Гончаров и тургенев конфликт кратко
Обновлено: 30.06.2024
В 1860 году разразился скандал между двумя русскими писателями. Иван Гончаров обвинил Ивана Тургенева в плагиате, который он увидел в "Дворянском гнезде" и "Накануне". Он считал, что в этих романах используются идеи его "Обрыва".
Как-то в одной из задушевных бесед Гончаров поделился с Тургеневым замыслом своего нового романа. Речь шла о неком художнике Раевском, который приезжает в провинциальный городок к своей дальней родственнице, живущей вместе с двумя внучками. Он влюбляется в одну из них – религиозную и обаятельную Веру. И эти чувства взаимны, хотя у нее уже есть ухажер – вольнодумец на поселении.
Некоторое время спустя, на домашних чтениях Тургенев представляет свою новую повесть "Дворянское гнездо", в котором Гончаров видит не только заимствование собственных идей, но и схожесть образов Лаврецкого и Лизы с героями своего романа "Обрыв". Он требует от Тургенева убрать из сюжета несколько сцен, что тот, ко всеобщему удивлению, и делает. Так что подозрения Гончарова в плагиате еще более усилились.
"При появлении "Дворянского гнезда", опираясь на наши старые приятельские отношения, - писал Гончаров Тургеневу, - откровенно выразил Вам мою мысль о сходстве этой повести с сюжетом моего романа, как он был рассказан Вам по программе. Вы тогда отчасти согласились в сходстве общего плана и отношений некоторых лиц между собой, и даже исключили одно место, слишком живо напоминавшее одну сцену, и я удовлетворился.
Затем остается решить, каким образом могла родиться в голове других мысль о подобном сходстве. Я объясняю это так: я многим знакомым рассказывал сюжет своего романа, показывая и самую программу; и от некоторых коротких лиц не скрыл и ту нашу переписку и объяснение, к которым подало повод "Дворянское гнездо". Я не считал этого тайной, тем более, что Вы предоставили мне право делать из письма Вашего какое я хочу употребление. Но я сделал это единственное только употребление с тою только целью, что намеревался продолжать свой роман и хотел отчасти предупредить всякие толки не в свою пользу о тождестве сюжетов; а у некоторых спрашивал мнения, хотел узнать их взгляд, могут ли тот или иной сюжеты подать повод к мысли о каком-нибудь сходстве и стоит ли приниматься за это дело. "
Первое время Гончаров не поднимал никакого шума. Известна лишь его возмущенная фраза, брошенная Тургеневу: "Я вам это дарю! У меня еще много!" Но на этом конфликт не был исчерпан.
Современники отмечали болезненную мнительность Гончарова. С той поры он усматривал плагиат почти во всех произведениях Тургенева. После выхода в свет романа "Накануне" Гончаров усмотрел в Шубине своего Райского, а в образе Стаховой - все ту же Веру.
В итоге был назначен "третейский суд", состоявшийся 29 марта 1860 г. Публицисты-"судьи" сошлись во мнении, что в данном конфликте никто не виноват, что все это лишь случайное совпадение. С тех пор дружеские отношения между Тургеневым и Гончаровым прекратились. Последний оставил после себя мемуары, в которых подробно описал этот инцидент.
Романисты-соперники Иван Тургенев.
Фото Надара около 1880 года
. и Иван Гончаров.
Фото Андрея Деньера 1886 года
Отличительной чертой Гончарова была мнительность, заметно усилившаяся с годами. Она и сыграла злую шутку с писателем, утомленным однообразной цензорской работой, задыхавшимся в затхлой атмосфере канцелярии Ивана Александровича поразила страшная догадка: Тургенев воспользовался его доверчивостью и похитил сюжет романа!
Неприятно изумленный услышанным, Тургенев был готов бросить в огонь рукопись своего романа.
− Нет, не бросайте, − сказал ему Гончаров, − я вам отдал это. Я еще могу что‑нибудь сделать.
В литературных кругах стали распространяться слухи, обвинявшие Тургенева в присвоении чужого сюжета. Повстречав однажды на Невском проспекте доброго приятеля − критика Степана Семеновича Дудышкина, Иван Александрович поинтересовался, куда тот направляется.
− К Бархатному Плуту обедать, − отвечал Дудышкин (Бархатным Плутом литераторы между собой называли Тургенева, посмеиваясь над его барственностью, скрывавшей природное лукавство).
− Это на мои деньги вы будете обедать, − заметил Гончаров шутливо, подразумевая солидный (4 тысячи рублей) гонорар, полученный Тургеневым за публикацию нового романа.
− Сказать ему об этом? − так же шутливо поинтересовался Дудышкин.
− Скажите, скажите! − отвечал, рассмеявшись, Иван Александрович, и приятели расстались.
Кто бы мог подумать, что Дудышкин воспримет шутливый совет всерьез и в точности передаст слова Гончарова Тургеневу! А именно так все и случилось − эти слова услышал не только виновник торжества, но и другие писатели, приглашенные на обед. Праздник был испорчен, самолюбие Ивана Сергеевича уязвлено. На другой же день он поехал к Гончарову и, не застав того дома, оставил записку, в которой просил разъяснить слова, услышанные накануне от Дудышкина.
Вернувшись домой и прочитав оставленную записку, Гончаров поспешил к Дудышкину.
− Но вы сами просили сказать ему ваши вчерашние слова, − робко заметил тот.
− А если бы я попросил вас ударить его, вы ударили бы? − возразил рассерженный Гончаров.
Тут только Дудышкин понял, какую непростительную оплошность он совершил. Несколько успокоившись, Гончаров сказал незадачливому приятелю, что если дело дойдет до дуэли, он уклоняться не станет, и просил того быть его секундантом. По счастью, поединок знаменитых писателей удалось предотвратить.
Конфликт завершился третейским судом. Дело о возможном плагиате разбирали авторитетные литераторы – Александр Васильевич Дружинин, Павел Васильевич Анненков, Александр Вавильевич Никитенко и Степан Семенович Дудышкин. Они сочувствовали обеим сторонам и старались их примирить. Однако сделать это было не так просто. Тургенев был очень бледен, Гончаров красен, а виновник усугубления конфликта Дудышкин, страдавший желтухой, осунулся и пожелтел.
− Если бы я хотел что‑нибудь похитить из вашего романа, то хотя бы имя героини переменил!
Подобное решение суда вполне удовлетворило Гончарова, который начинал жалеть, что конфликт зашел так далеко. Однако Тургенев, оскорбленный обвинением в плагиате, сказал своему противнику:
У меня герой в чахотке,
У него портрет того же.
У меня Елена имя,
У него Елена тоже.
У него все лица так же,
Как в моем романе, ходят,
Пьют, болтают, спят
И за то он нашей властью
На театре будет вскоре
Роль купца играть немую
Примирение Гончарова и Тургенева произошло четыре года спустя − на похоронах Александра Васильевича Дружинина, приложившего много стараний для того, чтобы положить конец нелепой ссоре двух знаменитых романистов. Но и после этого в письмах Ивана Александровича, адресованных сопернику, несмотря на учтивость и радушие, ощущалась порой скрытая неприязнь.
Положив рукопись в конверт и запечатав своей печатью, Иван Александрович передал ее на хранение Софье Александровне − дочери Александра Васильевича Никитенко, с которой его связывали исключительно теплые и доверительные отношения. Печальная исповедь была опубликована спустя десятилетия после смерти обоих романистов‑соперников − в 1924 году.
Письмо Гончарова Тургеневу
Я помню, что Вы однажды было приуныли и как будто опустили крылья, но талант, к всеобщей радости, не дал Вам покоя, и благородные стремления расшевелились.
По прежним Вашим сочинениям я и многие тоже не могли составить себе определённого понятия о роде Вашего таланта, но по этим двум повестям я разглядел и оценил окончательно Вас как писателя и как человека.
Как в человеке ценю в Вас одну благородную черту: это то радушие и снисходительное, пристальное внимание, с которым Вы выслушиваете сочинения других и, между прочим, недавно выслушали и расхвалили мой ничтожный отрывок всё из того же романа, который был Вам рассказан уже давно в программе.
Ваш искренний и усердный ценитель
И. Гончаров.
Не забудьте как-нибудь прислать мой носовой платок: извините, что напоминаю; Вы такой рассеянный и забывчивый.
Читать в Пассаже решительно не буду, потому что нездоров.
Портрет И. С. Тургенева, 1874 г. И. Е. Репин. Источник: Государственная Третьяковская галерея
Второе письмо Гончарова Тургеневу
27 марта 1860 г. [С.-Петербург]
Письмо Майкова Гончарову
На вопрос Ваш, люб Ив Ал , что я говорил И С Т о Вас, скажу откровенно следующее.
В разговоре об Вас, о том, что Вы делаете, что вас не видно, и пр , я просил И С объяснить мне, что у вас с ним вышло, ибо ходят слухи, будто вы обвиняете его в том, что он из вашего романа, который вы теперь пишете и которого план ему был известен прежде, выкроил две повести — Дв Г и На ?
От вас лично я ничего подобного не слыхал сам, Ивану С тоже не сказал, чтобы это обвинение узнано от Вас, и вообще не говорил от кого слышал, — и считаю тоже так же неприличным сказать и Вам, хоть я никого не выдал бы, ибо мне никто не сообщил этого под условием тайны, а просто об этом обвинении говорили как об одной из новостей дня в разных литературных кружках, что меня не связывало конечно спросить прямо как И С , так и Вас. А спросил я прежде И С потому что его прежде встретил, и потому что этому слуху не придавал никакой важности.
В 1860 году русскую литературу сотряс небывалый скандал. Иван Гончаров обвинил Ивана Тургенева в плагиате.
Письмо Гончарова Тургеневу
Я даже беру смелость, судя и по тем сорока страницам, которые я прочел, заключить, каким чувством руководствовались Вы, когда писали и ту и другую вещь.
Мне очень весело признать в Вас смелого и колоссального… артиста. Желаю, чтоб Вы продолжали и кончили литературную карьеру тем путем, на который недавно так блистательно вступили.
Я помню, что Вы однажды было приуныли и как будто опустили крылья, но талант, к всеобщей радости, не дал Вам покоя, и благородные стремления расшевелились.
По прежним Вашим сочинениям я и многие тоже не могли составить себе определенного понятия о роде Вашего таланта, но по этим двум повестям я разглядел и оценил окончательно Вас как писателя и как человека.
Как в человеке ценю в Вас одну благородную черту: это то радушие и снисходительное, пристальное внимание, с которым Вы выслушиваете сочинения других и, между прочим, недавно выслушали и расхвалили мой ничтожный отрывок все из того же романа, который был Вам рассказан уже давно в программе.
Ваш искренний и усердный ценитель
Не забудьте как-нибудь прислать мой носовой платок: извините, что напоминаю; Вы такой рассеянный и забывчивый.
Читать в Пассаже решительно не буду, потому что нездоров.
Второе письмо Гончарова Тургеневу
27 марта 1860 г. [С.-Петербург]
Вы тогда отчасти согласились в сходстве общего плана и отношений некоторых лиц между собой, даже исключили одно место, слишком живо напоминавшее одну сцену, и я удовольствовался.
Тогда только, получив ее от Вас, я прочел страниц тридцать и мне самому показалось, что есть что-то общее в идее Вашего художника Шубина и моего героя. Крайний недосуг помешал мне дочитать повесть до конца, и я отослал ее Вам назад.
Это предположение мое о сходстве обоих лиц состоялось уже после того, как со стороны дошли до меня слухи о сходстве.
Я не считал этого тайной, тем более, что Вы предоставили мне право делать из письма Вашего какое я хочу употребление.
Но я сделал это единственное только употребление с тою только целью, что намеревался продолжать свой роман и хотел отчасти предупредить всякие толки не в свою пользу о тождестве сюжетов; а у некоторых спрашивал мнения, хотел узнать их взгляд, могут ли тот и другой сюжеты подать повод к мысли о каком-нибудь сходстве и стоит ли приниматься за это дело.
Источник: Гончаров И. А. Литературно-критические статьи и письма. — Л.: Гослитиздат, 1938. — С. 251—252.
Письмо Майкова Гончарову
На вопрос Ваш, люб Ив Ал , что я говорил И С Т о Вас, скажу откровенно следующее.
В разговоре об Вас, о том, что Вы делаете, что вас не видно, и пр , я просил И С объяснить мне, что у вас с ним вышло, ибо ходят слухи, будто вы обвиняете его в том, что он из вашего романа, который вы теперь пишете и которого план ему был известен прежде, выкроил две повести — Дв Г и На ?
От вас лично я ничего подобного не слыхал сам, Ивану С тоже не сказал, чтобы это обвинение узнано от Вас, и вообще не говорил от кого слышал, — и считаю тоже так же неприличным сказать и Вам, хоть я никого не выдал бы, ибо мне никто не сообщил этого под условием тайны, а просто об этом обвинении говорили как об одной из новостей дня в разных литературных кружках, что меня не связывало конечно спросить прямо как И С , так и Вас.
А спросил я прежде И С потому что его прежде встретил, и потому что этому слуху не придавал никакой важности.
Источник: И. А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. — С. 371—372. — (Лит. наследство; Т. 102)
Читайте также: