Даши намдаков биография кратко
Обновлено: 02.07.2024
Потомственный человек искусства
— И весь род, я так понимаю, тоже был такой. То есть вы потомственный человек искусства, скажем так, или, может, это не так выглядит?
— Не было профессиональных художников, обыкновенная деревенская семья. Где там быть художникам? Просто есть художники, которые в душе, он тархын.
— Кузнец, да?
— Да, в буквальном смысле, если перевести. Но это слово не отражает буквальный перевод, смысл. У нас, конечно, атмосфера была уникальная. Отец любил очень [свое дело], так как он был мастером, у него были всякие разные инструменты. У нас были мастерские, где просто на каждом месте лежали то какие-нибудь специальные инструменты, то токарные дела, потом напильники, чего только не было. И если возникала какая-то проблема техническая, все приходили к отцу. Сначала отец этим занимался, потом братья вырастали, они помогали. А я, так как из братьев четвертый, самый младший, до меня очередь доходила — чайник наладить или лампочку вкрутить. Не все же умеют это делать. В общем, в такой атмосфере росли. Но отец у меня увлекался, кроме технических вещей, живописью. Я помню — в его шкафчиках лежали высохшие масляные краски, кисточки, просто в памяти остались, тюбики. Но он красил, я помню, когда я совсем был маленький. Потом интерес к этому пропал. Он очень увлекался коврами, в пору моего детства он ткал ковры. Очень много мы занимались чеканкой, резали по дереву. Его приглашали в Иволгинский дацан. Он приезжал, и здесь с мастеровыми людьми делали, украшали этот дацан. И вот он резал здесь будд, маленькие скульптуры, которые сейчас мы видим в Иволгинском дацане. Прошло уже много лет.
— Именно его работы там находятся?
— Да-да. Уже много лет прошло. Мы недавно были с отцом, когда приезжало какое-то телевидение. И мы с отцом были в Иволгинском дацане, и хамбо нас провел в закулисье. И он показывал, и отец узнал часть из них, что это его работы. Потом еще мы писали, отцу была заказана буддийская живопись, там же все в канонах.
— Ну вот написано, что картины танка в том числе он писал, это по заказу?
— Да, и они много лет висели, одна, помню, висела внутри, две — висело справа и слева много лет. И отец, и старшие братья писали это все, и нас, маленьких, с тех пор подключали к этому процессу, потому что отец считал богоугодным делом и что каждый из нас должен буин делать.
— Папа работал вообще кем?
— Самородок такой.
— А вот отношение к религии, к буддизму какое у него было? В советское время это тоже ведь все не поощрялось.
— Родители — очень глубоко верующие люди. Отцу сейчас 88, матери — 84, очень глубоко верующие. Мы в этой атмосфере выросли. В принципе, у нас у всех была одинаковая среда в нашей деревне, это Хилокский район, деревня Укурик. В этой деревне мы выросли, все, естественно, буддисты. Это глубоко в нас сидит. Может быть, мы не так грамотны, как те, кто пришел в буддизм осознанно. Они, конечно, пришли просто через литературу, через понимание, созревали, доходили до этого. А мы как бы с молоком матери пришли. А в отношении буддистов, которые пришли к этому, мы безграмотны.
Сейчас я очень хорошо понимаю: самое важное — то, что мы прошли эту школу, как бы даже школу выживания. Это, в принципе, похлеще армии. Потому что в армию ты идешь взрослым человеком, и это всего лишь два года. А в интернат ты попадаешь с 7 лет, и ты попадешь как бы в армию, и такое, как дедовщина, там тоже все было. Я смотрю на своих ребят, с которыми я вырос, выживаемость у них очень сильная. И самое лучшее качество, конечно, — это дружба. Вот мы — те, кто вырос в нашей деревне, мы очень дружны. Потому что те, кто лет на 10 старше, ну, по крайней мере, в школе застали: мы в начальных, они в 10-м, или наоборот, мы друг друга знаем. Жили в одном доме. С одноклассниками мы вообще как одна семья. Даже больше были [близки] в интернате, чем в своей семье: у папы, у мамы. Соответственно, эта дружба очень крепкая.
Вот буквально позавчера я приехал из деревни. К нам приезжала монгольская группа съемочная, и их 12 человек. И они поехали: здесь поснимали, там пообщались, потом они поехали снимать деревню. И так как у меня родители живут в городе, у нас есть дом отцовский, где живет племянник, а так встретить такую толпу, со мной еще сколько людей, семья со мной едет… В общем, мои одноклассники, ну, как правило, когда я приезжаю, одноклассники собираются с женами, с детьми. И какая бы толпа ни была, они встречают, кормят, посуду убирают, общаются с гостями, интервью дают, потому что съемочной группе тоже интересно, как мы вместе росли и прочее. Вот такая у нас всегда атмосфера. Когда мы делаем очень большие праздники, недавно мы делали районный праздник, у нас собиралось столько людей, и все это в принципе держалось на одноклассниках.
— Это дорогого стоит, так долго дружить.
— Я это безумно ценю. Потому что я понимаю, что это такой эксклюзив, который подарен судьбой.
— Когда вы поняли, что ваша сфера — это искусство, творчество или это так же органично, как буддизм с детства?
— Это было абсолютно органично. Я не знал, что существует профессия художника, скульптора. Я знал, что это мое. Сестра как раз недавно рассказывала съемочной группе, что я с малых лет сидел и резал изделия. Резал сначала попроще вещи — пистолеты, потом стал делать посложнее — типа оленей или зайцев. Зайца было проще сделать, чем оленя.
— Животное сложнее, чем оружие, да?
— Да. И я резал из дерева. Сестра старшая постоянно за мной убирала, с одного стола выгонит, а я уже на другом успел насорить. И таким образом мы с братьями, сестрами выросли в этой атмосфере. Вот отец нас всех вовлекал, мы постоянно с ним чеканили, красили эти буддистские холсты, мастерили, что-то изобретали. Была такая естественная атмосфера, которую сложно создать искусственным образом.
— А братья и сестры тоже по творческой стезе пошли или по-разному?
— Но это для всех стало каким-то основным занятием?
— Четыре сестры и старший брат в это дело вовлечены.
— Это совершенно удивительная история.
— Кроме этого, папа, мама в этом деле. Просто папа сейчас совсем старенький стал, ему уже сложно участвовать в этом проекте, но мама участвует, потом племянники в это дело вовлечены. Они и художественные институты оканчивают, на архитекторов учатся.
— Это нормально, естественно было.
— Как процесс изучения русского языка давался? Насколько это было сложно? И такой вопрос задам, может, немножко странный: состоялся бы Даши Намдаков, если бы он, допустим, родился городским мальчиком и не знал родного языка (ну много таких бурят, которые не знают языка), и вот насколько это важно — знание языка — для вас как художника, скульптора?
— А почему там по-русски говорили? Потому что там сменный народ был или как?
— Ну это же интернат, мы же получали и учили букварь. Когда пришло время изучать английский язык для жизни, а так как в школе его не было, там у меня был немецкий, и в институте был немецкий… И вот когда пришло время изучать английский, я понял, что мозги уже совершенно не те. Память уже другая.
— Ну если есть время погрузиться в атмосферу языковую, то и здесь все получится. Ваши работы выполнены в технике художественного литья, ковки, смешанной технике, произведения из бронзы, серебра, золота и меди, драгоценных камней, а также кости бивней мамонта, конских волос, дерева. Какой материал самый любимый? К чему лежит больше душа?
— Я увлекался разными материалами, начинал с дерева, потому что это самый доступный материал. Потом перешел, когда был студентом, мои ребята, приятели по институту, научили меня обращаться с костью мамонта, такой великий материал, и я очень им увлекался.
— Его много вообще?
— Он есть. Конечно, сейчас уже в меньшей степени. Но раньше он был более доступный. Ну если он мог быть доступным для студентов. А к металлу я уже пришел будучи взрослым человеком, потому что металл мало кто отливал. Практически художественное литье вообще не отливали. Это просто была группа энтузиастов, которые это дело поставили. Благодаря чему у меня появилась возможность лить бронзу. И когда я научился лить бронзу, я забыл про дерево, про кость, я вообще редко ее использую, а так в сухом остатке я сейчас занимаюсь только бронзой, мне уже неинтересно заниматься золотом, серебром. И я перешел только к бронзе.
— Почему именно бронза?
— Бронза мне позволяет делать большие объекты, монументальные проекты. Огромное удовольствие получаю, когда занимаюсь большим проектом, монументальным, это все-таки размеры, я получаю огромное наслаждение. Даже эти каникулы, в которые я обычно отдыхаю. Каждый июль месяц я приезжаю на родину, а тут я делаю один проект для города Красноярска, в котором учился. И вот все лето, все каникулы я провел в мастерской, где, собственно, мы с вами и познакомились.
— Да-да, очень интересно посмотреть, как это все возникает, создается, на какие-то готовые работы, но об этом мы еще поговорим обязательно во второй половине нашей программы. Ваши работы хранятся в фондах Государственного Эрмитажа, Российского этнографического музея в Санкт-Петербурге, в Музее искусства народов Востока, Музее современного искусства в Москве, в музеях многих стран мира, тут перечислять — голова закружится от масштаба. Меня интересует творческий путь человека. Когда этот переход состоялся, когда вы поняли, что вы востребованы, что не надо вам предлагать, показывать свои работы? Когда уже пошел обратный процесс? Сколько времени этот путь занял?
— Начало пути — детство. В отличие от других людей, которые приходили к профессии в уже более взрослом состоянии.
— В старших классах размышляли, куда пойти.
— Да, у меня такой вопрос не стоял, потому что выросли в этой атмосфере. Потом институт, до него, конечно, огромный путь. Когда я приехал в город, в Улан-Удэ, уже после окончания школы…
— Почему именно Улан-Удэ?
Мы с ним познакомились, пообщались. И таким образом я начал потихоньку отходить к нему. Он меня особенно ничему не учил, я просто смотрел, как он работает, и это то же самое ощущение, что [и в детстве], родители меня никогда не воспитывали, потому что никто не наседал на меня и не говорил, что вот это делать, вот то делать. Мы смотрели на них и таким образом стали людьми. Так же с Васильевым, я ходил, смотрел, как он работает, и это, как оказалось, лучшая школа. Он, наверное, научил неординарно мыслить. Обычно существует клише. Российская советская академическая школа, она очень сильная, и она авторитарная, и очень непросто быть индивидуальным. И он меня уже понял, я говорил, что хочу учиться, и он посодействовал, написал записку своему другу, который был завкафедрой скульптуры в Красноярском художественном институте. Таким образом я поступил в художественный институт и там начал учиться. Я окончил его, это дало мне право [называться] профессиональным художником, я получил диплом.
— Учиться было легко и интересно или сложно?
— Мне было очень сложно учиться, потому что я поступил слабеньким. Если в те времена в художественный институт поступали уже после художественных школ, люди туда ходят по 5—6 лет, потом оканчивают художественное училище — 4 года, потом только на первый курс института, чего у меня не было. И когда я поступил, я был слабенький. И конечно, природа была сильная. Где-то через год я понял, что я уже догнал, а второй-третий курс — результаты были другие уже.
— Вы сказали об авторитарной советской академической школе. У меня такой вопрос: можно ли проводить границу между советскими художниками, скульпторами, которые в Бурятии работали, и уже в постсоветской России? Вы ведь начали уже в 90-е годы работать, и смогли бы вы таким образом мыслить, как вы мыслите сейчас, создаете? Это производит яркое впечатление — ваши работы, и я с трудом представляю, как они там, в советский период, могли бы быть осуществлены.
— Тогда, конечно, было бы сложно, потому что существовали художественные советы, соцреализм, они, конечно, заклевывали любого, кто иначе мыслит, это было бы нереально.
— Либо надо было бы подстраиваться, я думаю.
— Хотя Геннадий Васильев, о ком мы говорили, он был не академическим.
— Идея-то была именно в Байкале?
— Какие-то сроки вы обозначили для себя или для них?
— Нет. Я никуда не спешу. Если эту скульптуру не взорвут, не расплавят, не закопают в землю или не утопят на дне какого-нибудь водоема, то она простоит 2 тысячи лет. Мы знаем артефакты, которым 2 тысячи лет, и они, может, повредились, а так бронза — вечный материл. Мы никуда не спешим, и я по-буддистски решил, что это должно само собой найти себе место и встать. Будь это на Ольхоне, на бурятском берегу, это уж как сложится.
— Сейчас она где находится?
— Она в Татарстане, будет установлена в Казани.
— Когда ты слышишь эти истории, какие-то противоречивые ощущения возникают. Потом вспоминаешь, как парижане ругались на Эйфелеву башню, когда они строили. А сейчас образ Парижа без нее немыслим.
— Проект сложный и трудно реализуемый, он сильный, красивый, но в техническом плане сложный.
— Череп мамонта со стометровыми бивнями, прям дух захватывает.
— Я его делал для Байкала. Это была моя идея, я его рисовал. Эта идея понравилась в Москве, мы презентовали его и президенту, ему понравилось. У него была идея поставить это под Москвой. Ну пока сейчас немножко не до этого.
— Пока он в потенциале находится?
— Ну, даст Бог, состоится. Нет так нет. Я как-то очень легко к таким вещам отношусь. У меня проектов много, где-нибудь да выстреливает, есть чем заниматься.
— Где вы сейчас живете и работаете главным образом? Я был удивлен, когда я так запросто в Улан-Удэ с вами встретился, познакомился.
— В основном я базируюсь в Лондоне уже лет пять.
— Семья тоже там?
— Да, дети, внуки там. Младшая дочка учится в школе, старшая в университете, сын уже взрослый, у него своя семья, он живет между Лондоном и Москвой. Двое детей.
— Италия?
— Да, я бронзу лью в Италии. У меня очень хорошо сложились отношения. Я считаю, что у них лучшие в мире литейные мастерские. Они находятся в городе Пьетрасанта, недалеко от Пизы, Тоскана. Там уже я более 10 лет лью бронзу. И только там. Единственный проект, который я лью не в Италии, это проект для Байкала. И вот для Красноярска я делаю здесь. А так обычно делаю все там. У меня основная мастерская в Лондоне. Лью бронзу и на какие-то монументальные проекты езжу, чтобы ближе быть к литейному цеху в Италии. Часто бываю в Москве. В основном — Лондон, Москва, Италия.
— Гражданин мира, в общем.
— Бурятия, Китай, Нью-Йорк.
— Не пришло время. Я всегда говорю, что это моя мечта, но ситуация не созрела.
— Я думаю, рано или поздно это должно обязательно состояться.
— То есть это к Универсиаде зимней?
— А название можно узнать?
— У нее есть несколько версий, но пока мы не пришли к одной из этих версий.
— Но вы же этой идеей поделились с красноярской властью?
Даши Намдаков живет и работает в Восточной Сибири недалеко от природного чуда - прекрасного озера Байкал.
Даши родился в 1967 году в небольшом селе в Читинской области в многодетной семье народного мастера-умельца. Отец Даши слыл в деревне человеком, который умел делать своими руками буквально все – и мебель, и металлические дверные ручки, и ковры. Его вырезанные из дерева скульптуры буддийских божеств и тангки – буддийские иконы, устанавливались в монастырях. Поэтому с самого детства, помогая отцу, дети учились разным ремеслам, умели мастерить, используя разные материалы.
Даши рос в этой атмосфере с самого раннего детства и поэтому ко времени взросления уже умел многое делать своими руками. Но так сложились обстоятельства, что в 15 лет Даши неожиданно сильно заболел, и в течение долгих 7 лет все хождения по врачам не приносили никакого результата. Юноша оказался на грани смерти.
В конце концов, родители оказались у шаманки, которая объяснила причину болезней и недомоганий тем, что люди забыли свои корни, перестали вспоминать о своих предков, помнить их имена. Шаманка провела свой обряд. Невероятно, но боль отступила сразу. А уже через 7 дней Даши находился в другом городе и искал работу. Та шаманка предрекла ему успех, потому что у Даши была способность видеть красоту окружающих вещей и воплощать ее в своих работах.
Даши начинает работать в мастерской бурятского скульптора Г.Г.Васильева в г. Улан-Удэ, где оттачивает свои навыки работы с разными материалами. Затем в 1988 г. поступает в Красноярский художественный институт. Его наставниками становятся известные художники - Л.Н.Головницкий, Ю.П.Ишханов, А.Х.Боярлин, Э.И.Пахомов.
После окончания института в 1992 г. Даши возвращается в Улан-Удэ, где продолжает работать. В 2000 г. после первой персональной выставки в г. Иркутске стало понятно, что в мире искусства появилось новое имя – Даши Намдакова. Выставка произвела фурор в арт-истеблишменте. Затем последовали успешные выставки в других городах России, успешные показы за рубежом.
Скульптуры Даши родом из далеких миров. Оттуда, где нет границы между человеком и вселенной, там всё - частицы мироздания, занимающие уготованную каждому нишу в бесконечном потоке вселенских превращений. Именно так восток воспринимает этот мир – находя красоту в его целостности и хрупкой гармонии, боясь неловким движением разрушить установленный всевышним порядок.
Отсюда в работах Даши появляются шаманы, которые до сих пор играют важную роль в жизни современных бурят. Увиденная Даши мудрость вещей пронзает все его работы. Его воины, усталые от войны, не кажутся бесчеловечными варварами, а исполнены мудрости и величия. Женщины у Даши поземному соблазнительны и чувственны, но при этом стыдливо отворачивается от лишенного скромности художника. Если внимательно присмотреться к отдыхающей лани, разве можно не увидеть в ней спящую девушку? Красота окружает нас, где бы мы ни были, но увидеть ее дано не каждому.
Работы Даши Намдакова хранятся в Государственном Эрмитаже, Государственном музее искусства народов востока, Российском музее современного искусства, Музее Чи-Мэй (Тайвань), а также в частных коллекциях в России и за рубежом.
Детство и юность
Начало творчества
Молодой художник переехал в Улан-Удэ и начал работать в мастерской бурятского скульптора Васильева. Потом он поступил в Красноярский государственный художественный институт. Даши Намдаков учился у скульпторов-художников Ю.П. Ишханова и недавно приехавшего из Ленинграда Л.Н. Головницкого. Способный юноша смог окончить институт экстерном и вернуться в Улан-Удэ.
В 90-е годы Даши смог осуществить свою мечту: открыть совсем небольшую ювелирную мастерскую в том же городе. К тому времени парень уже женился. Он вспоминает, что на бронзу уходили все деньги и даже часть зарплаты супруги, которая работала в банке, а ведь надо было ещё заплатить за работу людей, помогающих при производстве изделий из этого материала…
Для Намдакова в те годы всё было непросто, но спустя около десяти лет в 2000 году состоялась-таки персональная выставка художника, открывшаяся в Иркутске. Она кардинально именила будущую жизнь мастера, который и не ожидал, что на стольких людей его творчество произведёт такое сильное впечатление. Как оказалось, не только для бурятов и монголов и местных жителей искусство Даши Намдакова имело интерес. Благодаря именно той его выставке художник переехал в Москву и теперь регулярно открывает свои вернисажи в Европе, Америке и Азии.
Могут быть знакомы
Искусство Даши Намдакова
Техника работ мастера уникальна и представляет собой симбиоз техники ковки и художественного литья. Его работы выполнены из самых различных материалов: золота, серебра и меди, бронзы и драгоценных камней, слоновой кости, дерева и конского волоса. Все творения Намдакова неповторимы и имеют характерный авторский стиль, который выполнен в буддийских мотивах и уникальных традициях Центральной Азии. Это — восток во всех его проявлениях.
Где только не хранятся работы мастера — и в фонде Эрмитажа, и в Музее современного искусства в Москве, в музеях многих стран мира, в том числе Китая и Нью-Йорка. Творения художника, его скульптуры нашли место в частных коллекциях таких известных и влиятельных людей, как В.В. Путин, Герхард Шредер, представителей богемы и российской элиты, а также в частных собраниях по всему миру — Европе, Америке, Тайвани.
Неизвестно, что переживал художник, когда 30 июля 2008 года всю его мастерскую обокрали за одну ночь! Действовали явно по наводке, вынесли всё, от ювелирных изделий до оборудования для его изготовления. Все, что было наработано мастером и его командой за целых пять лет, было похищено. Невозможно себе и представить эмоций художника, обнаружившего пропажу. Но Даши Намдаков не был бы собой, если бы не воссоздал за каких-то полгода все свои творения обратно, коллекцию, которая стала ещё лучше и обновлённые. Благо остались снимки каждой работы, по которым талантливый и всемирно известный мастер кропотливо восстановил все детали.
За цикл своих выставок Д.Намдаков в 2009 году получил Премию Правительства Российской Федерации в области Культуры.
Ссылки
Для нас важна актуальность и достоверность информации. Если вы обнаружили ошибку или неточность, пожалуйста, сообщите нам. Выделите ошибку и нажмите сочетание клавиш Ctrl+Enter .
Скульптуры Даши Намдакова можно увидеть и в лондонском парке, и в московском метро, и на байкальском острове Ольхон. Они передают неразрывность связи человека и природы в буддистском понимании.
От бурятского села до Лондона
Арт-фонд Даши Намдакова
В родном бурятском селе Даши буквально пропитался древними буддистскими легендами о сказочных существах, таинственных духах и силах стихии и природы. Поэтому именно они - основная тема его творчества.
Позже он поехал учиться в Новосибирск, а потом в Красноярск, а позже переехал в столицу Бурятии Улан-Удэ, обзавелся семьей. Путь к признанию был нелегким: Даши работал ювелиром, а на вырученные деньги покупал бронзу и другие материалы для своих скульптур. Жена не возражала - лишь бы творческий потенциал был реализован.
Арт-фонд Даши Намдакова
Первая персональная выставка 33-летнего художника состоялась в 2000 году в Иркутске, затем были показы скульптур в Бурятии и Монголии. Его заметили, и в 2002 году предложили поучаствовать в групповой выставке в Центральном Доме Художника в Москве, куда он вскоре переехал. Через год в столице состоялась уже персональная выставка в Музее Искусств народов Востока. Кроме того, скульптора наградили Серебряной медалью Академии Художеств. С тех пор началась его международная биография с выставками по всему миру, от Нью-Йорка до Гуанчжоу.
Арт-фонд Даши Намдакова
Скульптура Чингисхана два года стояла в лондонском Гайд-парке
Арт-фонд Даши Намдакова
Сейчас его произведения хранятся в Российском этнографическом музее, Эрмитаже и многих других музеях мира.
Арт-фонд Даши Намдакова
Скульптурная композиция “Царская охота”
Арт-фонд Даши Намдакова
Набережная Енисея в Кызыле - “Царская охота”. Вдали другая работа Даши - “Центр Азии”
Арт-фонд Даши Намдакова
Попутешествовав по миру, пожив в Иркутске, Лондоне и Москве, известный скульптор вернулся в родную бурятскую деревню.
Арт-фонд Даши Намдакова
Арт-фонд Даши Намдакова
По вероисповеданию Д.Б. Намдаков — буддист. Отец художника вырезал из дерева буддийские символы, фигурки лам и божеств.
Буддизм нашел глубокое отражение в творчестве Даши. На вопрос о том, какую роль играет буддизм в его работах, он ответил, что ему как буддисту даже странно слышать такой вопрос. На стене дацана в Санкт-Петербурге находится мраморная доска-барельеф в память первого настоятеля храма, выполненная художником. Традиционные образы его работ видны сразу — это кочевники, воины и всадники, сакральные фигуры, волшебные женщины, родовые покровители бурят: тотемные животные и мифологические существа. Перед зрителем предстают деформированные, изогнутые, вытянутые персонажи с непропорциональными частями тела, например, вытянутыми шеями и удлинёнными конечностями. Почти все из них обладают азиатскими чертами лица.
Цой А. Даши Намдаков покорил Государственный Эрмитаж // Новая Бурятия. — 2010. — 1 марта.
До семи лет Д.Б. Намдаков не говорил по-русски, жил в доме предков. В связи с этим он позже отмечал:
Д.Б. Намдаков начал работать в мастерской бурятского скульптора Васильева в городе Улан-Удэ. В 1988 он поступил в Красноярский государственный художественный институт, учился у художников и скульпторов Л. Н. Головницкого (приехавшего для преподавания в Сибирь из Ленинграда), Ю. П. Ишханова. Окончив институт экстерном, возвратился в Улан-Удэ.
В 2000 прошла первая персональная выставка Д.Б. Намдакова в Иркутске. По словам Даши, результаты этой выставки стали большим сюрпризом для него. До нее он считал, что его искусство интересно лишь бурятам и монголам, жителям Иркутской и Читинской областей, но не более того. И именно после этого вернисажа творческая судьба Даши резко пошла вверх: он переехал в Москву, его выставки регулярно проходят в странах Европы и Азии, в Америке.
Творчество Даши Намдакова
Работы Д.Б. Намдакова выполнены в технике художественного литья, ковки и смешанной технике. Произведения выполнены из бронзы, серебра, золота, меди, драгоценных камней, а также из кости (бивень мамонта), конского волоса и дерева. Скульптура, ювелирные изделия, графика и гобелены имеют ярко выраженный уникальный авторский стиль, в основе которого лежат элементы национальной культуры, традиции Центральной Азии, буддийские мотивы.
С 2004 Д.Б. Намдаков живёт и работает в Москве.
За цикл выставок в 2009 Д.Б. Намдаков стал лауреатом Премии Правительства Российской Федерации в области культуры.
Выставки Даши Намдакова
C 21 декабря 2007 по 13 января 2008 прошла персональная выставка Д.Б. Намдакова в Государственной Третьяковской галерее в Москве, где выставлялись его работы за предыдущие семь лет.
Ссылки
Выходные данные материала:
Жанр материала: Термин (понятие) | Автор(ы): Авторский коллектив | Источник(и): Иркипедия | Дата публикации оригинала (хрестоматии): 2012 | Дата последней редакции в Иркипедии: 08 августа 2015
Примечание: "Авторский коллектив" означает совокупность всех сотрудников и нештатных авторов Иркипедии, которые создавали статью и вносили в неё правки и дополнения по мере необходимости.
Читайте также: