Градостроительство в ссср кратко

Обновлено: 04.07.2024

Отмена частной собственности на землю и крупное недвижимое имущество, а также государственное планирование народного хозяйства определили новое содержание градостроительства, его направленность на удовлетворение интересов всех трудящихся. Потребности промышленного и сельскохозяйственного развития страны с неизбежностью связывались с проблемами расселения.

В 1924 г. А. Таманян создает проект планировки и реконструкции Еревана. Основной идеей генерального плана было создание города-сада с новым центром, застроенным монументальными общественными зданиям (в дальнейшем площадь Ленина). В последующий период проект был переработан. Тем не менее на протяжении ряда лет генеральный план Таманяна служил основой для работ по реконструкции города. Площадь В. И. Ленина — центральная площадь города-начала застраиваться Таманяном в 1926 г. и была завершена уже после Великой Отечественной войны его учениками и последователями.

Первые проектные работы по реконструкции Москвы, Ленинграда, Еревана, Ярославля и других городов были нацелены на улучшение санитарно-гигиенических условий жизни трудящихся. В этих проектах впервые решалась важная в социальном плане задача смягчения контрастов между центром и окраинными районами города путем разгрузки центральной части и создания на периферии благоустроенных жилых районов.

Восстановительный период народного хозяйства закончился в 1928 г. Был утвержден первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР. Центральной задачей пятилетнего плана было превращение СССР из страны аграрной в страну индустриальную. Намечалось построить 17 новых городов с населением по 50 — 200 тыс. чел. В этот период создаются проектные институты градостроительного профиля — в Москве Гипрогор и на Украине Гипроград, которые развернули большую работу по составлению генеральных планов новых городов и по районной планировке. В течение 1929—1930 гг. проходили оживленные дискуссии по проблемам расселения. Столкнулись концепции урбанизма и дезурбанизма. Урбанисты считали, что единственно прогрессивной формой расселения является растущий город с высокой плотностью населения. Их идеолог экономист-статистик Л. Сабсович, принимавший участие в составлении первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР, считал, что расселение в СССР должно быть решено сетью взаимосвязанных социалистических городов — промышленных, сельскохозяйственных и смешанного профиля с населением 50—80 тыс. чел. каждый. Эти новые рационально построенные города должны были заменить существующую сеть городов по всей стране в течение 10—15 лет. Создание таких городов рассматривалось как обязательное условие построения социалистического общества. В городах намечалось полное обобществление всех форм культурно-бытового обслуживания за счет государства (общественное воспитание детей, расселение взрослых в домах гостиничного типа, где каждый человек получает отдельную комнату, а дом в целом располагает различного рода обслуживающими учреждениями и помещениями для целей общения).

Острота и сложность в решении проблемы расселения состояла в том, что подобного рода совершенно фантастические идеи разделялись многими архитекторами, рядом работников Госплана СССР и РСФСР.

В качестве примера урбанистского решения можно привести проект города-коммуны Автостроя (А. Крутиков, В. Лавров, В. Попов, 1929 г.) на 50 тыс. чел. для начатого строительством автомобильного завода в районе Нижнего Новгорода. Предложенный ими город состоял из жилых комбинатов по 8 тыс. чел. каждый с обобществленной системой культурно-бытового обслуживания. В общественный центр входили зал собраний, столовая, спортивный зал, клуб, библиотека, амбулатория, хозяйственные учреждения, гараж, открытый стадион. Детские учреждения приближены к жилым комбинатам. Промышленность отделена от жилой и общественной зоны широкой полосой зелени.

Характерным примером урбанистского решения является также проект генерального плана Кузнецка А. и Л. Весниных (1930 г.), выполненный в связи с развернувшимся строительством металлургического комбината. По проекту весь город состоял из отдельных жилых комплексов — домов-коммун. Каждый дом имел полный комплекс обслуживания и детские дошкольные и школьные учреждения.

В том же 1930 г. А. и Л. Веснины запроектировали генеральный план Сталинграда.

. С рядом дезурбанистских проектов выступили архитекторы Стройкома РСФСР под руководством М. Гинзбурга. Дезурбанистские принципы линейного расселения, разработанные М. Гинзбургом и М. Охитовичем, нашли отражение в конкурсе на проект Магнитогорска в 1930 г. М. Барщ, В. Владимиров, Н. Соколов, М. Охитович разработали в 1929 — 1930 гг. проект города, получивший название Магнитогорье, основной планировочной идеей которого было создание восьми функциональных полос вдоль шоссе, на каждом километре которого располагался сектор общественных и культурных учреждений. По идее авторов, жилые пояса соединяют промышленность с центрами сельскохозяйственного производства, что, по их мнению, могло способствовать ликвидации различий между городом и деревней.

Близко к подобной структуре решал Магнитогорск в своем проекте И. Леонидов, пытаясь соединить в известной мере обе концепции — урбанизма и дезурбанизма.

Вместе с тем ряд проектных идей, переосмысленных в более реалистическом ключе, получил дальнейшее развитие и повлиял на предложения последующих лет. Так, в 1930 г. уже после выхода указанного постановления Н. Милютин выступил с идеей зонального города. Он справедливо отмечал, что важнейшей проблемой в расселении является прежде всего равномерное размещение производительных сил по всей стране с учетом природных ресурсов и потребностей народного хозяйства.

Решение июньского Пленума ЦК ВКП(б) 1931 г. стали программным документом, в котором на основе опыта социалистического строительства были сформулированы некоторые важные для дальнейшего развития градостроительства положения.

В 1932 г. Моссоветом был организован закрытый конкурс на идею генерального плана Москвы, в котором приняли участие советские и зарубежные архитекторы. Конкурс отразил различные творческие взгляды и теоретические концепции, различные направления поисков в области градостроительства. Ряд предложений ориентировался на сохранении исторического ядра города. Так, в проекте инж. Б. Красина планировка Москвы предлагалась в виде звездообразной структуры с относительно плотно застроенным центром, рассредоточенной поселковой застройкой вдоль радиальных магистралей, между которыми пролегали зеленые клинья, идущие из Подмосковья по направлению к центру.

Немецкие архитекторы Э. Май, К. и Г. Майеры оставляли радиально-кольцевую систему планировки и исторический центр города, сосредоточивая в нем культурную и административно-политическую жизнь. Развитие промышленности намечалось на юго-востоке. Группа городов-спутников соединялась с центром и промышленностью при помощи электрической железной дороги.

Ле Корбюзье, который в начале 20-х годов уже был широко известен своими работами по организации современного города, тоже не обошел проблем развития Москвы.

. Н. Ладовский представил беспрецедентный проект, в котором впервые была реализована идея динамичного города. Он предложил разорвать радиально-кольцевую систему планировки Москвы в северо-западном направлении вдоль улицы Горького, Ленинградского шоссе и далее.

. Анализ конкурсных проектов способствовал выявлению принципов, которые затем были положены в основу работы по составлению генерального плана реконструкции Москвы в организованных Мосгорисполкомом мастерских. Проектирование велось под руководством выдающихся градостроителей В. Семенова, С. Чернышева, А. Страментова и др.

Наряду с теоретическими и практическими поисками наиболее общих принципов расселения в масштабах страны, региона, крупного города уже с 1925 г. начавшееся жилищное строительство настоятельно требовало решения совершенно конкретных задач размещения новостроек в существующих городах и их новой функциональный организации. Возникают новые жилые районы и кварталы в Москве — Усачевка, Дангауэровка, Красная Пресня, в Ленинграде — Тракторная улица и Палевский массив, в рабочих районах Баку строятся новые поселки благоустроенных жилых домов им. Степана Разина и им. Шаумяна (Арменикенд). Эти первые советские жилые комплексы не имеют ничего общего со старой застройкой. Здесь много зелени, хорошее проветривание и инсоляция, предусмотрены элементы культурно-бытового обслуживания, приближенного к дому. Другими словами, ряд новаторских планировочных идей 20-х годов, соотнесенных с реальной действительностью, получает в этих комплексах свое воплощение. Дальнейшее развитие многие градостроительные идеи получили в крупномасштабных работах второй половины 30-х годов.

В годы первой пятилетки началось строительство новых промышленных городов — Кузнецка, Магнитогорска, Дзержинска, Хибиногорска, Березняков, Комсомольска-на-Амуре и др. Неблагоустроенные в прошлом городки и поселки намечалось превратить в большие современные города: Донецк (бывш. Юзовка), Челябинск, Новосибирск, Нижний Тагил и др. Строительство шло параллельно с разработкой генеральных планов. Работу над генеральными планами городов вели крупные проектные организации — Гипрогор, Горстрой-проект в РСФСР, Гипроград на Украине. Исходные данные (в виде перспектив промышленного развития), равно как и градостроительные установки, часто изменялись. В результате работа над генеральными планами затягивалась. Строили на основе детальных проектов застройки отдельными районами, для которых решающее значение имел фактор приближения к промышленным предприятиям. Все это приводило к градостроительным ошибкам и экономическим потерям.

Первым памятником, выполненным по плану монументальной пропаганды в Москве, был обелиск Свободы (Д. Осипов, скульптор Н. Андреев), сооруженный на Советской площади на месте снятого памятника генералу Скобелеву.

В Ленинграде в 1919 г. на Марсовом поле была завершена монументальная композиция-памятник Жертвам революции по проекту Л. Руднева. Совместная работа Л. Руднева и И. Фомина в корне изменили восприятие бывшего Марсового поля, превратив площадь, ранее предназначенную для гвардейских парадов и смотров войск, в величественный монументальный ансамбль.

. В первые послереволюционные годы появилось много памятников, некоторые из которых сохранились до наших дней, в том числе памятники А. Герцену и Н. Огареву во дворе Московского университета на проспекте Маркса (скульптор Н. Андреев, архит. В, Кокорин, 1922 г.), памятник К. А. Тимирязеву, созданный в 1923 г. скульптором С. Меркуловым и установленный у Никитских ворот, и др.

В первую годовщину Октября была открыта мемориальная доска на Сенатской башне Московского Кремля в честь борцов Октябрьской революции, выполненная из цветного цемента по эскизам скульптора С. Коненкова. При открытии доски со специально сооруженной трибуны выступал В. И. Ленин-событие, запечатленное кинохроникой. Несмотря на все тяжести переживаемого момента, архитекторы, скульпторы и художники были увлечены идеями плана монументальной пропаганды и напряженно работали над памятниками революционным мыслителям, деятелям науки и искусства.

Одним из первых мероприятий Советской власти была передача в пользование трудящихся бывших дворцов царской фамилии и знати, особняков крупной буржуазии. Они были превращены в общественные здания. Из Смольного (бывш. Института для благородных девиц) Ленин руководил Октябрьской революцией. Зимний Дворец стал Дворцом искусств. Великолепные ансамбли Царского села, Петергофа, Павловска, Гатчины с их парками превратились в любимые места народных гуляний, их дворцы — в общедоступные музеи. Во дворцах и особняках, не представлявших художественной ценности, были размещены школы, санатории, дома отдыха, рабочие клубы и Дворцы культуры.

В июне 1918 г. была организована Всероссийская реставрационная комиссия, в дальнейшем переименованная в Центральные государственные реставрационные мастерские при отделе по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса. Она проводила большую работу по составлению паспортов на памятники, вела реставрационную работу и др.

Несмотря на сложные условия, переживаемые страной, в 1918 г. начались ремонтно-реставрационные работы по памятникам архитектуры Московского Кремля под руководством И. Бондаренко, Н. Марковникова и И. Рыльского. Большое внимание реставрационным работам Кремля уделял В. И. Ленин.

Реставрационные работы проводились и по другим памятникам архитектуры Москвы (церковь в селе Коломенском, собор Андронникова монастыря и др.). В Ярославле во время белогвардейского мятежа пострадали многие памятники архитектуры. В процессе работы по их восстановлению были обнаружены новые произведения, скрытые поздними постройками или находящиеся в руинах, например Соборный дом на стрелке конца XVII в., Спасский монастырь и др.

В 20-х годах ремонтно-строительные работы проходили во многих городах страны: в РСФСР — Москве, Ленинграде, Новгороде, Пскове, Владимире, Суздале, Угличе, Старице, Смоленске, Вологде, Загорске и др.; в республиках Средней Азии-Бухаре, Самарканде, Хиве и др.; в Азербайджане — Баку, Нухе; в Армении, на Украине, в Татарии и др.

Интересным моментом проводимой работы было создание подходов к научной методике реставрации памятников архитектуры. Были установлены некоторые общие положения, регламентирующие эту ответственную работу. Например: памятник архитектуры может быть реставрирован лишь при наличии уцелевших остатков, позволяющих возможно точно дополнить утраченные части; восстановление отдельных частей памятников следует производить из материалов, однородных данному сооружению, и выполнять техникой, близкой к той, что применена в памятнике; при земляных работах вблизи памятника необходимо проводить археологические исследования культурного слоя.

Особое внимание при реставрации памятников архитектуры уделялось собственно градостроительным проблемам. Так, было расчищено пространство перед зданиями музея Революции и института Склифосовского в Москве от торговых строений, находившихся перед ними, и восстановлены ограды художественной работы. Подобные мероприятия проводились в Ярославле, Костроме, Самарканде и других городах.

За короткий период (с 1918 по 1927 г.) было реставрировано 224 памятника архитектуры. С каждым годом Советское государство увеличивало средства на охрану и реставрацию памятников культуры и искусства, а советская реставрационная школа набирала силу.

В целом первые 15 послереволюционных лет были периодом разнообразных интенсивных поисков в области градостроительства. Сложность и беспрецедентность задач, их масштабы вели к возникновению разнообразных, часто противоречивых градостроительных концепций. Разобщенность творческих группировок, особенно обострившаяся к концу 20-х годов, неподготовленность архитекторов в вопросах конкретной экономики социализма, переоценка роли архитектуры в формировании нового социалистического общества — все это предопределило в ряде случаев односторонность, необоснованность, забегание вперед и оторванность от жизни некоторых предложений в области формирования социалистического города. Вместе с тем было рождено много идей, действительно опередивших свое время, оцененных и реализованных в последующие десятилетия.

Столкновение различных концепций, их критический анализ с учетом направляющих указаний партии позволили постепенно выработать реалистические подходы к решению проблем социалистического градостроительства.

История советской архитектуры (1917-1954) под ред. Н.П. Былинкина и А.В Рябушина

Все происходило одновременно, так быстро и с такой интенсивностью, что не стоит удивляться тому, что в сознании сразу многих архитекторов хаос капиталистического города слился с образом старого города вообще. Ужас перед хаосом, грозившим задушить жизнь в городе, вызвал острую неприязнь к тому городу, что был естественным продуктом истории. Возникло желание немедленно противопоставить неразумной, иррациональной, жадной суете образ ясности, четкости и порядка.

Схема не выдержала столкновения с богатством жизни, но благодаря ей оформились обязательные сегодня требования к инсоляции, к площади зеленых насаждений близ дома и многие из тех норм быта, которые мы привычно не замечаем.

Но жизнь не ограничивается жильем и местом работы. Нужно, чтобы детей можно было отдать поблизости от дома в детский сад, а затем в школу. Нужно, чтобы не слишком далеко была поликлиника, чтобы не требовалось через весь город везти хлеб, молоко и прочие продукты, чтобы неподалеку от дома можно было купить блокнот и газету, зубную пасту и нитки.

Показалось, что город можно рассчитать на арифмометре. Собирали всю совокупность повседневных потребностей, включая потребность в безопасности от уличного движения, подсчитали среднюю численность взрослых, детей и стариков на каждую тысячу жителей. Затем определили предельно допустимое расстояние от подъезда жилого дома до детского сада (150–200 метров), школы (200– 300 метров), местного торгового центра, учреждений бытового обслуживания, поликлиники (500 метров).

Все вместе назвали микрорайоном, и получилось, что основной, или базовой, единицей городской структуры является жилой микрорайон, ничем существенным не отличающийся от любого другого микрорайона. Вроде бы исчезли какие бы то ни было основания для воссоздания прежней поквартальной формы застройки, и потому внутри территории, очерченной магистралями для общественного и личного транспорта, застройку можно вести совершенно свободным образом. Лишь бы оказались соблюдены санитарные нормы инсоляции квартир за счет строгого соблюдения расстояния между соседними зданиями, приблизительно равного двойной высоте самого высокого из них.

Ни та, ни другая, однако, не выдержали столкновения с жизнью. Во-первых, в современном обществе сам факт соседства отнюдь еще не сближает людей. Основой для общения служит место учебы или работы, совместная увлеченность, тогда как с соседями по лестничной площадке мы можем годами раскланиваться, так и не зная их по имени. Искусственно объединить разных людей с множеством разных интересов только тем, что они проживают рядом, невозможно и не нужно. Во-вторых, именно поэтому идея жилого комплекса с обслуживанием обнаружила свою нежизнеспособность, будучи к тому же весьма дорогой в реализации.

Сама одинаковость пятиэтажных домов (предел допустимой этажности без удорожающего постройку лифта), расчерченных швами между квадратными бетонными панелями, лишенных привычного карниза и завершенных обрезом плоской кровли, вызывала поначалу восхищение. Восхищение новизной было столь велико, что в ряде мест, где не было еще домостроительных комбинатов и потому не было бетонных панелей, швы между панелями изображались на кирпичных фасадах.

По-видимому, дело не в стандартности. Главное – в размерах и в способе расстановки зданий, в сочетании размеров и способа планировки микрорайона. В самом деле, пока речь идет о двух, трех или четырех этажах, фасад здания по габаритам своим все еще сопоставим с человеческой фигурой, с деревом и кустом, с дверьми подъезда и уличным фонарем. В этом случае каждая деталь, каждый нюанс формы или цвета мгновенно фиксируется взором они – значимы! Когда дом тянется на двадцать или даже сорок шагов по улице, смена характера стены происходит часто. Улица между такими домами довольно узка, так что мы не всегда можем охватить взглядом весь дом на противоположной ее стороне, приходится поворачивать голову, и влево, и вправо, и вверх. Поэтому какой-нибудь скромный эркер, в боковом окне которого к тому же виден цветок в горшке и занавеска, приобретает большое значение.

Вначале архитектор был несколько ошеломлен гигантским объемом строительной программы и слишком углублен в новые для себя задачи крепнувшей на ходу домостроительной промышленности: новые конструкции, новая технология, новые правила расчетов. Новая строительная технология так зажала мысль архитектора в тиски, что двинуть рукой или ногой было чрезвычайно трудно. К концу 70-х годов фактически роль главного архитектора города стал играть домостроительный комбинат.

Другие тексты:
Альберт Кан и Эрнст Май: Америка и Германия в борьбе за советскую индустриализацию. Часть I, 05.06.2013

История советской архитектуры и градостроительства, казалось бы, изучена настолько глубоко и основательно, что трудно найти тему, которой не касалось бы пытливое око исследователя. Но все же есть один сложнейший сгусток вопросов (теоретических, методологических, мировоззренческих), представляющий собой серьезную научную проблему, до сих пор не только не решенную, но даже до конца не осмысленную: следует ли при изучении истории советской архитектуры, наряду с художественной, учитывать еще и политическую составляющую?

В советское время этой проблемы не было, даже не могло появиться, поскольку участие государственной власти в художественных процессах считались исключительно благотворным, не анализировалось, не критиковалось, а лишь восхвалялось.

До сих пор, очевидный факт принудительной эволюции архитектурно-градостроительного творчества в СССР, не стал поводом для анализа политических и организационно-управленческих причин резких изменений курса советской архитектуры. Не вылился в изучение механизма принятия градостроительных и архитектурных решений. Не превратился в основу понимания того, что любые изменения отечественной градостроительной и архитектурной теоретической мысли невозможно объяснить, исходя из одной лишь внутренней логики ее развития, потому, что все изменения, которые в массовом порядке претерпевала профессия архитектора в СССР, были вызваны внешним воздействием.

Причем, ответы на эти и многие другие подобные вопросы, невозможно дать, исходя лишь из изучения композиционных закономерностей фасадных композиций, пространственной комбинаторики архитектурных форм, пластики, декора, стилистических особенностей, исторических аналогов и т.п. вне рассмотрения внешних, абсолютно внепрофессиональных причин их возникновения.

По одним лишь произведениям или проектам, без понимания работы механизма регулирования архитектурным творчеством, без разъяснения того, как он влиял на деятельность конкретного мастера, невозможно напрямую судить о действительных художественных взглядах советских архитекторов.

Для абсолютного большинства из них результат художественного или концептуально-теоретического творчества был вынужденным, определявшимся, прежде всего, не их желанием и волей, а желанием и волей цензурных органов.

Игнорирование механизма регулирования архитектурным и градостроительным творчеством в СССР при изучении истории советской архитектуры, отказ от отношения к нему, как к основному формообразующему фактору, становится причиной рассмотрения мышления и деятельности советских архитекторов (а также их проектов и построек) через призму тех взглядов и профессиональных установок, которые мастера архитектуры, часто, вынуждены были декларировать, вопреки собственным убеждениям. Творческие процессы советской архитектуры и градостроительства невозможно объективно представить вне искусственно организованного, всеобъемлющего механизма, из-под воздействия которого невозможно было освободиться, оставаясь при этом в рамках профессиональной деятельности. Механизма, имевшего свои учреждения, штаты исполнителей, официально предписанные процедуры, специфические способы контроля, особые приемы принуждения несогласных и поощрения послушных. Механизма целенаправленного воздействия на профессиональное сообщество со стороны органов осуществления государственной жилищной, художественной, градостроительной политики – общегосударственного механизма цензуры.

Нельзя изучать советскую архитектуру, опираясь только на эстетические взгляды и художественные мышление архитекторов, выраженные в официальных публикациях и постройках, не замечая, при этом целенаправленного воздействия власти и на эти взгляды, и на это мышление.
Для того, чтобы понять природу творчества советского архитектора, необходимо вскрыть обязательные цензурные установки, которые должны были выполнять все, независимо от личных представлений. Выяснить, как взаимодействовали цензурные установки с персональными профессиональными убеждениями и т.п.

Сложность этой задачи состоит в том, что предмет исследования приобретает, как бы, двойственную природу. С одной стороны, это проектный материал – планы, фасады, генпланы, перспективы, развертки, панорамы и проч. С другой стороны – обстоятельства возникновения этого проектного материала под влиянием внешних обстоятельств, под воздействием государственных органов на работу архитекторов.

Кроме того, сложность описания механизма принятия градостроительных и архитектурных решений, усугубляется многочисленными фактами беспорядка, дезорганизации и неисполнительности, присущими не только градостроительному проектированию и нормированию, но и другим областям практической деятельности, непосредственно влиявшим на сферу градоформирования. Они разваливают стройную картину устойчивой интерпретации советского общества и экономики, как планомерно организованных, основанных на четких иерархических принципах тоталитаризма.

После Октябрьской социалистической революции и окончания гражданской войны градостроительство в СССР стало возрождаться вслед за восстановлением промышленных предприятии и началом осуществления плана ГОЭЛРО. Новые поселки появились впервые при электростанциях (Волховской, Шатурской и Каширской). В середине двадцатых годов в крупнейших советских городах развернулось массовое жилищное строительство в рабочих кварталах (например, Усачевка н Дангауэровка в Москве). Однако градостроительные работы исключительного размаха начались позже в связи с индустриализацией страны по пятилетним планам.

К началу Отечественной войны в СССР уже насчитывалось 354 новых города, а общее количество городского населения в стране увеличилось с 26 млн. (1926 г.) до 56 млн. жителей (1939 г.). Производилось плановое географическое размещение городов с целью равномерного подъема народного хозяйства и культуры всей страны (включая и экономически отсталые районы старой России) и приближения промышленности, перерабатывающей сырье, к районам добычи (Магнитогорск, Балхаш, Игарка, Сталинск и много других). Наряду с новыми промышленными центрами возникло значительное число портовых городов (Комсомольск-на-Амуре и др.), сельскохозяйственных центров, курортных мест в Крыму, на Кавказе и в других районах страны.

Вслед за Москвой крупнейшие градостроительные работы были проведены в Ленинграде, Киеве, Харькове, Новосибирске, Свердловске и других городах СССР. Только плановое социалистическое хозяйство создало вместо буржуазных теорий планировки и реконструкции городов (обреченных остаться лишь проектами или осуществленными лишь частично) подлинно научные и реальные принципы градостроительства, успешно осуществляемые в СССР.

На базе планировочной практики и в соответствии с директивами Партии и Правительства определились основные принципы советского градостроительства; главнейшие из них:

а) недопущение чрезмерного роста городов,

б) плановое строительство и благоустройство города,

в) уничтожение противоположности между городским центром и окраинами,

г) целостная застройка улиц, площадей и жилых районов, обеспечивающая достижение архитектурных ансамблей города,

д) социально-бытовое обслуживание жилых районов.

Вероломное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину временно прервало громадную созидательную работу по социалистической реконструкции наших городов и сел. Победно закончив под руководством вождя народов тов. И. В. Сталина Великую Отечественную воину, страна приступила к возрождению разрушенных врагом советских городов и сел для дальнейшего их расцвета на началах подлинно научной социалистической теории советского градостроительства, являющегося прямым и единственным наследником всего исторического опыта искусства градостроения.

Читайте также: