Концепция симфонии властей кратко

Обновлено: 04.07.2024

Вложенные файлы: 1 файл

1.1. Константин.doc

В противоположность государственному абсолютизму Рима, Византия провозгласила идею соподчинения целей государства и Церкви, теснейший союз между этими двумя учреждениями при юридической независимости того и другого. В византийском законодательстве Церковь всегда отличалась от государства как особый общественный организм, имеющий особую, отличную от государственной задачу, признавалась учительницей веры и установительницей церковных канонов, имела право церковного управления и суда по церковным делам, причем власть императора не простиралась на сферу церковных отношений — на изложение догматов веры, учреждения богослужения и богопочтения, на установления церковных канонов. В вопросе о взаимоотношении Церкви и государства Византия не только ограничила принцип всемогущего и всепоглощающего государства (quod principi placuit, legis habet vigorem), 1 но и на первый план выдвинула идею Церкви, провозгласила превосходство церковного канона над гражданским законом, власти церковной над светской, учения церковного над принципами общественно-политической жизни. 2 По византийскому воззрению, государство лишь постольку выполняет свое назначение, поскольку оно проникается духом церковного учения, поскольку оно оцерковляется. Именно Византии принадлежит историческая заслуга провозгласить идею оцерковленного государства, раскрыть возвышенное учение о том, что государство должно усовершить принцип справедливости, каким оно живет, по руководству высшего принципа любви, каким живет Церковь, — должно быть теократической монархией, в которой государственный принцип становится действенным лишь в той мере, в какой проникается учением Церкви, а носитель светской власти не может стоять впереди представителя власти церковной. 3

Именно Евсевий Кесарийский наметил основные контуры той системы взаимодействия факторов государственной жизни в христианской империи, которая впоследствии получила название "симфонии". Сущность этой концепции - уподобление земной империи "Царству Божьему". Реализацию христианских начал обязана обеспечить в земной жизни государственная власть - император, совместно с церковью. Церковь легитимирует государственную власть, санкционирует государственное принуждение, а государство предоставляет церкви свою силу для охраны и воплощения в жизнь норм церковного учения.

Дальнейшее развитие теории "симфонии" было дано в византийском законодательстве и церковных канонах. Представление о церкви и монархе как двух различных властных учреждениях коренится в библейской максиме "отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу". 6 Поскольку задачей монарха является практическое устроение жизни для обеспечения деятельности церкви, а задача последней - забота о "душах", то из сферы компетенции светских властей автоматически изымается церковное управление, разрешение вопросов вероучения, то есть все непосредственно относящееся к сфере культа. На основании слов апостола Павла о суде церкви отправление гражданского правосудия также в той или иной мере оказывается в ведении церкви. Все указанные области пребывают в сфере действия канонического права. Последнее рассматривается как стоящее выше по отношению к гражданскому законодательству. Логическим следствием этого является необходимость согласования гражданского законодательства с нормами канонического права, то есть в конечном счете с учением церкви.

Особенностью данной системы может считаться ее принципиально "неюридический" 7 характер, отсутствие как ее четкого формального закрепления, так и каких-либо санкций за нарушение этой "неписанной конституции" со стороны монарха. Впрочем, нарушение "симфонии" самодержцем может лишить его власть церковной санкции, и, как следствие, избавить народ от необходимости подчинения этой власти. "Симфония", в отличие от западного принципа разделения властей, предполагает не взаимное уравновешивание факторов государственной жизни, но их слияние в единой воле самодержца. Эта воля является не произволом абсолютного монарха, но представляет собой юридическое оформление народного волеизъявления, делающего правом то, что является таковым с точки зрения народного правосознания, воспитанного на христианских ценностях.

Начало поворота в религиозной политике Римской империи обозначил Миланский эдикт 313 г., изданный от имени Константина и Лициния. Эдикт давал христианам право открыто отправлять свой культ и владеть имуществом, возвращал конфискованное во время гонений имущество и запретил привлекать христиан к участию в общественных языческих жертвоприношениях. Значение этого эдикта состоит в самом факте изменения религиозной политики Римской империи, которая теперь поворачивалась от конфронтации с христианством к сотрудничеству с ним. Настоящие же условия для христианизации обеспечивал не столько сам Миланский эдикт, как таковой, сколько последующие меры Константина и его последователей, причем, не столько по его реализации, сколько по его дальнейшему развитию.

Религиозная политика Константина была частью его общей политики, направленной на укрепление системы домината и авторитарных начал в системе управления. Главной целью императора, несомненно, было создать наиболее выгодный для государства союз с христианством. Однако подлинного понимания государственных задач со стороны христиан можно было достигнуть лишь в том случае, если государство обеспечило бы церкви достаточно благоприятное положение в государстве. Вместе с тем, зная о прежнем положении церкви и ратуя за религиозный мир и внутреннюю стабильность в государстве, Константин не мог не понимать, что привилегии христианства не должны были выходить за пределы привилегий других религий.

Значение мероприятий Константина в пользу христианства и общая оценка его религиозной политики могут быть рассмотрены с разных сторон. С политической точки зрения выгоды союза с христианством за время правления Константина еще не стали очевидными, и даже вмешательство в дела церкви вполне вписывалось в рамки традиционных императорских обязанностей. А с точки зрения христианской церкви эти меры, несомненно, могут считаться подлинной революцией и поворотным пунктом в истории. Христиане не только получили императорское покровительство и патронаж, но помимо этого христианство вступило в принципиально новый альянс с римским государством, в котором императорская власть способствовала обеспечению единства церкви и открывала целую эпоху христианизации Римской империи.

Рассмотрим подробнее время правления Константина Великого и его обращение к христианству.

После самоубийства Максимиана и смерти Галерия в 311 году в империи осталось четыре правителя, из которых каждый именовал себя августом и императором, не признавая верховных прав конкурентов, но был готов к образованию коалиций, направленных против общих соперников. Это были святой Константин, власть которого распространялась на заальпийский Запад, сын Максимиана Максенций, имевший резиденцию в имперской столице Риме и правивший в Италии, Испании и Африке, Лициний, контролировавший Балканы и примыкавшую к ним территорию центральной Европы, и, наконец, Максимин Даза, который держал в своих руках азиатские провинции и Египет – самую населенную и богатую часть имперской территории. С точки зрения легитимности, восходящей к конституировавшему новый порядок управления империей акту Диоклетиана и его преемников, законными правителями могли считаться Константин, Лициний и до известной степени Максимин Даза, который, вероятно, имел право на титул цезаря, но не августа, в то время как Максенций справедливо рассматривался соперниками как тиран, что на юридическом языке той эпохи обозначало узурпатора.

Видение креста стало толчком к обращению Константина. Несмотря на христианское исповедание матери, он не был христианином с детства, но стал им. В какой момент? До известной степени это был постепенный процесс, и все же в нем выделяются особенно важные моменты. И самым значимым из них было видение креста, предшествовавшее дарованной ему победе.

С этого момента святой Константин стал христианином, а если в своих последующих государственных деяниях он не всегда обнаруживал это с исчерпывающей ясностью, то причиной этого и были политические расчеты, стремление не оттолкнуть от себя своих языческих подданных, которые до конца его жизни все еще составляли большинство в населении империи.

После Константина и вслед за Константином граждане и жители империи становились христианами иначе, чем во времена гонений.

Пробыв в Риме несколько месяцев, Константин отправился в Медиолан для встречи с Лицинием, на которой предстояло отпраздновать бракосочетание Лициния с сестрой Константина Констанцией, ранее уже помолвленными, и обсудить дальнейшие шаги по консолидации империи. Встреча состоялась в феврале 313 года. На совещании в Медиолане обсуждались вопросы о территориальном размежевании власти августов, о титуле Максимина (который не довольствовался званием цезаря, отверг дарованный ему его дядей Галерием и им же изобретенный титул сына августа (filius augusti) и в своих актах именовал себя августом – фактически Константин и Лициний в Медиолане обсуждали план совместных акций против него, о содержании которого можно лишь отчасти судить по последующим событиям, поскольку Максимин первым вступил в борьбу) и, наконец, о юридическом статусе христианских общин в империи и об основных принципах религиозной политики. Важнейший результат встречи – знаменитый Миланский эдикт, изданный от имени двух августов, но, разумеется, по инициативе Константина и, очевидно, в его редакции. Миланскому эдикту 313 года, как известно, предшествовали два других акта, которыми легализованы были христианские общины: эдикт от 30 апреля 311 года, изданный гонителем христиан Галерием совместно с Константином и Лицинием, и эдикт 312 года, изданный в Риме или также в Милане от имени также двух августов, – до нас он не дошел, и о факте его издания известно только по императорскому рескрипту на имя презида Никомидии, а о его содержании приходится судить уже по эдикту 313 года.

Сети богословия

Мнение

К 30-летию обретения мощей патриарха Тихона
Святитель Тихон стал патриархом Московским и всея России в самую сложную для нашей Церкви эпоху. Христос обещал, что врата ада не одолеют Его Церковь. Но из истории мы знаем, что отдельные Поместные Церкви прекращали свое существование. Например, такая участь когда-то постигла древнюю Карфагенскую Церквь. Читать дальше

Тема недели: Патриаршество

Новые материалы

Симфония властей, сложившаяся в Византии, представляет собой наиболее гармоничную схему взаимоотношений церковной и государственной власти. О том, как осуществлялся союз обеих сторон в этих областях, и насколько тесным было взаимодействие двух властей, пишет в своей статье Л.Ю. Костогрызова.

Как при императоре высшим правительственным учреждением был синклит, так при патриархе существовал синод, состоявший как из действительных членов – епископов, так и из членов присутствующих – патриарших сановников и представителей правительства; последние присутствовали только при решении вопросов, относящихся к государственной сфере. Синод был высшей административной и судебной инстанцией, наблюдал за чистотой веры и поддержанием церковных порядков, за назначением и перемещением епископов, рассматривал жалобы на духовных лиц. Его постановления утверждались патриархом и объявлялись от его имени, а более важные шли на утверждение императора. Последнее, как правило, происходило тогда, когда церковная власть хотела дать синодальным постановлениям более широкое распространение и обеспечить их исполнение не только в церковной сфере, но и в гражданской, либо когда они касались не только церковных, но и общественных отношений и потому не могли обойтись без санкции со стороны государственной власти, наконец, если постановление касалось патриарха. Как при императоре существовали приказы (секреты) для заведования различными отраслями государственного управления, так и при патриархе были секреты, заведовавшие различными отраслями церковного управления. Иными словами, сама структура церковного управления, аналогичная структуре государственного управления, свидетельствует о союзе государства и Церкви в административной сфере. Об этом говорит и тот факт, что государственные чиновники были обязаны помогать епископам в поддержании церковной дисциплины принятием соответствующих мер как к соблюдению церковных правил, так и к наказанию их нарушителей[14]. Епископы же осуществляли своего рода прокурорский надзор за государственными чиновниками. Они могли принять жалобу на префекта провинции и просить префекта рассмотреть дело вновь. В случае отказа епископ от своего имени мог дать просителю грамоту к императору со своим свидетельством о не оказанном правосудии. Кроме того, при увольнении с должности префект провинции должен был 50 дней оставаться на месте и при посредстве епископа принимать жалобы от населения и рассматривать их. Епископ настаивал на законном удовлетворении этих жалоб[15].

В связи с этим расширением компетенции церковных судов к области дел, не подлежащих светскому суду, стали относить все религиозно-нравственные отношения, тесно связанные в первую очередь с брачно-семейным правом. Так, в 1086 г. император Алексей Комнин постановил, чтобы все дела брачные и касающиеся душевного спасения были судимы духовными судьями. Дела решались в дикастирии епископа, в митрополичьем и патриаршем синоде при личном участии епископа, митрополита и патриарха или через уполномоченных. На епископа апелляция шла к митрополиту, на митрополита к патриарху, но на решение патриарха так же, как и на решение императора, апелляции не допускалось[20].

Обозначенное уравнение подтверждает тесный союз двух властей и в сфере законодательной власти. Таким образом, взаимодействие церковной и светской власти в Византии во всех областях подтверждает господство идей симфонии не только в теории, но и на практике, и её нарушения (как правило, со стороны светской власти) приводили к недовольству и возмущениям жителей империи.

[1] Николин А. Церковь и государство (история правовых отношений). – М., 1997. – С. 15.

[2] Flavius Justinianus Imperator. Novellae, ed. R. Scholl and W. Kroll, Corpus iuris civilis, vol. 3. – Berlin: Weidmann, 1895 (repr. 1968). – Nov. 6 pr.

Как при императоре высшим правительственным учреждением был синклит, так при патриархе существовал синод, состоявший как из действительных членов - епископов, так и из членов присутствующих - патриарших сановников и представителей правительства; последние присутствовали только при решении вопросов, относящихся к государственной сфере. Синод был высшей административной и судебной инстанцией, наблюдал за чистотой веры и поддержанием церковных порядков, за назначением и перемещением епископов, рассматривал жалобы на духовных лиц. Его постановления утверждались патриархом и объявлялись от его имени, а более важные шли на утверждение императора. Последнее, как правило, происходило тогда, когда церковная власть хотела дать синодальным постановлениям более широкое распространение и обеспечить их исполнение не только в церковной сфере, но и в гражданской, либо когда они касались не только церковных, но и общественных отношений и потому не могли обойтись без санкции со стороны государственной власти, наконец, если постановление касалось патриарха. Как при императоре существовали приказы (секреты) для заведования различными отраслями государственного управления, так и при патриархе были секреты, заведовавшие различными отраслями церковного управления. Иными словами, сама структура церковного управления, аналогичная структуре государственного управления, свидетельствует о союзе государства и Церкви в административной сфере. Об этом говорит и тот факт, что государственные чиновники были обязаны помогать епископам в поддержании церковной дисциплины принятием соответствующих мер как к соблюдению церковных правил, так и к наказанию их нарушителей[14]. Епископы же осуществляли своего рода прокурорский надзор за государственными чиновниками. Они могли принять жалобу на префекта провинции и просить префекта рассмотреть дело вновь. В случае отказа епископ от своего имени мог дать просителю грамоту к императору со своим свидетельством о не оказанном правосудии. Кроме того, при увольнении с должности префект провинции должен был 50 дней оставаться на месте и при посредстве епископа принимать жалобы от населения и рассматривать их. Епископ настаивал на законном удовлетворении этих жалоб[15].

[1] Николин А. Церковь и государство (история правовых отношений). - М., 1997. - С. 15.

[2] Flavius Justinianus Imperator. Novellae, ed. R. Scholl and W. Kroll, Corpus iuris civilis, vol. 3. - Berlin: Weidmann, 1895 (repr. 1968). - Nov. 6 pr.

[3] Цит. по: Грибовский В.М. Народ и власть в Византийском государстве. Опыт историко-догматического исследования. - СПб., 1897. - С. 342.

[4] Цыпин В. Симфония церкви и государства // Православная государственность: 12 писем об империи. - СПб., 2003. - С. 15.

[5] Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. - СПб., 1992. - С. 151.

[6] Скабаланович Н.А. Византийское государство и церковь в XI веке. Книга 2. - СПб., 2004. - С. 74.

[7] Бердников И.С. Краткий курс церковного права. Вып. 2. - Казань, 1913. - С. 775 - 776.

[8] Скабаланович Н.А. Указ. соч. - С. 74 - 75.

[9] Бердников И.С. Указ. соч. - С. 777.

[10] Скабаланович Н.А. Указ. соч. - С. 75.

[11] Соколов И.И. О византинизме в церковно-историческом отношении. Избрание патриархов в Византии с середины IX до начала XV века. Вселенские судьи в Византии. - СПб., 2003. - С. 55 - 221.

[12] Там же. - С. 122 - 123.

[13] Острогорский Г.А. Эволюция византийского обряда коронования// Византия, южные славяне, Древняя Русь, Западная Европа. Сб. статей в честь В.Н.Лазарева. - М., 1973. - С. 37.

[14] Бердников И.С. Основные начала церковного права православной церкви. - Казань, 1902. - С. 124.

[15] Бердников И.С. Краткий курс церковного права. - С. 778.

[16] См.: Скабаланович Н.А. Указ. соч. - С. 59.

[17] Jones A.H.M. The Later Roman Empire 284 - 602. V.1. - Baltimore, 1986. - P. 484 - 494.

[20] Скабаланович Н.А. Указ. соч. - С. 68 - 69.

[21] Медведев И.П. Византийское право на заключительном этапе своего развития//Культура Византии XIII - первая половина XV в. - М., 1991. - С. 301.

[22] Соколов И.И. Указ соч. - С. 234 - 254.

[23] Медведев И.П. Византийское право. - С. 302.

[24] Цит. по: Медведев И.П. Правовая культура Византийской империи. - СПб., 2001. - С. 82.

[26] Τrοianos S. Ν. Nomos und Kanon in Byzanz// Kanon. Kirche und Staat im christlichen Osten. - Wien, 1991. - S. 79.

[27] Медведев И.П. Правовая культура Византийской империи. С. 81.

[28] Бердников И.С. Основные начала церковного права . - С. 106 - 107.

[29] См.: Медведев И.П. Правовая культура Византийской империи. - С. 81; Τrοianos S. Ν. Ibid. - S. 74.

[30] Бердников И.С. Основные начала церковного права . - С. 104.

После того как святой равный апостолом Император Константин Великий сделал Христианство религией Империи, вопрос о возможности или невозможности Христианской Империи как таковой был решен окончательно. Империя вошла в Церковь, а Церковь в Империю. Святые отцы мыслили это по аналогии с таинством брака. Отсюда бракоподобный чин венчания Царей на Царство, отсюда и более частное богословское мнение о Царском венчании как еще одном таинстве Церкви (разделяемое о. Павлом Флоренским, не принятое, но и не осужденное).

Заметим, что изначально и Запад был скорее готов воспринимать в качестве Lеutenant Cristi Монарха (Хлодвига (466–511) и его потомков), но затем папская курия привела к власти узурпаторские кланы.

Все это и было запечатлено Стоглавым собором 1551 года с участием пяти прославленных Церковью архиереев, в том числе святых Макария Московского и Гурия Казанского, созванным Царем Иоанном Грозным, поставившим под его решениями свою подпись. По сути, Стоглав – последний в истории Собор, созванный в строгом соответствии с Кормчей. Именно он утвердил древний церковный чин как основу и скрепу Царства и будущей Империи.

Читайте также: