Лосев проблема символа и реалистическое искусство кратко
Обновлено: 28.06.2024
Важной работой по проблематике символа в русской литературе явилась книга старейшего и авторитетного философа и эстетика А. Ф. Лосева “Проблема символа и реалистическое искусство”. Эта монография построена на прочном фундаменте марксистской теории познания. Впервые осуществлена задача создания “объективной теории символа”.
Пафос ее в выяснении огромной познавательной роли символа в реалистическом искусстве.
Можно констатировать, что период “затемнения” в понимании многослойное смысловой структуры символа и
в определении его природы и особых форм связи с художественным образом в реалистической поэтике, благодаря исследованиям последних лет, и в частности исследованию А. Ф. Лосева прежде всего,- завершился. Наступила пора конкретного изучения особенностей символических средств у писателей-реалистов и у Пушкина, который первым показал громадные возможности поэтических символов в открытии перспектив именно в реалистической структуре образа.
Рассматривая символ как функцию объективной действительности, А. Ф. Лосев тщательно прослеживает исторически постепенное расширение понятия символа и показывает всю
его реальную сложность, многослойность и многозначность. В частности, ов напоминает суждение Горького о символах, подчеркивает важность его мысли о создании народом гениальных символов – Прометея, Геракла, Святогора, Ильи Муромца, Микулы, которые он называет “гигантскими обобщениями жизненного опыта народа”. Горький, пишет исследователь, “понимает символ как функцию объективной действительности, возникающую в результате максимально обобщающего – эту действительность коллективного творчества народных масс, в результате того специфического мышления, которое охватывает иной раз целые народы, целые исторические периоды, целые социально-исторические сдвиги”.
Итогом глубокого изучения оказывается программное утверждение исследователя о громадном познавательном значении символа и в жизни, и в науке, и в искусстве. “Без превращения наших научно-философских понятий в символ мы вообще не могли бы обладать совершенными понятиями, способными переделывать действительность. Без использования символики искусство превратилось бы в неподвижную и самодовлеющую, достаточно мертвую действительность, не имеющую никакого объективного и тем более воспитательного значения. Никакая человеческая жизнь, ни идейная, ни бытовая, повседневная, невозможна без символов, которыми мы пользуемся ежеминутно, так как всякая жизнь всегда есть движение и стремление и несет на себе как нагрузку прошлого, так и заряженность для осуществления будущего” .
Литература призвана не пассивно отражать жизнь, но учить и открывать возможности ее переделать. Символ во всех областях человеческого знания, в том числе и в искусстве, оказывался “инструментом… проектом или программой управления действительности”. Искусство “.обладает столь высокими художественными образами, цель которых заключается не только з том, чтобы быть самодовлеющим предметом бескорыстного удовольствия, по и быть орудиями ориентации человека в безбрежном море действительности, а также инструментом для ее творческого переделывания”.
Из “необозримого множества” художественных произведений исследователь называет “Энеиду” и “Божественную Комедию”, трагедии Шекспира и Шиллера, вторую часть “Фауста” Гете и поэмы и драмы Байрона, “Медного всадника” Пушкина, “Мцыри” и “Демона” Лермонтова, музыкальные драмы Мусоргского и Римского-Корсакова, “Легенду о великом инквизиторе” Достоевского и “Песню о Буревестнике” Горького. Все они и многие другие произведения “полны самыми разнообразными символами”.
Символы в художественных произведениях, “насыщенные огромной общественно-политической и даже вообще социально-исторической силой, являются либо пророчеством, либо подведением итогов величайших человеческих катастроф и демонстрируют собою тончайшие и острейшие инструменты для ориентации в этих катастрофах, а также и методы их преодоления. Никакая мертвая система понятий, даже самых общих и самых глубоких, а также никакая система художественных образов, преследующих только цели самодовлеющего созерцания и символически не зовущая ни к какой другой действительности и ни к какому ее преобразованию,- такие художественные образы являются искусством слабым, недостаточным, односторонним, если не прямо плохим,- не могут создать подлинного реалистического произведения искусства”.
Алексей Лосев - Проблема символа и реалистическое искусство краткое содержание
Проблема символа и реалистическое искусство - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Необходимо отчетливейшим образом усвоить себе теорию символизма, который силен в физике, математике и других науках и который под влиянием Маха и Авенариуса оказывался довольно популярной теорией именно у естественников. Эти последние хотели во что бы то ни стало отказаться от обязательного признания объективного мира или, вернее, просто не принимать его во внимание.
Рассуждали так. Существует мир или не существует, это ваше личное дело; и думайте здесь как хотите. Что же касается нас, естественников, то нам важно только то, что находится в наших чувственных восприятиях, и притом в настоящую минуту; все эти законы природы, да и сама природа, не больше как комплекс человеческих ощущений, которые вчера были одни, сегодня другие, а завтра будут третьи, и так до бесконечности. Истины нет, а имеются только субъективные образы, гипотезы, уравнения, фикции, символы.
Такого рода философия является полным искажением обыкновенного, естественного и чисто человеческого опыта. Этот последний всегда говорил, говорит и будет говорить, что мы хотя и не обладаем абсолютной истиной, но всегда к ней стремимся и что научные конструкции вовсе не являются только нашей иллюзией, только нашими фикциями, созданными якобы только "для удобства" самого мышления, и вовсе не являются только субъективными символами.
Известный математик А. Пуанкаре так и говорил, что законы природы создаются нами только для "удобства" нашей собственной мысли.
Символы в науке или в искусстве не должны превращать природу и весь объективный мир в простые субъективистские символы. Иначе все наше изучение мирового символизма, от первобытного мышления и до наших дней, останется пустым и бесполезным занятием.
Если мы условимся понимать под символом прежде всего отражение объективной действительности, а уже потом все остальное, то этого остального наберется довольно много.
Если кто-нибудь заинтересуется вопросом о том, как посте(7)пенно расширялось понятие символа, тот должен в первую очередь просмотреть те определения символа, которые даются у нас ниже, в 1 нашей библиографии, где приводятся прежде всего такие общие издания, как энциклопедии и словари.
Если взять русские энциклопедии и словари XVIII и XIX веков, то в основном символ здесь понимается просто как знак, без дальнейших разъяснений. Но уже в энциклопедии Брокгауза - Ефрона замечается большое расширение тех горизонтов, в которых символ может и должен употребляться. Минуем символизм как специфическое направление в литературе и искусстве конца XIX и начала XX века. Однако уже и здесь термин "символ" достиг такого смыслового расширения, что А. Белый в 1910 году насчитывал двадцать три разных определения этого термина (ниже, стр. 274-284).
Сделаем еще одно замечание, прежде чем перейти к положительной теории символа. То, что субъективистски-символистская теория нас не устраивает, об этом сказано у нас достаточно. Но есть еще один враг для объективной теории символа, опирающийся на тот очевидный факт, что никакой символ нельзя только расчленять, только анализировать и что в нем обязательно присутствует также и то, уже неаналитическое, выражением чего и является символ. Повторяем, это очевидно. Однако в погоне за объективной предметностью символа никак нельзя игнорировать структуру самого символа. Надо уметь аналитизм совмещать с тем синтетизмом, без которого вообще нельзя понимать символ как функцию действительности. По этому поводу С. С. Аверинцев в своей статье "Символ" пишет: "Экзистенциалистская философия М. Хайдеггера вообще снимает проблему аналитической интерпретации символики поэзии во имя "чистого присутствия" стихотворения: "Тайну мы познаем никоим образом не через то, что мы ее разоблачаем и расчленяем, но единственно через то, что мы сохраняем тайну как тайну" ("Erlauterungen zu Holderlins Gedicht", Fr./am M., 1951, S. 8, 23). Этот антианалитизм имеет основания в объективной природе символа и может быть "снят" лишь в такой позитивной теории символа, которая сумела бы вполне учесть его рациональные и внерациональные аспекты, не мистифицируя последних. Именно к такого рода позитивной теории символа и необходимо нам в настоящее время стремиться.
Вступив на путь свободного теоретико-исторического исследования, мы сразу же убеждаемся, что понятие символа весьма близко подходит к другим соседним понятиям, и часто настолько близко, что становится весьма тонкой работой отличать его от этих соседних категорий. Но, собственно говоря, так оно и должно быть в истории. То, что мы теоретически выделили и противо(8)поставили другому, фактически, в реально-исторических произведениях "науки, литературы и искусства, оказывается тесно переплетенным со своими противоположностями и часто в них переходящим. Знаменитые идеи Платона или перводвигатель Аристотеля при ближайшем их рассмотрении оказываются не чем иным, как именно символами. Монадология Лейбница или персонализм Тейхмюллера, несомненно, в основе своей символичны. С другой стороны, такой позитивист, как И. Тэн, понимавший прекрасное как идею, видимую через темперамент, безусловно пользовался понятием символа. "Творческая эволюция" А. Бергсона и весь фрейдизм насквозь символичны, хотя соответствующие авторы и избегают употреблять термин "символ". Учение Г. Когена и П. Наторпа о гипотезе, методе и законе - тоже есть, по существу, символизм, а Э. Гуссерлю помешала быть символистом только его чересчур созерцательная теория эйдоса.
Все это не значит, что исторически слитые в то или иное единство противоположности не должны нами противополагаться логически. Наоборот, только четкое логическое противоположение того, что противоположно, только оно и может стать базой для понимания фактического переплетения противоположностей в истории. Поэтому четкая логика и теоретическая диалектика символа никак не должны нас устрашать, а, наоборот, должны помогать понимать историческую действительность.
Предварительно можно сказать, что к сущности символа относится то, что никогда не является прямой данностью вещи, или действительности, но ее заданностью, не самой вещью, или действительностью, как порождением, но ее порождающим принципом, не ее предложением, но ее предположением, ее полаганием. Выражаясь чисто математически, символ является не просто функцией (или отражением) вещи, но функция эта разложима здесь в бесконечный ряд, так что, обладая символом вещи, мы, в сущности говоря, обладаем бесконечным числом разных отражений, или выражений, вещи, могущих выразить эту вещь с любой точностью и с любым приближением к данной функции вещи.
Другой весьма важной математической моделью для построения понятия "символ" является извлечение корня, не выразимое при помощи конечного числа арифметических знаков. Так, например, извлечение квадратного корня из числа 2 или из числа 3 никогда не может прийти к окончательному результату, поскольку квадратный корень из этих чисел, как говорят, "не извлекается". Мы получаем здесь в качестве корня одну целую единицу и еще бесконечное количество десятичных знаков. Сколько бы мы ни вычисляли этих десятичных знаков, мы никогда не получим точного квадратного корня из,2 или из 3. Чем больше мы вычислим (9) этих десятичных знаков, тем наш корень получит более точное значение Но в окончательном смысле только бесконечное количество десятичных знаков могло бы нам дать точное представление об этом корне. Тем не менее здесь решающую роль играет одно обстоятельство: эти десятичные знаки возникают не как попало, не случайно, не хаотично, но в силу определенного закона и в виде определенной системы. Этот закон и эту систему наши школьники прекрасно знают, когда начинают вычислять квадратный корень из 2 или из 3. Ведь имеется определенное правило для получения любого количества десятичных знаков в данном случае. Значит, и возникновение последних подчинено определенному закону, определенной системе. Бесконечного количества десятичных знаков мы получить не можем. Но все-таки достаточно уже школьной математики, чтобы понять, что же такое этот квадратный корень из 2 или 3. И всякий школьник, прошедший основы математики в средней школе, прекрасно оперирует с этими иррациональными величинами, не хуже, чем с рациональными, поскольку для иррациональных величин существуют свои особые правила. Вот символ и является такого рода заданием, которое невозможно вычислить точно и осуществить при помощи конечного количества величин. И тем не менее он есть нечто совершенно точное, абсолютно закономерное и в идеальнейшем смысле слова системное.
Лосев Алексей Фёдорович - знаменитый русский философ, мыслитель и филолог. Название книги говорит за себя. "Проблема символа. " - анализу этого вопроса в целом и посвящен труд Лосева, а именно противоположностям символа и аллегорий, символа и метафоры, символа и художественного образа, символа и натуралистической копии, символа и мифа. Автор иллюстрирует свою теорию социально-исторической символики примерами из художественных произведений. Работа рассчитана на философов и литературоведов, но будет интересна обширному кругу интересующихся вопросами философии и литературоведения.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ГЛАВА II. От знака к символу
ГЛАВА III. Символ и соседние с ним структурно-семантические категории
ГЛАВА IV. Типы символов
ГЛАВА V. Диалектика символа и его познавательное значение
ГЛАВА VI. Многомерность символа в его системном отношении к логике жизни
ГЛАВА VII. Историческая конкретность символа. Мировой образ Прометея
ГЛАВА VIII. Возможность и необходимость других методов анализа символики при условии сохранения общих реалистических позиций
Лосев Алексей Федорович Проблема символа и реалистическое искусство
Нам представляется, что в настоящее время уже давно наступило время дать анализ этого трудного понятия символа, без исследования которого многие эстетические теории и даже целые философские системы исторического прошлого не могут быть достаточно глубоко поняты и достаточно правильно изложены. С другой стороны, однако, и чисто объективистский анализ этого термина тоже нас не очень устраивает. Чтобы понять его во всей глубине, его необходимо перевести на язык современного философского и эстетического сознания, то есть определить как (5) его здоровое зерно, так и всю историческую шелуху, которая очень часто прилипала к нему и еще до настоящего времени мешает нам произвести его научный анализ.
Очень много повредило выяснению понятия символа два обстоятельства.
Необходимо отчетливейшим образом усвоить себе теорию символизма, который силен в физике, математике и других науках и который под влиянием Маха и Авенариуса оказывался довольно популярной теорией именно у естественников. Эти последние хотели во что бы то ни стало отказаться от обязательного признания объективного мира или, вернее, просто не принимать его во внимание.
Рассуждали так. Существует мир или не существует, это ваше личное дело; и думайте здесь как хотите. Что же касается нас, естественников, то нам важно только то, что находится в наших чувственных восприятиях, и притом в настоящую минуту; все эти законы природы, да и сама природа, не больше как комплекс человеческих ощущений, которые вчера были одни, сегодня другие, а завтра будут третьи, и так до бесконечности. Истины нет, а имеются только субъективные образы, гипотезы, уравнения, фикции, символы.
Читайте также: