Куда катится образование в школе
Обновлено: 30.06.2024
Глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин и заместитель председателя Госдумы Пётр Толстой предложили реформировать систему образования в стране. Под обстрел главного следователя и думского вице-спикера попал ненавистный для детей, родителей и многих педагогов единый госэкзамен (ЕГЭ).
23 ноября единый государственный экзамен (ЕГЭ) стал объектом неожиданной, но, не скроем, очень приятной атаки со стороны главы Следственного комитета Александра Бастрыкина.
Это просто пытка какая-то для молодёжи, ЕГЭ нужно отменить,
– горячился главный следователь России. Он убеждён, что нет необходимости изобретать велосипед – надо просто вернуться к советской системе образования.
Александр Бастрыкин назвал ЕГЭ "пыткой для молодёжи". Фото: Денис Гришкин / АГН "Москва"
Не менее горячо поддержал Бастрыкина вице-спикер Госдумы от "Единой России" Пётр Толстой – главный противник ЕГЭ в высших коридорах власти, ещё ранее называвший единый госэкзамен "насилием над детьми и самой идеей образования". Правда, с одной существенной идеологической поправкой:
В одном не соглашусь с Александром Ивановичем Бастрыкиным: возвращаться нужно не к советской, а к русской системе образования, и тут дело не только в избавлении от ЕГЭ, а в самих подходах к воспитанию человека и гражданина.
Верный своему стилю пресс-секретарь президента Дмитрий Песков прокомментировал слова Бастрыкина уклончиво: "Наши министерства внимательно прислушиваются ко всем точкам зрения и далее самостоятельно выстраивают линию по развитию системы образования". Но сказал он это без всякой иронии, что уже является хорошим знаком: похоже, несомненные недостатки единого экзамена начинают перевешивать его достоинства даже в глазах первых лиц государства.
Хитрая уловка крупных вузов
В своё время лоббисты ЕГЭ подавали его как шанс искоренить коррупцию в приёмных комиссиях вузов – не секрет, что это очень старая и очень больная проблема. А на том, что коррупционные возможности попросту опускались уровнем ниже, в школы, внимание старались не акцентировать. Проблемой занялись только тогда, когда в столичные вузы повалили "стобалльники" из регионов, особенно взволнованных проблемой огласки национальности преступников.
И ведущие вузы один за другим стали выбивать для себя исключения. Московский и Санкт-Петербургский государственные университеты ещё на стадии ключевых поправок в закон "Об образовании" сохранили себе право на "дополнительные вступительные испытания", как стыдливо теперь называют экзамены. А вскоре право принимать экзамены вообще стало официально считаться привилегией вуза: для этого надо проходить конкурсный отбор.
То есть ущербность ЕГЭ была признана официально ещё 10 лет назад: он предназначен для вузов, которым "и так сойдёт", которым главное – набрать студентов и получить госфинансирование. А те вузы, которым интересно качество абитуриентов, соревнуются за лучших школьников, "подбирая" олимпиадников и правдой или неправдой вводя внутренние испытания. С 2021 года, кстати, получить такое право стало попроще, то есть власти понимают проблему.
Некоторые понимали изначально. Активнейшим образом идею единого экзамена продвигала Высшая школа экономики. В июне 2009 года ректор "Вышки" Ярослав Кузьминов рассказывал, как вверенный ему вуз принял ЕГЭ с первого же года. А через 10 лет, в последнем доковидном году, мы увидели у ВШЭ вступительные испытания буквально по всем дисциплинам! По ссылке – файл, где можно посмотреть, до какой степени "Вышка" перестала доверять собственному детищу. По сути же, конечно, не доверяла никогда: важно было ввести уравнительную систему для плебса, оставив качественное – а значит, дорогое, хоть и бюджетное – образование элите.
Вот только система вскоре начала трансформировать сама себя. Потому что в педагогические вузы потихоньку пошли "дети ЕГЭ" – и выяснилось, что популярность профессии педагога среди абитуриентов практически нулевая, средний балл ЕГЭ, скажем, в 2014 году составлял издевательские 62,5 – ниже были только аграрии, от которых, при всём уважении, мы ждём скорее трудолюбия, нежели интеллекта, воспитания и эрудиции. А когда у тебя учителя – троечники, форма экзамена вообще перестаёт играть какую-либо роль.
Трагедия средней школы
Да, крупные вузы отчасти смогли решить проблему ущербности ЕГЭ, но детям, их родителям, как и педагогам, от этого не легче. Их головная боль с годами только нарастает. Так, Елена Хавченко, директор Гимназии Святителя Василия Великого, в комментарии "Первому русскому" поделилась:
С каждым годом ЕГЭ усложняется – стонут биологи, химики, физики. Усложняется. Это значит, что мы видим тенденцию того, что сузится сектор детей, имеющих возможность поступить в высшее учебное заведение.
При этом родители делают единственно возможный вывод: детям нужны только те предметы, педагоги и репетиторы, по которым придётся сдавать ЕГЭ. Остальное – "лишняя информация" или даже "информационный шум". Итог: лишение детей элементарного кругозора, не говоря уже об эрудиции. И невротическое, на уровне постоянных стрессов и даже паники натаскивание детей по узкому кругу дисциплин. И всё чаще – уход из школ на домашнее, семейное образование.
К слову, о репетиторах. Фактически без их помощи детям уже не обойтись, если они хотят поступить даже не в "престижный", а просто в нормальный вуз на бюджетную форму обучения. И из-за этого семейные бюджеты в буквальном смысле трещат по швам. По словам Кристины Сандаловой, представляющей Национальную ассоциацию семейного образования, –
"Родители вынуждены прибегать к репетиторам, чтобы подготовить ребёнка к ЕГЭ. Потому что там идёт натаскивание на определённые типы тестов и типы задач. И даже сочинение в ОГЭ или ЕГЭ сильно отличается от того, к чему мы, родители, привыкли. Поэтому детей важно научить правильно заполнять формуляры, писать сочинение в определённой последовательности. А школа этим не занимается".
Кристина делится личным примером: её сын Гена готовится к сдаче единого госэкзамена, и львиная доля семейного бюджета уходит на оплату репетиторов. Таким образом, антикоррупционная обёртка ЕГЭ уже давно сорвана, обнажив не просто коммерческую составляющую этой навязанной нам системы, но и куда более опасную тенденцию, о которой было сказано выше. Практически расистское разделение наших детей на элиту, людей "высшего сорта", которые учились у репетиторов, и всех остальных.
И это уже не просто беда, а самая настоящая национальная трагедия. Очередная "мина замедленного действия", которая рванёт уже очень скоро, даже смены поколения не потребуется.
Что с того?
Так что же, разом рубануть и отменить ЕГЭ? А вот тут даже противники этой системы из числа опытных педагогов призывают сначала семь раз отмерить. Директор Гимназии Святителя Василия Великого Елена Хавченко уверена, что резкая отмена будет подобна шокотерапии. Ведь вся наша система образования долгое время выстраивалась именно под ЕГЭ, а потому при резкой отмене, прежде всего, пострадают дети. Вернуть традиционные выпускные экзамены несложно, но у сегодняшних школьников уже нет фундаментальных знаний даже уровня 10–15-летней давности. Не сдадут большинство.
Получается, куда ни кинь – всюду клин? Нет, всё-таки есть надежда, что пресловутая "точка невозврата" ещё не пройдена. Была бы государственная воля. Ведь если уже и от Александра Бастрыкина и Петра Толстого мы слышим предложения отменить ЕГЭ, то есть надежда, что лёд тронулся. Вот только эти предложения необходимо срочно перевести в самую широкую общественную и экспертную дискуссию на тему, "как нам реорганизовать традиционное русское образование". Но времени на размышления остаётся всё меньше: потеряно практически целое поколение.
"Первый русский" готов принять самое непосредственное участие в этой дискуссии и выработке "дорожной карты", как нам выруливать из создавшегося положения. Так что, как говорится, "продолжение следует".
Подписывайтесь на канал "Царьград" в Яндекс.Дзен
и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.
От редакции.
К нам пришло письмо от обычного школьного учителя из Нижнего Новгорода. Он пишет с целью поведать о своём опыте работы в бюджетных образовательных учреждениях и рассмотреть некоторые существенные недостатки текущей системы обучения детей.
Читатель аккуратно замечает, что-де раньше было лучше, но не рассказывает, почему так было. Описывает ситуацию, но не пытается анализировать её. Что изменило за эти годы систему российского образования так, что оно стало ни на что не годным? Автор не рассуждает о последствиях принятия образовательного ФЗ-83, но мы видим его последствия — вот они, перед нами. Становится меньше школ и библиотек. ГИА и ЕГЭ продолжают оставаться кошмаром нынешних школьников, поражая своей необъективностью и проплаченностью. Нагрузка, которая ложится на плечи выпускников в преддверии экзаменов, вызывает проблемы с психикой, заставляя их идти на общественно опасные поступки. При этом дети по окончании обучения либо не в состоянии поступить в вуз, либо вынуждены учиться на платной основе. Доколе?
Образование современной России прочно вошло в систему рыночных отношений. Оно стало платной услугой, но не правом. Оно перестало быть нужным и необходимым: проще управлять стадом баранов, чем группой мыслящих личностей, людей. Нижегородский учитель терпит, как и тысячи, и миллионы граждан нашей страны, ожидая, что кто-то устроит его жизнь за него. Но истина всегда конкретна: при капитализме каждый сам за себя. Государство не интересуется судьбой отдельного своего гражданина. Может быть, ею заинтересуется хотя бы сам гражданин? Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Не пора ли объединить усилия.
Российское образование. Куда мы катимся?
О российском образовании давно принято говорить в негативном контексте. Некоторые просто упоминают о снижении общего уровня, однако многие уже поговаривают о катастрофе. Мне так же хочется внести свою ложку дегтя в общий информационный поток. Я собираюсь прояснить некоторые технические детали образовательного процесса на примере школ, в которых работал (стаж 5 лет). Это особенно важно в условиях надвигающейся катастрофы. Если её не удастся избежать, то необходимо хотя бы начать бороться с последствиями, дабы не допустить повторения негативного опыта. Каждый тезис я постараюсь подтвердить конкретными примерами из школ, в которых работал, а это конкретно: СОШ №169, МКС(К) ОУ Школа-интернат №10 и МКОУ СОШ №27 г. Нижнего Новгорода.
1) Система образования на данном этапе развития переживает серьезный кризис по многим направлениям и, в первую очередь, в системе подготовки кадров. Если посмотреть средний возраст преподавателей по школам, в которых я работал, то он будет порядка 51 года. Что касательно учителей естественнонаучных дисциплин, то и того больше.
Профессия невостребованная и довольно низко оплачивается. Сказки про среднюю з/п учителей, которая составляет 30 тысяч рублей в месяц, справедливы лишь местами. Я могу рассказать, откуда набираются эти деньги. Стандартная ставка учителя – 18 часов в неделю. Это порядка 11-15 тыс. руб. в зависимости от категории. Как правило, учитель берёт ещё одну ставку и имеет уже порядка 30-36 часов в неделю. Дополнительно – кружки и классное руководство, за что получает дополнительные надбавки. Таким образом, мы получаем по 5-6 уроков каждый день. При этом учитель должен составлять планы уроков, индивидуальной работы, обновлять свои знания. При всё большей информатизации необходимо учиться работе с техникой, а именно: составлению презентаций, видеоуроков и тому подобное. Также не стоит забывать о составлении проверочных работ и о проверке тетрадей, самостоятельных и контрольных работ. Таким образом, учитель, получающий 30 тысяч руб., имеет 6-ти дневную рабочую неделю практически с полной занятостью. В частности учителя Русского языка и литературы в школе-интернате № 10, особенно в конце четвертей, уходят с работы иногда и в 21:00, и в 22:00. И к этому всему надо прибавить стресс и эмоциональную нагрузку, учитывая отсутствие инструментов защиты чести и достоинства учителей.
Как это работает? Ученик может свободно оскорбить, нахамить учителю и при этом максимум, что может сделать учитель в данном случае – это вызвать родителей. Если окажутся адекватные люди, то они повлияют на своего ребенка. Однако многие всеми силами бросаются на его защиту и обвиняют в поведении своего чада самого учителя, администрацию, классного руководителя и далее по списку. В этом случае учителя бессильны. Разумеется, данная перспектива привлекает далеко не всех, а те молодые специалисты, которые приходят, очень быстро отсеиваются. Остаются единицы.
3) Качество образования и дисциплины в большинстве образовательных учреждений находятся на низком уровне. Это связано с несколькими вещами. Во-первых, сокращение времени урока до 40 минут повсеместно. В итоге на сам урок остается очень мало времени.
Во-вторых, широко распространяемая тестовая система оценки знаний. С самых первых классов ребенка учат выбирать из предложенных вариантов ответа, тем самым подводя его к тестам по ЕГЭ и ГИА. Учителя вынуждены корректировать свои программы для того, чтобы ребенок мог сдать итоговые экзамены. Экзамены он сдаст, и, может быть, по итогам поступит в вуз, но знания по предметам у него окажутся на крайне низком уровне.
В-третьих, дисциплина на уроках и в школе вообще. В редких школах следят за формой одежды, хотя на бумаге всё прописано. Учителя полностью беззащитны. Они не могут как-либо влиять на поведение учеников, кроме как силой личного авторитета, если он есть. Раньше тоже не было мер, кроме как моральных, однако всё держалось на авторитете школы и сознании самих родителей. Теперь же многое изменилось: родители склонны скорее обвинить во всём кого угодно, но не ребёнка. Эта ситуация, к слову, негативно влияет и на успеваемость учеников: действительно талантливые дети, которые жаждут знаний, оказываются во враждебной атмосфере.
Учитель истории,
г. Нижний Новгород
Побывал на педагогической конференции, где собрались учителя муниципальных школ. Вот некоторые тезисы, над которыми думаю.
Чем живет учитель
• Учителя пребывают в состоянии, когда воспринимают свою работу как самоотверженное служение, недостаточно ценимое обществом. А в обществе преобладает мнение, что учителям недоплачивают за их работу.
• Нет физической возможности платить учителям больше. На образование уходит половина муниципального бюджета.
Заказчик образования
• Есть большая проблема в том, что не совсем четко определено, кто заказчик и в чем задача муниципального образования.
Именно оно заинтересованно, чтобы каждый, вне зависимости от достатка и социального положения, обладал стандартным набором социальных навыков, позволяющих ему жить в определенной среде, а этому обществу – с ним.
Мы заинтересованы в том, чтобы все умели читать и писать на русском языке, знали математику, историю и культуру своей страны, обладали кругозором и представлениями об устройстве мира.
Еще желательно, чтобы дети выходили из школы любознательными и обладали навыками коммуникации и совместного действия.
Задача и оценка школы
• Система образования не заканчивается на муниципальных школах, но, к сожалению, родители стараются предъявить им требования по стандарту лучших частных школ. Скажем, требуют, чтобы дети сдавали ЕГЭ с баллом, позволяющим поступить в лучший вуз страны или бегло говорить на английском языке.
ЕГЭ – хорошая и нужная штука, но ни в коей мере не должна служить оценкой деятельности муниципальной школы.
Главный критерий – социализация (не совсем понятно, как ее померить), а не средние баллы по специальностям.
• Профессиональная ориентация, знание языков и подготовка к элитным вузам – это не основная задача муниципального образования. Это уже из сферы дополнительного образования и тут инициатива и финансирование скорее лежат на родителях.
Желание и финансы
• К сожалению, у политиков обычно не хватает мужества и силы сказать, что в нынешнем состоянии финансирования муниципального образования денег не хватает на бесплатное решение для граждан всех образовательных задач.
Поэтому появляются ничем не подкрепленные обещания и проекты, что, в свою очередь, плодит избирательность и несправедливость.
Ну и напоминаю, что это не утверждения, а лишь тезисы, над которыми размышляю как не профессионал от образования, а человек сочувствующий и интересующийся. Интересно послушать мнение знающих и понимающих людей.
Сегодня у школы существует единственно возможный способ вести всех детей на примерно одинаковом уровне — тормозить самых умных и способных.
Есть классический эксперимент: блох помещают в невысокую стеклянную банку, из которой они могут легко выпрыгнуть. После этого ее закрывают крышкой на три дня. Блохи пытаются выпрыгнуть и бьются о крышку. Через три дня ее открывают, но этого времени уже достаточно, чтобы блохи прекратили попытки покинуть банку. И за всю оставшуюся жизнь они уже никогда не совершат высокого прыжка.
Похожие эксперименты проводили и с собаками, у которых формировали условный рефлекс страха на звук высокого тона. В качестве негативного подкрепления использовался несильный, но чувствительный удар электрическим током, который собаки, сидя в клетках, испытывали после того, как слышали звук.
Всего после нескольких стимуляций клетки открыли, чтобы проверить, начали ли животные бояться звука. Экспериментаторы ожидали, что собаки попытаются убежать, заслышав высокий звук, чтобы избегнуть удара током. Однако собаки не покидали открытую клетку. Они просто ложились на пол и скулили.
Думаю, что аналогия понятна — за одиннадцать лет обучения в школе наши дети привыкают к выученной беспомощности.
И только совсем немногие могут противостоять этому мощнейшему давлению среды. Теперь остановимся подробнее на основных пунктах классно-урочной системы и подумаем о том, что может прийти ей на смену.
1. Весь класс в одно и то же время изучает одну и ту же тему, одним и тем же способом
Мы попробуем отказаться от этой схемы. Теперь каждый ученик сам выбирает, каким предметом, в какое время и сколько ему заниматься. Если ему что-то непонятно, он в любой момент может попросить помощи у наставника. И здесь мы подключаем компьютерную систему образования — этой возможности персонального обучения не было у предыдущих поколений. Странно не попробовать ей воспользоваться.
Я бы предложил такую метафору: каждый ученик получает в начале обучения на планшете свою планету — Землю, хозяин которой он один. Он Маленький принц, и это его планета, и ему предстоит узнать, понять и улучшить ее. На нее, как на карту, нанесены все знания, какие ему предстоит усвоить. Некоторые задания он сможет выполнить лишь в одиночку, другие — только вместе со своими друзьями.
Каждая успешно решенная им задача или пройденная тема из математики будет строить мосты и дома на этой карте, из физики — создавать промышленные объекты, из ботаники — сажать деревья и другие растения. Зоология населит его Землю животными, география нанесет на карту горы и моря, астрономия сделает небо над его планетой звездным и так далее.
В обычной школе, если ребенок чего-то не понимает, он всегда может соврать и притвориться, что все понял. А учитель как-то натянет ему оценку до троечки и со скрипом переведет в следующий класс.
Потом количество таких лакун у ребенка начнет увеличиваться, и вся его система знаний будет напоминать кривой дом с выбитыми окнами.
При новой системе единственной возможностью перехода на новый уровень будет правильное выполнение всех заданий. Собственно, в этом случае и система оценок не нужна — если ребенок перешел на новый уровень, значит, он освоил предыдущий по-настоящему хорошо.
Наставник будет контролировать не качество обучения, а его скорость. И главным критерием здесь станет количество ошибок. Ничего страшного не произойдет, если по одному предмету ученик будет в условном седьмом классе, по-другому — в четвертом, а по какому-то уже начнет осваивать институтскую программу.
2. Для всего класса определяется одна и та же последовательность изучения тем и предметов
Маленький ребенок развивается с фантастической скоростью. К четырем годам он уже, как правило, умеет прекрасно говорить на родном языке (а если ему повезет с разноязычными родителями — и на нескольких), читать, превосходно разбирается в устройстве окружающего мира.
Эта скорость развития связана прежде всего с тем, что ребенок все время задает вопросы — около 400 в день. Задавание вопросов — одна из самых важных вещей для развития. Потому что это означает готовность узнавать ответы. А значит, учиться.
А в школе ребенка отучают задавать вопросы. Все вопросы задает учитель, хотя настоящая его обязанность не задавать, а отвечать на детские вопросы. Это убивает у ребенка всю мотивацию. Ему вкладывают в голову разжеванное знание. Его заставляют учиться вещам, которые ему в данный момент могут быть совсем не интересны.
Можно организовать систему обучения совершенно на других принципах. Каждый день ребенок сам получает возможность узнать то, что ему будет интересно именно сегодня. Почему идет дождь? Как работает лифт? Почему люди не летают? Ничего страшного не произойдет, если в первом классе ребенок начнет изучать, например, физику.
И еще очень важный момент. Все, до чего ребенок додумывается сам, приводит к сильнейшему выбросу дофамина, что очень благотворно влияет на процессы мотивации и обучения. Образование должно вызывать у ребенка постоянное чувство удивления и восторга. Дети хотят и любят учиться, если взрослые не отбивают у них эту потребность скукой, принуждением и рутиной.
Родители жалуются, что дети перегружены предметами, а на самом деле они легко могут усваивать в десять раз больше. Например, в одном детском саду группе пятилетних детей предложили определить самим, что из множества предметов (камешки, песок, ракушки, зерна) является семенами. Дети посовещались, провели несколько экспериментов и быстро нашли способ определения, попытавшись прорастить все.
Предоставить ребенку самому пережить восторг открытия и испытать гордость за себя — значит резко повысить его желание учиться. Дофамин — величайший помощник наставника. Этот нейромедиатор выделяется не только при когнитивной деятельности, но и при сексе, при поедании вкусной пищи, при приятных телесных ощущениях. Понимаете, на какой уровень вы переводите обучение? А вместе с окситоцином дофамин отвечает еще и за любовь.
И детям надо делиться друг с другом тем, что интересного они узнали за день. Ребенку нужно развиваться с максимально возможной скоростью. У него должны гореть глаза, и — самое главное — ему необходимо получать удовольствие от учебы. Если этого нет, то данную часть обучения следует переделывать.
3. В классе есть две разные группы людей: одни только учат (педагоги), а другие только учатся (школьники)
Это вертикальное образование. Дети учат детей. За учеником из первого класса по математике закрепляется ученик из второго класса, который может объяснить.
Выполняется очень важный обмен — ученик второго класса не только повторяет пройденный материал (я думаю, вы прекрасно понимаете, что, пока не попробуешь сам что-то объяснить другому, по-настоящему не разберешься в предмете). Он еще повышает уровень самоуважения, являясь для кого-то экспертом. Его коммуникативные навыки резко улучшаются. Младший ученик тянется за старшим и умнеет гораздо быстрее. Исчезает барьер между учеником и учителем. С ровесником можно спорить. Старший ученик может помочь младшему не только с пониманием, но и с мотивацией.
Вертикальное образование к тому же сильно разгружает и самого учителя. В объясняющем ребенке может проснуться и педагогический талант. Такие дети, которые десять лет сами учили других, обладают бесценным опытом.
Интересен опыт великого писателя-фантаста Стивена Кинга. Он вырастил троих детей: Наоми, Джо и Оуэна. И не Кинг рассказывал им истории на ночь, он просил детей рассказать ему какую-нибудь историю. В результате оба сына профессионально занимаются литературой: дебютный сборник Оуэна вышел в 2005 году, а Джозеф стал литературной сенсацией последних лет под псевдонимом Джо Хилл.
Об этом же писал великий физик Ричард Фейнман: лучший способ понять что-либо — научить этому другого человека. Лучший способ изложить идею максимально просто — объяснить ее ребенку.
При этом достаточно выполнять всего два правила — говорить простыми словами, не используя сложных терминов, и быть кратким.
Необходимость возврата к уже пройденной теме объясняется еще и особенностями нашей памяти. Существует такое понятие — кривая забывания, или кривая Эббингауза.
Именно поэтому ученикам очень важно не только заучивание информации, на котором построена старая школа, но и понимание и применение этого материала на практике .
Учителя объясняют тему на своем взрослом и серьезном языке, который вовсе не всегда понятен детям. При вертикальном образовании один ребенок излагает задачу другому не на взрослом, а на детском языке. Это отдельная и очень интересная тема, которой можно посвятить целую книгу.
Переход наставника со взрослого на детский язык — это не сюсюканье, а попытка сделать образование более эффективным.
Не стоит думать, что собственный язык имеет отношение только к детям.
Интересна история профессора Гарвардского университета Эрика Мазура. Он читал физику студентам семь лет и считался одним из лучших преподавателей Гарварда. А потом он решил проверить не уровень знания студентами физики (со знанием формул все было великолепно), а уровень ее понимания. Например, понимания третьего закона Ньютона.
Для этого Мазур предложил список из тридцати вопросов. Например, один из этих вопросов звучал так: «Большой грузовик и маленькая легковушка сталкиваются на шоссе. Сила, оказанная на грузовик легковушкой:
Пытаясь разобраться, в чем же дело, Мазур пришел к очень интересным выводам: его студенты хорошо сдавали экзамены, в которых были одни только формулы, но отвечать на вопросы, в которых цифры заменялись ежедневными реалиями, они не могли.
Фактически они применяли формулы только для тех случаев, когда они знали, что от них ждут применения формул. А в остальной жизни они продолжали пользоваться классической интуицией, которая очень часто подводит нас.
Профессор и его студенты были обескуражены. Студенты попросили повторить занятие. Преподаватель согласился и за пару минут объяснил задачу с помощью третьего закона Ньютона. Студенты ничего не поняли. Мазур вернулся к доске и потратил восемь минут на объяснение решения с помощью второго закона Ньютона. Студенты по-прежнему ничего не понимали.
В отчаянии Мазур попросил, чтобы они обсудили эту задачу между собой, и уже через две минуты у них был готов правильный ответ. До того, что гарвардский профессор и физик мирового уровня не смог объяснить за десять минут, студенты самостоятельно дошли всего за две!
У этого явления есть даже специальное название — проклятие знания. Когда-то давно учитель разобрался с проблемой и все понял. И он рассказывает о ней как о простой, очевидной и ему уже понятной вещи. А студент, который понял ее только что, может объяснить это своему однокурснику гораздо эффективнее.
5. Определяются общие для всех членов группы время начала и конца занятий, количество, длительность и время перерывов на отдых
Опять тупая муштра и уравниловка. По свистку начали, по свистку закончили. Ребенок может не выспаться, прийти уставшим, заболевать. Сидение на уроке для него тогда превращается в пытку, и он начинает ненавидеть школу. Его постоянно натаскивают на выполнение одной команды — терпеть! Хотя в этом нет никакой необходимости.
Не можешь приходить в школу в восемь утра? Приходи в десять. Устал — иди отдохни, а хочешь — поспи немного, в новой школе должны быть и места для отдыха. Это же не казарма, здесь не надо ничего делать по свистку.
На такую свободную форму работы переходит все большее количество компаний. У человека есть объем работы. А как и где он будет ее выполнять — дома, в кафе, в парке, — его личное дело. И эффективность таких компаний впечатляет.
Сегодня около 200 школ в США отменили классно-урочную систему и перешли на модель смешанного обучения, при котором традиционное образование соединяется с онлайн-обучением и каждый ребенок учится по индивидуальной программе.
Многие из этих школ пошли на такое не от хорошей жизни: они были на грани закрытия из-за хронически низких результатов учеников; другим пришлось выкручиваться, чтобы дать хорошее образование в районах, где 70% детей — дети мигрантов с неродным английским.
В этих школах каждое утро каждый ребенок получает свой плей-лист на день, где расписано, что он делает за компьютером, что в маленькой группе, что один на один с учителем. Учителя получают такие же плей-листы, где видно, кому и с чем сегодня нужно помочь. В результате прежде неблагополучные школы вышли в лидеры в своих штатах.
Вывод из этого очень простой — ребенок вместе с учителем и родителями должен иметь возможность выбрать то, что хорошо подойдет именно ему.
В старой школе такое было физически невозможно — все ученики, одинаково одетые, сидели в одинаковых позах за одинаковыми партами, читали одинаковые учебники, слушали одно и то же объяснение учителя для всех, выполняли одинаковые задачи, должны были прочесть одни и те же книги и так далее. В новой школе обучение каждого ученика будет индивидуальным, подогнанным именно под него.
Если ребенку лучше заниматься в одиночестве — ему никто не станет мешать, но он всегда может вернуться в группу (некоторые задания можно будет выполнить только в группе, а дети смогут сами договариваться о том, когда им удобнее собраться вместе). Если ребенок заболеет, он станет дистанционно учиться из дома.
Школа будет открыта с утра и до позднего вечера. Дети-жаворонки смогут приходить в школу рано утром, а дети-совы — ближе к обеду. Интересно, что уже проводились такие эксперименты, когда ученики являлись в школу после обеда, а уходили вечером. И результативность таких уроков была очень высокой.
Урок может быть совсем коротким, а может длиться более 45 минут — все зависит от темы, а не от секундомера. Возможно и серьезное погружение в тему, когда, например, группа детей всю неделю занимается иностранным языком.
Читайте также: