Люди сороковых годов 19 века кратко

Обновлено: 02.07.2024

Запомни, читатель, запомни покрепче лица людей, которые только что прошли перед тобой. Это о них пойдет речь в книге, которую ты взял сейчас в руки. О них и о многих других, таких же, как они. О людях в броне. О людях сороковых годов.

Гремящие сороковые годы… Сколько жить будет наше старшее поколение, обожженное их горячим огнем, оно не забудет того, что мы пережили с горького трагического рассвета 22 июня 1941 года до наполненного бурной радостью солнечного утра 9 мая 1945 года.

Об этой поре уже написаны горы книг. Кажется, все сказано и пересказано: и о событиях, потрясших мир, и о людях, которые вынесли на своих плечах невероятную тяжесть пережитого. И все-таки, все-таки! Молодежь, вступающая в жизнь в восьмом десятилетии нашего века, часто с трудом представляет себе: как же было возможно свершить такое? И что это были за люди?

Эти люди уходили на фронт с лесов новостроек и из цехов заводов, оставляли тракторы и комбайны, проникнувшись холодной решимостью пойти на все, даже на смерть, если уж так суждено на роду, — ради того, чтобы если не они, то дети их достроили, доделали то, что начато их поколением.

И такая неистребимая вера в свою правоту, в величие того дела, которому они себя посвятили, владела ими, что даже в самые горькие и трудные дни подмосковного сражения и битвы под Сталинградом эти люди не допускали и мысли о том, что они не дойдут до рейхстага, чтобы там добить фашизм.

И они дошли. Добили. И вернулись с честью домой.

На долю автора этих строк выпало редкое счастье — в качестве военного корреспондента часто бывать среди танкистов-гвардейцев, которых так и называли на фронте: катуковцы. Вот почему он решается нынче внести небольшой вклад в описание тех необычных событий, героем которых неизменно становилась танковая гвардия на всем своем долгом и трудном пути от Москвы до Берлина.

Все, кому довелось пережить эти события, помнят о них, как очень точно сказал Михаил Ефимович Катуков, глубокой памятью сердца, а не только холодной памятью рассудка. Вот уже тридцать лет минуло со дня победы над гитлеровской Германией, а каждому из нас все еще явственно видятся картины военной поры.

Мы представляем себе их во всех деталях, с поистине стереоскопической резкостью, словно глядим на пережитое сквозь отличный армейский бинокль. Вот почему мне пришла на ум мысль — вслед за повествованием о том, что свершили люди тридцатых годов, обратиться к рассказу о поразительных деяниях людей сороковых годов, свидетелем которых мне довелось быть.

Но у журналистских дневников есть одно неоспоримое преимущество: записи ведутся по горячим следам событий, поэтому эти записи хранят аромат эпохи. Детали, запечатленные подчас на бегу, с ходу, с годами приобретают свою ценность. То, что когда-то было беглой регистрацией текущих дел и событий, сегодня воспринимается уже как дань истории.

То, о чем пойдет речь в этой книге, конечно, ни в коей мере не должно восприниматься, как какой-либо эскиз боевой истории гвардейцев-танкистов, у автора нет для этого должной квалификации, да и впечатления его сугубо субъективны: я писал в своих дневниках лишь о том, что видел своими глазами, и так, как это мне представлялось тогда. Это прежде всего рассказ о людях, какими я их увидел в бою и какими они мне запомнились на всю жизнь. Это повествование о людях сороковых годов и прежде всего — о поразительном советском Человеке в Броне.

Рассказать об этих людях, о том, что они пережили и что совершили, необходимо не только потому, что это диктует нам чувство долга перед ними и особенно перед теми, кого уже нет среди нас. Этого требует не только та память сердца, о которой писал Батюшков, — хотя память сердца нам и милей, мы обязаны отдать дань и голосу рассудка, напоминающему нам о том, что империализм остается империализмом, и, пока он существует на земле, мы не вправе ослаблять свою бдительность.

Сейчас, когда я пишу эти строки, где-то на боевом посту несут свою воинскую службу танкисты соединения, которое является преемником и продолжателем боевых традиций легендарной 1-й гвардейской танковой армии. Конечно, ныне они располагают неизмеримо более совершенной военной техникой, нежели та, какой владели их отцы, прошедшие путь от Москвы до Берлина, — тридцать лет прошло с тех пор, и за это время неоднократно обновлялась и совершенствовалась материальная часть.

Но тем важнее сберегать и множить воинские гвардейские традиции, сохранять и укреплять тот ни о чем не сравнимый боевой дух, который воодушевлял людей сороковых годов, описанных в этой книге, на самые поразительные воинские свершения. И автор был бы по-настоящему счастлив, если бы все то, что сберегла память его сердца, хоть в малой мере помогло воинскому воспитанию сынов и внуков солдат танковой гвардии, получившей свое боевое знамя в лесу под Москвой и донесшей его до здания рейхстага в Берлине.

Основой этого нового направления стали антикрепостнические устремления, освободительная идеология и литературный реализм.

Под влиянием общественных настроений в литературе все больше начинают освещаться социальные темы, ощутимей становится демократическая струя. В творчестве передовых русских писателей укрепляется стремление к правдивости в изображении русской жизни и особенно положения низших слоев общества. Большую роль в укреплении этого направления и собирании прогрессивных писательских сил сыграл кружок, возглавляемый В. Г. Белинским.

Писатели натуральной школы не были едины в своих общественно-политических взглядах. Часть из них уже становилась на позиции революционной демократии — Белинский, Некрасов, Салтыков. Другие — Тургенев, Гончаров, Григорович, Анненков — исповедовали более умеренные воззрения. Но общее для них всех — ненависть к крепостному строю и убежденность в необходимости его уничтожения — становилось связующим звеном в совместной деятельности.

Глубокую заинтересованность судьбами представителей низших сословий проявили не только Некрасов, хорошо знавший быт трудового народа — по собственному опыту, не только наделенный даром лингвиста и этнографа Даль, но и дворянские юноши Тургенев и Григорович.

Подчас, увлекаясь изображением психологических или речевых особенностей изображаемых персонажей, авторы впадали в натурализм. Но при всех этих крайностях произведения писателей натуральной школы представляли собой новое явление в русской литературе.

Процесс демократизации русской литературы стимулируется и появлением первых писателей-разночинцев. Народность русской литературы возрастает с каждым новым этапом освободительного движения.

Западники критиковали крепостничество, высказывались за отмену крепостного права, свободу слова, печати, конституционный строй. Но западники идеализировали капиталистические порядки, преклонялись перед буржуазным государственным строем. Они были противниками революции и социализма. Достигнуть буржуазного устройства они хотели путем мирных реформ, добиваясь отдельных уступок со стороны царизма. К западникам некоторое время примыкали Белинский и Герцен, составляя левое крыло этого течения.

Другим общественным течением этого времени было славянофильство. Идейным вождем славянофилов

был А. С. Хомяков,
а наиболее активными представителями - два сына известного писателя С. Т. Аксакова, Иван и Константин Аксаковы, и другие.

Это были дворяне-помещики, понимавшие, что крепостное право изжило себя. Но, критикуя крепостнические порядки и предлагая отменить крепостное право, славянофилы боялись буржуазного развития, так как считали, что оно ведет к революции.

Славянофилам и западникам, выражавшим взгляды дворянства и буржуазии, противостояли Белинский и Герцен. Они представляли формирующийся лагерь революционной демократии, защищавший интересы народных масс.

Петрашевцы

М. Е. Салтыков-Щедрин,
Ф. М. Достоевский,
поэты А. Н. Плещеев,
А. Н. Майков и многие другие.

Члены кружка создали коллективную библиотеку революционных книг. Они пропагандировали социалистические идеи, прибегая при этом к эзоповскому (иносказательному) языку, который, однако, был понятен современникам.

Петрашевцы осуждали самодержавие и крепостной строй и мечтали о социалистическом устройстве будущего русского общества. Будучи социалистами-утопистами и не понимая законов общественного развития, они надеялись, что Россия может миновать стадию капитализма и сразу после революции прийти к социализму. В отличие от западноевропейских социалистов-утопистов петрашевцы призывали к революционным действиям против царизма.

Кружки петрашевцев возникали также в Москве, Тамбове, Казани, Киеве и других городах. В общей сложности они охватывали несколько сот человек.

Т. Г. Шевченко.

Царизм жестоко наказал Т. Г. Шевченко. Его отдали в солдаты на 10 лет и отправили отбывать солдатскую каторгу в отдаленных гарнизонах Оренбургской степи. Расправа над Т. Г. Шевченко и петрашевцами вырвала из рядов русского общества ее лучших, наиболее энергичных революционных деятелей.

Общественное и революционное движение 30-50-х годов XIX в. имело важное историческое значение. Революционеры - последователи декабристов нанесли новые удары по самодержавию и крепостничеству. Осознав ошибки декабристов, они вплотную подошли к признанию народной революции как основного средства борьбы за освобождение народа.

ВЛИЯНИЕ В. Г. БЕЛИНСКОГО НА ПЕРЕДОВУЮ МОЛОДЕЖЬ 40—50-х ГОДОВ (Извлечение из письма И. С. Аксакова)

А. И. ГЕРЦЕН О РЕВОЛЮЦИИ

Я посвящаю тебе эту книгу.

Я нисколько не боюсь дать в твои отроческие руки этот, местами дерзкий, протест независимой личности против миросозерцания устарелого, рабского и полного лжи, против нелепых идолов, принадлежащих иному времени и бессмысленно доживающих свой век между нами, мешая одним, пугая других.

Я не хочу тебя обманывать: знай истину, как" я ее знаю; тебе эта истина пусть достанется не мучительными ошибками, не мертвящими разочарованиями, а просто по праву наследства.

. В твоей жизни придут иные вопросы, иные столкновения. в страданиях, в труде недостатка не будет.

Мы не строим, мы ломаем; мы не возвещаем нового откровения, а устраняем старую ложь. Современный человек. ставит только мост,- иной, неизвестный, будущий пройдет по нем. Ты, может, увидишь его. не останься на этом берегу. Лучше с революцией погибнуть, нежели спастись в богадельне реакции.

Религия революции, великого общественного пересоздания - одна религия, которую я завещаю тебе. Она без рая, без вознаграждения, кроме собственного сознания, кроме совести . Иди в свое время проповедовать ее к нам, домой: там любили когда-то мой язык и, может, вспомнят меня.

Я благословляю тебя на этот путь во имя человеческого разума, личной свободы и братской любви!

Титарева Анастасия (draquilax) Титарева Анастасия написала рецензию

24 мая 2021 г. 20:04

Эта книга захватила меня своею атмосферой, лёгкостью. История эта о жизни, но всё тут чистенько, бережно. Все любовные истории заставляли волноваться и тревожиться, всё описано так живо и искренне, что я даже сидела над картой, разыскивая нет ли где и нынче Воздвиженского, нет ли озера, куда на охоту ходили герои. Печально стало, когда страницы, отсчитываемые до конца романа, таяли на глазах.

26 октября 2019 г. 00:04

5 Потерянные поколения

Роман очень тихий, ровный и неспешный. Я зарывался в сюжет и рефлексировал.…

Читайте также: