Еспч финогенов против рф кратко
Обновлено: 04.07.2024
(Жалобы №№ 18299/03 and 27311/03)
Фрагмент неофициального перевода решения ЕСПЧ с английского языка
6. Спасательная операция и эвакуация
266. Суд признает, что некоторая степень беспорядка неизбежна в ситуациях такого рода. Он также признает необходимость сохранения в тайне некоторых аспектов спецопераций. Тем не менее, в данных обстоятельствах спасательная операция, имевшая место 26 октября 2002 г., не была надлежащим образом подготовлена, в частности, вследствие недостаточного обмена информацией между различными службами, запоздалого начала эвакуации, отсутствия надлежащей координации деятельности различных служб на месте событий, отсутствия надлежащей медицинской помощи и медицинской техники на месте событий, а также неудовлетворительной логистики. Суд приходит к выводу, что государство нарушило свои позитивные обязательства по статье 2 Конвенции.
7. Эффективность расследования
267. Последняя из жалоб заявителей на нарушение статьи 2 Конвенции касалась невыполнения государством своих позитивных обязательств по расследованию действий властей в ситуации захвата заложников.
…
274. Суд подчеркивает, что не будет рассматривать вопрос о расследовании террористического акта как такового. В данной части расследование представляется достаточно полным и успешным. Так, были установлены личности террористов и их спонсоров, обстоятельства взятия заложников, осмотрены взрывные устройства и огнестрельное оружие, которые использовались террористами; по крайней мере одно лицо (сообщник террористов, находившийся за пределами здания) предстало перед судом и в его отношении был вынесен обвинительный приговор. Открытым остается вопрос о том, было ли расследование столь же успешным в части анализа действий самих властей в ситуации захвата заложников.
276. Хотя формально расследование еще не окончено, органы прокуратуры неоднократно принимали решение об отсутствии состава преступления халатности в действиях властей. Первое такое решение было вынесено в ответ на заявление депутата Государственной Думы, спустя чуть более месяца после рассматриваемых событий. Учитывая масштаб данного дела, вряд ли было возможно провести хоть значимое расследование по жалобе на халатность властей за такой короткий промежуток времени. Впоследствии вопрос о халатности властей неоднократно выносился на рассмотрение следствия (см., в частности, постановление от 16 октября 2003 г.), однако поспешность, с которой было вынесено первичное решение, уже говорит о многом.
277. Суд признает, что следствие не оставалось безучастным рассмотрело некоторые вопросы, связанные с подготовкой и проведением спасательной операции. Доказательства, собранные в этой связи, будут проанализированы ниже. При этом по целому ряду других вопросов расследование было явно неполным. Прежде всего, ФСБ так и не раскрыло формулу газа национальным органам следствия, несмотря на соответствующий запрос, хотя в состав следственной группы входили сотрудники ФСБ, каковыми являлось и большинство экспертов по делу – а значит, по крайней мере, в теории, им можно было доверить такую информацию.
279. Суд удивлен ссылкой Правительства на уничтожение всех рабочих документов Оперативного штаба. По мнению Суда, указанные документы могли бы стать основным источником информации о планировании и проведении спасательной операции (особенно с учетом того факта, что большинство членов Оперативного штаба не были допрошены). Правительство не указало, когда были уничтожены указанные документы, почему, по чьему распоряжению и на каком правовом основании. В результате никто не знает, когда было принято решение об использовании газа, сколько времени было в распоряжении властей для исследования возможных побочных эффектов его воздействия и почему остальным службам, принимавшим участие в спасательной операции, так поздно сообщили об использовании газа (более подробно по этим вопросам см. ниже). Даже если предположить, что некоторые из указанных документов могли содержать секретную информацию, уничтожение абсолютно всех документов, включая те из них, в которых содержались данные об общей подготовке операции, распределении функций между членами Оперативного штаба, логистике, способах координации деятельности различных служб, принимавших участие в операции, и т. д., не было оправданным.
280. Помимо прочего, следствие не предприняло попытки установить ряд обстоятельств, которые – по мнению Суда – были важными и даже имели решающее значение для разрешения вопроса о халатности властей. К примеру, следственная группа не установила, сколько врачей было на дежурстве в день штурма в каждой больнице, принимавшей участие в спасательной операции; какого рода предварительный инструктаж был проведен с работниками службы скорой помощи и водителями городских автобусов по вопросу о том, куда надлежит перевозить потерпевших. Следствие не установило личность всех должностных лиц, координировавших действия врачей, спасателей и военнослужащих на месте происшествия, а также какого рода инструктаж был с ними проведен. Не было установлено, почему массовая эвакуация заложников началась лишь спустя два часа после начала штурма, а также сколько времени потребовалось для ликвидации террористов и нейтрализации взрывных устройств.
281. Наконец, следственная группа не была независимой: хотя ее возглавлял представитель Московской городской прокуратуры, а контроль над ее деятельностью осуществляла Генеральная прокуратура РФ, в ее состав входили представители правоохранительного органа, который нес непосредственную ответственность за подготовку и проведение спасательной операции, а именно ФСБ. Эксперты по взрывным устройствам были из ФСБ. Ключевые судебно-медицинские экспертизы тел погибших заложников и их медицинских карт были поручены лаборатории, непосредственно подчиненной Департаменту здравоохранения г. Москвы. Глава указанного Департамента нес личную ответственность за организацию медицинской помощи заложникам, а следовательно, не являлся незаинтересованным лицом. В общем, члены следственной группы и эксперты, на заключения которых в значительной степени полагался главный следователь, были подвержены проблеме конфликта интересов, и это было настолько явным, что уже сам конфликт мог свести на нет эффективность следствия и достоверность его выводов.
Европейский Суд признал системной проблему невыплат компенсаций по облигациям займа 1982 г. и обязал власти РФ приступить к обсуждению способов ее решения
Заявитель дважды с 2012 г. обращался с заявлением в Министерство финансов РФ, чтобы узнать о возможности и сроках перевода имеющихся у него облигаций 1982 г. в российские облигации, а затем в рубли. Директор Департамента финансовой политики дал ответ, что все операции по указанным ценным бумагам на территории РФ прекращены и никаких компенсаций по ним не производится. Вторым письмом он разъяснил, что перевод все еще не может быть осуществлен в связи с отсутствием федеральных законов о переводе государственных ценных бумаг СССР и сертификатов Сберегательного банка СССР в целевые долговые обязательства РФ, действие ранее принятых законов было приостановлено до 1 января 2016 г.
В 2013 г. заявитель обратился в Верховный Суд РФ с иском о признании незаконным бездействия Правительства РФ в части неисполнения соглашения о принципах и механизме обслуживания внутреннего долга.
Верховный Суд РФ отказал в принятии иска, указав, что суды общей юрисдикции не вправе возлагать на органы государственной власти РФ обязанность по принятию нормативных правовых актов и предписывать им совершить определенные действия. По мнению Суда, заявление Н.Н. Гусева не подлежало рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства.
Исчерпав все возможные меры судебной защиты на национальном уровне, заявитель обратился в ЕСПЧ с требованием о выплате ему российским государством справедливой компенсации материального ущерба и морального вреда, а также понесенных расходов. Защиту интересов Н.Н. Гусева представляли я и Инна Гришкова – адвокаты Московской муниципальной коллегии адвокатов.
Мы не удовлетворены решением ЕСПЧ по заявлению Н.Н. Гусева. Планируем до истечения трех месяцев обратиться в Суд с просьбой передать дела на рассмотрение в Большую палату. Для этого есть несколько существенных оснований, одно из которых – необоснованный, на наш взгляд, вывод ЕСПЧ об отсутствии у семьи нашего заявителя потенциала иметь столь значительные накопления в советское время. Также есть ряд выводов и заключений, вступающих в противоречие с практикой ЕСПЧ по другим делам.
Важные моменты в решении ЕСПЧ – признание обсуждаемого нарушения структурной проблемой и констатация длительного бездействия российских властей. Контроль за исполнением решений ЕСПЧ (ст. 46 Конвенции с поправками, внесенными Протоколом № 11 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод о реорганизации контрольного механизма, созданного в соответствии с Конвенцией) осуществляет Комитет министров Совета Европы. В данном деле ЕСПЧ обязал российские власти принять неотложные меры в сфере законодательных инициатив для устранения системного нарушения прав человека.
ЕСПЧ указал, что российское государство, предоставив заявителю право требовать погашения облигаций 1982 г., не обеспечило возможность воспользоваться этим правом в течение многих лет, отказываясь принимать нормативные документы для его реализации. Это обстоятельство признано препятствием со стороны государства в эффективном осуществлении права, предусмотренного ст. 1 Протокола № 1, а также отказом в обеспечении реализации этого права граждан. По вопросу о соблюдении справедливого баланса между общественными интересами и правами заявителя ЕСПЧ указал, что принцип верховенства закона, лежащий в основе Конвенции, и принцип законности (применительно к ст. 1 Протокола № 1 к Конвенции) требуют, чтобы государства не только соблюдали и применяли положения Конвенции, но и обеспечивали законные и реальные условия для осуществления гарантированных прав.
Читайте также: