Характер мировоззрения дарвина кратко

Обновлено: 06.07.2024

Чарльза Дарвина все знают как создателя эволюционной теории, с помощью которой объясняют происхождение видов (в ходе действия естественного отбора).

За эволюционной теорией Дарвина скрывается целостное учение о развитии органического мира. Она рассматривает множество вопросов, однако центром ее является доказательство эволюционного процесса, определение движущих сил, свойств и закономерностей эволюции.

Свою теорию Дарвин опубликовал под влиянием работы соотечественника А. Уоллеса, в которой он пришел к близким идеям и выводам. Уоллес отмечал, что идеи Дарвина более приоритетны.

Заслуга Дарвина еще и в том, что помимо всего прочего он собрал огромный фактологический материал, сформулировал множество выводов, легших в основу теории естественного отбора.

Ч. Дарвин правильно выбрал схему для изучения и успешного разрешения вопроса, касающегося движущих сил эволюции. По мнению ученого, основные движущие силы эволюцию — это естественный отбор и борьба за существование.

К основным принципам теории Дарвина относят следующее:

для каждого вида характерен свой масштаб индивидуальной изменчивости по поведенческим, физиологическим, морфологическим и прочим признакам. Изменчивость постоянна, хотя количественный и качественный составы различаются;
для живых организмов свойственно размножение в геометрической прогрессии. Они вступают в борьбу за существование в силу ограниченности ресурсов;
выживают те виды, которые вырабатывают адаптивные отклонения к изменившимся условиям среды;
отклонения в развитии признаков характерно для немногих особей, однако потомство этих особей отличается выживаемостью. Этот процесс получил название естественного отбора;
результатом естественного отбора является дивергенция имеющихся признаков и формирование новых видов;
результат эволюционных процессов — приспособленность организмов и образование новых видов.

Главные движущие силы эволюции — борьба за существование и естественный отбор. Также к ним можно отнести и наследственную изменчивость. Заслуга Дарвина в том, что он установил многие эволюционные механизмы и объяснил, как возникло видовое многообразие.

Ученым был доказан тот факт, что такой механизм является постепенным естественным отбором случайных, направленных наследственных изменений. Наследственная изменчивость в природе действует постоянно.

Наследственная изменчивость — это передающаяся из поколения в поколение форма изменчивости.

В эволюционной теории Дарвина особое место занимает определение борьбы за существование. Есть 3 вида такой борьбы:

Внутривидовая борьба. Она происходит между особями одного вида и отличается более напряженным характером в сравнении с другими формами.
Межвидовая борьба. Это борьба между хищником и жертвой, хозяином и паразитом, которая разворачивается за схожие пищевые ресурсы и другие виды.
Борьба с негативными факторами окружающей среды.

Важно, что Дарвин установил причины выживаемости одних особей и гибели других. Дело в том, что в результате постоянной изменчивости в поколениях проявляется неоднородность и неравноценность особей.

Выживают наиболее конкурентоспособные особи. Происходит избирательное уничтожение особей, которые наименее приспособлены к жизни.

Результаты эволюционного процесса, выделенные Ч. Дарвином:

защитная окраска, которая увеличивает шансы на выживаемость;
возникновение предупреждающей окраски;
способность мимикрировать, защищаясь от хищников;
дивергенция и расхождение признаков между новыми и существующими видами;
повышение видового разнообразия.

Основные положения эволюционной теории

Проанализировав теорию Дарвина, можно сделать некоторые выводы:

для всех видов характерна наследственная изменчивость, которая обусловлена процессом полового размножения;
внутри вида отмечается довольно большое количество потомства при ограниченности необходимых для выживания ресурсов;
описанные выше пункты становятся причиной борьбы за существование и естественного отбора, а также выживания наиболее приспособленных видов.

Результатом естественного отбора становятся новые виды и механизмы приспособления. Они носят относительный характер — в различных условиях существования они проявляются по-разному.

Фундамент эволюционной теории Дарвина — обоснование причин, форм и способов выживания видов при различных изменениях окружающей среды. В своей работе Дарвин учел основные принципы теории Ламарка, а также на обширный натуралистический материал.

Дарвин эффективно справился с проблемой детерминации органической эволюции в целом, дал объяснения, почему строение того или иного организма именно такое, какое оно есть (это результат естественного отбора). Ученый отметил относительный характер такой целесообразности, ведь любое приспособление эффективно в конкретных условиях существования.

Все это подвергло большому сомнению учения в рамках теологии и естествознания.

Также стоит отметить мысль Дарвина о том, что даже отдельные особи могут попасть под влияние естественного отбора. Важно, что в этом случае отбор сохраняет невыгодные для отдельной особи или вида признаки и свойства.

Пример такой адаптации — жало пчелы. Когда пчела жалит, то оставляет свое жало в теле врага, после чего погибает. Однако гибель одной особи никак не влияет на пчелиную семью.

Эти выводы стали толчком для развития популяционного научного мышления, за счет чего эволюционная теория продвинулась вперед.

Детство

Я родился в Шрусбери 12 февраля 1809 года. Мне приходилось слышать от отца, что, по его мнению, люди с сильной памятью обычно обладают воспоминаниями, уходящими далеко назад, к очень раннему периоду их жизни. Не так обстоит дело со мною, ибо самое раннее мое воспоминание относится лишь к тому времени, когда мне было четыре года и несколько месяцев: мы отправились тогда на морские купанья близ Абергела, и я помню, хотя и очень смутно, некоторые события и места, связанные с пребыванием там.

До того как я начал ходить в школу, со мной занималась моя сестра Каролина, но я сомневаюсь в том, шли ли эти занятия успешно. Мне рассказывали, что я проявлял в учении гораздо меньше сообразительности, чем моя младшая сестра Кэтрин, и мне думается, что во многих отношениях я не был послушным мальчиком.

К тому времени, когда я стал посещать школу для приходящих учеников, у меня уже отчетливо развился вкус к естественной истории и особенно к собиранию коллекций. Я пытался выяснить названия растений и собирал всевозможные предметы: раковины, печати, франки монеты и минералы.

. В этом раннем возрасте меня, по-видимому, интересовала изменчивость растений! Я сказал одному маленькому мальчику (кажется, это был Лейтон, ставший впоследствии известным лихенологом и ботаником), что могу выращивать полиантусы и примулы различной окраски, поливая их теми или иными цветными жидкостями; это была, конечно, чудовищная выдумка, я никогда даже не пытался сделать что-либо подобное.

В конце пребывания в школе я стал страстным любителем ружейной охоты. . Хорошо помню, как я застрелил первого бекаса, — возбуждение мое было так велико, руки мои так сильно дрожали, что я едва в состоянии был перезарядить ружье. Эта страсть продолжалась долго, и я стал отличным стрелком.

Эдинбург

Так как дальнейшее пребывание в школе было бесполезным для меня, отец благоразумно решил забрать меня оттуда несколько ранее обычного срока и отправил (в октябре 1825 года) вместе с моим братом в Эдинбургский университет, где я пробыл два учебных года.

…Вскоре после того я пришел — на основании различных мелких фактов — к убеждению, что отец оставит мне состояние, достаточное для того, чтобы вести безбедную жизнь, хотя я никогда даже не представлял себе, что буду таким богатым человеком, каким стал теперь; этой уверенности оказалось, однако, достаточно для того, чтобы погасить во мне сколько-нибудь серьезное усердие в изучении медицины.

Кембридж

После того как я провел два учебных года в Эдинбурге, мой отец понял или узнал от моих сестер, что мне вовсе не улыбается мысль стать врачом, и поэтому предложил мне сделаться священником. . Я попросил дать мне некоторое время на размышление, потому что на основании тех немногих сведений и мыслей, которые были у меня на этот счет, я не мог без колебаний заявить, что верю во все догматы англиканской церкви; впрочем, в других отношениях мысль стать сельским священником нравилась мне. . Меня совершенно не поражало, насколько нелогично говорить, что я верю в то, чего я не могу понять и что фактически [вообще] не поддается пониманию.

Три года, проведенные мною в Кембридже, были в отношении академических занятий настолько же полностью затрачены впустую, как годы, проведенные в Эдинбурге и в школе. Я пытался заняться математикой и даже отправился для этого в Бармут летом 1828 года с частным преподавателем (очень тупым человеком), но занятия мои шли крайне вяло. Они вызывали у меня отвращение, главным образом потому, что я не в состоянии был усмотреть какой-либо смысл в первых основаниях алгебры. Это отсутствие у меня терпения было очень глупым, и впоследствии я глубоко сожалел о том, что не продвинулся по крайней мере настолько, чтобы уметь хотя бы немного разбираться в великих руководящих началах математики, ибо люди, овладевшие ею, кажутся мне наделенными каким-то добавочным орудием разума [extra sense].

В университете читались по различным отраслям знания публичные лекции, посещение которых было вполне добровольным, но мне уже так осточертели лекции в Эдинбурге, что я не ходил даже на красноречивые и интересные лекции Седжвика. Если бы я посещал их, то стал бы, вероятно, геологом раньше, чем это случилось в действительности. Я посещал, однако, лекции Генсло по ботанике, и они очень нравились мне, так как отличались исключительной ясностью изложения и превосходными демонстрациями; но ботанику я не изучал. Генсло имел обыкновение совершать со своими учениками, в том числе и с более старыми членами университета, полевые экскурсии — пешком, в отдаленные места в каретах и вниз по реке на баркасе — и во время этих экскурсий читал лекции о более редких растениях и животных, которых удавалось наблюдать. Экскурсии эти были восхитительны.

Моя страсть к ружейной стрельбе и охоте — а если это не удавалось осуществить, то к прогулкам верхом по окрестностям — привела меня в кружок любителей спорта, среди которых было несколько молодых людей не очень высокой нравственности. По вечерам мы часто вместе обедали, хотя, надо сказать, на этих обедах нередко бывали люди более дельные; по временам мы порядочно выпивали, а затем весело пели и играли в карты. Знаю, что я должен стыдиться дней и вечеров, растраченных подобным образом, но некоторые из моих друзей были такие милые люди, а настроение наше бывало таким веселым, что не могу не вспоминать об этих временах с чувством большого удовольствия.

Но мне приятно вспоминать, что у меня было много и других друзей, совершенно иного рода. Я был в большой дружбе с Уитли, который впоследствии стал лауреатом Кембриджского университета по математике, мы постоянно совершали с ним долгие прогулки. Он привил мне вкус к картинам и хорошим гравюрам, и я приобрел несколько экземпляров. . Многие картины в Национальной галерее в Лондоне доставляли мне истинное наслаждение, а одна картина Себастьяна дель Пьомбо возбудила во мне чувство величественного.

Я бывал также в музыкальном кружке, кажется, благодаря моему сердечному другу Герберту, окончившему университет с высшим отличием по математике. Общаясь с этими людьми и слушая их игру, я приобрел определенно выраженный вкус к музыке и стал весьма часто распределять свои прогулки так, чтобы слушать в будние дни хоралы в церкви Колледжа короля [King's College]. Я испытывал при этом такое интенсивное наслаждение, что по временам у меня пробегала дрожь по спинному хребту.

. Ничто не доставляло мне такого удовольствия, как коллекционирование жуков. Это была именно одна лишь страсть к коллекционированию, так как я не анатомировал их, редко сверял их внешние признаки с опубликованными описаниями, а названия их устанавливал как попало. Приведу доказательство моего рвения в этом деле. Однажды, сдирая с дерева кусок старой коры, я увидел двух редких жуков и схватил каждой рукой по одному из них, но тут я увидел третьего, какого-то нового рода, которого я никак не в состоянии был упустить, и я сунул того жука, которого держал в правой руке, в рот. Увы! Он выпустил какую-то чрезвычайно едкую жидкость, которая так обожгла мне язык, что я вынужден был выплюнуть жука, и я потерял его, так же как и третьего.

Когда впоследствии мы сблизились с Фиц-Роем, он рассказал мне, что я очень серьезно рисковал быть отвергнутым из-за формы моего носа! Горячий последователь Лафатера, он был убежден, что может судить о характере человека по чертам его лица, и сомневался в том, чтобы человек с таким носом, как у меня, мог обладать энергией и решимостью, достаточными для того, чтобы совершить путешествие. Думаю, однако, что впоследствии он вполне убедился в том, что мой нос ввел его в заблуждение.

Особенно большое значение имело геологическое исследование всех посещенных мною районов. Другим моим занятием было коллекционирование животных всех классов, краткое описание их и грубое анатомирование многих морских животных; однако из-за моего неумения рисовать и отсутствия у меня достаточных знаний по анатомии значительная доля рукописных заметок, сделанных мною во время путешествия, оказалась почти бесполезной.

Ярче всего другого возникает и сейчас перед моим умственным взором великолепие тропической растительности. Но и то чувство величественного, которое я испытал при виде великих пустынь Патагонии и одетых лесом гор Огненной Земли, оставило в моей памяти неизгладимое впечатление. Вид нагого дикаря в обстановке его родной земли — зрелище, которое никогда не забудется.

. Я работал во время путешествия с величайшим напряжением моих сил просто оттого, что мне доставлял удовольствие процесс исследования, а также потому, что я страстно желал добавить несколько новых фактов к тому великому множеству их, которым владеет естествознание. Но кроме того, у меня было и честолюбивое желание занять достойное место среди людей науки — не берусь судить, был ли я честолюбив более или менее, чем большинство моих собратий по науке.

Религиозные взгляды

Размышляя далее над тем, что потребовались бы самые ясные доказательства для того, чтобы заставить любого нормального человека поверить в чудеса, которыми подтверждается христианство; что чем больше мы познаем твердые законы природы, тем все более невероятными становятся для нас чудеса; что в те [отдаленные] времена люди были невежественны и легковерны до такой степени, которая почти непонятна для нас. . Я постепенно перестал верить в христианство как божественное откровение.

Но я отнюдь не был склонен отказаться от своей веры. . я все снова и снова возвращался к фантастическим мечтам об открытии в Помпеях или где-нибудь в другом месте старинной переписки между какими-нибудь выдающимися римлянами или рукописей, которые самым поразительным образом подтвердили бы все, что сказано в Евангелиях. Но даже и при полной свободе, которую я предоставил своему воображению, мне становилось все труднее и труднее придумать такое доказательство, которое в состоянии было бы убедить меня. Так понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и в конце концов я стал совершенно неверующим. . Незамысловатый текст [Евангелия] показывает, по-видимому, что люди неверующие — а в их число надо было бы включить моего отца, моего брата и почти всех моих лучших друзей — понесут вечное наказание. Отвратительное учение!

Все в природе является результатом твердых законов. . К выбору того вида действий, который наиболее благотворен для вида, животное могут побуждать как страдание, например боль, голод, жажда и страх, так и удовольствие, например еда и питье, а также процесс размножения вида и пр. либо же сочетание того и другого, например отыскивание пищи. Но боль или любое другое страдание, если они продолжаются долго, вызывают подавленность и понижают способность к деятельности, хотя они отлично служат для того, чтобы побудить живое существо оберегаться от какого-либо большого или внезапного зла. С другой стороны, приятные ощущения могут долго продолжаться, не оказывая никакого подавляющего действия; напротив, они вызывают повышенную деятельность всей системы. Таким образом и произошло, что большинство или все чувствующие существа так развились путем естественного отбора, что приятные ощущения служат им привычными руководителями.

Существо столь могущественное и столь исполненное знания, как бог, который мог создать Вселенную, представляется нашему ограниченному уму всемогущим и всезнающим, и предположение, что благожелательность бога небезгранична, отталкивает наше сознание, ибо какое преимущество могли бы представлять страдания миллионов низших животных на протяжении почти бесконечного времени?

. Солнце и все планеты со временем станут слишком холодными для жизни, если только какое-нибудь большое тело не столкнется с Солнцем и не сообщит ему таким путем новую жизнь. Если верить, как верю я, что в отдаленном будущем человек станет гораздо более совершенным существом, чем в настоящее время, то мысль о том, что он и все другие чувствующие существа обречены на полное уничтожение после столь продолжительного медленного прогресса, становится невыносимой. Тем, кто безоговорочно допускает бессмертие человеческой души, разрушение нашего мира не покажется столь ужасным.

Другой источник убежденности в существовании бога, источник, связанный не с чувствами, а с разумом, производит на меня впечатление гораздо более веское. Он заключается в крайней трудности или даже невозможности представить себе эту необъятную и чудесную Вселенную, включая сюда и человека с его способностью заглядывать далеко в прошлое и будущее, как результат слепого случая или необходимости. Размышляя таким образом, я чувствую себя вынужденным обратиться к Первопричине, которая обладает интеллектом, в какой-то степени аналогичным разуму человека…

Я не совершил какого-либо серьезного греха и не испытываю поэтому никаких угрызений совести, но я очень и очень часто сожалел о том, что не оказал больше непосредственного добра моим ближним. Единственным, но недостаточным извинением является для меня то обстоятельство, что я много болел, а также моя умственная конституция, которая делает для меня крайне затруднительным переход от одного предмета или занятия к другому.

Нет ничего более замечательного, чем распространение религиозного неверия, или рационализма, на протяжении второй половины моей жизни. Перед моей предсвадебной помолвкой мой отец советовал мне тщательно скрывать мои сомнения [в религии], ибо, говорил он, ему приходилось видеть, какое исключительное несчастье откровенность этого рода доставляла вступившим в брак лицам.

Жизнь в Лондоне

От моего возвращения в Англию 2 октября 1886 года до женитьбы 29 января 1839 года. Проездив несколько раз взад и вперед между Шрусбери, Мэром, Кембриджем и Лондоном, я поселился 13 декабря в Кембридже, где хранились под наблюдением Генсло все мои коллекции. Здесь я прожил три месяца и с помощью профессора Миллера произвел определение моих минералов и горных пород.

…Она — мое величайшее счастье, и я могу сказать, что за всю мою жизнь я ни разу не слыхал от нее ни единого слова, о котором я мог бы сказать, что предпочел бы, чтобы оно вовсе не было произнесено. Ее отзывчивая доброта ко мне была всегда неизменной, и она с величайшим терпением переносила мои вечные жалобы на недомогания и неудобства. Уверен, что она никогда не упускала возможности сделать доброе дело для кого-нибудь из тех, кто ее окружал. Меня изумляет то исключительное счастье, что она, человек, стоящий по всем своим нравственным качествам неизмеримо выше меня, согласилась стать моей женой. Она была моим мудрым советником и светлым утешителем всю мою жизнь, которая без нее была бы на протяжении очень большого периода времени жалкой и несчастной из-за болезни. Она снискала любовь и восхищение всех, кто находился вблизи нее.

В отношении своей семьи я был действительно в высшей степени счастлив, и должен сказать вам, мои дети, что никто из вас никогда не доставлял мне никакого беспокойства, если не считать ваших заболеваний. Полагаю, что немного существует отцов, у которых есть пять сыновей и которые могут с полной правдивостью сделать подобное заявление. Когда вы были совсем маленькими, мне доставляло наслаждение играть с вами, и я с тоской думаю, что эти дни никогда уже но вернутся.

Жизнь в Дауне

Вероятно, мало кто вел такую уединенную жизнь, как мы. Если не считать непродолжительных поездок в гости к родственникам, редких выездов на взморье или еще куда-нибудь, мы почти никуда не выезжали. В первый период нашего пребывания [в Дауне] мы изредка бывали в обществе и принимали немногих друзей у себя; однако мое здоровье всегда страдало от любого возбуждения: у меня начинались припадки сильной дрожи и рвоты. . Пока я был молод и здоров, я был способен устанавливать с людьми очень теплые отношения, но в позднейшие годы, хотя я все еще питаю очень дружеские чувства по отношению ко многим лицам, я потерял способность глубоко привязываться к кому бы то ни было, и даже к моим добрым и дорогим друзьям Гукеру и Гексли я привязан уже не так глубоко, как в былые годы. Насколько я могу судить, эта прискорбная утрата чувства [привязанности] развивалась во мне постепенно, вследствие того что я опасался утомления, а затем и вследствие [действительно наступавшего] изнеможения.

Совершенно несомненно, что эта книга — главный труд моей жизни. С первого момента [своего появления] она пользовалась чрезвычайно большим успехом. Первое небольшое издание в 1250 экземпляров разошлось в день выхода в свет, а вскоре после того [было распродано] и второе издание в 3000 экземпляров. До настоящего времени (1876) в Англии разошлось шестнадцать тысяч экземпляров, и, если учесть, насколько трудна эта книга для чтения, нужно признать, что это большое количество. Она была переведена почти на все европейские языки, даже на испанский, чешский, польский и русский. По словам мисс Бэрд, она была переведена также на японский язык и широко изучается в Японии. Даже на древнееврейском языке появился очерк о ней, доказывающий, что моя теория содержится в Ветхом Завете!

. Вот уже много лет, как я не могу заставить себя прочитать ни одной стихотворной строки; недавно я пробовал читать Шекспира, но это показалось мне невероятно, до отвращения скучным. Я почти потерял также вкус к живописи и музыке. . Мой ум стал какой-то машиной, которая перемалывает большие собрания фактов в общие законы, но я не в состоянии понять, почему это должно было привести к атрофии одной только той части моего мозга, от которой зависят высшие [эстетические] вкусы. …Утрата этих вкусов равносильна утрате счастья и, может быть, вредно отражается на умственных способностях, а еще вероятнее — на нравственных качествах, так как ослабляет эмоциональную сторону нашей природы.

Я не отличаюсь ни большой быстротой соображения, ни остроумием — качествами, которыми столь замечательны многие умные люди, например Гексли. . Способность следить за длинной цепью чисто отвлеченных идей очень ограниченна у меня, и поэтому я никогда не достиг бы успехов в философии и математике. Память у меня обширная, но неясная. . Я никогда не в состоянии был помнить какую-либо отдельную дату или стихотворную строку дольше, чем в течение нескольких дней.

Наконец, благодаря тому, что я не должен был зарабатывать себе на хлеб, у меня было достаточно досуга. Даже плохое здоровье, хотя и отняло у меня несколько лет жизни, [пошло мне на пользу, так как] уберегло меня от рассеянной жизни в светском обществе и от развлечений.

Таким образом, мой успех как человека науки, каков бы ни был размер этого успеха, явился результатом, насколько я могу судить, сложных и разнообразных умственных качеств и условий. Самыми важными из них были любовь к науке, безграничное терпение при долгом обдумывании любого вопроса, усердие в наблюдении и собирании фактов и порядочная доля изобретательности и здравого смысла. Воистину удивительно, что, обладая такими посредственными способностями, я мог оказать довольно значительное влияние на убеждения людей науки по некоторым важным вопросам.

В своих работах Ч. Дарвин в явном виде не поднимал вопроса о мироздании в целом, а объяснял одну из самых сложных его сторон — происхождение живого — и дал его объяснение, исключающее целесообразность. Поэтому учение Дарвина, получившее название дарвинизм, свойственное скорее философским системам, и стали рассматривать как косвенный ответ на вопрос о причинности и целесообразности в органическом мире. Дарвинизм, казалось, дал возможность подвести органический мир под общее материалистическое воззрение на природу, способствуя тем самым секуляризации общества.

Исповедовал ли сам Ч. Дарвин бытие личного Бога, являющегося Причиной всего существующего, каково было его отношение к религии?

В 1858 англ. зоолог и биогеограф А. Уоллес прислал Д. рукопись статьи, в которой он независимо от Д. сформулировал принцип естеств. отбора. Д. хотел представить статью Уоллеса в печать, умолчав о том, что им уже были написаны разделы задуманного трёхтомника. По настоянию геолога Ч. Лайеля и ботаника Дж. Гукера доклады Д. и Уоллеса были прочитаны на заседании Линнеевского зоологич. общества в Лондоне и вместе опубликованы в журнале общества в 1858.

в рус. пер.: Соч., т. 1—9, М.— Л., 1935—59; Воспоминания о развитии моего ума и характера. (Автобиография). Дневник работы и жизни, пер. с рукописей Ч. Д., вступ. ст. и коммент. С. Л. Соболя, М., 1957.

Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .

Философский энциклопедический словарь . 2010 .

Осн. содержание своего эволюц. учения Д. изложил в книге "Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь", изданной 24 ноября 1859. В дальнейшем им был издан ряд др. монографий: "Движения и повадки лазящих растений" (1865), "Изменения домашних животных и культурных растений" (1868), "Происхождение человека и половой отбор" (1871), "Выражение эмоций у человека и животных" (1872), "Насекомоядные растения" (1875), "Различные формы цветов у растений одного и того же вида" (1877), "Действие перекрестного опыления и самоопыления в растительном мире" (1877), "Способность к движению у растений" (1880), "Образование растительного слоя земли деятельностью дождевых червей и наблюдения над их образом жизни" (1881). Все эти книги были направлены на обоснование и дальнейшее развитие идей, высказанных в "Происхождении видов". В каждой из них анализируются сложные приспособления различных видов животных и растений к окружающей среде, а также причины и пути возникновения и развития этих видов. Будучи воспитан в семье и школе в религиозном духе, Д., по мере формирования своих эволюц. воззрений, постепенно отходит от религии на позиции атеизма и материализма. "Так, понемногу, – писал Д., – закрадывалось в мою душу неверие, и в конце концов я стал совершенно неверующим" ["Воспоминания о развитии моего ума и характера (автобиография)", М., 1957, с. 99]. Д. убежден в объективном существовании мира и присущих ему закономерностей; он признает его непрерывное движение и развитие. По своему мировоззрению Д. был стихийным материалистом и диалектиком. Однако Д. не смог до конца преодолеть нек-рые элементы идеализма и метафизики. В его трудах встречаются высказывания в духе деизма, а также метафизич. отрицание, напр., случайности, скачков и др.

Будучи по своему содержанию глубоко атеистическим, учение Д. встретило самые ожесточенные нападки со стороны духовенства и части бурж. ученых. Попытки опровергнуть дарвинизм в капиталистич. странах не прекратились и в наст. время. Нек-рые из антидарвинистов, не выступая прямо против учения Д., пытаются истолковать его в духе креационизма. Решит. поддержку учение Д. нашло у Маркса, Энгельса, Ленина. Маркс указывал, что книга Д. "Происхождение видов" явилась естественноисторич. основой его взглядов (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 22, 1931, с. 551). Энгельс охарактеризовал теорию Д. как "сильнейший удар метафизическому взгляду на природу" ("Анти-Дюринг", 1957, с. 23). Ленин писал: ". Дарвин положил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, случайные, "богом созданные" и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними. " (Соч., 4 изд., т. 1, с. 124). Основоположники марксизма вместе с тем отмечали нек-рые ошибочные стороны теории Д. (преувеличение роли перенаселенности и внутривидовой борьбы за существование, недооценка направленного воздействия среды на изменчивость организмов и т.д.).

Придавая большое значение дарвинизму и видя в его авторе честного, мужественного ученого-революционера, Маркс дважды предпринимал попытку установления личного контакта с ним. В 1873 он направил Д. экземпляр франц. издания 1-го тома "Капитала", а в 1880 обратился с просьбой дать согласие Д. на посвящение ему подготовлявшегося тогда англ. издания этого труда и просмотр корректур 12-й и 13-й глав, где приводились ссылки на книги Д. Как видно из ответных писем Д., он относился к Марксу с большим уважением, но в то же время, поблагодарив его, отказался от сделанного ему предложения из опасения быть заподозренным в одобрении идей марксизма. В этом отказе сказался классово огранич. характер мировоззрения Д. По общественно-политич. взглядам он не поднялся выше англ. бурж. интеллигента.

Учение Дарвина получило горячее одобрение у рус. революц. демократов: Д. И. Писарева, М. А. Антоновича, а также у прогрессивных ученых всего мира: Т. Гексли, А. Уоллеса, Дж. Гукера (Англия), К. А. Тимирязева, И. М. Сеченова, И. И. Мечникова, А. О. Ковалевского, В. О. Ковалевского (Россия), Э. Геккеля, Ф. Мюллера (Германия), А. Грея, Л. Бербанка (США), Янь Фу, Ma Цзюн-у (Китай), С. Осуги, А. Ока (Япония) и др.

Особенно благоприятную почву для своего распространения и дальнейшего развития учение Д. нашло в СССР. Объясняется это в значит. мере тем, что идеи эволюции органич. мира получили в России довольно широкое распространение задолго до Д.

Науч. труды Д., совершив переворот во взглядах на живую природу, и по сей день имеют огромное естественнонауч. и филос. значение. Важнейшие из них переведены на большинство языков мира.

Соч. в рус. пер.: Иллюстрированное собр. соч., под ред. К. А. Тимирязева, т. 1–8, М., 1907–1909; Полное собр. соч., под ред. М. А. Мензбира, т. 1–4, М.–Л., 1925–29; Сочинения, т. 1–9, М.–Л., 1935–1959; Воспоминания о развитии моего ума и характера (Автобиография). Дневник работы и жизни. Полный перевод с рукописей Ч. Дарвина, вступительная статья и комментарии С. Л. Соболя, Μ., 1957; The life and letters of Charles Darwin, v. 1–3, L., 1887; More letters of Ch. Darwin, v. 1–2, L., 1903; Избранные письма, M., 1950.

Лит.: Энгельс Φ., [Письмо] К. Марксу. Около 12 декабря 1859 г., в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 22, М.–Л., 1931, с. 468; Маркс К., [Письмо] Ф. Энгельсу 19 декабря 1860 г., там же, с. 551–52; Энгельс Ф., Диалектика природы, М., 1955; его же, Анти-Дюринг, М., 1957; Ленин В. И., Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?, Соч., 4 изд., т. 1; Тимирязев К. Α., Избр. соч., т. 2, М., 1957; Мензбир Μ. Α., За Дарвина. [Сб. статей], М.–Л., 1927; Антонович М. Α., Чарльз Дарвин и его теория. С биографией и обзором его сочинений, СПБ, 1896; Некрасов А. Д., Чарлз Дарвин, М., 1957; Платонов Г., Дарвин, дарвинизм и философия, М., 1959; Prenant M., Darwin, P., 1938; Dembоwski Jan, Darwin, Warsz., 1959: Irvine W., Apes, angels and Victorians. A joint biogr. of Darwin and Huxley, L., 1955.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960—1970 .

ДАРВИН (Darwin) Чарльз Роберт (12 февраля 1809, Шрусбери, Англия —19 апреля 1882, Даун) — английский натуралист. Изучал медицину в Эдинбургском университете, затем богословие в Кембриджском университете; обучение было прервано кругосветным путешествием (1831—36). В 1837—44 создал эволюционное учение, в котором опирался на итоги своих путевых наблюдений изменчивости животных, взгляды натурфилософа Э. Дарвина (своего деда), политэконома Т. Мальтуса, геолога Ч. Лайеля, многих эволюционистов нач. 19 в. и понимал изменение видов как селекцию, ведомую “Всевидящим существом”. В 1839—55 стал известен как геолог и зоолог. В 1855 вернулся к эволюционной теме. В работе “Происхождение видов” (1859), принесшей автору мировую славу, был обоснован дарвинизм (термин Т. Гексли, 1860). В конце жизни (1876) разочаровался в эволюционной идее, но прославился как психофизиолог, ботаник и провозвестник экологии, для которой особо важна последняя книга Дарвина о роли дождевых червей в образовании почвы (1881).

По Дарвину, эволюция происходит в силу трех основных факторов—изменчивости, наследственности и естественного отбора: изменчивость поставляет материал — новые признаки, наследственность их закрепляет (Дарвин признавал, как и Ламарк, наследование приобретенных признаков), а отбор устраняет организмы, неспособные жить в данных условиях. Вслед за Э. Жоффруа Сент-Илером (1833) Дарвин понимал отбор как постепенное накопление мелких уклонений от прежней нормы. Для объяснения действия основных факторов он ввел три добавочных: скрещивание, изоляцию новых форм от прежних и борьбу за существование, вызванную избыточностью размножения. Действие отбора в природе Дарвин счел аналогичным действию селекционера, допустив, что отсутствие избирательности спаривания компенсируется огромной длительностью медленных процессов эволюции. Все это Дарвин рассматривал для процессов внутри вида, а образование более крупных таксонов предполагал идущим по тем жезаконам, но еще медленнее. Конкретных примеров действия отбора Дарвин не привел (дал лишь два воображаемых примера), но привел много фактов изменчивости. Теперь процесс эволюции выступал как естественный (хотя Творец и упоминался). Антропогенез Дарвин увязывал не столько с естественным, сколько с половым отбором, в чем успеха у современников почти не имел. Философские возражения Дарвину (Дж. Г. Луэс, 1860; Φ. Дженкин, 1867 и др.) свелись (в современных терминах) к 4 основным: Дарвин (1) вместо фактов эволюции приводит факты нечеткости границ видов, забывая, что вид—логический конструкт, а не биологический объект; (2) видит в организме набор признаков, а не сущность; (3) считая изменчивость случайной, смешивает реально наблюдаемую случайность-акциденцию (сдвиг несущностных признаков) с воображаемым случайным изменением сущности; (4) приравнивает изолирующую процедуру (избирательное скрещивание при искусственном разведении) перемешивающей (скрещиванию в природе). Дарвин охотно разбирал конкретные возражения, но избегал общих (“У меня не метафизическая голова”). В гносеологическом плане дарвинизму обычно противопоставляют ламаркизм и номогенез, а в онтологическом— эмерджентньш эволюционизм и теорию биосферы В. И. Вернадского. С позиций последней Г. А. Заварзин рассматривает Дарвина как ключевую фигуру при переходе биологии .от холизма к редукционизму. Анализ механизма отбора показал, что “материал для эволюции поставляют не победители в борьбе за существование, а побежденные” (Э. С. Бауэр, 1935), и эта мысль позже подтверждена в теории стресса.

Благодаря Дарвину идея биологической эволюции впервые была принята сообществом и стала исследовательской программой, а гипотетико-дедуктивный метод построения теорий вошел в науку. Предложенный им конкретный механизм внутривидовой эволюции широко обсуждался, а эволюционизм стал академической наукой. Благодаря Дарвину бытовавшая в философии со времен Гераклита идея борьбы как мирообразующего начала была продумана до своего логического завершения, проведена через различные теории в биологии, социологии и экономике и обретает ныне свое место как глава и частный аспект общей теории развития.

Соч.: Соч. в 9 т. М.-Л., 1935-59; Gruber И. E., Barren Р. H. Darwin n Man. N. Y., 1974 (публикация ранних записей Дарвина); The Correspondence of Charles Darwin, vol. 1—10. Cambr., 1985—97.

Лит.: Ghiselin M. T. The Triumph of the Darwinian Method. Berkeley, 1969; Clark R. W. The Survival of Charles Daiwin. L„ 1985; Чайковский Ю. В. О формировании концепции Ч. Дарвина.— В кн.: Науки в их взаимосвязи. М., 1988; Заварзин Г. А. Анти-рыкок в природе.— “Природа”, 1995, № 3; Воейков В. Д. Правда Дарвина и ложь дарвинизма.—“Человек”, 1997, № 3.

Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .

В начале XIX века французским ученым, Жаном Батистом Ламарком было создано эволюционное учение, в основе которого лежит внутреннее присущее организмам стремление к совершенству. Эта теория тесно переплелась с идеями креационизма, самозарождения жизни, поэтому ее трудно уложить в рамки современной науки.

Ламарк придавал большое значение так называемым "упражнениям" и "неупражнениям" органов, так как считал, что они передаются по наследству. То есть, говоря на ламаркистском языке: у жирафа длинная шея, потому что десятки поколений жирафов до него эту шею вытягивали - "упражняли".

Исходя из этой теории, органы, которыми животное усиленно пользуется, развиваются, а те, которые мало применяются, атрофируются и постепенно исчезают. Ламарк считал, что возникшие в органах изменения наследуются.

Если вы касались генетики, для вас должна быть очевидна ошибочность этих суждений. Разве могут изменения в соматических клетках наследоваться (на самом деле, у гидры при почковании могут, но у большинства животных это невозможно!). Только представьте: человек потерял на войне несколько пальцев руки, после войны у него рождается ребенок. Неужели можно предполагать, что и его ребенок родится без этих нескольких пальцев, которые отец потерял на войне?

Сейчас не вызывает сомнения, что потомству передается генетическая информация, лежащая в половых клетках (гаметах), но никак не в соматических.

Учение Дарвина

Возникновению учения Дарвина предшествовал ряд событий, о которых нельзя не упомянуть. Капитализм, начавшийся бурным развитием в первой половине XIX века в Англии, способствовал развитию промышленности и науки. Большие успехи делались естественными науками, учеными описывались новые виды животных и растений, селекционеры выводили новые породы и сорта.

И, конечно же, легендарное кругосветное путешествие Чарльза Дарвина на корабле "Бигль" c 1831 по 1836 год, во время которого он сделал очень важные наблюдения. Это путешествие сыграло решающую роль в возникновении учения.

Во время путешествия Чарльз Дарвин заметил отличия между галапагосскими вьюрками, населяющими острова. У них имелись разнообразные формы клювов, что позволило им занять разные экологические ниши. Этот факт в дальнейшем позволит Чарльзу Дарвину сделать важнейший вывод о причинах расхождения признаков.

Свои эволюционные идеи Чарльз Дарвин сформулировал в труде "Происхождение видов путем естественного отбора", опубликованного в 1859 году.

Основа эволюционного процесса - наследственная изменчивость
Каждый вид способен к неограниченному размножению, однако ограниченность жизненных ресурсов препятствует этой способности
Главные движущие силы эволюции - борьба за существование и естественный отбор, материал для которых поставляет наследственная изменчивость (новые признаки у особей). В результате выживают наиболее приспособленные особи.
В результате естественного отбора приспособленные особи выживают, размножаются и таким образом накапливают приспособительные признаки

Именно в результате накопления особями таких различий, возникают новые виды, отличающиеся друг от друга по строению, физиологии и пр. Этим можно объяснить разнообразие форм клювов у вьюрков, на которые обратил внимание Дарвин.

Многие ошибочно приписывают фразу "Человек произошел от обезьяны" Дарвину, это не совсем верно. Лучше всего в этом вопросе дать слово самому Дарвину: "Так как человек, с генеалогической точки зрения, принадлежит к узконосым обезьянам Старого Света, то мы должны заключить, сколько бы ни протестовала наша гордость против подобного вывода, что наши древние родоначальники должны быть отнесены к этому семейству. Мы не должны, однако, впасть в другую ошибку, предполагая, что древний родоначальник всего обезьяньего рода, не исключая и человека, был тождественен или даже близко сходен с какой-либо из ныне существующих обезьян."

Очевидно, Дарвин не считал, что человек произошел от обезьяны. В его словах мы видим лишь указание на общего предка человека и обезьяны, не более. Дарвин - уникальный гений своего времени, сумевший собрать разрозненные факты и привести их к общей концепции. Его теория постепенно была принята большинством ученых, даже католическая церковь не решилась предать его анафеме.

Синтетическая теория эволюции (СТЭ)

Какая же из многих теорий эволюции принята на сегодняшний день в научном сообществе? Как вы уже догадались, это - синтетическая теория эволюции, которая включает не только дарвинизм, но и генетику, систематику, палеонтологию.

Я должен предупредить вас, что некоторые термины, скорее всего, окажутся новыми. Обязательно вернитесь к эволюционным теориям, когда тщательно освоите генетику и научитесь решать генетические задачи, тогда вам откроются эти теории во всей своей красе.

Элементарная единица эволюции - популяция
Мутации и рекомбинативная изменчивость служат основным материалом для эволюции
Ненаправленными, случайными факторами эволюции являются мутации, волны численности
Единственный направленный фактор эволюции - естественный отбор
Эволюция носит дивергентный характер: от одного таксона может произойти несколько дочерних, при этом каждый вид имеет одну единственную предковую популяцию
Эволюция носит постепенный характер. Видообразование представляет собой последовательное превращение одной популяции в другую

В СТЭ авторы стремились обобщить все открытые генетикой факты и связать их с дарвинизмом. Большой вклад в создание СТЭ внесли Северцов А.Н. и Шмальгаузен И.И.

Данная статья написана Беллевичем Юрием Сергеевичем и является его интеллектуальной собственностью. Копирование, распространение (в том числе путем копирования на другие сайты и ресурсы в Интернете) или любое иное использование информации и объектов без предварительного согласия правообладателя преследуется по закону. Для получения материалов статьи и разрешения их использования, обратитесь, пожалуйста, к Беллевичу Юрию.

Читайте также: