Церковная политика временного правительства кратко
Обновлено: 04.07.2024
Прежде чем начать говорить об истории Русской церкви в ХХ веке, в советский период, нужно сказать несколько слов о том, в каком состоянии Церковь пришла к 1917 году и как завершался имперский период в истории России для Церкви, а с точки зрения церковной истории — как завершался период синодальный.
Основной нерв синодального периода, если мы пытаемся кратко его определить, заложенный еще основателем империи Петром I, заключался в том, что государство подходило к Церкви с позиций пользы, утилитаризма. В начале имперского периода утилитаризм проявлялся достаточно грубо: Петра прежде всего интересовали материальные ресурсы Церкви. Постепенно от такой грубой формы взаимодействия Церкви с государством империя отходила, но вектор этого отношения к религии сохранялся вплоть до революции 1917 года.
Февраль 1917 года принес церковную революцию, которая разворачивалась по нескольким направлениям. С одной стороны, речь шла о конфликте между Временным правительством и Синодом. Этот как бы политический конфликт наполнялся разнообразными социальными столкновениями. Прежде всего, столкновениями духовенства в разных епархиях с епископатом. Сословное белое (женатое) духовенство пыталось изменить вопрос о власти в Церкви в свою пользу и в степени потеснить монашествующий епископат. Но кроме этого, то же самое духовное сословие разрывали и другие внутренние конфликты. Например, конфликт младших членов клира, псаломщиков и дьяконов, которые чувствовали себя в приниженном состоянии по сравнению со священниками.
И еще одной очень важной частью церковной революции была революция приходская, которая выражалась фактически в бунте прихожан, особенно на селе, против старой системы приходского управления и в смысле и против духовенства. Прихожане, которые очень долго ждали того, что империя разрешит им участвовать, например, в управлении храмовым имуществом (которое было создано их трудами и на их пожертвования), или которые ждали того, чтобы империя и церковные власти в степени допустили их до рекомендаций своих кандидатур в члены причта, — эти прихожане в условиях слома всей политической и социальной системы старого порядка явочным образом взяли власть в приходах в свои руки: начали распоряжаться церковным и храмовым имуществом, изгонять неугодных священников и осуществлять собственные выборы духовенства.
В этой ситуации священноначалию нужно было превратить церковную революцию, которая развивалась по многим направлениям, в каноническую реставрацию, воссоздать церковный организм. И эту миссию должен был взять на себя Священный собор Православной российской церкви 1917–1918 годов. Это было эпохальное событие в истории Церкви и в истории нашего отечества. Собор завершал синодальный период истории Церкви и пытался в новых обстоятельствах выработать церковные формы жизни. Речь не шла ни в коей мере о том, чтобы реконструировать, воссоздать те формы церковного управления, которые существовали до Петра, в первую эпоху патриаршества и соборов. Нужно было заново выстроить церковный организм в новых условиях, но по церковным правилам.
Собор был очень представительным органом. Его делегатами были 564 человека. Причем больше половины из них были миряне — 53 %, около трети, 28 %, были представители приходского белого, то есть женатого, духовенства, около 4 % — монашествующие и еще примерно 15 % — епископат. При этом миряне, которые были призваны на Собор, представляли собой буквально всю Россию: здесь были крестьяне, рабочие, служащие, солдаты действующей армии, преподаватели учебных заведений, в том числе профессора академий и университетов. Можно сказать, что Собор представлял собой всю Россию, которая готова была созидать новые формы общественной и церковной жизни. Самым значительным и оставшимся в истории деянием Собора было восстановление русского патриаршества. Первым патриархом после почти двухсотлетнего перерыва с помощью жребия был избран московский митрополит Тихон (Белавин).
Собор занялся вопросом об отношениях с будущим русским государством. Напомню, что в январе 1918 года должно было собраться Учредительное собрание, которое должно было сформулировать новые принципы государственного бытия Российского государства. В преддверии Учредительного собрания Собор принимает специальное определение 2 декабря 1917 года, которое фактически представляет собой проект договора между Церковью и будущим русским государством, своего рода проект конкордата, конституционного пакта между Церковью и властью. Собор, безусловно, мыслит себя уже как часть общества, отдельно от государства, не внутри государственной машины. Но при этом он выражает желание, чтобы за Русской церковью был признан особый статус первенствующей религиозной организации в силу ее исторических заслуг и как религии большинства российского населения.
Другие решения Собора касались внутренней церковной жизни. Здесь был новый, впервые разработанный устав прихода. Здесь были новые проекты организации центрального и епархиального управления. Если очень коротко говорить о сути этих проектов, то Собор пытался выработать баланс между общественным, соборным и иерархическим началами в Церкви.
В тот момент, когда Собор разрабатывал свои проекты, в России происходит еще один переворот — к власти приходит партия большевиков. И здесь нужно сказать несколько слов о том, что с точки зрения религии представляла собой большевистская партия и ее идеология. Фактически коммунизм именно в его большевистском изводе, как проект, восходящий к эпохе Просвещения, полагал, что религия, или, как они часто говорили, религиозные предрассудки, отмирают в обществе естественным образом. Однако большевики, стремясь ускорить процессы общественного преобразования, и в том числе преобразования общественного сознания, стремятся ускорить и отмирание религии и фактически начать насильственную секуляризацию. Сегодня значительная часть исследователей рассматривает советский коммунизм как один из вариантов политической религии. Это понятие ввел итальянский исследователь Эмилио Джентиле, который занимался историей итальянского фашизма. Имеется в виду, что такого рода политическая религия является особой сакрализацией идеологии политического режима и предполагает мифологизацию или обожествление организации, в данном случае партии, и связанных с этой идеологией текстов. Разумеется, политическая религия отрицает иные идеологии и религии, а также автономию индивида. В этом контексте мы должны понимать, что столкновение большевизма как политической религии с традиционными религиями, будь то православное христианство, ислам, иудаизм, буддизм, было неизбежно. Согласно Эмилио Джентиле, политическая религия знает два модуса отношений с религиями традиционными: уничтожение конкурентов и их инструментализация, то есть приспособление под свои нужды.
В январе 1918 года новая большевистская власть открыто заявляет о своих будущих отношениях с религиозными организациями. Издается декрет, который в последующем публиковался под названием Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. Главная его идея — это вытеснение любых религиозных организаций, но прежде всего Православной церкви как наиболее крупной и влиятельной организации, из общественной жизни страны. Религия объявляется частным делом гражданина. Никакие внутренние законы религиозных организаций новая власть не признает. Более того, декрет заявляет о национализации церковного и вообще любого религиозного имущества, на что верующие и Церковь реагируют достаточно жестко, потому что заявление о национализации воспринимается как прямое кощунство, как то, что святыни, храмы будут передаваться в руки неверующих. Так начинается прямое противостояние Церкви и советской власти. Иерархи и духовенство становятся жертвами как так называемых эксцессов Гражданской войны, так и красного террора. Духовенство вместе с дворянскими царскими чиновниками оказывается среди заложников, которые расстреливаются в случае покушений на лидеров нового Советского государства.
В 1919 году власть пытается осуществить первую антирелигиозную кампанию — кампанию по вскрытию святых мощей. Однако в ходе Гражданской войны начать осуществлять планомерную антирелигиозную политику советская власть, конечно, не может. Для этого наступает момент в 1922 году, когда начинается кампания по изъятию церковных ценностей — ключевой момент для выработки советской репрессивной политики в отношении Церкви, которая будет действовать на протяжении последующих 20 лет.
1921–1922 годы — это время тяжелейшего, катастрофического голода в Советской России, который стал следствием, с одной стороны, Гражданской войны и разрушения экономики и сельского хозяйства, а с другой стороны — политики большевиков, направленной на реквизицию хлебных запасов у крестьян — так называемую продразверстку. И в контексте голода власть начинает осуществлять принудительное изъятие церковных ценностей из церквей под предлогом помощи голодающим. При этом верующими эта акция воспринимается как новое кощунство, хотя Церковь, иерархи и духовенство, вовсе не против собирать пожертвования и жертвовать ценные церковные предметы для того, чтобы закупать за границей хлеб. Однако эти первые столкновения, которые приходятся на весну 1922 года, власть использует для того, чтобы начать масштабную кампанию наступления на православную церковь.
Среди расстрелянных был и петроградский митрополит Вениамин (Казанский). Владыка Вениамин был сравнительно молодым епископом, в 1922 году ему было 49 лет. Он был избран на петроградскую, столичную, кафедру в бурные весенние месяцы 1917 года, избран голосованием представителей духовенства и мирян всей епархии. Уже это показывает, насколько он был популярен в народе. Особенно его любили рабочие Петрограда, работе с которыми, проповеди он уделял много внимания.
Когда до Северной столицы докатилась волна изъятия церковных ценностей, владыка Вениамин сделал все, чтобы в его епархии дело не дошло до кровавых столкновений. На Пасху 1922 года он выступил со специальным обращением к пастве, в котором призывал петроградцев не давать никакого повода для пролития крови и не предаваться чувству мести в отношении тех, кто покушается на церковное достояние.
При этом владыка был готов пойти на максимальные, неслыханные компромиссы. В частности, он предложил местной комиссии по изъятию, чтобы священники сами переплавили священные сосуды в слитки и в таком виде отдали бы их комиссии — в этом случае изъятие ценностей перестало бы быть кощунственным актом. Но советская власть преследовала иные цели. Митрополит Вениамин был привлечен к суду за сопротивление изъятию и после публичного процесса расстрелян в августе 1922 года в Ковалевском лесу к востоку от Петрограда.
В 1920-е годы Церковь оказывается в ловушке, в ситуации двух кризисов — кризиса легальности и кризиса легитимности. С одной стороны, власть не признаёт за Церковью права на законное существование: не регистрирует иерархию и духовенство, а регистрирует только низовые церковные организации — приходы (с точки зрения советской власти все, что не зарегистрировано официально, то запрещено и должно быть подвергнуто репрессии). С другой стороны, в силу своего нелегального статуса Церковь не может созвать новый Собор для того, чтобы избрать нового патриарха после кончины патриарха Тихона в 1925 году. А пока нет патриарха, слабеет внутренняя легитимность церковной власти, церковного управления, начинаются споры о правильности ее преемства, появляются новые расколы. После патриарха, и так будет до 1940-х годов, Церковью управляют местоблюстители, власть которых по определению временна.
К концу 1920-х годов формируются три стратегии отношений Церкви с властью. Одна из них — это стратегия обновленческая. Обновленчество было спровоцировано советской властью в 1922 году в ходе кампании по изъятию церковных ценностей. Обновленцами были в основном представители белого приходского духовенства, которые не были вполне удовлетворены реформами Собора 1917–1918 годов. Они представляли собой прежде всего сословное духовенство, которое еще до революции мыслило о расширении своих прав в управлении Церковью. И, собственно, эти расширенные права они и получают с помощью советской власти в рамках своего движения. Можно сказать, что это была стратегия сословных реформ, которые предполагали, например, введение женатого епископата (в Православной церкви он обычно монашествующий), второбрачие духовенства и так далее.
Другая, противостоящая обновленчеству стратегия отношений Церкви с советской властью была более радикальна и в полной мере оформилась в конце 1920-х годов. Она базировалась на представлении, что советская власть — это власть Антихриста, что никакие контакты или взаимоотношения с ней быть не могут, что от нее нужно максимально отгородиться и порвать с нею связи. Можно сказать, что это была стратегия антисоветского эсхатологизма. Радикальное движение среди верующих и духовенства такого характера существовало вплоть до 1940-х годов, а потом составило часть так называемого катакомбного движения. Ну и наконец, между обновленчеством и радикальной, эсхатологической стратегией была компромиссная стратегия, которой придерживалась иерархия Православной церкви в 1920–30-е годы. Кратко ее можно сформулировать таким образом: да, вы нас гоните, да, мы идем на компромиссы, но за нами, за Церковью, история тысячелетий, и мы переживем эту временную власть. А чтобы нам пережить ее, нам нужно к ней приспособиться тем или иным образом.
Но еще нужно сказать, что 1920-е годы были одновременно временем и очень активного приходского возрождения, которому нечаянно помогли сами гонители. Я уже сказал, что вся церковная иерархия не была признана советской властью, была нелегальна. Но приходы продолжали регистрироваться и были единственными органами, которые имели законное существование в Советской России. И в результате начавшихся гонений на Церковь произошла консолидация прихожан вокруг своих пастырей, своих храмов и святынь, которая привела к появлению огромного количества самых разнообразных и интересных церковно-общественных объединений: братств, кружков, союзов приходов, которые, с одной стороны, пытались защитить святыни от посягательств советской власти, а с другой стороны, достаточно быстро брали на себя и другие функции — просвещения, благотворительной помощи, работы с молодежью и так далее.
Между тем 1930-е годы показали парадоксальным образом, что народная религиозность не была сломлена. В этот момент, когда фактически открытая, легальная церковная жизнь уже не могла существовать, возникают самые разнообразные формы нелегальной церковной жизни: от тайных монашеских общин до паломничеств к разоренным святыням, к закрытым монастырям, к почитаемым церквам, объектам. Интересно, что иерархи были осведомлены об этих разнообразных формах потаенной церковной жизни и на личном уровне поддерживали ее. Более того, иногда эта несломленная религиозность проявлялась и в открытых и достаточно ярких формах сопротивления власти, прежде всего когда закрывали ту или иную церковь. Но интересно, что также и сопротивление принимало законный, легальный характер. Например, верующие пытались участвовать в выборах в Верховный Совет СССР по новой сталинской конституции 1936 года. Дело в том, что первоначально в выборах могли участвовать, выдвигать кандидатов могли любые зарегистрированные организации, а, напомню, приходы на момент еще имели регистрацию и, соответственно, пытались воспользоваться своим правом выдвинуть своего священника в депутаты Верховного Совета и таким образом попытаться обезопасить свою церковь от последующих репрессий.
Наиболее ярким и известным свидетельством несломленной религиозности стали, наверное, результаты переписи января 1937 года. Напомню, что согласно этой переписи, результаты которой были засекречены, объявлены вредительскими, 50,6 % населения страны заявили о себе как о верующих — и из них три четверти, 75,3 %, заявили о себе как о православных. При этом мы должны понимать, что на самом деле верующих было больше: переписчики и другие наблюдатели фиксировали отказы от участия в переписи по религиозным соображениям.
2 марта 1917 г. 1 стало началом новой эпохи в жизни России.
В этот день император Николай II отрекся от престола в пользу своего младшего брата великого князя Михаила Александровича. Это тяжелое для царя решение не упраздняло монархию, сам император считал, что его поступок поможет преодолеть политический кризис и принесет России благо.
На следующий день, 3 марта, отрекся от престола и великий князь Михаил Александрович. Однако его отказ от царского служения был условным – великий князь заявил, что готов принять на себя управление страной, если народ выберет монархическую форму правления.
До созыва Учредительного собрания власть в стране принадлежала Временному правительству, которое возглавил Е.Львов. Помимо Временного правительства явочным порядком был образован еще один орган, претендовавший на власть в стране. Это был Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, издававший свои распоряжения, часто противоречившие распоряжениям Временного правительства. Так, большой удар по обороноспособности страны нанес указ Петроградского Совета № 1 по Петроградскому гарнизону, который передал власть в армии выборным комитетам.
Возможность восстановления монархии еще была – всё теперь зависело от народного волеизъявления, и если бы на выборах в Учредительное собрание монархисты получили большинство голосов, то возвращение на престол царя было вполне возможным. Дальнейшие события показали, что монархическая идея большинству населения России чужда. Состоявшиеся в ноябре 1917 г. выборы подтвердили, что популизм социалистических партий для основной части населения был заманчивее. Правые партии получили незначительное число голосов, в то время как большинство мест (более 40 %) получили эсеры и около четверти голосов – коммунисты -большевики.
Весной и летом 1917 г. по стране прокатилась волна грабежей и убийств, неспокойно было и на окраинах. Катастрофическая ситуация сложилась на фронте – приказы офицеров не выполнялись, а дезертирство стало массовым. В условиях, когда большинство населения страны не хотело возвращения монархии, а страна находилась в затяжном политическом кризисе, Православная Российская Церковь постаралась не усиливать внутреннюю напряженность. 9 марта Святейший Синод обратился к народу с воззванием, где признавал волю Божию свершившейся и благословлял отечество на новый путь.
И все же потрясений Церковь не избежала. В марте 1917 г. начались первые увольнения архиереев. Сразу после переворота был арестован митрополит Петроградский Питирим (Окнов), в свое время близкий к Г.Е.Распутину и теперь пострадавший за эту близость. Еще один уволенный в начале марта приверженец царского фаворита – архиепископ Тобольский Варнава (Накропин). В связях с Распутиным был обвинен и московский митрополит – святитель Макарий (Невский). Однако в отношении этого иерарха обвинения были несправедливы – сам архипастырь в том же 1917 г. заявил, что с Распутиным до назначения в Москву он знаком не был и виделся с ним всего один раз, когда тот посетил его для поздравления. Оправдания не помогли – митрополит был лишен кафедры.
В составе Святейшего Синода остались: митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский), архиепископ Литовский Тихон (Беллавин), архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий), архиепископ Гродненский Михаил (Ермаков), архиепископ Нижегородский Иоаким (Левицкий), архиепископ Черниговский Василий (Богоявленский), протопресвитер Александр Дернов, протопресвитер Георгий Шавельский.
4 марта 1917 г. приступил к своим обязанностям и новый обер-прокурор – В.Н.Львов – однофамилец главы Временного правительства. Войдя в зал заседаний, обер-прокурор сразу же потребовал убрать из него царское кресло. Поскольку сами императоры на заседаниях Синода никогда не присутствовали, кресло играло роль своеобразного символа подчиненности Церкви царской власти.
В течение восьми месяцев деятельности Временного правительства Церковь старалась налаживать отношения с ним, что
было непросто. Совершенно бестактно вел себя по отношению к иерархам и новый обер-прокурор. Современники вспоминали о Львове как о грубом, деспотичном человеке, позволявшем себе кричать даже на старца – митрополита Макария (Невского).
Продолжалось и увольнение архиереев. Своих кафедр лишились архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий), архиепископ Черниговский Василий (Богоявленский), епископ Орловский Макарий (Гневушев). Для некоторых архипастырей смена власти была более трагичной. Так, 8 июня 1917 г. подвергся аресту архиепископ Воронежский Тихон (Никаноров) (память 9 января). Святитель был обвинен в том, что вел монархическую пропаганду. Таковую усмотрели и в том, что в его покоях и в приемной висели портреты членов Царской семьи.
Для некоторых других иерархов смена власти, наоборот, стала благом. Так, например, в марте вернулся к архиерейскому служению епископ и будущий священномученик Гермоген (Долганев), в свое время впавший в немилость за обличения Распутина. Архипастырь получил назначение на Тобольскую кафедру.
Было принято решение снять прещения со священнослужителей, подвергшихся каким-либо мерам канонического воздействия за свои политические убеждения. В апреле 1917г. таким пастырям было предложено обратиться в Святейший Синод для пересмотра их дел.
Последовало еще одно грубое вмешательство государства в дела Церкви. На волне политических потрясений стало требовать автокефалии грузинское духовенство. Российская Церковь принципиально не возражала против этого, но настаивала, что вопрос должен быть решен на Соборе. Грузинская Церковь ждать Собора отказалась и заявила о своей самостоятельности. 27 марта Временное правительство без согласования вопроса со Святейшим Синодом признало автокефалию Грузинской Церкви. Напряженные отношения между Российской и Грузинской Церквами привели к разрыву молитвенного общения.
Несогласие церковного руководства с политикой Временного правительства и обер-прокурора Львова вылилось в противостояние, которое завершилось роспуском Синода. Соответствующий указ был издан Временным правительством 14 апреля.
Однако контролировать кадровый состав Церкви обер-прокурор так и не смог – идеи соборности возрождались, а на местах начали проходить выборы архиереев. 29 апреля Синод обратился с посланием к пастве с призывом провести выборы на всех уровнях церковного управления. Благодаря такой системе столичные кафедры заняли достойные архипастыри. В Москве, например, большинство голосов получил архиепископ Литовский Тихон (Беллавин). Этого иерарха знали, как успешного миссионера в Америке и как доброго архипастыря, занимавшего Ярославскую, а затем Виленскую кафедры.
Строгую монашескую жизнь иерарх сочетал с приветливостью, современники отмечали, что рядом с ним всегда было легко и спокойно.
Выборы в Петрограде также прошли успешно. Митрополитом был избран епископ Гдовский Вениамин (Казанский). Этот святитель был хорошо известен жителям столицы своей евангельской простотой, скромностью и готовностью всегда прийти на помощь. Без панагии, как простой священник, он ходил по рабочим окраинам Петербурга, причащая больных, исповедуя умирающих, погребая умерших.
В ряде епархий паства, довольная своими иерархами, не пожелала выборов. Сохранили свои кафедры архипастыри: Кирилл (Смирнов), Андроник (Никольский), Митрофан (Краснопольский), Арсений (Стадницкий), Евлогий (Георгиевский). Уволенный Временным правительством архиепископ Антоний (Храповицкий) по желанию паствы вернулся на свою Харьковскую кафедру в августе 1917 г.
Тем временем отношения Церкви и нового государства оставались непростыми.
Несмотря на напряженные отношения между Святейшим Синодом и обер-прокурором Львовым, последний все же не был противником будущего Всероссийского Церковного Собора и позволил Церкви продолжить его подготовку.
29 апреля 1917 г. Синод опубликовал пастырское послание о необходимости созыва Собора и о необходимости церковных реформ. Был организован и Предсоборный совет в составе 64 человек. Предполагалось, что Собор станет не только главным органом церковного управления, но и сгладит противоречия между различными церковными слоями, в частности даст возможность принимать участие в руководстве Церковью белому духовенству и мирянам.
Преддверием Собора стал Всероссийский съезд духовенства и мирян, прошедший в Москве в июне 1917 г. Участники форума отметили необходимость серьезных реформ в церковной жизни и управлении, а также высказались против передачи министерству народного просвещения приходских школ.
5 июля Синод принял решение открыть Поместный Собор в Москве в праздник Успения Пресвятой Богородицы. Выборы делегатов были многоступенчатыми – в храмах избирали наиболее уважаемых прихожан на благочиннические собрания, те в свою очередь выдвигали делегатов на епархиальные съезды, а последние избирали членов Собора.
Восстановления патриаршества на будущем Соборе не предполагалось, и подобные идеи, периодически возникавшие, сразу же подвергались критике. Противники патриаршества, как правило, сводили ее к тезису: получив свободу от монархии, не следует порабощать себя в делах церковных.
21 июля подал в отставку обер-прокурор В.Н.Львов, спустя четыре дня, 25 июля, его место занял А.В.Карташев, однако на этом посту пробыл недолго. 5 августа Временное правительство упразднило должность обер-прокурора и учредило министерство исповеданий. Карташев возглавил новое министерство. Вскоре перемены коснулись и высшего государственного руководства. 6 августа 1917 г. главой Временного правительства стал А.Ф.Керенский. 1 сентября он объявил Россию республикой, не дожидаясь решения Учредительного собрания.
Даты, начиная с февраля 1918 г., а также дни памяти святых приводятся по новому стилю
В условиях нового гос. устройства и военного времени (первая мировая война) одним из первых правовых актов правительства стало постановление от 7 марта с новым текстом воинской присяги (Сб. указов и постановлений Временного правительства. Пг., 1917. Вып. 1. Отд. III. № 7. С. 269-270). Наряду с вариантами текста, предусмотренными для последователей различных вероисповеданий, был также принят вариант, приемлемый и для неверующих.
В марте по инициативе депутатов Государственной думы от духовенства совместно с представителями др. фракций в думе и видными общественными деятелями был образован Совет по делам православной Церкви. Он просуществовал недолго, но успел подготовить ряд епархиальных съездов. Большинство съездов духовенства и мирян, особенно на уездном уровне, собирались стихийно. Они объявляли о своем подчинении Временному правительству и о поддержке его политики. На этих съездах были выдвинуты радикальные требования реформирования всех церковных структур.
В Департаменте духовных дел иностранных исповеданий МВД, во главе к-рого стоял С. А. Котляревский, шла работа по реформированию всего религиозно-гражданского законодательства. В апр. в системе МВД для изучения поступавших от представителей конфессий предложений и подготовки вероисповедных законопроектов было создано Особое совещание по общим вероисповедным вопросам. В необходимых случаях проблемы деятельности конфессий выносились на рассмотрение Юридического совещания при Временном правительстве. Департамент обеспечивал участие в разработке законопроектов представителей религ. орг-ций, научных учреждений, общественности. Была создана Комиссия по делам Римско-католической Церкви для пересмотра действующих законов. МВД пошло навстречу мусульманам, желавшим иметь выборное высшее духовенство, утвердив в должности муфтиев, избранных мусульм. съездами. В то же время правительство в условиях военного времени отказало представителям различных религ. групп (духоборцам, толстовцам и др.) в возможности не проходить воинскую службу по религ. мотивам.
В ответ на этот протест в апр. по инициативе обер-прокурора Львова была произведена смена состава Синода. 14 апр. Временное правительство выпустило указ об освобождении от присутствия в Синоде Киевского митр. Владимира (первенствующий член Синода), архиепископов Новгородского Арсения (Стадницкого), Литовского свт. Тихона (Белавина), Гродненского Михаила (Ермакова), Нижегородского сщмч. Иоакима (Левицкого), Черниговского сщмч. Василия (Богоявленского), протопресвитеров Александра Дернова и Георгия Шавельского с оставлением на летнюю сессию Синода Финляндского архиеп. Сергия (Страгородского) и вызовом для присутствия в Синоде экзарха Грузии архиеп. Платона (Рождественского), Ярославского архиеп. сщмч. Агафангела (Преображенского), Уфимского еп. Андрея (Ухтомского), Самарского еп. Михаила (Богданова), протопр. Успенского собора Московского Кремля Николая Любимова, прот. Александра Рождественского, членов Государственной думы прот. Александра Смирнова и прот. Феодора Филоненко (ЦВед. 1917. № 16-17. С. 83). Уволенные члены Синода направили Временному правительству протест против этого акта, в к-ром признали такой способ формирования Синода не соответствующим каноническим требованиям. От их имени Киевский митр. Владимир обратился с письмом к председателю Временного правительства кн. Г. Е. Львову с просьбой прекратить произвольные увольнения и назначения членов Синода. Однако правительство не отреагировало на это заявление, и 26 апр. члены нового состава Синода собрались на 1-е заседание.
Вместе с тем Временное правительство официально заявляло о своем невмешательстве в церковную жизнь. Так, 16 мая Львов указывал губ. комиссарам, что церковная жизнь определяется лишь церковными законами, часто практикуемое вмешательство в нее местных властей является недопустимым и противозаконным. Правительство также пыталось приостановить натиск на церковно-монастырскую собственность со стороны Советов рабочих и солдатских депутатов и др. светских орг-ций.
Актуальным оставался вопрос относительно судьбы церковноприходских школ, сохранить ли их в ведении РПЦ при одновременном продолжении гос. финансирования, или передать в ведение Мин-ва народного просвещения. Этот вопрос активно дебатировался в церковных и политических кругах, среди преподавателей. В церковной среде большинство высказывалось за сохранение церковноприходских школ в ведении РПЦ. 20 июня Временное правительство приняло постановление об объединении учебных заведений разных ведомств (в т. ч. церковноприходских школ, к-рых насчитывалось тогда 37 тыс.) в ведомстве Мин-ва народного просвещения (Там же. № 89). Постановление наносило РПЦ тяжелый удар, т. к. она утрачивала влияние на народное образование и теряла значительное имущество. Это вызвало протест со стороны Синода, к-рый предлагал отложить окончательное решение вопроса до Учредительного собрания.
Дебатировался и вопрос о преподавании Закона Божия в гос. школе. Гос. комитет по народному образованию подготовил законопроект о преподавании Закона Божия в учебных заведениях Мин-ва народного просвещения. Согласно проекту, во всех заведениях, кроме высших, обеспечивалась возможность обучаться Закону Божию, но обучение этому предмету не являлось обязательным. Частным же лицам и об-вам предоставлялось право открывать учебные заведения без преподавания данного предмета. Синод в обращении к Временному правительству от 28 июня 1917 г. предлагал вопрос о коренных изменениях в положении преподавания религии в школах вынести на обсуждение Учредительного собрания.
Главным событием в жизни правосл. Церкви при Временном правительстве стал Поместный Собор, открывшийся в Москве 15 авг., в день Успения Пресв. Богородицы. Временное правительство рассматривало его как учредительное собрание по делам РПЦ. Согласно постановлению правительства от 11 авг. (Там же. № 143), выработанные Собором решения надлежало представлять на утверждение светской власти.
С падением Временного правительства 25 окт. 1917 г. было упразднено и Мин-во исповеданий. В целом, несмотря на нек-рую противоречивость своего курса, Временное правительство готовило почву для отделения Церкви от гос-ва и создания внеконфессиональной системы. С этой целью РПЦ постепенно освобождалась от опеки гос. власти и одновременно лишалась своих привилегий, но этот процесс не был доведен до конца. Как и в др. своих начинаниях, Временное правительство рассчитывало на окончательное решение конфессионального вопроса после Учредительного собрания.
Правосл. Церковь при Временном правительстве переживала нелегкие времена. В прессе публиковалось множество статей с нападками на РПЦ. Во время волны увольнений архиереев лишились своих кафедр мн. достойные деятели Церкви. Резко ухудшилось материальное положение духовенства сельских приходов: им устанавливали мизерные таксы за требы, и священник не мог прокормить свою, обычно большую, семью. Летом и осенью 1917 г., когда Временное правительство стало терять контроль над политической ситуацией, страну охватила стихия анархии. Начались захваты наряду с помещичьими землями и церковных земель, и имущества, сопровождаемые актами насилия над церковнослужителями. На заседаниях Поместного Собора приводились факты физической расправы над приходскими священниками. Все это происходило еще до прихода к власти большевиков и в известной мере явилось прологом для последующих жестоких гонений на Церковь. Однако при Временном правительстве подобные действия отнюдь не были санкционированы властью, вероисповедная политика Временного правительства принципиально отличалась от политики советского гос-ва.
Ист.: Определения Святейшего Синода за 6 марта - 4 окт. 1917 г. // ЦВед. 1917. № 9-42; Сб. указов и постановлений Временного правительства. Пг., 1917. 2 вып.; Собор, 1918. Деяния. Т. 1; Жевахов Н . Д . Восп. тов. обер-прокурора Св. Синода. М., 1993. 2 т.; Любимов Н . , протопр . Дневник о заседаниях вновь сформированного Синода (12 апр.- 12 июня 1917 г.) // Рос. Церковь в годы революции (1917-1918). М., 1995. С. 15-120. (Мат-лы по истории Церкви; Кн. 8); Февральская революция: Сб. док-тов. М., 1996; Грюнберг П . Н . О положении епископата РПЦ при Временном правительстве: (По новооткрытым источникам) // Из истории рос. иерархии: Ст. и док-ты. М., 2002. С. 69-163.
Лит.: Титлинов Б . В . Церковь во время революции. Пг., 1924; Карташёв А . В . Временное правительство и Рус. Церковь // Из истории христ. Церкви на родине и за рубежом в XX ст.: Сб. М., 1995. С. 9-27. (Мат-лы по истории Церкви; Кн. 5); Фруменкова Т . Г . Высшее правосл. духовенство России в 1917 г. // Из глубины времен. СПб., 1995. № 5. С. 74-94; она же . Синод и Февральская революция // Февральская революция: Сб. науч. ст. СПб., 1995; она же . Деятельность В. Н. Львова на посту обер-прокурора Св. Синода // Рос. интеллигенция на ист. переломе: 1-я треть XX в.: Сб. СПб., 1996; Бовкало А . А . Февральская революция и проблемы взаимоотношений Церкви и гос-ва // Церковь и гос-во в рус. правосл. и зап. лат. традициях: Мат-лы конф. 22-23 марта 1996 г. СПб., 1996; Смолич . История РЦ. Кн. 8. Ч. 2. С. 720-743; Редькина О . Ю . Политика Временного правительства (февр.-окт. 1917 г.) в отношении инославных и иноверных исповеданий // Гос-во, религия, Церковь в России и за рубежом: Информ.-аналит. бюл. 1998. № 5. С. 64-85; Одинцов М . И . На пути к Поместному Собору (февр.-авг. 1917 г.) // Религиоведение. 2001. № 2. С. 9-30; Соколов А . В . Св. Синод и Временное правительство: Февр.-апр. 1917 г. // Вестн. молодых ученых: Ист. науки. 2001. № 2; Гайда Ф . А . Рус. Церковь и полит. ситуация после Февральской революции 1917 г.: (К постановке вопроса) // Из истории рос. иерархии: Ст. и док-ты. М., 2002. С. 60-68; Бабкин М . А . Духовенство РПЦ и Февральская революция 1917 г. М., 2002; Фирсов С . Л . Рус. Церковь накануне перемен: (Кон. 1890-1918 гг.). М., 2002. С. 485-565.
События февраля 1917 года по-прежнему остаются предметом ожесточенных споров. Сегодня некоторыми историками найден новый главный революционер и борец с самодержавием – Русская Церковь. Воззвание Синода о поддержке Временного правительства трактуется ими как одобрение происходившего тогда в стране. На чьей же стороне была Церковь в действительности?
 |
Накануне русской революции 1917 года политическое положение Церкви было нелегким. Либеральная оппозиция воспринимала ее придатком государственного аппарата, архиереев – "синодальной бюрократией" и "распутинцами", требовала перестройки всего церковного здания на началах демократии. Часто случавшееся в дореволюционное время активное вовлечение Церкви в политику, например в думских избирательных кампаниях, лишь усугубляло положение, давало дополнительные поводы для критики.
Февральская революция изначально имела антимонархический характер. Конечно, как и во всякой революции, большинство населения страны не принимало в ней активного участия. Революции совершаются в столицах. Но кто выступил наиболее активно? Петроградский гарнизон, набранный из вчерашних крестьян и пока не нюхавший пороху. Одетые в шинели мужики-крестьяне оказались распропагандированы оппозицией. Тыловые батальоны, а зачастую и перебившие своих офицеров солдатские толпы стекались к Таврическому дворцу – резиденции Государственной думы, потому что именно с ней ассоциировались антимонархические настроения. Главным желанием этих горе-солдат было скорейшее завершение войны, а с сохранением монархии это было несовместимо. Большинство думцев не были сторонниками республики, но ситуация в столице очень быстро выбила их из колеи. Появление в Таврическом дворце "Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов" создавало постоянную угрозу умеренным думцам, которые вынуждены были действовать под его контролем. Ко времени царского отречения председатель Государственной думы "убежденный монархист" Михаил Родзянко уже стал сторонником Учредительного собрания. Когда-то многочисленные монархисты-черносотенцы давно не играли активной роли, а некоторые в начале революции стали горячими республиканцами. Уже 2 марта 1917 года, в день отречения императора, в официальных заявлениях Временного комитета Государственной думы и Временного правительства говорилось о "низвержении старого государственного строя". При обсуждении вопроса о принятии верховной власти великим князем Михаилом Александровичем 3 марта лишь два политических деятеля выступили за сохранение монархии – кадет Павел Милюков и октябрист Александр Гучков. Но ведь именно они были активными участниками, если не лидерами самой революции. Впрочем, она уже вышла из-под их контроля.
В акте об отказе от власти великого князя Михаила Александровича говорилось: "Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том случае восприять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном Собрании установить образ правления и новые основные законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа". Таким образом, теоретически Учредительное собрание могло установить монархию (хотя это была бы уже принципиально новая монархия – "волею народа", а не "Божьей милостью"), однако уже в марте 1917-го такая перспектива была практически невероятна, и это было ясно всем (забегая вперед, можно сказать, что в январе 1918 года Учредительное собрание действительно провозгласило "Российскую федеративную демократическую республику").
 |
| Временный комитет Государственной думы, созданный в дни Февральской революции "для восстановления порядка и для сношения с лицами и учреждениями". Сидят слева направо: Г.Е. Львов, В.А. Ржевский, С.И. Шидловский, М.В. Родзянко. Стоят: В.В. Шульгин, И.И. Дмитрюков, Б.А. Энгельгардт, А.Ф. Керенский, М.А. Караулов |
Мнимое "междуцарствие"
Что в дни революции мог предпринять Святейший синод? Никаких официальных указаний и обращений к нему со стороны верховной власти не было. До 27 февраля ситуация в Петрограде никем не считалась значимой, а с 27-го числа все попытки навести порядок уже заканчивались ничем. Победа революции в столице оказалась молниеносной. Синод оказался в изоляции. Лишь 2 марта он принял решение связаться с Временным комитетом Государственной думы, уже после того, как отношения с ним были установлены Ставкой и иностранными державами. Отношения с новой властью были установлены только на следующий день: Святейший синод сделал это последним из всех петроградских учреждений.
Современники событий также не считали свое время "междуцарствием". Лишь пермский епископ священномученик Андроник (Никольский) в своем всероссийском обращении 4 марта именно так трактовал создавшуюся ситуацию, но при этом призывал "оказывать всякое послушание Временному правительству". Позднее святитель о "междуцарствии" уже не говорил, отмечая лишь, что "волею Божией совершился в нашей стране государственный переворот". События действительно были переворотом, или, по-латыни, революцией. Однако и отречение Николая II, и отказ от власти великого князя Михаила были, по крайней мере формально, добровольными, а это означало, что Церковь должна была поддержать новый порядок – пусть и революционный – во имя сохранения государственного единства. Другого пути не было.
"Ради счастья Родины"
4 марта состоялось первое официальное заседание Синода после революции, на котором новый обер-прокурор Владимир Львов провозгласил "свободу Церкви". После этого, как сообщали газеты, из зала Синода было вынесено императорское кресло. 5 марта было отменено возглашение многолетия царствующему дому, 6 марта Синод принял решение служить молебен о новом правительстве, после чего также была установлена молитва о "благоверном Временном правительстве". 9 марта Синод выступил с воззванием о поддержке Временного правительства. В воззвании говорилось: "Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути. . Временное Правительство вступило в управление страной в тяжкую историческую минуту. . Ради миллионов лучших жизней, сложенных на поле брани. ради спасения ваших собственных семейств, ради счастья Родины оставьте в это великое историческое время всякие распри и несогласия, объединитесь в братской любви на благо Родины, доверьтесь Временному Правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите все усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы".
Таким образом, Синод подтверждал акт 3 марта – и не мог не подтвердить. Возбуждение политических страстей было бы непростительной ошибкой. Любые поползновения Синода защитить старый порядок были бы восприняты как угроза и использованы для сведения счетов со стороны новой власти. Если сравнить текст воззвания Синода также и с текстом царского отречения 2 марта, то станет ясно, что основной мотив этих двух документов един. В тексте отречения были такие слова: "В дни великой борьбы с внешним врагом. Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. . В эти решительные дни в жизни России почли Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной думою признали Мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с Себя Верховную власть". Единение перед лицом врага и исполнение воли Божией – два основных призыва к России как в отречении Николая II, так и в воззвании Синода.
 |
| Митрополит Московский Тихон (будущий патриарх) благословляет ударный женский батальон перед отправкой на фронт. Военные формирования, состоящие из женщин, были созданы Временным правительством с целью поднять патриотический настрой армии на фронтах Первой мировой войны. Лето 1917 года, Москва, Красная площадь |
Воззвание Синода имело эпиграф, взятый из 2-го Соборного Послания святого апостола Петра: "Благодать и мир вам да умножится". Более полно отрывок звучит так: ". благодать и мир вам да умножится в познании Бога и Христа Иисуса, Господа нашего. Как от Божественной силы Его даровано нам все потребное для жизни и благочестия, через познание Призвавшего нас славою и благостию, которыми дарованы нам великие и драгоценные обетования, дабы вы через них соделались причастниками Божеского естества, удалившись от господствующего в мире растления похотью: то вы, прилагая к сему все старание, покажите в вере вашей добродетель, в добродетели рассудительность, в рассудительности воздержание, в воздержании терпение, в терпении благочестие, в благочестии братолюбие, в братолюбии любовь. Если это в вас есть и умножается, то вы не останетесь без успеха и плода в познании Господа нашего Иисуса Христа. А в ком нет сего, тот слеп, закрыл глаза, забыл об очищении прежних грехов своих" (2 Пет. 1: 2-9). Послание в целом содержит призыв к христианам беречься от лжепророков и лжеучителей, учит о духовном трезвении в преддверии Второго пришествия Христова. Что могло быть более актуальным в 1917 году?
Однако, несмотря на лояльность по отношению к Временному правительству, положение церковной иерархии после Февраля только ухудшилось. Образ "архиереев-распутинцев" не без участия самой революционной власти прочно закрепился в революционном сознании того времени. Уже 7 марта Временное правительство по докладу обер-прокурора Владимира Львова поручило ему инициировать разработку ряда церковных реформ. Предполагалось провести приходскую и епархиальную реформы с переустройством управления "на церковно-общественных началах". Новая революционная власть стала диктовать Синоду, епископату и всему духовенству свои жесткие условия дальнейшего существования Русской Церкви. "Свобода Церкви" оборачивалась еще более жестким диктатом. 8 марта шесть архиепископов – членов Синода (включая Сергия (Страгородского) и святителя Тихона (Беллавина)) выступили с заявлением обер-прокурору, в котором выражали протест против принятого накануне постановления Временного правительства. Архиереи напоминали о только что произнесенных словах о "свободе Церкви" и отмечали: "Св. Синод во всем пошел навстречу этим обещаниям, издал успокоительное воззвание к российскому народу и совершил другие акты, необходимые, по мнению Правительства, для успокоения умов". Острейший конфликт между Львовым и Синодом закончился их полным разрывом и роспуском дореволюционного состава Синода.
Временное правительство рассчитывало на будущий Поместный собор как на церковный аналог Учредительного собрания – средство радикальной демократизации церковного управления. Весной 1917 года по всей стране начался созыв местных съездов и собраний рядового духовенства и мирян. Их решения часто противоречили церковным канонам и были направлены против епископата. Сам же епископат, обвиненный в "распутинстве", повсеместно изгонялся с кафедр. Весной 1917 года эпоха гонений уже началась.
Итак, Церковь поддерживала не революцию. Церковь и до и после февральских событий неизменно пыталась бороться за сохранение государственного порядка и не допустить братоубийственной вражды. Тогда, в 1917 году, ее голос не был услышан. Расплатой стали позорный Брестский мир и кровавая Гражданская война. Ставить Русской Церкви в вину ее позицию в революционную эпоху значит не просто не понимать происходившего в это время, но еще и возводить хулу на сонм новомучеников и исповедников Российских.
Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin.
Протоиерей Георгий Митрофанов
РЕЛИГИОЗНАЯ ПОЛИТИКА ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
В рамках открытого лектория
6 октября 2017 г.
АУДИО – Даниил Варламов
ФОТО – Екатерина Степанова
ВИДЕО – Анастасия Луговкина
Все лекции нашего лектория
можно скачать в видеоформате
на Сервисе скачиваний
в разделе ВИДЕО
Протоиерей Георгий Митрофанов:
АУДИО полностью
ФОТО
ВИДЕО
Все лекции нашего лектория можно скачать в видеоформате на Сервисе скачиваний в разделе ВИДЕО
Программы с участием протоиерея Георгия Митрофанова — на Сервисе скачиваний: СКАЧАТЬ
Читайте также: