Лирика пушкина 1830х годов кратко
Обновлено: 04.07.2024
В 20х годах - всегда есть миг частного бытия. Пушкин включает жизненный опыт – объект лирической рефлексии. Внешний и внутренний мир связаны. Есть внутренняя ретроспекция. С этим он входит в 30е годы.
Очень много ярких произведений. Ссылка в Болдино. В начале 1840го года Евгений Баратынский встречается с Жуковским. Они разбирали бумаги Пушкина. Многое не было опубликовано.
Февраль 1840 года – Баратынский пишет своей жене: вчера был у Жуковского, разбирал не опубликованные стихотворения. Все поздние пьесы отличаются глубиной и силой. Все современники не подозревали в нем этого (философская лирика). Хомяков – Общество философской поэзии. Целью общества было создание философской лирики по образце немецкой. Они обвиняли Пушкина в легкомыслии. Единственное, что они приняли – стихотворение Пророк.
Молчание 30х было сознательным. Пушкин пишет о том, какие изменения с ним произошли. Он “творит для себя одного”. Он перерос своего читателя. Пушкин понимает, что эти произведения не поймут. При жизни Пушкина не были опубликованы: “Стихи, сочиненные в ночь во время бессонницы”, “Заклинание”, “Румяный критик мой”.
Тема Иуды, предательство и наказание за него.
ИЗ более поздней лирики, после Болдина многие стихотворения не публиковались.
Белинский: Пушкин царствовал 10 лет, теперь мы не узнаем Пушкина. Он умер или обмер?
Лирика Пушкина обращена к потомкам, поэт пытается преодолеть пустоту. Обращенность к читателю-другу (внутренняя обращенность). Пушкин и Николай I . Личный разговор, Пушкин уходит с надеждой, что сможет говорить истину. “Нет, я не льстец…” Пушкин говорит, что надо быть милостивым к тем, кто твой враг.
В Болдино появляются “Бесы” – в черновике подзаголовок “шалость”. Стихотворение строится на переосмыслении образности баллад. Основная эмоция – тревоги, внутреннее смятение и страх. Страх от того, что ты сталкиваешсья с неизвестным. Трагиеское смятение принимает в финале глобалные размеры. Нет конца этому страху. Много рефренов (мчатся тучи). Стихотворение строилось так, что было много образных символов – образ метели (это сквозной образ у Пушкина), ночь (это темнота), зима и бесовщина. Весь этот круг был связан с темой судьбы, исторического пути. Пушкин изображает свое пложение, когда человек теряет ориентиры в жизни, это состояние духовного тупика России (нравственный тупик).
Переосмыслено то, что скрывается за внешним миром
Лирика приобретает скрытый смысл. При этом лирика созраняет легкочсть, внутренний дуализм, обращенность. Возникает огромное количество вопросов, которые задает себе лирический герой.
“Стихи, сочиненные в ночь во время бессонницы”. Это череда вопросов, который создают некий дуализм. Все вопросы связаны с вопросов смысла жизни. Это изначально тупиковое состояние. Оно обрывается, когда возникал идея внутреннего поиска Страх может быть побежден, смысл может быть найден, стремление к возможному свету.
Мы говорит об открытом финале, внешней незавершенности, Это особенность пушкинской лирики 30х годов. Мысль обрывается на полуслове.
Читателя превращает в соавтора, сотворца. По Пушкину мысль не может быть завершенной, как и сама жизнь. Нет конца. Сама мысль изменчива и подвижна. Идея преемственности поколений.
Стихотворение “Брожу ди я вдоль улиц шумных”. Это же развивает “Вновь я посетил..”, “Моя родословная”, “Памятник”. Для всех стихотворений важной личное прошлое и моего рода. Часто возвращяется к пережитому (нравственная оценка).
“Моя родословная”. Пушкин выражает чувство – связь его индивидуальной судьбы с судьбой его рода. Идея ответственности за род. Чувство рода дает нравственную защиту. Пушкин противопоставляет роду “новую знать”.
“Вновь я посетил” – 35 год.
У Пушкина умерла мать. Пушкин поехал ее хоронить и стал присматривать место себе.
Через 10 оет приехал после ссылки. Он видит, что все по-прежнему. Обращает внимание на то, чего больше нет. 10 лет, которые изменили самого поэта. Множество потерь, которые он вспоминает. Идея быстро промелькнувшей жизни и вместе с этим это срок (10 лет – это много).
35-36 годы Пушкин ощущает себя старым. “Моя жизнь подходит к концу”. Идея: жизнь в памяти (в потомках), жизнь в поэтическом слове. Эта же идея в “Памятнике”, что является достоитнсвом его музы. Идея свободы – это путь к себе.
Перевод Alfieri 1827г: “иду к себе там буду я свободен”. В условиях внешней несвободы можно оставаться совбодным. Обретенное одиночество и есть свобода.
В 30е годы – тем поэта в творчестве. “Осень” 33г. – специфика творческого мира.
Календарный цикл, но все не последовательно. Говорит о непреднамеренности творчества и его рациональности. Творчество есть жизненное преломление самого поэта.
“Каменноостровый цикл” – 36г:
“Из Пиндемонте” – подражание итальянскому.
“Отцы пустынники и жены непорочны”.
Христианско-религиозная символика: сквозной сюжет восходит к событиям страстной недели.
“Отцы” - воспроизводится молитва, читаемая в среду (смятение моего голоса с чужим).
В четверг Иуда предал Христа – “Из Пиндемонте”.
В пятницу Христос был распят – “Мирская власть”
Все христианские образы не являются самоценными. Они погружены в современность. Звучит голос современника, который заново переживает события.
Более существенным становится крестный путь человека, поэта. Абсолютный идеал жизни – свобода. Существовать наперекор человеческим убеждениям, обстоятельствам, историческим событиям. Некоторые исследователи включают в этот цикл стихотворение “Памятник” – человек, который прошел свой тернистый путь.
Вывод: усилена публицистическая струя. Поэт откликается на современность, в таких стихотворениях универсальный подтекст.
“Пир Петра Великого” – 36ой год – стихотворение аллегорично, “дар миловать”.
Имеет ввиду участь декабристов. Это обращение к Николаю. “умеет прощать”.
Войти через uID
Все в ней гармония, все диво,
Все выше мира и страстей…
Я думал, сердце позабыло
Способность легкую страдать,
Я говорил: тому, что было,
Уж не бывать, уж не бывать!
Прошли восторги, и печали!
И легковерные мечты…
Но вот опять затрепетали
Пред мощной властью красоты.
Нет, нет, не должен я, не смею, не могу
Волнениям любви безумно предаваться;
Спокойствие мое я строго берегу
И сердце не даю пылать и забываться…
Благословлять ее на радость и на счастье,
И сердцем ей желать все блага жизни сей…
И все бы слушал этот лепет,
Все б эти ножки целовал…
Когда б не смутное влеченье
Чего-то жаждущей души…
И мнится, очередь за мной,
Зовет меня мой Дельвиг милый…
Тесней, о милые друзья,
Тесней наш верный круг составим…
Так жизнь тебе возвращена
Со всею прелестью своею;
Смотри: бесценный дар она;
Умей же пользоваться ею…
Поздний Пушкин достигает удивительной духовной просветленности не только в прозе, но и в лирическом творчестве. Исчезает упоение мятежной красотой чувственных страстей, уходят темные тучи и метели суетных земных тревог, появляется умиленное созерцание духовной красоты в природе и в человеке:
Я возмужал среди печальных бурь, И дней моих поток, так долго мутный, Теперь утих дремотою минутной И отразил небесную лазурь.
Как природа очищается и обновляется в грозовом ненастье, так и душа, проходя через бурные чувственные искушения, воскресает
в бескорыстном любовании красотой и гармонией окружающего мира. В стихотворении “Туча” (1835) Пушкин радостно приветствует эту гармонию, это душевное просветление:
Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури, Одна ты наводишь унылую тень, Одна ты печалишь ликующий день…
Довольно, сокройся! Пора миновалась, Земля освежилась, и буря промчалась, И ветер, лаская листочки древес, Тебя с успокоенных гонит небес.
В стихотворении “Осень”, созданном в Болдине в 1833 году, Пушкин объясняет, почему он любит именно это время года, почему осенью испытывает он самые длительные
приливы вдохновения. Осень глубоко умиляет поэта красотой умиротворенной, тихой, смиренной, не возбуждающей страстных тревог. Пушкин любит осень “не тщеславной любовью”, к которой всегда примешивается субъективный, чувственный порыв, ревнивое стремление к обладанию. Красота осени, напротив, просветляет и одухотворяет человеческйе чувства:
Как это объяснить? Мне нравится она, Как, вероятно, вам чахоточная дева Порою нравится. На смерть осуждена, Бедняжка клонится без ропота, без гнева…
Любовь Пушкина к осени возвышенна и духовна: свободна от всего тяжелого, замутняющего чистые источники. Она не скована бременем чувственных желаний и эгоистических страстей. Такая красота взывает к созерцательной любви умилению, требует полного забвения себя, полной самоотдачи. Она пробуждает в Пушкине поэта, поднимает его над миром на волнах вдохновения и дает ему радость плавания, в любую сторону, в какую поэтическая душа пожелает:
И пробуждается поэзия во мне: Душа стесняется лирическим волненьем, Трепещет и звучит, и ищет, как во сне, Излиться наконец свободным проявленьем…
Ввиду “отдаленных угроз седой зимы”, старости и смерти, Пушкин остро чувствует, что все на земле подвержено исчезновению. Но именно потому, что ничего здесь нам не дано удержать, и возникает в душе иная любовь к этой жизни, любовь умиление, бескорыстная любовь к красоте, молодости с ее улыбками, с ее радостями.
Этот мотив прозвучит в стихотворении “Вновь я посетил…”, написанном осенью 1835 года в Михайловском, куда в последний раз приезжал Пушкин по очень грустному поводу. Он хоронил свою мать, нашедшую упокоение у стен Святогорского монастыря, где Пушкин заказал и себе место рядом с ее могилой. 25 сентября 1835 года поэт писал из Тригорского жене: “В Михайловском нашел я все постарому, кроме того, что нет уже в нем няни моей и что около знакомых старых сосен поднялась, во время моего отсутствия, молодая сосновая семья, на которую мне досадно! смотреть, как иногда досадно мне видеть молодых кавалергардов на балах, на которых уже не пляшу”.
В стихотворении эта досада отсутствует. Чувства Пушкина здесь совершенно свободны от всякой примеси эгоистического, страстного увлечения. Большая часть стихотворения посвящена изображению мест, с которыми связаны у поэта воспоминания о былом: “вот опальный домик, где жил я с бедной нянею моей”; “вот холм лесистый, над которым часто я сиживал”, “они все те же…” – грусть об уходящей жизни, невеселые мысли о необратимых переменах, приближающих поэта к роковому пределу.
Но вдруг он замечает, что под соснами, около их устарелых корней, “младая роща разрослась”. И грустные чувства, скользившие к унынию, внезапно преображаются. Стихи увенчивает светлый финал, в котором поэт любовно принимает чужую молодую жизнь:
Здравствуй, племя Младое, незнакомое! не я Увижу твой могучий поздний возраст…
Но пусть мой внук Услышит ваш приветный шум, когда, С приятельской беседы возвращаясь, Веселых и приятных мыслей полон, Пройдет он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.
В своей поздней элегии поэт изнутри перестраивает традиционный элегический жанр, являвшийся ключевым жанром в поэзии русского романтизма. В романтической элегии воспевается чувство скорби и уныния, рожденное безотрадным настоящим и безрадостным прошлым. Дисгармонические начала торжествуют тут как в душе поэта, так и в мире, окружающем его. В романтической элегии нет разрешения возникших противоречий.
Поздний Пушкин достигает удивительной духовной просветленности. Исчезает упоение мятежной красотой чувственных страстей, уходят темные тучи и метели суетных земных тревог, появляется умиленное созерцание духовной красоты в природе и в человеке:
Я возмужал среди печальных бурь, И дней моих поток, так долго мутный, Теперь утих дремотою минутной И отразил небесную лазурь.
Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури, Одна ты наводишь унылую тень, Одна ты печалишь ликующий день. Довольно, сокройся! Пора миновалась, Земля освежилась, и буря промчалась, И ветер, лаская листочки древес, Тебя с успокоенных гонит небес.
Любовь Пушкина к осени возвышенна и духовна: свободна от всего тяжелого, замутняющего чистые источники. Она не скована бременем чувственных желаний и эгоистических страстей. Такая красота взывает к созерцательной любви-умилению, требует полного забвения себя, полной самоотдачи. Она воскрешает в Пушкине поэта, поднимает его над миром на волнах вдохновения и дает ему радость плавания в любую сторону, в какую поэтическая душа пожелает:
Ведут ко мне коня; в раздолий открытом, Махая гривою, он всадника несет, И звонко под его блистающим копытом Звенит промерзлый дол и трескается лед. Но гаснет краткий день, и в камельке забытом Опять огонь горит — то яркий свет лиет, То тлеет медленно, — а я пред ним читаю Иль думы долгие в душе моей питаю.
Услышит ваш приветный шум, когда, С приятельской беседы возвращаясь, Веселых и приятных мыслей полон, Пройдет он мимо вас во мраке ночи
Читайте также: