Бахтин полифонический роман достоевского кратко
Обновлено: 05.07.2024
Художественный полифонизм – это явление эстетики и поэтики Ф. М. Достоевского.
Понятие художественного полифонизма
По словам М. М. Бахтина, Достоевский, воплотив в жизнь полифонический принцип, совершил радикальный художественный переворот.
Художественный полифонизм – это понятие, противоположное художественному монологизму. Он подразумевает множественность центров-сознаний, не приведенных к одному идеологическому знаменателю.
Полифонизм по Бахтину предполагает самостоятельность и свободу героя по отношению к автору, равноправие позиций автора и героев, что осуществляется в событии диалогического общения между равноправными сознаниями.
Главным условием художественного полифонизма является:
- предельная объективность и полнота воссоздания точек зрений персонажей;
- многоголосие и разноголосие персонажей;
- отсутствие преобладающей авторской позиции;
- диалог-спор между автором и героями, между героями-сознаниями.
В художественном мире Ф. М. Достоевского равноправным с героями является именно голос автора, а не сам автор, не Достоевский, создавший героев, которому полностью принадлежит смысл художественного мира, соотносимый с бытием, а не с сознаниями персонажей.
Готовые работы на аналогичную тему
Поэтому, рассуждая о полифонии в произведениях Достоевского, следует иметь в виду, что жизненная реальность, воссозданная в них, зависит напрямую только от Достоевского как автора-творца.
Полифоническая картина мира – это художественно воссозданное бытие, повествование о котором носит полифоничный характер.
Полифония создает плюралистическую картину мира, где все голоса персонажей на равных находятся в состоянии диалога. В свою очередь, сам диалог является источником бесконечной художественной глубины.
Сам писатель воспринимал полифоническую картину мира не однозначно положительно. Примером тому являются сны Раскольникова, которые снились ему на каторге:
Сны Родиона Раскольникова, снившиеся ему на каторге, в концентрированной форме воссоздают тенденции, проявляющиеся и в обычной жизни, которая изображена в романах Ф. М. Достоевского. Такая принципиальная невозможность договориться между людьми, считающими верным и истинным только свое мнение, является ни чем иным, как зримым воплощением потенциально бесконечного диалога, описанного Бахтиным. Разница состоит только в том, что для Достоевского актуальная социальная и коммуникативная деконструкция, к которой по своей природе тяготеет полифоническая картина мира.
В той обычной жизни, которую в своих романах изображает Достоевский, дело не доходит до крайностей, которые снятся Раскольникову на каторге, однако для читателя постепенно очевидным становится постепенное саморазвитие ситуации в этом катастрофически-деструктивном направлении. Вместе с этим очевидным является то, что сны Родиона Раскольникова отсылают читателя к жизненной реальности, которую не мог видеть Достоевский.
По утверждению М. Бахтина герой Достоевского является человеком какой-либо определенной идеи, которая определяет его мысли, поступки и мироощущение. В этом романе основной является идея Родиона Раскольникова о праве сильного на преступление нравственного закона. К этой идее стягиваются идеи остальных героев: Порфирия Петровича, Сони, Катерины Ивановны, Мармеладова, Лужина, Свидригайлова и наконец, самого автора. Поэтому полифония произведения Достоевского состоит и в этом непрерывном диалоге сознаний персонажей.
Постепенно в различных диалогах раскрывается идея Раскольникова, проявляя все свои возможности и оттенки. В романе постоянно слышны многие мнения, голоса и идеи. Именно такое построение произведения дает возможность автору сделать роман психологичным, живым, напряженным.
БАХТИН Михаил Михайлович [4 (16) ноября 1895, Орел – 7 марта 1973, Москва] – русский филолог, философ, историк культуры. Учился на историко-филологическом и философском факультетах в Новороссийском и Петербургском университетах. После 1917 жил в Невеле и Витебске, где сложился круг единомышленников (М.И.Каган, Л.В.Пумпянский, В.Н.Волошинов, П.Н.Медведев и др.). В 1924 Бахтин вернулся в Ленинград.
Содержимое работы - 1 файл
БАХТИН.docx
В центре философской концепции Бахтина – диалогический принцип. В соответствии с пониманием этого принципа как общей философской основы гуманитарных наук Бахтин разработал диалогические версии этики, эстетики, философии языка, антропологии и герменевтики, а также ряд частных инновационных концепций (полифонии, карнавальной народно-смеховой культуры, двуголосого слова, хронотопа и др.).
Полифония (древнегр. poliрhonia - многоголосие) -музыкальный термин, обозначающий великий музыкальный стиль, господствовавший в Европе до середины ХVIII в. (до великого классицизма). В полифонии в отличие от гармонии (см. ДОДЕКАФОНИЯ) нет деления на мелодию и аккомпанемент, все голоса равноправно ведут свои партии, от наложения которых образуется полифонический стиль - стиль мотетов, фуг и полифонических фантазий. М. М. Бахтин применил термин П. р. прежде всего к творчеству Достоевского в книге "Проблемы творчества Достоевского". Книга вышла в 1929 г. и практически осталась незамеченной. Бахтин был репрессирован (сослан в Саранск). После издания этой книги с изменениями и под названием "Проблемы поэтики Достоевского" в 1963 г. она принесла Бахтину мировую славу, сделав его одним из самых знаменитых русских филологов и философов советского периода. Бахтин был авангардистом в литературоведении (см. АВАНГАРДНОЕ ИСКУССТВО). Он придумал какое-то совершенно свое, альтернативное литературоведение (см. КАРНАВАЛИЗАЦИЯ). Под П. р. Бахтин понимал тот факт, что в отличие от других писателей Достоевский в своих главных произведениях ведет все голоса персонажей как самостоятельные партии. Здесь нет "мелодии и аккомпанемента" и, конечно, нет никакой "гармонии". Борьба и взаимное отражение сознаний и идей составляет, по Бахтину, суть поэтики Достоевского. Его герой, пишет Бахтин, "более всего думает о том, что о нем думают и могут думать другие, он стремится забежать вперед чужому сознанию, каждой чужой мысли о нем, каждой точке зрения на него. При всех существенных моментах своих признаний он старается предвосхитить возможное определение и оценку его другим, угадать смысл и тон этой оценки и старается тщательно сформулировать эти возможные чужие слова о нем, перебивая свою речь воображаемыми чужими репликами". Вот пример полифонического проведения идеи в романе "Преступление и наказание": Раскольников еще до начала действия романа опубликовал в газете статью с изложением теоретических основ своей идеи. Достоевский нигде не излагает этой статьи в монологической форме. Мы впервые знакомимся с ее содержанием в напряженном и страшном для Раскольникова диалоге с Порфирием. Сначала статью излагает Порфирий, и притом излагает в нарочито утрированной и провоцирующей форме. Это внутреннее диалогизированное изложение все время перебивается вопросами, обращенными к Раскольникову, и репликами этого последнего. Затем свою статью излагает сам Раскольников, все время перебиваемый провоцирующими вопросами и замечаниями. В результате идея Раскольникова появляется перед нами в интериндивидуальной зоне напряженной борьбы нескольких индивидуальных сознаний, причем теоретический статус идеи неразрывно сочетается с последними жизненными позициями участников диалога". При этом неотъемлемой чертой П. р. Бахтин считает то, что голос автора романа не имеет никаких преимуществ перед голосами персонажей. Особенно это заметно, когда Достоевский вводит рассказчика, принимающего участие в действии на правах второстепенного персонажа ("хроникер" в "Бесах"). Другая особенность поэтики П. р. - герои, обрастая чужими голосами, приобретают идеологических двойников. Так, двойниками Раскольникова являются Свидригайлов и Лужин, двойниками Ставрогина - Кириллов и Шатов. Наконец, Бахтин противопоставляет П. р. Достоевского монологическому роману Л. Н. Толстого, где автор является полновластным хозяином своих персонажей, а они - его марионетками. Не боясь преувеличения, можно сказать, что вся модернистская проза ХХ в. выросла из Толстого и Достоевского, либо беря линию одного из них (так, Джеймс полифоничен, а Пруст монологичен), либо парадоксальным образом их сочетая, как это имеет место в творчестве Томаса Манна и Фолкнера. В "Волшебной горе" Т. Манна Ганс Касторп постоянно пребывает в "интеривдивидуальной зоне" своих "герметических педагогов" - Сеттембрини и Нафты, Клавдии и Перекорна, Беренса и Кроковского. Но при этом авторитарность чисто толстовского авторского голоса здесь тоже очевидным образом присутствует. В "Докторе Фаустусе" полифонический тон задает фигура рассказчика Серенуса Цейтблома, который в процессе написания биографии своего друга, гениального композитора Леверкюна, находится с ним в отношениях напряженной полемики. Прямой отсылкой к П. р. Достоевского ("Братьям Карамазовым") является диалог Леверкюна с чертом, где герой хочет убедить себя в нереальности собеседника, "интериоризировать" диалог, превратить его во внутреннюю речь и тем самым лишить истинности. Особая "редуцированная полифония" присутствует в прозе Фолкнера, особенно в романе "Шум и ярость" и трилогии о Сноупсах ("Деревушка", "Город", "Особняк"). "Шум и ярость" представляет собой композицию из четырех частей, каждую из которых ведет свой голос - трое братьев Компсонов и (последнюю часть) автор. В трилогии о Сноупсах голоса получают попеременно "простаки" Чик Малиссон и В. К. Рэтлиф и утонченный Гэвин Стивенс. При этом в обоих романах одно и то же содержание передается разными лицами по-разному (см. СОБЫТИЕ). Концепция П. р. Бахтина (см. КАРНАВАЛИЗАЦИЯ)философски чрезвычайно обогатила отечественное и западное литературоведение, превратила его из скучной описательной фактографии в увлекательную интеллектуальную языковую игру (см. ЯЗЫКОВАЯ ИГРА).
Анатолий Корчинский (Российский государственный гуманитарный университет; доцент кафедры теории и истории гуманитарного знания; кандидат филологических наук)
Key words: polyphonic novel, epistemology of literature, social imagination, Dostoyevsky, Bakhtin, “nihilism”, “reaction”
УДК/ UDC: 82.0+ 165.2 +821.161.1
Abstract: The article contains the hypothesis that in the light of the “sociological poetics” of the 1920s and the contemporary epistemology of literature, the polyphonic novel created by Dostoevsky and conceptualized by Bakhtin (first of all, in the book “Problems of Dostoyevsky’s Creativity” in 1929) allows today to reconstruct the principles of social imagination of the writer, as well as related political ideas and intentions. From this point of view, polyphony is seen as one of the most ambitious and integral artistic interpretations of modern sociality, experienced in a catastrophic regime and requiring the abandonment of an active political action aimed at social changes.
В литературе о Бахтине и Достоевском есть одно, на мой взгляд, существенное противоречие. Бахтинская идея об открытости романа как жанра потоку становящейся исторической современности считается едва ли не очевидной. При этом широко распространено стремление ограничить область применения теории Бахтина сферой эстетической деятельности, в лучшем случае сопряженной с иными духовными и культурными практиками, которые, однако, рассматриваются автономно от общественных и политических вопросов. Прежде всего это касается знаменитой концепции полифонического романа. Разумеется, такое положение дел во многом продиктовано волей самого Бахтина, спустя три десятилетия переработавшего именно те места своей книги о Достоевском, которые касались связи между поэтикой романа и представлениями писателя об окружающем социальном мире, его историческом развитии и политических горизонтах последнего.
Однако это противоречие — кажущееся, по крайней мере применительно к тому периоду в интеллектуальной биографии Бахтина, который приходится на вторую половину 1920-х годов и ознаменован сотрудничеством с П.Н. Медведевым и В.Н. Волошиновым.
Какой же образ общества формирует роман, изобретенный Достоевским? Множественность голосов, точек зрения и версий реальности, ни одна из которых, включая авторскую, не является более истинной, чем другая; свобода, автономия, самоопределение и саморазвитие героя — все эти черты современности в полифоническом романе являются не темой и не сюжетом, а самой плотью художественной мысли, базовым, несущим элементом конструкции.
Библиография / References
[Алексеев 1921] — Алексеев М.П. О драматических опытах Достоевского // Творчество Достоевского: Сб. статей и материалов / Под ред. Л.П. Гроссмана. Одесса: Всеукраинское гос. изд-во, 1921.
(Alekseyev M.P. O dramaticheskikh opytakh Dostoyevskogo // Tvorchestvo Dostoyevskogo: Sb. statey i materialov / Ed. L.P. Grossman. Odessa, 1921.)
[Бауман 2008] — Бауман З. Текучая современность / Пер. с англ. под ред. Ю.В. Асочакова. СПб.: Питер, 2008.
(Bauman Z. Liquid modernity. Saint Petersburg, 2008. — In Russ.)
[Бахтин 1979] — Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. 4-е изд. М.: Советская Россия, 1979.
(Bakhtin M.M. Problemy poetiki Dostoyevskogo. 4 th edn. Moscow, 1979.)
[Бахтин 1997] — Бахтин М.М. 1961 год. Заметки // Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 5. М.: Русские словари, 1997.
(Bakhtin M.M. 1961 god. Zametki // Bakhtin M.M. Sobraniye sochineniy: In 7 vols. Vol. 5. Moscow, 1997.)
[Бахтин 2000] — Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского // Бахтин М.М. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 2. М.: Русские словари, 2000.
(Bakhtin M.M. Problemy tvorchestva Dostoyevskogo // Bakhtin M.M. Sobraniye sochineniy: In 7 vols. Vol. 2. Moscow, 2000.)
[Джоунс 1998] — Джоунс М.В. Достоевский после Бахтина. Исследование фантастического реализма Достоевского / Пер. с англ. А.В. Скидана. СПб.: Академический проект, 1998.
(Jones M.V. Dostoyevsky after Bakhtin. Readings in Dostoyevsky’s Fantastic Realism. Saint Petersburg, 1998. — In Russ.)
[Достоевский 1976] — Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы. Книги I—X // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 14. Л.: Наука, 1985.
(Dostoyevskiy F.M. Brat’ya Karamazovy. Knigi I—X // Dostoyevskiy F.M. Polnoye sobraniye sochineniy: In 30 vols. Vol. 14. Leningrad, 1985.)
[Достоевский 1984] — Достоевский Ф.М. Дневник писателя 1881. Автобиографическое. Dubia // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 27. Л.: Наука, 1984.
(Dostoyevskiy F.M. Dnevnik pisatelya 1881. Avtobiograficheskoye. Dubia // Dostoyevskiy F.M. Polnoye sobraniye sochineniy: In 30 vols. Vol. 27. Leningrad, 1984.)
[Достоевский 1985] — Достоевский Ф.М. Письма 1860—1868 // Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений: В 30 т. Т. 28. Кн. 2. Л.: Наука, 1985.
(Dostoyevskiy F.M. Pis’ma 1860—1868 // Dostoyevskiy F.M. Polnoye sobraniye sochineniy: In 30 vols. Vol. 28. Book 2. Leningrad, 1985.)
[Зассе 2012] — Зассе С. Яд в ухо. Исповедь и признание в русской литературе / Пер. с нем. Б. Скуратова и И. Чубарова. М.: РГГУ, 2012.
(Sasse S. Wortsünden. Beichten und Gestehen in der russischen Literatur. Moscow, 2012. — In Russ.)
[Карпи 2012] — Карпи Г. Достоевский-экономист. Очерки по социологии литературы. М.: Фаланстер, 2012.
(Carpi G. Dostoyevskiy-ekonomist. Ocherki po sotsiologii literatury. Moscow, 2012.)
[Касаткина 1996] — Касаткина Т.А. Характерология Достоевского. Типология эмоционально-ценностных ориентаций. М.: Наследие, 1996.
(Kasatkina T.A. Kharakterologiya Dostoyevskogo. Tipologiya emotsional’no-tsennostnykh oriyentatsiy. Moscow, 1996.)
[Касаткина 2015] — Касаткина Т.А. Священное в повседневном. Двусоставный образ в произведениях Ф.М. Достоевского. М.: ИМЛИ РАН, 2015.
(Kasatkina T.A. Svyashchennoye v povsednevnom. Dvusostavnyy obraz v proizvedeniyakh F.M. Dostoyevskogo. Moscow, 2015.)
[Лотман 1974] — Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х годов XIX века. Л.: Наука, 1974.
(Lotman L.M. Realizm russkoy literatury 60-kh godov XIX veka. Leningrad, 1974.)
[Магомедова 2008] — Магомедова Д.М. Полифония // Поэтика. Словарь актуальных терминов и понятий / Под ред. Н.Д. Тамарченко. М.: Intrada, 2008. С. 48—49.
(Magomedova D.M. Polifoniya // Poetika. Slovar’ aktual’nykh terminov i ponyatiy / Ed. N. Tamarchenko. Moscow, 2008. P. 48—49.)
[Махлин 1998] — Махлин В.Л. Два контекста одного столетия // Бахтин М.М. Тетралогия. М.: Лабиринт, 1998. С. 458—496.
(Makhlin V.L. Dva konteksta odnogo stoletiya // Bakhtin M.M. Tetralogiya. Moscow, 1998. P. 458—496.)
[Медведев 1998] — Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении. Критическое введение в социологическую поэтику // Бахтин М.М. Тетралогия. М.: Лабиринт, 1998. С. 109—296.
(Medvedev P.N. Formal’nyy metod v literaturovedenii. Kriticheskoye vvedeniye v sotsiologicheskuyu poetiku // Bakhtin M.M. Tetralogiya. Moscow, 1998. P. 109—296.)
[Михайлов 2000] — Михайлов А.В. Обратный перевод: Русская и западно-европейская культура: проблемы взаимосвязей. М.: ЯСК, 2000.
(Mikhaylov A.V. Obratnyy perevod: Russkaya i zapadno-evropeyskaya kul’tura: problemy vzaimosvyazey. Moscow, 2000.)
[Моретти 2014] — Моретти Ф. Буржуа: между историей и литературой / Пер. с англ. И. Кушнаревой. М.: Изд-во Института Гайдара, 2014.
(Moretti F. The Bourgeois Between History and Literature. Moscow, 2014. — In Russ.)
[Неретина 2008] — Неретина С.С. Философские одиночества. М.: ИФ РАН, 2008.
(Neretina S.S. Filosofskiye odinochestva. Moscow, 2008.)
[Смирнов 1994] — Смирнов И.П. Психодиахронологика. М.: НЛО, 1994.
(Smirnov I.P. Psikhodiakhronologika. Moscow, 1994.)
[Тиханов 1996] — Тиханов Г. Бахтин, Лукач и немецкий романтизм / Авториз. пер. с англ. Н.К. Бонецкой // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1996. № 3. С. 117—142.
(Tikhanov G. Bakhtin, Lukаcs and German Romanticism // Dialog. Karnaval. Khronotop. 1996. № 3. P. 117—142. — In Russ.)
[Тодд 2002] — Тодд III У.М. Достоевский как профессиональный писатель: профессия, занятие, этика // НЛО. 2002. № 58. С. 15—43.
(Todd III U.M. Dostoyevskiy kak professional’nyy pisatel’: professiya, zanyatiye, etika // NLO. 2002. № 58. P. 15—43.)
[Хиршман 2010] — Хиршман А.О. Риторика реакции: извращение, тщетность, опасность / Пер. с англ. Д. Узланера. М.: ИД ВШЭ, 2010.
(Hirschman A.O. The Rhetoric of Reaction: Perversity, Futility, Jeopardy. Moscow, 2010. — In Russ.)
[Чулков 2001] — Чулков Г.И. Как работал Достоевский. М.: Юрайт, 2001.
(Chulkov G.I. Kak rabotal Dostoyevskiy. Moscow, 2001.)
[Швец 2018] — Швец А. Лирическое делегирование: вещи в литературном быту имажистов // Транслит. 2018. № 21. С. 45—57.
(Shvets A. Liricheskoye delegirovaniye: veshchi v literaturnom bytu imazhistov // Translit. 2018. № 21. P. 45—57.)
[Gess, Janßen 2014] — Wissens-Ordnungen: zu einer historischen Epistemologie der Literatur / Hgg. N. Gess, S. Janßen. Berlin [u.a.]: De Gruyter, 2014.
[Hufnagel, Ventarola 2015] — Literatur als Herausforderung. Zwischen ästhetischem Autonomiestreben, kontextueller Fremdbestimmung und dem Gestaltungsanspruch gesellschaftlicher Zukunft / Hgg. H. Hufnagel, B. Ventarola. Würzburg: Königshausen & Neumann, 2015.
[Merten 2003] — Merten S. Die Entstehung des Realismus aus der Poetik der Medizin: Die Russische Literatur der 40er bis 60er Jahre des 19. Jahrhunderts. Wiesbaden: Harrassowitz, 2003.
[Nicolosi 2018] — Nicolosi R. Degeneration erzählen: Literatur und Psychiatrie im Russland der 1880er und 1890er Jahre. Paderborn: Wilhelm Fink, 2018.
[Paperno 2005] — Paperno I. La prose des années 1870—1890 // Etkind E. et al. Histoire de la littérature russe. T. 2/2 (Le temps du roman). P., 2005. Р. 789—823.
[Poljakova 2013] — Poljakova E. Differente Plausibilitäten: Kant und Nietzsche, Tolstoi und Dostojewski über Vernunft, Moral und Kunst. Berlin [u.a.]: De Gruyter, 2013.
[Richter, Schönert, Titzmann 1997] — Die Literatur und die Wissenschaften 1770—1930 / Hgg. K. Richter, J. Schönert, M. Titzmann. Stuttgart: Metzler, 1997.
[Seriot 2010] — Seriot P. Preface // Vološinov V.N. Le Marxisme et la philosophie du langage. Essai d’application de la méthode sociologique en linguistique. Limoges: Lambert-Lucas, 2010. P. 13—113.
[Soboleva 2010] — Soboleva M. Die Philosophie Michail Bachtins: Von der existenziellen Ontologie zur dialogischen Vernunft. Hildesheim: Olms-Verlag, 2010.
[Vogl 2002] — Vogl J. Kalkül und Leidenschaft. Poetik des ökonomischen Menschen. München: Sequenzia Verlag, 2002.
[2] См., например: [Richter, Schönert, Titzmann 1997; Vogl 2002; Gess, Janßen 2014; Hufnagel, Ventarola 2015].
[6] О неустойчивости и непоследовательности социального самоопределения интеллигенции см.: [Сдвижков 2012: 426—427].
[7] Как известно, Бахтин активно использует эту метафору, которая оказывается чрезвычайно важной для социологических описаний современности — от Маркса до Баумана [Бауман 2008: 9].
[9] Можно обратить внимание на то, как Бахтин-теоретик сопротивляется тому, что социальная проблематика романа у Достоевского полностью заменяется религиозно-этической и/или переводится в сугубо эстетический план: в ранней версии книги он противопоставляет реализм не-социальности — асоциальному утопизму писателя; позднее, работая над вторым изданием, он будет говорить о новой (внутренней) социальности, открытой полифоническим романом.
[10] См. в этом номере статью Йенса Херльта о развиваемой Достоевским идее нации как непосредственно-аффективного этического сообщества. Как раз эта идея и является политическим эквивалентом того, что Бахтин считал религиозной утопией общности по ту сторону социального. — Примеч. сост.
Следующий материал
Спасибо за подписку! Проверьте почту
Бахтин Михаил Михайлович
Михаил Михайлович Бахтин - русский литературовед и культуролог.
Пара(ы) противоположностей или дополнение до пары противоположностей
Создание новых направлений деятельности, жанров, стилей…
Полифонизм романов Ф.М. Достоевского по М.М. Бахтину
«Мы считаем Достоевского одним из величайших новаторов в области художественной формы. Он создал, по нашему убеждению, совершенно новый тип художественного мышления, который мы условно назвали полифоническим. Этот тип художественного мышления нашел своё выражение в романах Достоевского, но его значение выходит за пределы только романного творчества и касается некоторых основных принципов европейской эстетики. Можно даже сказать, что Достоевский создал как бы новую художественную модель мира, в которой многие из основных моментов старой художественной формы подверглись коренному преобразованию […].
Достоевский - творец полифонического романа. Он создал существенно новый романный жанр.
Читайте также: