянского подлинника. Но итальянский автор не может отвечать за французского переводчика. Во всяком случае, мысли Лабриола понятны и в тяжеловесном французском переводе. Посмотрим же, каковы они.

Если бы вы спросили Роджерса, как он смотрит на буржуазный экономический порядок, он ответил бы, что в основе этого порядка лежат коренные свойства человеческой природы, и что, поэтому, история его возникновения есть постепенное устранение препятствий, некогда затруднявших проявления названных свойств и даже делавших его невозможным. Луи Блан же объявил бы, что сам капитализм есть одно из препятствий, воздвигнутых невежеством и насилием на пути к созданию такого экономического порядка, который будет, наконец, действительно соответствовать человеческой природе. Это, как видите, очень существенное разногласие. Кто оказался бы ближе к истине? Говоря откровенно, мы думаем, что оба эти писателя были почти одинаково далеки от неё, но мы не хотим и не можем останавливаться здесь на этом. Для нас важно теперь совсем другое. Мы просим читателя заметить, что и для Луи Блана, и для Роджерса экономический фактор, господствующий в общественной жизни, сам был, как выражается математика, функцией человеческой природы, а, главным образом, — человеческого ума и знаний. То же надо сказать и об упомянутых нами выше французских историках времён реставрации. Ну, а как назвать исторические взгляды людей, хотя и утверждающих, что экономический фактор господствует в общественной жизни, но в то же время убеждённых, что фактор этот,—т.-е. экономика общества, — в свою очередь является плодом человеческих знаний и понятий? Такие взгляды нельзя назвать иначе, как идеалистическими. Выходит, что экономический материализм ещё не исключает исторического идеализма. Да и это ещё не совсем точно; мы говорим—ещё не исключает идеализма, а следует сказать: может быть, и до сих пор чаще всего, бывал простою

О материалистическом понимании истории - статья Г. В. Плеханова.

Краткое содержание

По мнению Лабриола, философия отчасти сливается с теологией, а частью представляет собою развитие человеческой мысли в ее отношении к предметам, входящим в круг нашего опыта. Она отлична от теологии, она занимается теми же задачами, на решение которых направляется научное исследование. При этом она стремится опередить науку, давая свои собственные решения, или просто резюмирует и подвергает логической обработке решения, уже найденные наукой.

Декарт и Бэкон считают важнейшим делом философии умножение естественнонаучных знаний с целью увеличения власти человека над природой. В их время философия занимается, следовательно, как раз теми самыми задачами, которые составляют предмет естественных наук. Однако это не совсем так. Тогдашнее состояние естественных наук не может объяснить нам отношения Декарта к некоторым философским вопросам, например к вопросу о душе и т. п., но это отношение хорошо объясняется общественным состоянием тогдашней Франции.

Декарт строго разделяет область веры от области разума. Его философия не противоречит католицизму, а, напротив, старается подтвердить новыми соображениями некоторые его догматы. В этом случае она хорошо выражает собою тогдашнее настроение французов. После продолжительных и кровавых волнений XVI века во Франции является всеобщее стремление к миру и порядку. В области политики это стремление выражается сочувствием к абсолютной монархии; в области мысли — известной религиозной терпимостью и стремлением избегать тех спорных вопросов, которые напоминали бы о недавней гражданской войне. Чтобы не касаться их, надо было разграничить область веры от области разума. Это и было сделано, как мы сказали, Декартом. Но такого разграничения было недостаточно. В интересах общественного мира философия должна была торжественно признать правильность религиозного догмата.

Из философии Декарта логически вышел материализм Ламетри. Но из нее с таким же правом могли быть сделаны и идеалистические выводы. Уже из этого видно, что развитие философской мысли во Франции объясняется не только развитием естествознания, но также и непосредственным влиянием на нее развивающихся общественных отношений.

Мы уже знаем, что главной задачей философии Декарт считал увеличение власти человека над природой. Французский материализм XVIII века считает своей важнейшей обязанностью замену известных старых понятий новыми, на основе которых могли бы быть построены нормальные общественные отношения. Об увеличении общественных производительных сил у французских материалистов почти нет и речи. Развитие призводительных сил во Франции XVIII века чрезвычайно сильно стеснялось устарелыми общественными отношениями производства, архаическими общественными учреждениями. Устранить эти учреждения было безусловно необходимо в интересах дальнейшего развития производительных сил. В их устранении заключался весь смысл тогдашнего общественного движения во Франции. В философии необходимость такого устранения выразилась в виде борьбы против устарелых отвлеченных понятий, выросших па почве устарелых отношений производства.

В эпоху Декарта эти самые отношения далеко еще не были устарелыми; они вместе с другими общественными учреждениями, выросшими на их почве, не мешали развитию производительных сил, а способствовали ему. Поэтому об их устранении никто тогда и не думал. Вот почему философия ставила прямо перед собой задачу увеличения производительных сил, эту важнейшую практическую задачу нарождавшегося буржуазного общества.

Если бы вы спросили Роджерса, как он смотрит на буржуазный экономический порядок, он ответил бы, что в основе этого порядка лежат коренные свойства человеческой природы, и что, поэтому, история его возникновения есть постепенное устранение препятствий, некогда затруднявших проявления названных свойств и даже делавших его невозможным. Луи Блан же объявил бы, что сам капитализм есть одно из препятствий, воздвигнутых невежеством и насилием на пути к созданию такого экономического порядка, который будет, наконец, действительно соответствовать человеческой природе. Это, как видите, очень существенное разногласие. Кто оказался бы ближе к истине? Говоря откровенно, мы думаем, что оба эти писателя были почти одинаково далеки от неё, но мы не хотим и не можем останавливаться здесь на этом. Для нас важно теперь совсем другое. Мы просим читателя заметить, что и для Луи Блана, и для Роджерса экономический фактор, господствующий в общественной жизни, сам был, как выражается математика, функцией человеческой природы, а, главным образом, — человеческого ума и знаний. То же надо сказать и об упомянутых нами выше французских историках времён реставрации. Ну, а как назвать исторические взгляды людей, хотя и утверждающих, что экономический фактор господствует в общественной жизни, но в то же время убеждённых, что фактор этот,—т.-е. экономика общества, — в свою очередь является плодом человеческих знаний и понятий? Такие взгляды нельзя назвать иначе, как идеалистическими. Выходит, что экономический материализм ещё не исключает исторического идеализма. Да и это ещё не совсем точно; мы говорим—ещё не исключает идеализма, а следует сказать: может быть, и до сих пор чаще всего, бывал простою его разновидностью. После этого понятно, почему люди вроде Антонио Лабриола не признают себя экономическими материалистами: именно потому, что они последовательные материалисты и именно потому, что исторические их взгляды представляют собою прямую противоположность историческому идеализму.
2*

Что такое — социально-исторические факторы? Как возникает представление о них?

Ссылки

Антонио Лабриола, профессор римского университета. Очерки материалистического понимания истории, с предисловием Ж. Сореля. Париж 1897. — Ред.

он очень кратко изложил основы своего социологического подхода в работе «Основные

Стилю Плеханова (1856 — 1918) присущ резкий полемический тон. Потому, читая его

работы, надо с осторожностью воспринимать изложение им взглядов оппонентов. Так, к

примеру, по вопросу о роли личности в истории Плеханов полемизировал с якобы присущей

субъективной социологии точкой зрения о противопоставлении деятельности критически

мыслящей личности и законов общественного развития. В действительности такого

противопоставления не было. Речь шла о противопоставлении сознательной

целеустанавливающей деятельности стихийному ходу вещей.

Изучение же самих взглядов Плеханова на историю неизбежно должно

сопровождаться пониманием пафоса защиты идей экономического материализма. Так и при

анализе роли личности в истории Плеханов считает своим долгом подчеркнуть, что

марксизм не отрицает сознательного целенаправленного действия людей: «… общественные

отношения суть отношения людей, и ни один великий шаг в истории не может совершиться

без участия великого множества людей, то есть масс. Необходимость их участия

обуславливает необходимость воздействия на массы более развитых личностей. Таким

Выходит, что личности благодаря данным своего характера могут влиять на судьбу

общества. Иногда их влияние бывает даже очень значительным, но как сама возможность

подобного влияния, так и размеры его определяются организацией общества, соотношением

в нем общественных сил.

Плеханов жестко и определенно формулирует свое кредо марксиста при оценке роли

базисных явлений в истории, отводя должное место и географическому фактору: «Свойства

географической среды обуславливают собой развитие производительных сил, развитие же

производительных сил обуславливает собой развитие экономических, а вслед за ними и всех

других общественных отношений…. Раз возникнув, данные общественные отношения сами

оказывают большое влияние на развитие производительных сил. Таким образом, между

развитием производительных сил и общественным строем возникает взаимодействие.

Порождаемые данной экономической структурой правовые и политические отношения

жизнь развивается под влиянием роста производительных сил. Таким образом…. между

развитием производительных сил и общественным строем возникает взаимодействие.

Порождаемые данной экономической структурой правовые и политические отношения

способ производства. Такова схема накопления количественных признаков и перехода их в

качественные. «Имущественные отношения, сложившееся на данной ступени роста

производительных сил, в продолжение некоторого времени способствуют дальнейшему

последовательность в действии выявленной закономерности: 1. состояние производительных

сил, 2.обусловленные им экономические отношения, 3. социально-политичесикй строй,

вросший на данной экономической основе, 4. определяемая социально-политическим строем

психика общественного человека, 5. различные идеологии, отражающие на себе свойства

Плеханов — крупнейший теоретик марксизма. Он применял теорию экономического

представляет его фундаментальный исторический труд «История русской общественной

структура работы, в которой сначала дается очерк развития русских общественных

отношений, а затем раскрывается движение общественной мысли, уже служит пониманию

Общеметодологические установки Плеханова сохраняются и в этом историческом

труде. В качестве основного исследовательского метода он называет сравнительный, но

подчеркивает, что применение этого метода в его понимании означает выявление не только

черт сходства, но и черт отличия одного исторического явления от другого.

Отталкиваясь от традиционного в российской исторической литературе сравнения

России и Запада Плеханов считает нужным подчеркнуть, что, «не будучи вполне

своеобразным, русский исторический процесс все-таки отличается от французского

некоторыми весьма важными чертами. И не только от французского. В нем есть

особенности, очень заметно отличающие его от исторического процесса всех стран

Плеханов выбирает вторую точку отсчета. Россия в ее историческом развитии размещается

между Западом и Востоком. Колебание ее истории склоняется то в одну, то в другую

сторону: «Чем более своеобразным становился ход нашего общественного развития в

сравнении с западноевропейским, тем менее своеобразен был он по отношению к ходу

Исторические эпохи истории России по концепции Плеханова отличаются по их

преимущественной родственности Востоку или Западу. Так, Московское царство

или дьяка, — scribe, как выражаются французские египтологи, — одного из египетских

фараонов, скажем XII династии, и совершила путешествие в Московию, то, в

противоположность западному барону Герберштейну, она не нашла бы очень много

удивительного для себя в общественно-политическом быту этой страны. Она решила бы, что

отношения москвитян к верховной власти весьма близки к тому, что существовало на ее

Разумеется, что при таком подходе вся деятельность Петра и последующая история

России — это борьба с азиатчиной, с Россией Востока: «В конце XVII, в XVIII и в XIX

столетиях, — не до P.X., а после него, необходимо было усвоить культуру европейского

окружены азиатской обстановкой. Это определяло и ход, и темпы преобразований. И в итоге:

«Говорил или не говорил Петр, что Россия со временем должна будет повернуться «задом к

И все же Плеханов допускал и варианты общественного развития и в обозначенном

контексте: «Вся последующая история нашей общественной мысли определится взаимными

классовыми отношениями пролетариата и буржуазии. В ходе развития этих отношений на

которые вызовут относительные особенности духовного развития. Бесполезно гадать теперь

Что же определяет глубину и характер освоения Россией привносимых влияний? Все

привносимые в Россию с Запада формы и идеи определяются в конечном итоге тем

содержанием, которое дают им общественные классы России. Так просветительские идеи

XVIII в. под влиянием состояния мещанского сословия, которое их восприняло, обернулись

мистикой розенкрейцеров. Об Н.И. Новикове и его эволюции Плеханов высказался вполне

определенно: «Он громко и восторженно пел замогильную песню, а более или менее

образованные разночинцы с удовольствием слушали ее и дружным хором подхватывали ее

кладбищенский припев. Трагедия, которую мы видим здесь, была трагедией не отдельных

лиц, а целого общественного слоя. Настроение, овладевшее Новиковым, оказалось

опять ставит проблему зависимости форм общественного выражения от состояния

общественных классов: «Но надо помнить, что содержание отстает от формы не тогда, когда

литература только еще начинает развиваться, а тогда, когда она уже склоняется к упадку —

чаще всего вследствие упадка того общественного класса или слоя, вкусы и стремления

Итоговый вывод, который находим в предисловии к труду, звучит парадоксально с

учетом той системы приоритетов, к которым мы привыкли: «Мой анализ привел меня к тому

выводу, что нелогичность, нередко проявляемая русскими идеологами, объясняется в

последнем счете логикой западноевропейского общественного развития. Как ни

конечном итоге в окончательном виде все зависит от состояния и особенностей социальных

групп и классов, данных нам историческим развитием. Правда, есть еще и психология эпохи:

«Но чтобы правильно судить о тогдашних явлениях, необходимо принимать во внимание

Взгляды Плеханова на историю России дали ему основания для заключения о

перспективах революционного преобразования, в принципе могущих изменить линию

судьбы, намеченную Петром: «Если не будет объективных предпосылок для

социалистической революции, то правительство вынуждено будет искать спасения в идеалах

Исторические взгляды Плеханова, изложенные им в «Истории русской общественной

борьбе. Из отзыва Троцкого: «Это труд в теоретическом отношении далеко не безупречный:

соглашательские и патриотические тенденции плехановской политики…успели, по крайней

мере частично, подкопать даже его теоретические устои. Запутавшись в безысходных

противоречиях социал-патриотизма, Плеханов начал искать директивы вне теории классовой

борьбы — то в национальном интересе, то в отвлеченных этических принципах. В последних

своих писаний он делает чудовищные уступки нормативной морали, пытаясь сделать ее

областью внутренних отношений, заменяя ее для международных отношений национальной

цвета, чуждые классовой поэзии Троцкого. И это, скорее всего, неизбежное следствие

Читайте также: