Марксизм в 21 веке кратко
Обновлено: 04.07.2024
Марксизм — это главное проявление диалектики современности как в социологическом, так и в теоретических смыслах. В качестве социальной силы марксизм был полноправным отпрыском современного капитализма и культуры Просвещения. Хорошо это или плохо, правильно или неправильно, марксистские партии, движения и интеллектуальные течения стали по меньшей мере на сотню лет, начиная с XIX по конец XX века, наиболее важными способами охватить противоречивую природу современности.
Марксизм одновременно засвидетельствовал позитивные, прогрессивные стороны капитализма, индустриализации, урбанизации и массовой грамотности, всего того взгляда, который устремляется в будущее, а не в прошлое, при этом сохранив внимание к настоящему. Вместе с тем марксизм осудил эксплуатацию, человеческое отчуждение, коммодификацию и инструментализацию социального, ложную идеологию и империализм, которые внутренне присущи процессу модернизации.
Бебель был, конечно же, лидером передовой марксистской партии, немецких социал-демократов. Раннее марксистское рабочее движение, в особенности в Центральной и Восточной Европе, включало уникальное (для своего времени) количество женщин на руководящих постах: Анжелика Балабанова, Ката Дальстрём, Александра Коллонтай, Анна Кулишова, Роза Люксембург, Генриетта Роланд Хольст, Вера Засулич, Клара Цеткин и некоторые другие. Марксистская социальная демократия также была первой мужской политической силой, которая боролась за предоставление права голоса женщинам.
Будучи страстными политическими аналитиками, Маркс и Энгельс пристально следили за национальной политикой своего времени, хотя большая часть их работ об этом и была реакцией на конкретные события. Тем не менее начиная с конца 1860-х годов они сфокусировались на проблеме с далеко идущими последствиями: как подавление одной нации другой влияет на классовый конфликт в каждой из них.
Конкретным кейсом была Англия, наиболее продвинутая капиталистическая страна, где, как заключили Маркс и Энгельс, социальная революция была невозможна без предшествующей национальной революции в Ирландии. Марксистам многонациональных Австро-Венгерской и Российской империй вскоре пришлось уделить больше систематического теоретического внимания концепту нации в его отношении к классу.
Балансировать между двумя сторонами современности, эмансипаторной и эксплуатационной, было необычайно трудной задачей, с которой интеллектуалам удавалось справляться лучше, чем политикам-практикам. Марксистская традиция в своей практике диалектики современности стремилась к дрейфу от одной характеристики к другой.
Во Втором интернационале (1889–1914) и в более поздней социал-демократической традиции негативный аспект всё более стремился к тому, чтобы оказаться в тени эволюционной концепции роста противостоящих сил, профсоюзов и партий рабочего класса. Коминтерн или Третий интернационал (1919–1943) и последующая коммунистическая традиция, напротив, фокусировались на негативе и его перипетиях, обличая все возрастающие негативные эффекты капитализма и сохраняя надежду на неожиданный революционный переворот.
Марксистская диалектика современности, таким образом, колеблется между тенями, отбрасываемыми фабриками смерти Освенцима и лучами света, исходящими из роста и организации рабочего класса.
Аспекты критической традиции
Основа критической теории
Возможно, будет уместно сравнить оригинальную, классическую критическую теорию с другим прагматическим подходом к пониманию места и смысла социального знания с радикальной точки зрения, который был обозначен в написанном практически одновременно и в том же самом городе, что и текст Хоркхаймера, профессором Колумбийского университета (университет был принимающей стороной изгнанников Франкфуртского института).
Поппер versus Адорно
В 1961 году Немецкая социологическая ассоциация столкнулась с резкой и фундаментальной критикой, когда пригласила Карла Поппера высказаться о логике социальных наук. Адорно выступал как оппонент. Формально столкновение было вежливым, но в Германии разгоралась полемика, которая, к неудовольствию сэра Карла, стала известна как Positivissmussstreit — спор о позитивизме.
Как диалектик, Адорно, к своему удивлению, обнаружил, что может согласиться со многими аргументами критической позиции Поппера, а сами его аргументы были в гораздо большей степени дальнейшей рефлексией над попперовскими тезисами, чем набором возражений. Тем не менее это не повлияло на его критический настрой.
Это все еще воспринималось как продолжение марксизма, но интерпретация фашизма как государственного капитализма, автором которой был Фридрих Поллок, что также было применимо и к сталинизму, тяготела к тому, чтобы отодвинуть классические марксистские экономические категории на задний план.
Новая территория Хабермаса
25 лет назад разница, в сущности, казалась первостепенной тому, кто с позиции англосаксонско-скандинавского студента и молодого учёного хотел установить правомерность марксисткой теории там, где до 1968 года она институционально отрицалась. Я всё еще думаю, что сделанные тогда различения были корректны в отношении своего предмета, и даже эта защита марксизма в то время была положительным вкладом в социальную мысль как критику. Впрочем, как и в науку. Тем не менее тот полемический тон, который был выбран, теперь представляется легкомысленным.
Критическая теория — это философская рецепция — развитие Марксовой критики политической экономии и её рефлексия, — помещенная в контекст травматических событий между 1914 и 1989 годами, от бойни Первой мировой войны, неудавшейся революции на Западе и её уродливой формы в России, Великой депрессии и победы фашизма — с его институционализацией и рационализацией погромов национальных меньшинств, чем и был Холокост, — до подъема крупных корпораций, Второй мировой войны и одномерности холодной войны. В своей очень специфичной тональности критическая теория выражает направление радикальной рефлексивности европейского пути через современность.
Классические тексты критической теории были написаны на ходу, в побеге от машинерии аннигиляции, в непонятных изданиях и даже шифром. Они были недоступны для читателей в 1950–1960-х годах не только из-за доминировавшего тогда мировоззрения, но и из-за самих критических теоретиков.
Когда критическая теория возникла вновь, она находилась в контексте освещаемых в медиа антиколониальных выступлений и массового студенческого подъема: тогда классические тексты были впервые опубликованы для широкой аудитории. У рецепции критической теории была особая ирония: встреча нового поколения революционных надежд со старыми идеями революционного поражения, выступавшими против всякой надежды. Более всего это было похоже на радикальную американскую академию, у которой всегда было гораздо меньше причин служить гаванью для любого вида реальной надежды, чем у европейцев. Для последних практика содержала больше надежды и смысла, чем критика, будь то практика существующего рабочего класса, рабочих движений или практика предводительства, создаваемая новым авангардом.
Возрождение значимости Франкфуртской школы
Жизненные условия старого общества уже уничтожены в жизненных условиях пролетариата. У пролетария нет собственности; его отношение к жене и детям не имеет более ничего общего с буржуазными семейными отношениями; современный промышленный труд, современное иго капитала, одинаковое как в Англии, так и во Франции, как в Америке, так и в Германии, стерли с него всякий национальный характер. Законы, мораль, религия — все это для него не более как буржуазные предрассудки, за которыми скрываются буржуазные интересы.
Существование социалистического лагеря и постоянная революционная опасность в прошлом вынуждали буржуазию империалистических держав идти на социальные реформы, чтобы не допустить революционных ситуаций. В связи с исчезновением мировой социалистической системы, страх современного капитализма перед революцией уменьшился, поэтому происходит демонтаж тех частичных реформ, на которые капитализм пошел под давлением трудящихся. Положение пролетариата и трудящихся масс ухудшается, эксплуатация принимает всё более открытые формы, усиливается неоколониализм. Экономические кризисы и неуверенность в завтрашнем дне стали обыденностью. Всё это свидетельствует о том, что общий кризис капитализма продолжает развиваться, нарастать, углубляться. Капитализм последовательно исчерпывает все возможности своего развития, доходит до собственных пределов.
Империализм таким образом создает дилемму: либо человечество шагнет вперед, откинув капитализм; либо погибнет. Переход к новому общественному строю, к коммунизму — дело нелегкое. Это напряженная, тяжелая, революционная война трудового народа за освобождение всего человечества, за светлое будущее. Это тяжелая борьба передовой науки против мракобесия и шкурничества. Осуществить же социалистическую революцию под силу только рабочему классу с передовой теорией марксизма на вооружении.
А до них были высоколобые большевики с черно-белых, как северная зима, фотографий — Лукач, Грамши, Люксембург, Троцкий — которые дружили и спорили с Лениным. Читая их, я понял нечто очень важное. Капитал не есть просто всеобщий эквивалент, который менее или более справедливо делится между людьми.Капитал есть стоимостная форма организации и развития производительных сил, исторически заданная форма функционирования средств производства.
И все же главное предложение марксизма — сделать частное общедоступным (не путать с государственным) — неизменно вот уже полтора века. Цель марксизма — сделать справедливость вопросом знания, а не чувств. Сдвинуть беседу о равенстве от перцепта к концепту. Колебание нормы прибыли понимается марксистами как линия исторического фронта в социальной войне между работником и нанимателем, взятыми как политические сообщества. Главная предпосылка самого возникновения марксизма — бесконечность капитала, которая перестает умещать в себе бесконечность нашего труда. Господство капитала над человеческой жизнью никогда и не могло быть полным, оно всегда предполагало автономные зоны как внутри человека так и в его поведении. Марксизм — это программа партизанского роста и укоренения таких автономных зон.
Не причастность к тому, что ты делаешь. Отказ от вопроса о смысле собственной деятельности в обмен на оплату труда. Делегирование этого смысла кому-то, кто тебя нанял или тому, кто нанял нанимателя. Окончательная передача смысла своей деятельности в руки правящего класса. Тот, кто согласен с этими оценками, уже марксист. Ну, почти. Осталось добавить одну фразу: Хватит верить в реинкарнацию! — в ней весь марксистский пафос — Хватит ждать того, кто спасет и освободит тебя, он — в зеркале. И он не один.
DOI: 10.7868/S0132162518050057
ID статьи на сайте журнала:
Ссылка при цитировании:
Красин Ю. А. Марксизм: взгляд из XXI века // Социологические исследования. 2018. № 5. С. 45-55.
DOI: 10.7868/S0132162518050057
Текст статьи.
марксизм; марксистская традиция; ранний капитализм; индустриальное общество; социализм; ленинизм; информационный социум
Маркс К. Гражданская война во Франции // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 5. М.: Изд-во полит. лит-ры,1956.
Маркс К. Экономические рукописи 1850-х гг. // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е. Т. 46. Ч. II. М.: Издво полит. лит-ры, 1956.
Мангейм К. Идеология и утопия. Ч. 1–2. М.: ИНИОН АН СССР, 1976.
Плеханов Г.В. Основные вопросы марксизма // Сочинения. Т. 18. М. – Л.: Госизд-во, 1928. С. 182.
Piketty T. Le Capital au XXIe siècle Paris; Éditions du Seuil, 2013.
Читайте также: