Типологический метод толкования кратко
Обновлено: 02.07.2024
Интересно, что следы типологического метода можно найти и в языческом мире. Например, Плутарх видел сходство между Агамемноном, троянским царем, описанным Гомером, и Александром Македонским. Согласно мнению Плутарха, изображая Агамемнона, Гомер предсказал доблести Александра[275].
Следуя за Христом, типологически толковали Ветхий Завет апостолы, в первую очередь св. ап. Павел.
В дальнейшем сложилось два подхода к типологическому толкованию, один в александрийской, другой в антиохийской традиции.
Александрийские экзегеты отождествляли, по сути, типологический и аллегорический методы[279].
По-другому подходили к вопросу толкования экзегеты антиохийской школы. Для них были очень важны исторический смысл Писания, исследование языковых, стилистических особенностей, культурно-исторического контекста написания каждой книги. Отталкиваясь от такого буквального понимания, они показывали скрытый, духовный, в особенности прообразовательный смысл текстов.
Таким образом, следуя антиохийскому подходу, типологическое толкование, в отличие от аллегории, находит духовный смысл в реалиях библейского текста[280], т. е. духовный смысл текста из Ветхого Завета открывается через определенное событие Нового Завета.
Используя такой подход, не отрицая при этом возможности применения аллегории для прояснения богословских и нравственных идей, толковали Священное Писание святые отцы: свт. Иоанн Златоуст, свт. Василий Великий, свт. Григорий Нисский и другие.
Задача моего доклада — проиллюстрировать на наглядном примере из области ветхозаветной герменевтики (а именно — посредством рассмотрения типологического толкования личности Мелхиседека) важность той проблемы, которая была предложена организаторами сегодняшнего заседания для всестороннего рассмотрения. Эта проблема остро стоит перед всеми современными русскими библеистами и заключается в необходимости адекватно оценить новые, еще пока непривычные для православия методы и полученные с их помощью результаты в исследовании Священного Писания, приобретшие широкое распространение на Западе в XIX–XX веках, а оценив — что-то из этого с благодарностью принять, а что-то — решительно отвергнуть.
Но ни один из указанных подходов к библейской критике нельзя признать правильным с православной позиции.
Первый подход неприемлем потому, что с момента своей зрелости (приходящегося на середину XVIII века) до настоящего времени содержание библейской критики существенно изменилось. И хотя многие предпосылки, которые были положены в ее основу и о которых я еще скажу ниже, являются не только спорными, но иногда даже заведомо нехристианскими, тот инструментарий, тот научный аппарат, который был не только развит, но и доведен ею в некоторых сферах почти до совершенства, в немалой своей части вполне приемлем для православного исследователя и был известен уже отцам и учителям ранней Церкви, которые использовали его при своих толкованиях Писания.
Итак, можно видеть, что святые отцы и учители Церкви в своих исследованиях Писания использовали многие из тех методов, которые считаются стандартными для библейской критики. Отличие заключается прежде всего в том, что для древнехристианских авторов был по объективным причинам просто недоступен тот пласт открытых лишь в новейшее время фактов и материалов из филологии, истории и археологии. Поэтому в ряде случаев современные библейские комментарии могут стоять выше святоотеческих – не по глубине проникновения в дух текста, конечно, но по степени филологического и исторического анализа библейского повествования.
Поэтому нужно решительно избегать первого соблазна — полного отвержения современной библейской критики и ее результатов.
Однако в некоторых случаях нетрадиционные и нехристианские предпосылки библейской критики приводят к возникновению неприемлемых для церковного исследователя методов. Таким образом, не только в исходных положениях, но и в выборе инструментария нужно быть осторожным при обращении к библейской критике.
Не стоит и говорить, с какой поразительной точностью и в превосходящей полноте осуществились в Господе Иисусе Христе все перечисленные выше прообразовательные черты, которые Писание придает Мелхиседеку. Принимая в буквально-историческом плане реальность такой личности, как царь Мелхиседек, святые отцы видят значение этой личности в первую очередь в прообразовании грядущего Мессии. Размышляя над личностью Мелхиседека, ожидавшие пришествие Спасителя иудеи могли составить хотя бы смутное представление о нем.
Лучшим доказательством святоотеческой мысли являются дохристианские свидетельства того, что образ Мелхиседека действительно использовался иудеями для размышления о будущем Избавителе.
Далее автор повествует, что будущий Мессия, прообразом которого выступает Мелхиседек, освободит людей из-под рабства диавола (Велиала) (11Q13 ii 13:15–21):
В целом данное кумранское произведение можно рассматривать как типологическое истолкование личности Мелхиседека для описания священнического служения Мессии, имевшее хождение в Палестине во времена накануне христианской эры. Поэтому можно утверждать, что прообразовательный метод толкования Священного Писания имел место еще в ветхозаветной Церкви.
В заключение хотелось бы подчеркнуть, что православный взгляд на развитие библейских книг отнюдь не отрицает существования в древности различных редакций древнееврейского текста. Однако при этом церковное сознание мыслит не только написание, но и корректуру библейского текста как процесс соработничества человека Богу, в котором человеческий несовершенный и ограниченный дух старается не только субъективно улучшить, но и духовно усвоить и по-возможности ясно передать идеи Божественного Откровения. Исходя из этого традиционного церковного понимания богодухновенности Библии типологический метод толкования Священного Писания Ветхого Завета имеет полное право на существование.
Литература
- Мень А., прот. Исагогика: курс по изучению Священного Писания: Ветхий Завет. Т. 1, разд. 1.
- Паккер Дж. И. Высокая критика / Новая Женевская учебная Библия. Hannsler, 1998, сс. 1751–1753.
- Корсунский И. Н. Новозаветное толкование Ветхого Завета. М., 1885.
- Гиршман М. Еврейская и христианская интерпретации Библии в поздней античности. Иерусалим – М., 2002.
- Schiffman L. Reclaiming the Dead Sea Scrolls. N. Y., 1994.
- Martinez F. G., Tigchelaar E. J. C. The Dead Sea Scrolls. Study Edition. Vol. 2. Leiden–Boston–Koln, [1997].
Этот метод строится на основании того, что Ветхий Завет в различных своих событиях, личностях и священных установлениях указывает на события, личности и священные установления более позднего времени в истории спасения.
Название метода происходит от греческого слова . [ти?пос], а новозаветное исполнение прообраза — . [анти?типон], или . [анти?типос][241].
Прообразность основана на том предположении, что в Божием деле искупления на протяжении всей истории спасения есть определенная схема. Бог изобразил Свой искупительный труд в Ветхом Завете и исполнил его в Новом Завете; в Ветхом Завете представлены тени того, что полностью было открыто в Новом Завете[242].
Причиной того, почему Бог не сразу ясно сказал о новой мессианской эре, была Его благость, нисходящая к немощам человека. Она облекала обетования и пророчества о Мессии в чувственные образы, чтобы они сильнее запечатлелись в народной памяти и всегда были как бы перед глазами[243].
1) исторический смысл, или буквальный
2) аллегорический или типологический
3) топологический или этический
4) анагогический или мистический[3].
Все четыре уровня текста взаимосвязаны и взаимообусловлены. Они переплетаются и должны толковаться как нечто цельное и законченное. И такое толкование возможно только в Церкви, которая одна является хранительницей апостольской традиции толкования и понимания текста.
Аллегорический метод толкования характеризует отношение к тексту как к некоему коду или шифру, толкование текста – его расшифровка. Для аллегориста существует по крайней мере два уровня текста – буквальный, поверхностный смысл и сокровенный, тайный смысл, они относятся друг к другу как предмет и его тень. Истолкование Писания аллегорическим методом означает действительное понимание сути текстов, а не простое принятие буквального смысла.
Хотя аллегорический метод был известен еще греческим философам, его ярким представителем в иудаизме был Филон Александрийский, применивший его к Ветхому Завету. Евсевий пишет о Филоне как о очень образованном и начитанном человеке, превзошедшем всех своих современников в знании философии Платона и Пифагора[5]. Филон известен своим аллегорическим пониманием Ветхого Завета – четыре реки в Едеме означают четыре добродетели, пять городов Содома – пять чувств и т.д.
Ценность аллегории для Филона сводится к четырем пунктам:
1) этот метод позволяет не принимать буквально антропоморфные описания Бога;
2) помогает избегать тривиальных, непонятных, бессмысленных значений, которые неизбежны при буквальном понимании отдельных ветхозаветных текстов;
3) дает возможность преодолеть исторические трудности Ветхого Завета;
4) позволяет извлечь из Ветхого Завета такие выводы, которые гармонируют с эллинистической философией, и, таким образом, оправдать Ветхий Завет перед своими коллегами-философами.
Указанные методы толкования Писания, конечно же, не были так четко разделены и описаны, чаще всего мы встречаем авторов, использующих в равной мере все подходы. Несомненно, говоря о типологическом и аллегорическом методах, важно отметить тот факт, что они значительно повлияли на истолкование Писания в общинах первых христиан[6].
Александрийская школа.
Александрийская школа истолкования Библии известна прежде всего своим аллегорическим методом, начало которому положил еще Филон. Для того чтобы составить хоть какое-то представление об этой школе, рассмотрим двух ярчайших ее представителей – Климента Александрийского и его ученика Оригена.
Св. Климент считается одним из первых христианских богословов, заявивших о том, что Библию необходимо толковать только аллегорически, так как буквальное значение лишь служит фигуральному, скрытому смыслу, который необходимо уметь находить. Будучи своего рода эклектиком, Климент, конечно же, не мог не принять во внимание аллегорический метод греческих философов и поэтов, а также опыт толкования Ветхого Завета Филоном, искренне полагая, что Писание скрывает свой истинный смысл, который необходимо обнаружить.
Антиохийская школа.
Основателем школы в Антиохии был Диодор Тарсийкий (умер в 393), но самыми известными ее представителями стали Феодор Мопсуестийский и Иоанн Златоуст, школа провозглашала иные принципы толкования Библии, сегодня мы бы назвали их историко-грамматическими.
К сожалению, из-за того, что в этой же школе учился Несторий, который впоследствии был осужден как еретик, положение школы стало очень шатким и ее историко-грамматический метод был отодвинут на второй план.
Западная школа.
В самом начале истории западной церкви первые общины говорили на греческом, поэтому им была доступны достижения школ Александрии и Антиохии, лишь позже мы становимся свидетелями появления великих богословов и на Западе.
Св. Амвросий Медиоланский (340–397), известный как учитель Августина, во всем толковании Писания разделял три уровня – буквальный, моральный и мистический, уделяя больше внимания последнему уровню, чем повлиял и на Августина. Будучи латинским Отцом Церкви, Амвросий уделял много внимания изучению работ своих греческих коллег Оригена, Василия Великого, Афанасия, а также известного нам Филона Александрийского.
Итак, основное развитие истолкования Библии началось под влиянием аллегорической школы, буквальное понимание Писания стало результатом больше противодействия, нежели самостоятельной мысли, в результате появился некий промежуточный западный метод, который все-таки больше тяготел к аллегоризму.
[1] Клеман О. Истоки. Богословие отцов Древней Церкви. М., 1994. С. 95.
[2] Калиген М. Жизнь и история. Мюнхен, 1978. С. 47.
[3] См.: Мень А., прот. Библия и история ее толкований. Минск, 1997. С. 289.
[4] Корсунский И. Н. Новозаветное толкование Ветхого Завета. М., 1885. С. 47.
[6] См.: Данн Д. Единство и многообразие в Новом Завете. М., 1997. С. 126.
Читайте также: