Битва при ахульго кратко
Обновлено: 26.07.2024
Высочайше утвержденный план Головина состоял в том, чтобы уничтожить резиденцию имама Ахульго, утвердиться на реке Андийское Койсу, контролируя оттуда нагорный Дагестан, и учредить укрепленную линию по реке Самур, чтобы изолировать юг Дагестана от Азербайджана и Грузии.
9 мая 1839 года, при выступлении из крепости Внезапной, отряд Граббе имел восемь тысяч штыков и сабель, 22 орудия и до трех тысяч горской милиции. Но по пути в горы отряд был встречен повстанцами во главе с наибом Шамиля Ташов-Гаджи. Наиб даже успел построить укрепление у села Мискит, откуда совершал набеги на крепости Сунженской линии и готовился ударить в тыл Граббе, когда тот двинется на Дагестан. После первых ожесточенных боев с повстанцами Граббе понял, что вместо Шамиля ему придется иметь дело с его наибами в Чечне. Собрав все силы в кулак, Граббе двинулся против Ташов-Гаджи. Несмотря на завалы, разбитые мосты и неожиданные нападения, Граббе захватил и разрушил укрепления повстанцев, сжег несколько аулов и штурмом взял аул Саясаны. Не настигнув самого наиба и его главных помощников, потеряв часть отряда и обоз, Граббе вынужден был вернуться во Внезапную. Тем не менее он полагал, что путь на Ахульго теперь открыт.
Отвоеванное время Шамиль употребил на укрепление подступов к Ахульго, устройство гигантских каменных завалов и разрушение дорог. В крепости были превращены и окрестные села, жителей которых имам переселил в горы и в Ахульго.
Отступившие горцы укрепились на очередном рубеже обороны — в ауле Аргвани. Миновать его уже было невозможно, и Граббе пришлось сперва под пулями исправлять дороги к селу и только затем вступить в бой с мюридами Шамиля, занявшими выгодные позиции.
Горцы предстали перед неприятелем большой организованной силой, твердо руководимой самим главнокомандующим, на позициях, искусно сооруженных грамотными инженерами с учетом всех преимуществ горной местности.
Первые атаки Граббе были отбиты с большим для него уроном. Пушки палили по каменным саклям без видимого успеха. Граббе пытался атаковать аул с разных направлений, но Шамиль стойко отражал все атаки, пока перед завалами горцев не выросли завалы из убитых. После долгого рукопашного боя отряды Граббе все же сумели ворваться в село. Каждую саклю приходилось брать по нескольку раз, потому что горцы уходили по подземным коридорам в другие сакли, а затем вновь возвращались и оказывались в тылу нападавших. Битва продолжалась до глубокой ночи. Обе стороны понесли большие потери.
Аул был взят, а Шамиль с остатками своего отряда отошел к Ахульго. Граббе бросился преследовать имама, но позиционные бои затрудняли движение уставших войск. Только 12 июня Граббе достиг резиденции имама.
Готовясь к штурму, Граббе установил на окрестных вершинах артиллерийские батареи и рыл траншеи, чтобы как можно ближе подобраться к укреплениям горцев.
Тем временем ополченцы начинали угрожать войскам Граббе с тыла. Опасаясь повторения телетлинского конфуза, Граббе открыл по ополченцам орудийный огонь, а затем бросил на них кавалерию и несколько батальонов пехоты. После двухдневных боев ополченцы были рассеяны. А их место занимали подоспевшие отряды горской милиции, предводительствуемые дагестанскими ханами.
В ответ Шамиль возглавил ночную вылазку, результатом которой было приведение в негодность осадных работ Граббе.
Затем целую неделю Граббе бомбардировал и штурмовал важную позицию горцев — Сурхаеву башню. Она была взята лишь тогда, когда погибли все ее защитники. С этой вестью приполз к Шамилю мюрид Магомед-Мирза, которому ядром оторвало обе ноги. Убить его у солдат уже не поднялась рука.
На штурм Ахульго Граббе пошел тремя колоннами. Войскам приходилось под перекрестным огнем спускаться по лестницам в пропасть, а затем вновь подниматься по крутому склону. Атака, стоившая Граббе около тысячи человек убитыми и ранеными, была отбита. А дерзкие ночные вылазки горцев вносили смятение в ряды штурмующих.
Тогда были сооружены передвижные укрытия из бревен, под защитой которых удавалось вплотную подойти к крепостным завалам. Но и эти укрытия были уничтожены в очередной вылазке мюридов.
Граббе стремился установить полную блокаду Ахульго. Это удалось лишь тогда, когда Головин прислал ему на помощь часть своего отряда с горными орудиями и осадными мортирами, часть которых расположили над рекой с другой стороны Ахульго.
Мужество защитников Ахульго доходило до невероятия. Друг и сподвижник Шамиля Алибек Хунзахский, когда пушечное ядро раздробило ему правое плечо и рука повисла на одних жилах, просил друзей отрубить ее, чтобы не мешала сражаться. Когда никто не решился это сделать, Алибек наступил на свою руку ногой, отрубил ее и вновь ринулся в бой. Другие бросались в пропасть, стараясь на лету перерубить веревки, по которым взбирались солдаты. Женщины заряжали ружья, а дети метали камни пращами.
Несмотря на блокаду, многие прорывались в Ахульго, на помощь имаму. Они влезали по самым опасным уступам, вонзая в гору свои кинжалы.
Не менее поразительной была храбрость русских солдат. Они штурмовали Ахульго на плечах друг у друга, взбираясь на веревках и лестницах над головокружительной пропастью, под огнем мюридов и лавинами камней. К сожалению, история сделала этих отчаянных удальцов не союзниками, а противниками.
Битва за Ахульго
Битва за Ахульго Высочайше утвержденный план Головина состоял в том, чтобы уничтожить резиденцию имама Ахульго, утвердиться на реке Андийское Койсу, контролируя оттуда нагорный Дагестан, и учредить укрепленную линию по реке Самур, чтобы изолировать юг Дагестана от
Расплата за Ахульго
Расплата за Ахульго Отбивать столицу Казикумухского ханства спешно прибыл генерал князь М. Аргутинский-Долгоруков во главе Самурского отряда, располагавшегося на южной границе Дагестана. Происходивший из грузинских князей и замеченный еще Ермоловым,
Салта — второе Ахульго
Ахульго на Одигитриевской улице
Ахульго на Одигитриевской улице Дом почетного пленника был вскоре благоустроен на кавказский манер, и Шамиль не замедлил в нем поселиться. Все здесь было хорошо, только посуду и столовые приборы из серебра Шамиль как противник роскоши попросил заменить на более
ОТ ГИМРИНСКОГО УЩЕЛЬЯ ДО АХУЛЬГО
АХУЛЬГО
АХУЛЬГО Летом 1839 года внимание народов Кавказа было приковано к дагестанской горе Ахульго. Здесь в течение 90 дней происходил беспримерный поединок горцев с регулярными войсками царя. Но не будем забегать вперед и торопить события.Мать имама, Баху–Меседу, была родом из
ОТ АХУЛЬГО ДО ГУНИБА
ОТ АХУЛЬГО ДО ГУНИБА В конце 1839 года, когда была уничтожена крепость Шамиля Ахульго, казалось, войне на Кавказе пришел конец. Имам, оставленный дагестанцами, едва успел скрыться в Чечне, где также стало спокойно. В крупных аулах находились царские приставы, оказии свободно
Расплата за Ахульго
Расплата за Ахульго Отбивать столицу Казикумухского ханства спешно прибыл генерал князь М. Аргутинский-Долгоруков во главе Самурского отряда, располагавшегося на южной границе Дагестана. Происходивший из грузинских князей и замеченный еще Ермоловым,
Салта — второе Ахульго
Ахульго на Одигитриевской улице
Ахульго на Одигитриевской улице Дом почетного пленника был вскоре благоустроен на кавказский манер, и Шамиль не замедлил в нем поселиться. Все здесь было хорошо, только посуду и столовые приборы из серебра Шамиль как противник роскоши попросил заменить на более
Глава о сражении в Ахульго
Глава о сражении в Ахульго Когда уменьшилось число их пособников и помощников и не осталось укрепленных и безопасных мест, откуда можно было бы сражаться с врагами религии, Шамиль собрался с теми, кто шел по его следам, на поле, называемом Саду, и они направились в Чиркат.
21 августа восемь батальонов царских войск со свежими силами атаковали Новое Ахульго. На холме уже не было стольких воинов, чтобы противостоять вражеским силам. Поэтому в передней линии сражались женщины, чтобы поддержать своих мужчин. Поняв, что сил для отпора штурма не хватит, имам отдал приказ перебираться на Старое Ахульго. Взяв с собой все, что смогли унести, женщины и дети по канатному мосту перебрались на соседний холм. Малочисленная группа мужественных мюридов даже в эти дни уложила несколько сот человек.
На Новом Ахульго не осталось ни воды, ни еды. Казалось, что наступил Судный день. Матери забывали своих грудных детей. Усталые, голодные, мучимые жаждой, ослабевшие, но оставшиеся в живых, люди завидовали мертвым. Потеряв чувство любви к земной жизни, они молились Аллаху, чтобы и им была дарована смерть шахида.
22 августа защитники Нового Ахульго убили несколько сотен наступавших на них апшеронцев. По велению имама раненые бойцы и женщины с детьми перебрались на Старое Ахульго. Когда же они шли вереницей по канатному мосту, враг обстрелял их из орудий. Многие женщины и дети погибли, упав в ущелье. В тот день в единый звук слились крики падающих с моста людей и грохот орудий.
В одной из пещер Ахульго находились боеприпасы и несколько раненых мюридов. Солдаты пытались подняться к этой пещере, забивая колья в отвесную скалу. Две женщины, у которых хватило сил взять в руки оружие, стреляли в них, а дети заряжали для матерей ружья. Тут же грудь молодой женщины, лежащей в луже крови, сосал шестимесячный ребенок. Каждого, кто пробирался к краю кручи, брали на мушку вражеские снайперы с противоположной стороны.
Омар из Чиркаты пришел на Новое Ахульго вместе с семьей: четырьмя сыновьями и беременной женой Патимат. Самому старшему сыну было пятнадцать лет. В первые же дни осады погибло трое его сыновей. Потеряв своих детей, Патимат сидела, опечаленная их гибелью, а рядом с ней плакал и просил воды пятилетний Лабазан. Спустившись за водой в ущелье, она попала в плен. Омар, потеряв и жену, ночью с сыном Лабазаном на спине переплыл реку и, добравшись до земли чиркатинцев, оставил там Лабазана, надеясь, что хоть один сын его останется в живых. Лабазан, чувствуя, что отец оставляет его, начал плакать. Омар сказал, что завтра придет и заберет его, и снова поднялся на холм. Но в начале августа Омар геройски погиб.
А мехельтинцы нашли и забрали с собой сына Омара, оставленного им на земле чиркатинцев. Так последний сын Омара Лабазан остался в живых.
Еще два дня за каждую пещеру сражались оставшиеся в живых мюриды. Старики, женщины и дети, оставшиеся на холме, попали в плен. Выхватывая оружие из рук тех, кто их охранял, они сражались с противниками. Стоя на канатном мосту между Новым и Старым Ахульго, один смельчак из Чиркея докладывал имаму все, что происходило вокруг. Оставшиеся в живых мюриды, женщины и дети перебрались на Старое Ахульго. И чтобы солдаты не догнали их, им необходимо было разрушить канатный мост. Мюридами были перерублены канаты сверху, но мост не упал, так как его держали еще и нижние канаты. Тогда к нижним канатам моста спрыгнул с кинжалом в руке молодой человек из Гоцатля. Он перерезал канат, упав вместе с ним в ущелье. Так он погиб шахидом.
Салихилаву из Гимры, собравшемуся уходить из Нового Ахульго, имам приказал убить своего коня серой масти. Когда Салихилав подошел к коню, тот заржал. Мюриду его стало жаль, и он оставил коня.
После неудачной экспедиции против Шамиля, проведенной ранее, влияние Шамиля на горцев заметно усилилось, и большая часть горских обществ, открыто приняла его сторону. В Чечне, и в районе Северного Дагестана наиб Ташев-Хаджи постоянно тревожил русские гарнизоны, и совершал набеги на поселения Кавказской линии. Руководство Кавказской армии посчитало необходимым принять меры, против возрастающего могущества Шамиля. С этой целью было решено предпринять карательную экспедицию в Северный Дагестан.
Гора Ахульго находится в кольце других гор. Река Андийское Койсу, огибая с трех сторон северную подошву Ахульго, образует полуостров, который, в свою очередь, разрезан на две части речкой Ашильта. В западной части полуострова располагался аул Старое Ахульго, в восточной части Шамиль построил Новое Ахульго. Оба аула и Старое и Новое Ахульго занимали два высоких утеса. Между ними в глубоком ущелье протекала Ашильта. В одном месте оба утеса, на которых стояли аулы, близко сходятся друг с другом. Их соединял узкий бревенчатый мостик. Под ним зияла пропасть глубиной в 40 метров.
Над Ахульго возвышалась скала — Шулатлулго. Вершина Шулатлулго — это почти ровная площадка, площадью не более ста квадратных метров, на которой сподвижник Шамиля — мастер по имени Сурхай построил несколько саклей, одна из которых возвышалась над другими и напоминала собою нечто вроде башни. Этот своеобразный форт, названный Сурхаевой башней, благодаря своему положению растягивал блокадную линию русских войск более чем на четыре километра. Башня располагалась на господствующей высоте, по этой причине осажденные могли держать под обстрелом практически все участки местности, на которых располагались русские войска. На 9 июня русские войска под командованием Граббе овладели обоими берегами Андийского Койсу, подступив к Ахульго и полностью окружив ее.
1-й штурм. С рассветом 29 июня 1839 г. русские батареи открыли огонь по Сурхаевой башне, а уже в 9.00 батальоны Апшеронского и Куринского полков с трех сторон подошли к подошве горы и начали подниматься наверх. Крутизна подъёма, по которому поднимались русские батальоны, превышала 45 градусов. Защитники башни обрушили на атакующих град пуль и камней. Несмотря на это, русские солдаты подобрались к самой вершине. Ожесточенный бой длился несколько часов, около 16:00 по приказанию Граббе генерал-майор Лабынцев лично повел на штурм батальон Кабардинского полка. Усилия штурмующих оказались тщетными — Сурхаева башня устояла перед их натиском. С наступлением темноты войска получили приказ отступить с залитого кровью и заваленного трупами утеса. К исходу дня и Шамиль лишился значительной части своих воинов.
2-й штурм. 4 июля в 14.00 началось очередное бомбардирование башни. Войска собрались у подошвы горы, ожидая сигнала на штурм. Солдаты были снабжены деревянными щитами, подбитыми войлоком, для прикрытия головы и груди от камней, сбрасываемых горцами. Около 17:00 прозвучал сигнал к атаке и русские батальоны начали подниматься наверх. В это время молчавшая до сей поры башня ожила. На головы штурмующих полетели бревна и камни, был открыт ружейный огонь. Генерал Граббе приказал войскам отойти на исходные позиции. Снова заговорила русская артиллерия. К наступлению темноты ядра и гранаты образовали в стенах башни осыпи и даже некоторое подобие отлогого подъёма. Русские солдаты поднялись наверх, все защитники были мертвы или погребены заживо под завалами. Взятие Сурхаевой башни позволило значительно выдвинуть вперед артиллерийские батареи, что повысило результативность огня русских пушек.
3-й штурм. 16 июля генерал Граббе возобновил атаку. С рассветом, все артиллерийские батареи открыли сильнейший огонь по укреплениям горцев. Затем, русские батальоны двинулись на приступ. Под шквальным огнём мюридов Шамиля убитые и раненые солдаты падали шеренгами, но воодушевляемые личным примером командиров, солдаты стремились вперед. Буквально в несколько минут русские были уже во рву и затем ворвались в укрепление. После кровопролитной рукопашной схватки боковые башни были взяты. Горцы защищались с редким упорством. Вместе с мюридами дрались даже женщины, переодетые в черкески.
Внезапно среди штурмующих произошла заминка. Вдохновленные героизмом своего передового батальона, остальные подразделения бросились к ним на усиление раньше, чем следовало. В результате на узком перешейке столпилось около 1500 солдат и офицеров, представлявших собой прекрасную мишень для стрелков-горцев. Мюриды обрушили на атакующих град пуль из множества бойниц и завалов. Неся огромные потери от огня противника, батальоны рванулись было вперед, но за небольшой площадкой оказался второй глубокий ров, находившийся под перекрестным огнём из двух скрытых капониров. Положение русских солдат стало катастрофическим.
Узкий путь для возможного отхода был завален множеством убитых и раненых. К довершению всего российские подразделения практически оказались без офицеров. Некоторые солдаты в неимоверной толкотне даже оказались сброшены с гор в пропасть. С наступлением ночи, был получен приказ Граббе на отход. Урон российского отряда был на этот раз очень велик: убито 7 офицеров и 153 солдата, ранено 31 офицер и 580 солдат.
4-й штурм. С рассветом 17 августа 1839 г. загрохотали все русские пушки. Батальон Куринского полка прошёл по крытой галерее и быстро начал подниматься на скалу, несмотря на град камней и пуль. Отчаянное сопротивление мюридов, засевших в передовом укреплении под начальством наиба Сурхай-кадия, не смогло остановить русских солдат. Горцы с отчаянием врывались в боевые порядки российских войск и погибали на штыках или же умирали в разрушаемых саклях. Кровопролитный бой за обладание передовым укреплением горцев, длился до полудня. Из защитников Ахульго уцелели немногие, был убит и сам Сурхай-кадий. Этот успех позволил русским войскам закрепиться в непосредственной близости от Нового Ахульго.
5-й штурм. На рассвете 21 августа, приступ возобновился. Батальон кабардинцев штурмовал своеобразный горский бастион (две заглубленные сакли, соединённые крытой траншеей), обороняемый наибом Ахверды — Магомой. Вскоре левая сакля была взята атакующими. Защитникам правой сакли удалось отбить все атаки. Ночью русские сапёры высекли галерею в сплошной глыбе камня и заложили фугас. Взрыв разрушил саклю, все её защитники погибли под развалинами, или пали под штыками атакующих солдат. С рассветом 22 августа была замечена суматоха в Новом Ахульго. Женщины и дети поспешно переходили в Старое Ахульго, унося всё своё имущество. Граббе приказал войскам перейти в наступление.
Русские солдаты бросились к аулу. Преодолев слабое сопротивление его оставшихся в живых защитников, бойцы ворвались в Новое Ахульго. В ауле разгорелись ожесточенные схватки. Даже горские женщины сражались с полным самоотречением, бросаясь, порой без всякого оружия на штыки русских пехотинцев. Однако вскоре сопротивление горцев было сломлено, и они бросились бежать в ущелье Ашильты и пещеры. Лишь 200 мюридов, окружённых со всех сторон, заперлись в саклях, и продолжали отстреливаться. Бой разбился на отдельные рукопашные единоборства, и к полудню, в Новом Ахульго не осталось в живых ни одного защитника.
В то время, когда на Новом Ахульго побоище уже достигло пика, по приказанию генерала Граббе, батальон апшеронцев пошёл на приступ Старого Ахульго. Мюриды встретили штурмующих ружейным залпом, но это не могло ничего изменить. Апшеронцы ворвались в Старое Ахульго и опрокинули горцев штыками. Около 600 сподвижников Шамиля продолжали сражаться. После прибытия частей из Нового Ахульго и длительного боя, все они, до последнего человека, погибли.
К двум часам дня 22 августа над обоими Ахульго развивались русские знамена. Из Ахульго, удалось вырваться примерно двум десяткам человек, во главе с Шамилём, который был ранен. При штурме погибла жена Шамиля — Джавгарат, и их грудной сын Саид. Сестра Шамиля покончила с собой, бросившись в ущелье. Старший сын Шамиля — Джамалуддин был отдан заложником Граббе на переговорах в начале августа.
К концу 1830-х годов Россия систематически пыталась привести Кавказ в порядок уже не одно, не два и не три десятилетия. Основной проблемой были вовсе не боевые качества множества живущих набегами племен, населяющих регион, а их разобщенность. Гидру было нельзя победить, победив очередного набравшего силу вождя – ведь такое падение его влияние автоматически открывало дорогу десяткам других претендентов. И мятежи с грабежами продолжались снова и снова.
Кавказцы вовсе не поднимались против ненавистных русских – для местных, разделенных на роды, племена и аулы жителей, войска империи были лишь одним из факторов. Друг друга они часто ненавидели еще больше и стремились ограбить при любой возможности.
С другой стороны, в этом длительном объединении лежали предпосылки будущего замирения края. Ведь как только горцы станут чем-то хотя бы относительно единым, их можно будет разбить и успокоить, а не гоняться за каждым отдельным бандитом. С такой точки зрения газават был для России не так уж и плох.
Харизматик
Правда, для начала поднявшуюся волну требовалось как-то успокоить. Задача предстояла крайне серьезная – стартовав в начала 1830-х, к 1839 году мятеж разгорелся до необычайных масштабов. К этому моменту имамом восставших был Шамиль – человек решительный, умный и харизматический.
Шамиль знал, когда стоит устроить свирепый карательный рейд против сотрудничающих с русскими аулов (особенно доставалось чеченцам), когда публично лупцевать себя плеткой в религиозном экстазе, а когда и отступить. Разумеется, только временно, чтобы позже вернуться к вопросу уже вооруженным и готовым.
Примером одного из таких отступлений можно считать лето 1837 года, когда Шамиль, поставленный в трудное положение генералом Фезе, согласился подписать мир с русскими. Разумеется, лишь для того, чтобы нарушить его при первом удобном случае – главное, что сейчас они оставят его, Шамиля, в покое.
Сильная твердыня
Шамиль не был чистым партизаном, в любом удобном случае растворяющемся в лесах или ущельях. Он стремился к созданию государства горцев – пытался многое централизовать, вводил в своих войсках униформу, раздавал медали, обзаводился какой-никакой артиллерией.
Поэтому вопроса, где искать имама, не возникало – в ауле Ахульго, который тот тщательно укреплял несколько последних лет. До лета 1839-го Граббе занимался обеспечением коммуникаций, а потом двинулся прямо к Ахульго, заодно громя все встречавшиеся по пути союзные Шамилю селения.
Русские могли противопоставить такой сложной цели численное превосходство, артиллерию, инженерные умения (например, вырубить на склоне горы галерею), организованность, и, конечно, свои воинские качества.
Проклятая башня
Русские подошли к Ахульго 11 июня 1839-го. Люди Шамиля пытались замедлить Граббе, уничтожив один из мостов на пути к аулу, но его восстановление было не очень сложной задачей для инженеров. На следующий день они занялись обустройством артиллерийских позиций – у Граббе имелось 18 орудий, и он намеревался активно их применять.
Первой целью атак стала Сурхаева башня – сооружение на доминирующей над Ахульго высоте, крепко обороняемое лучшими горцами Шамиля. Башня выглядела достаточно грозно для того, чтобы отказаться от идеи взять ее с наскока. Поэтому начавшийся 29 июня штурм был проведен по всем правилам, но… окончился неудачей.
Второй стартовал 4 июля. Это был долгий, полный приступов и отступлений день, но в итоге комбинация артиллерийского огня и пехотных атак с активным использованием штыков и гранат все-таки дала результаты – башня пала.
Против камня и пуль
Теперь наступало время взяться за Ахульго. Первый штурм стартовал 16 июля, но закончился неудачей – безвозвратные потери составили 160 убитых, а количество раненых перешагнуло за 600 человек.
17 августа русские пошли на следующий штурм и добились немалых успехов. Они заняли передовое укрепление в Новом Ахульго – часть аула, отделенной от Старого Ахульго глубоким ущельем.
Дальше последовали новые переговоры, в результате которых Шамиль почти что согласился на все условия Граббе и даже отдал ему в заложники своего старшего сына. Но, видимо, понимая, что русские 9-летним детям головы не режут, вновь переговоры сорвал и продолжил сопротивление. Как покажут события, в голове у имама родился новый план.
Самоистребление
21 августа атаки русских возобновились. Удалось добиться локальных успехов, но самое интересное обнаружилось на следующее утро. Исчерпав возможности оборонять Новое Ахульго, люди Шамиля начали эвакуацию в Старое – через ущелье. Но закончить ее до рассвета не успели. И тем самым преподнесли шикарный подарок русским.
Быстро подтащив куда надо несколько орудий, русские принялись обстреливать отступающих и само Старое Ахульго. Организовать внятной обороны на новом месте застигнутый врасплох противник не успел, и последовавшая атака пехоты имела полный успех. Дальнейшее представляло собой зачистку изолированных друг от друга очагов сопротивления. Все было кончено два дня спустя.
Обуянные религиозным фанатизмом горцы, поняв, что дело проиграно, принялись изводить себя. Напуганные небылицами про злых русских, женщины убивали своих детей и сами прыгали на штык или в пропасть. Пытаться их щадить стало попросту опасно – стоило солдатам расслабиться, как казавшиеся невинными женщины выхватывали кинжалы.
А вот кого не стоило искать, так это Шамиля и его ближайшее окружение. Он бежал через хорошо известные ему горы, как только рухнула толком не успевшая организоваться оборона Старого Ахульго. Граббе, впрочем, сожалел не сильно: казалось, что главная цитадель врага взята, и теперь Шамилю все равно будет некуда податься.
Это была большая ошибка: войне под руководством знаменитого имама предстояло затянуться еще почти на двадцать лет.
Читайте также: