Истина и вера в философии кратко

Обновлено: 04.07.2024

Наука пытается описать и объяснить структуры и отношения во Вселенной в той мере, в какой их можно проверить с помощью эксперимента и выразить в расчетах. Истиной научного положения является адекватность описания структурных законов, которые определяют реальность, а также подтверждения этого описания при помощи постоянных экспериментов. Любая научная истина предварительна, и подлежит изменениям как в своей способности охватывать реальность, так и в своей способности выражать эту реальность адекватно. Такой элемент неуверенности не умаляет истинностную ценность проверенного и подтвержденного научного утверждения. Он лишь препятствует научному догматизму и абсолютизму.

Поэтому теологи, указывая на предварительный характер всякого научного положения и обеспечивая, таким образом, место отступления для истины веры, используют не лучший метод защиты истины веры от истины науки. Если бы завтра научный прогресс уменьшил долю неуверенности, то вере пришлось бы продолжить свое отступление — что само по себе позорно и бесполезно: ведь научная истина и истина веры относятся к разным измерениям смысла. Наука не обладает ни правом, ни способностью вмешиваться в веру, а вера не обладает способностью вмешиваться в науку. Одно измерение смысла не способно вмешиваться в другое измерение.

Наука способна противоречить только науке, а вера — только вере; наука, которая остается наукой, не способна противоречить вере, которая остается верой. Это можно с полным правом отнести и к таким сферам научного исследования, как биология и психология. Знаменитая борьба между теорией эволюции и теологией некоторых христианских групп была борьбой не между наукой и верой, а между той наукой, вера которой лишила человека его человеческой природы, и той верой, выражение которой было искажено библейским буквализмом. Очевидно, что та теология, которая толкует библейскую историю Творения как научное описание некогда произошедшего события, вторгается в сферу методологически организованной научной работы, а теория эволюции, которая объясняет происхождение человека из древнейших форм жизни, устраняя бесконечное, качественное различие между человеком и животным, есть вера, а вовсе не наука.

То же самое можно сказать и о сегодняшних и завтрашних противоречиях между верой и современной психологией. Современная психология боится понятия души, потому что ей кажется, что это понятие учреждает реальность, которую невозможно постичь научными методами и которая может препятствовать их результативности. Этот страх небезоснователен; психологии не следует принимать какие-либо понятия, которые не были бы результатом ее собственной научной работы. Ее функция состоит в том, чтобы наиболее адекватно описывать процессы, происходящие в человеке, и в том, чтобы всегда быть готовой к замене этих описаний. Это относится к таким современным понятиям, как Эго, Суперэго, самость, личность, бессознательное, интеллект, и к таким традиционным понятиям, как душа, дух, воля и т. д. Методологическая психология подлежит научному подтверждению, как и всякое другое научное предприятие. Все ее понятия и определения, даже наиболее обоснованные, предварительны.

Когда вера говорит о предельном измерении, в котором живет человек и в котором он может либо обрести, либо утратить свою душу, или о предельном значении его существования, то она вообще не соприкасается с научным отрицанием понятия души. Психология, лишенная понятия души, не может опровергнуть такое утверждение, а психология, обладающая понятием души, не может подтвердить его. Истина вечного смысла человека находится в другом измерении, нежели истина адекватных психологических понятий. Современный психоанализ и глубинная психология во многом противоречат дотеологическим и теологическим выражениям веры. Однако не трудно заметить, что положения глубинной психологии делятся на более или менее проверенные наблюдения и гипотезы и на утверждения о природе и судьбе человека, которые суть в чистом виде выражения веры. Элементы натурализма, перенесенные Фрейдом в XX век из XIX, его пуританство в отношении любви, его пессимизм по поводу культуры, характерная для него редукция религии до идеологической проекции суть выражения веры, а не результаты научного анализа. Невозможно отказать ученому, занимающемуся человеком и проблемами его существования, в праве вводить элементы веры. Однако если он начинает борьбу с другими формами веры во имя научной психологии, как это делал Фрейд и некоторые его последователи, то он путает разные измерения. Не всегда легко отделить элемент веры от элемента научной гипотезы в каком-либо психологическом утверждении, однако это возможно и, как правило, необходимо.

Различие между истиной веры и истиной науки предупреждает теологов о невозможности использовать новейшие научные открытия для подтверждения истины веры. Микрофизика опровергла некоторые научные гипотезы, касающиеся измеряемости Вселенной. Квантовая теория и закон неопределенности привели к тому же результату. Религиозные писатели немедленно воспользовались этими открытиями для подтверждения своих собственных представлений о человеческой свободе, божественном творении, чудесах. Однако такая процедура неоправдана ни с точки зрения физики, ни с точки зрения религии. Физические теории не имеют прямого отношения к бесконечно сложному феномену человеческой свободы, а распространение энергии в квантах не имеет прямого отношения к смыслу чудес. Теология, используя таким образом физические теории, путает измерение науки с измерением веры. Истину веры невозможно подтвердить с помощью последних физических, биологических или психологических открытий, как невозможно и опровергнуть ее с их помощью.

Философия, религия и другие мировоззренческие учения отвечают неугасающей надежде человека устоять перед немотой природного мира и суровостью, непредсказуемостью социального, найти жизнесмысловую опору – первовопрос всякого человеческого существования, отталкиваясь от которого, можно было бы познать бытие мира по отношению к собственной жизни, чтобы полнее, осмысленнее, творчески прожить ее. Поиск жизнесмысловых опор продолжа­ется из века в век, пополняя энциклопедии новыми учениями и нап­равлениями, новыми именами философов, теистов, атеистов, идеологов, мистиков, мифологов. Одни из них пребывают в бодрствующем поисковом состоянии, приводящем к созданию новых принципов бытия, новых творческих гипотез и расширению общего мировоззренческого горизонта; другие – в дремлющем, сновиденном, отдающем предпочтение одной опоре, одной сказочно-фан­тастической картине мира. Этим состояниям соответствуют определенные гносеологические установки: в первом случае – поиск истины, во втором – подчинение безмолвствующему велению веры.

Существует три типа веры: этическая – вера как доверие, теоретическая (философская и научная) – вера как возможно правильное предположение, религиозная – вера как непосредственное знание абсолютной личности, т.е. Бога. Первую можно назвать желательной и благодетельной, вторую – поисково-экспансивной, третью – усыпляющей. Все они необходимы, поскольку дают возможность установить, хотя бы на время, относительную гармонию человека с самим собой и миром. Веруют все, в том числе и те, кто специально занимается истиной: философы, ученые, юристы, врачи и др.

Этическая вера выступает в форме доверия, уверенности в добросовестности, искренности всех людей. Основанием такой веры является внутренняя убежденность в нравственной ценности другого человека, его способности отдавать в любой ситуации предпочтение добру перед злом. Без такой веры жизнь любого социального организма стала бы невозможной. Можно представить, какими дикими и кошмарными станут отношения в семье, если бы она решилась жить не по вере, а по истине. Каждый поступок, вызыва­ю­щий сомнение в порядочности, подтолкнул бы сомневающуюся сторону к поиску вещественных улик, свидетелей, к организации очных ставок, проведению лабораторных экспертиз и т.д. – словом, это была бы не семья, а криминально-следственная контора.

Нравственная вера спасительна. Ее с полным основанием можно занести в реестр высших человеческих ценностей. Не случай­но, что нравственные поступки оцениваются не как истинные или ложные, а как нравственные либо безнравственные.

Объектом теоретической веры являются онтологические принципы философских учений и гипотезы теоретических наук. Истинные суждения об этих объектах возможны лишь после их проверки и получения каких-либо практических результатов. Наука реализует такую возможность. Какая-то часть гипотетических суждений становится истинными.

Теоретическая вера и риск нераздельны. Риск, подобно дамоклову мечу, зависает над совестью философа и ученого, напоминая им об ответственности перед возможными нежелательными или даже гибельными последствиями их прозрений и открытий для благополучия человеческого сообщества. Не все, конечно, внемлют голосу совести. Риск опьяняет, кружа безответственные головы химерами славы и власти. Коммунистические прожекты, являясь изыс­ками посредственных философов (Г. Бабеф, В. Ленин), – убедительное тому свидетельство.

Религиозная вера – одна из разновидностей веры как таковой, но не более того. Предметом этой веры является Бог и внеприродный, сверхъестественный, предвечный мир, в котором он пребывает. Эта гипотеза-вера не проверяема средствами науки. Однако это обстоятельство ни в коей мере не мешает бесчисленным приверженцам религиозных взглядов верить в реальное существование предвечного мира. Массовый характер религиозной веры, наличие церковных организаций и огромного контингента культовых организаторов придают этой разновидности веры трепетное, таинственное обаяние, гипнотизирующее сознание верующих и лишающее их способности критического взгляда на мир.

Говорить о возможной опасности, грозящей верующему от веры в потусторонний мир, не приходится. В случае его отсутствия умерший ничем не рискует, разделяя общую участь всех – полное забвение. В противоположном случае его ждет крупный выигрыш – вечное существование души. Риск от религиозной веры при жизни – вот грустная вековечная реальность! Религиозная нетерпимость в крайних своих проявлениях (религиозные войны, изуверства, костры инквизиции и пр.) унесла многие миллионы человеческих жизней.

Истина – продукт зрелого ума, поднявшегося до уровня философской рефлексии. Гносеология, отвечающая в философии за истину, не занимается поиском и установлением истин относительно каких-либо природных и общественных явлений. Этим занимаются конкретные науки. Объектом гносеологии является с м ы с л исти­ны. Гносеологический поиск смысла истины увенчался следующими ключевыми концепциями: корреспондентной (классическая концепция истины), марксистской, конвенциональной, прагматичес­кой.

Родоначальниками корреспондентной(греч. – соответствие) концепции истины являются древнегреческие философы Платон и Аристотель. Первый утверждал, что тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, – лжет; по Аристотелю истинность суждения заключается в его соответствии фактическому положению вещей. Такое понимание истины длительное время оставалось незыблемым, пока не пошатнулись устои рационалистической философии, утверждавшей законосообразность мира, которому должны были соответствовать суждения разума.Появление в XIX в. иррационалистской философии вызвало к жизни новые толкования истины. Этому были причины.

М а р к с и с т с к а я концепция истины является разновидностью корреспондентной. Она, как и ее предшественница, покоится на рационалистическом представлении о законосообразном устройстве природного и социального мира. Поскольку мир рационален в своей основе, постольку не существует каких-либо принципиальных трудностей в деле его познания. Истина – адекватное (читай: соответствие) отражение объекта познающим субъектом, воспроизведение его таким, каким он существует сам по себе, вне и независимо от человека и его сознания.

Во-первых, познавательное отношение к миру концептуально. Какой-то единственно правильной гносеологической концепции познания, пригодной для всех и разделяемой всеми, не существует. Материалист видит мир иначе, чем скептик; агностик иначе, чем платоник; иррационалист иначе, чем стоик и т.д. Желание не признавать ни одну из существующих концепций за правильную, дистанциироваться от них, может означать только одно – автор создал свою новую концепцию. Затем появятся другие. Познавательный процесс бесконечен.

Во-вторых, свой вклад в ретуширование образа вещей вносят органы чувств, дающих разуму начальные сведения о них. Между восприятием вещи и самой вещью не существует полного тождества. Соответствие между ними приблизительно. Это обусловливается тем, что чувственные образы во многом зависят от структуры и устройства органов чувств, меняющегося психического состояния, здоровья и других факторов, включая подсознательные силы и переживания. Потому подлинная объективность остается для пытливого ума помысленным идеалом, а не свершившимся фактом.

XIX век ознаменовался появлением нового философского направления: рационалистическое объяснение мира было потеснено иррационалистическим. Для Ф. Якоби, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, А. Бергсона, Н. Гартмана мир представился иным, нежели для Б. Спинозы, Г. Лейбница, Г. Гегеля, – незаконосообразным, хаотичным, вечно загадочным, непознаваемым для разума, трансинтеллигибельным, гносеологически иррациональным. Традиционный поиск соответствия (корреспонденции) мысли изучаемому объекту утратил смысл. Для объяснения динамической иррациональности реального потребовались новые толкования и истины. И они появились.

К о н в е н ц и о н а л и з м (лат. conventio – договор, соглашение, сделка) – гносеологическое направление, считающее, что в основе математических и естественнонаучных теорий лежат произвольные соглашения (конвенции между учеными), выбор которых регулируется соображениями удобства, простоты, целесообразности, но не их истинностью. Основоположник конвенционализма – французский математик, физик и философ Ж. Пуанкаре (1853–1912), анализируя аксиомы неевклидовых геометрий (по Евклиду сумма внутренних углов треугольника равна 180° и не зависит от его размеров, по Лобачевскому сумма углов треугольника зависит от его размеров и может быть меньше 180°, по Риману сумма углов треугольника зависит от его размеров и может быть больше 180°), пришел к выводу, что эти аксиомы являются творениями духа и выступают в форме молчаливо принятых соглашений. Они (аксиомы) ни истинны, ни ложны. Одна аксиома может быть более удобна, чем другая. В дальнейшем Пуанкаре распространил конвенционализм на физические теории, считая, что их отправные положения (принципы и законы) – суть символы, условности, произвольно принятые системы знаков, удобные для изображения реальных связей.

Для Пуанкаре, – философа-агностика, – познаваемы только явления и отношения (связи) между явлениями, поскольку они даны человеку в чувственном опыте. Только относительно их возможны суждения, могущие претендовать на истинность. Что касается сущности вещей, законов, то они, являясь продуктом воображения разу­ма, непознаваемы и говорить об их истинности не приходится.

Сущности и законы, как продукты разума и соглашений, будут множиться до бесконечности, создавая удобства для реализации практических целей. Чем их больше, тем шире научно-поисковое поле, тем больше подходов к решению практических задач. Конвенционализм помог осознать тот факт, что научные теории не являются непосредственными обобщениями опытных данных, и в этом смысле конвенциональные элементы неустранимы из корпуса науки и из корпуса философии (исходные принципы философских учений несомненно носят конвенциональный характер), не говоря уже о политике и праве.

Как ни плодотворно конвенциональное толкование отправных положений научных теорий, включая указание на то, что они не следуют из опыта, оно не отменяет вопроса об их истинности.

П р а г м а т и з м (греч. pragma – дело, действие) – гносеологическое учение, в основе которого, в качестве исходного принципа, лежит действие. Авторами этой концепции были американские философы Ч. Пирс (1839–1914) и У. Джеймс (1842–1910). Они исходили из представления, что мир в основе своей иррационален, незакономерен, хаотичен и выглядит великим, цветущим, жужжащим беспорядком. Поэтому его невозможно охватить и выразить в одной логически последовательной системе. И следовательно, поиск соответствия идей миру – занятие непродуктивное.

Человек, пребывая в иррациональном мире, должен действовать, полагаясь не столько на знания внешней реальности, сколько на свою готовность действовать тем или иным способом, на веру в успех и предвидение практических последствий своих действий. Продуктивность действий зависит в конечном счете от работоспособности, эффективности, полезности идей. Такие идеи, способные обеспечить решение какой-либо задачи, являются истинными. Истинность суждений, взглядов, учений определяется их полезностью.

Истина – это непосредственная цель познания. Выделяют три аспекта истины: объективность, абсолютность, относительность. Объективным критерием истины является практика. Проблема взаимоотношений знания и веры давно занимает умы философов, но все сходятся в одном: знание обуславливается доказательством, вера – нет.

Истина

Непосредственная цель познания, соответствие наших знаний содержанию объекта познания – истина. В истине выделяют три аспекта:

· объективность истины заключается в том, что истиной является знание, содержание которой не зависит от человека. Истина существует по той причине, что объективен материальный мир, который в ней отражается.

· абсолютность истины – исчерпывающее знание, о действительности в целом. Это элемент знаний, который не может быть никогда опровергнут в будущем.

· относительность истины выражает изменчивость каждого истинного знания, его углубление, уточнение по мере развития практики и познания. Знание относительно, потому что на каждом историческом этапе человек имеет дело с его конечным результатом.

Знание и вера

Проблема соотношения знания и веры с давних пор занимала умы ученых. Еще средневековый философ Августин Блаженный считал, что задача богословия заключалась в познания в свете разума того, что принято верой. В новое время Ф. Бэкон заявил и приоритетной роли знания, считая, что истину можно искать в данных опыта и наблюдений. В XX в. философия занимала различные позиции. Постпозитивисты принимали веру как совокупность связанных между собой состояний организма, таких как воспоминания. Неотомизм настаивал на синтезе знания и веры. Между знанием и верой существует существенная разница: знание обуславливается доказательством, вера – нет.

Вера— это не только основное понятие религии, но и важнейший компонент внутреннего духовного мира человека, психический акт и элемент познавательной деятельности. Она обнаруживает себя в непосредственном, не требующем доказательства принятии тех или иных положений, норм, истин. Как психологический акт, вера проявляется в состоянии убежденности и связана с чувством одобрения или неодобрения. Как внутреннее духовное состояние — требует от человека соблюдения тех принципов и моральных предписаний, в которые он верит, например: в справедливость, в нравственную чистоту, в мировой порядок, в добро.

Если вера отрывалась от религиозной принадлежности, то в составе познавательного процесса она обозначала убежденность в правоте научных выводов, уверенность в высказанных гипотезах, являлась могучим стимулом научного творчества. Мы верим в существование внешнего мира, в трехмерность пространства, необратимость времени, верим в науку. Вера есть бездоказательное признание истинным того или иного явления. В связи с этим весьма примечательно высказывание А.Эйнштейна, который считал, что без веры в познаваемость мира нет никакого естествознания.

Феномен веры, имея религиозную, гносеологическую и экзистенциальную окраску, может выступать как основа саморегуляции человека.

Спасибо всем за ответы. Жаль,что нельзя выбрать лучшими несколько из них.
Достойны "Лучшего. " ответы ERDETREU,Екатерины Горбуновой,Самсона Александрова,Пантеры,Елены Комаловой.
Ещё раз,спасибо.

Лишь та вера имеет смысл котороя основана на знании. А истина дополняет познания.
Обшее у них-научное знания. Реальность а не вымысел.

Одно приводит к другому. Общего между ними - свойство подлинности в реальной шкале Ценностей, т. есть соответствие истинному положению дел в нашей Вселенной.

В этом смысле "философия основана на истинах, выявляемых светом естественного разума. Вместе с тем Бог наделяет нашу природу своими сверхъестественными дарами (дарами благодати) , но делает это таким образом, что эти дары не разрушают природу, а приводят ее к совершенству. Поэтому свет веры не затмевает врожденного нам естественного света разума. А стало быть, истины философии не могут противоречить истинам веры. В противном случае либо те, либо другие были бы ложны, а поскольку Бог есть творец и нашей природы, и нашей веры, то он был бы и творцом лжи в нас, а это невозможно" (De Trinitate II, 3).
Вера не противоречит разуму, но есть один из видов познания. Она всецело основана на божественном Откровении, чем и обусловлена ее непогрешимая достоверность. Акт вероизъявления - это акт приятия богооткровенной истины на том основании, что она возвещена Богом. Такое согласие со стороны человека, обладающего верой, непоколебимо, однако ему предшествует акт выбора, который осуществляется свободной волей, побуждаемой к этому благодатью. С другой стороны, то, что постигается интеллектуальной интуицией, - например, начальные принципы познания, - обладает естественной убедительностью, и познающий человек не выбирает, соглашаться ли ему с ними или не соглашаться. Поэтому знание (философское и научное) и вера должны различаться между собою и по субъекту, и по объекту. Очевидно, что Фома ставит веру выше разума: он никогда не упускает случая подчеркнуть трансцендентную природу и несравненную высоту слова Божьего. Однако этим он вовсе не принижает разум. И хотя сверхъестественное он ставит неизмеримо выше естественного, это не означает, что он принижает естественное. Согласно Фоме, существует лишь один правильный метод познания, подразумевающий рассмотрение философских проблем с точки зрения философии, а теологических - с точки зрения теологии. Может показаться, что этот метод заключает в себе противоречие, однако для Фомы и вера и философия срастаются в органическое целое, так как и то и другое проистекает из одного и того же божественного источника.

Истина-понятие философское. "Вера и Истина две вещи несовместные" Фрейд сформулировал, что Любая Вера Религиозная - это МАССОВЫЙ ПСИХОЗ,

Читайте также: