28 правило 4 вселенского собора кратко и его значение

Обновлено: 30.06.2024

На Востоке правило, конечно, вошло в силу. Считалось, что и папа раньше признавал возвышение Константинопольских епископов. 1) Если собор 381 г. в Риме не признавали вселенским, то почему об этом 70 лет молчали? Позднее все-таки все папы его признавали. 2) Почему в 449 г. легаты папы требовали на Ефесском соборе y Диоскора второго места для Константинополя и обижались за пятое место, на которое Флавиана посадил Диоскор? 3) Почему Анатолий Константинопольский в Халкидоне в 451 г. сидел на втором месте? Следовательно, это право чести легатами было признано.

Вернемся, однако, к вершинной точке IV Вселенского собора, к его христологическому оросу. В чем его живое неумирающее и все разрастающееся значение для современного христианского религиозного сознания преимущественно восточно-православного и, может быть, в особенности для русско-православного?

Это благодарная тема для целых систем христианской философии, мистики, этики, аскетики. Наш долг здесь сделать только самые общие указания, точнее, только намеки на то, как, в каких преломлениях переживается нами теперь христологический догмат, спасительную директиву для которого нам подарил орос IV собора?

Нам кажется, что даже и тогда, в V в., когда христологический догмат полыхал неугасимым пожаром в мозгах эллинизованных восточных народов, чисто философский, теоретический интерес к нему осознавался, строго говоря, только в школьно-просвещенном меньшинстве, т.е. y ведущей богословской элиты. В широких кругах и массовом сознании интерес к нему питался подсознательной, но не менее пламенной сферой религиозного чувства, т.е. господствующим тоном восточного благочестия. Для этого благочестия, для ощущения им, так сказать, на ощупь, что свято и что не свято, что ведет к Богу и что уводит от Heгo, характерно острое, доходившее до границ дуализма ощущение противоположности, полярности Бога и мира не только как Творца и творения, Бесконечного и конечного, но и как Чистого и нечистого, Святого и грешного, почти как Добра и зла в онтологическом смысле. Это – подпочва, благоприятствующая незаметному искажению догмата Боговоплощения. Характерно, что в период христологических споров на видное место выступают монашеские армии в переносном и даже в буквальном смысле слова. Ревнителей аскезы вдохновлял главным образом не кенотический идеал уничижения Бога до образа человека, а, наоборот, возвышение плотской природы до огня и света природы божественной, сублимирующей плоть до ее полного преображения и даже поглощения. Так на почве аскезы возникло благочестие монофизитского тона, a за ним и еретическое богословствование.

B противовес этому крайнему монофизитскому уклону позитивная, спокойная мысль Рима устами папы Льва поддержала здоровое стремление антиохийского богословия и спасла должное равновесие в утверждении реальности двух природ во Христе. Через это здравое и трезвое богословие утвержден был и здравый критерий для определения нормы кафолического церковного благочестия. Оно предохранялось от опасности еретического, антикосмического, буддийского спиритуализма. Иначе говоря, в атмосфере православно-кафолической христологии, т.е. всесторонне гармонического богословствования о реальности двух природ во Христе, морально-практическая сторона жизни и отдельного христианина и всей церкви инстинктивно укладывалась в здоровое русло, чуждое еретического экстремизма. И это православие, не в отчетливом теоретическом сознании, доступном только богословскому меньшинству, a православие на деле, в жизненно практическом инстинкте масс, и есть, и до сих пор остается новым, неумирающим переживанием того же древнего халкидонского догмата. В движении веков и переменах исторической среды изменялись только формы его осознания, только богословская его арматура.

Это практическое переживание Халкидонского догмата в задаче теократического созидания симфонии церкви и оцерковленной империи, с включением в это понятие оцерковления всей жизни и культуры, и пронесено древней церковью через средние века вплоть до новых, когда теократическая задача натолкнулась на своего великого, тоже вселенского противника, т.е. на безрелигиозный гуманизм или секуляризм – эту великую всепроникающую ересь новых времен. Это – монофизитство навыворот: устранение или изгнание с поля деятельности государства и гуманистической земной культуры всякой религии, всяких мистических, божественных начал церкви. Формула этой ереси только начинается с толерантного лозунга отделения церкви от государства, с допущения религии как личного, частного дела каждого (Privatsache).

9. ПОБЕДА НАД РАЗИНЫМ КАК ПОБЕДА РЕФОРМАЦИИ

2.10. Победа Зигфрида над змеем-драконом и победа Георгия Победоносца над змеем-драконом Освобождение царевны

2.10. Победа Зигфрида над змеем-драконом и победа Георгия Победоносца над змеем-драконом Освобождение царевны Одним из главных подвигов Зигфрида-Сигурда является поражение им могучего Фафнира, принявшего облик огромного змея-дракона и охранявшего несметный клад [105], с. 315.

2.10. Победа Зигфрида над змеем-драконом и победа Георгия Победоносца над змеем-драконом Освобождение царевны

Глава XI Лев I и Зинон. Следствия Халкидонского собора. Основание остготского господства в Италии

Глава XI Лев I и Зинон. Следствия Халкидонского собора. Основание остготского господства в Италии Переходя к изложению ближайших после Халкидонского собора событий, заметим вместе с покойным Гельцером, что рассматриваемые с политической точки зрения постановления

Правила охоты

Правила охоты И, наконец, еще один важный момент, о котором стоит упомянуть — это отношение палеолитического человека к окружающему миру, к той же дичи. Напомню, что культура охотников на мамонтов просуществовала не менее 10 тысяч лет. Это неимоверно длительный период,

Глава XI Лев I и Зинон. Следствия Халкидонского собора. Основание Остготского господства в Италии

Глава XI Лев I и Зинон. Следствия Халкидонского собора. Основание Остготского господства в Италии Переходя к изложению ближайших после Халкидонского собора событий, заметим вместе с покойным Гельцером, что рассматриваемые с политической точки зрения постановления

Процедура собора

Процедура собора Общий ход соборной деятельности был таков. По Сократу, датой открытия собора нужно считать 20 мая. A торжество закрытия собора было приурочено императором к 25 августа, ко дню празднования им 20-летнего юбилея его царствования. Между этими датами некоторые

Императоры Зинон (474–491 гг.) и Василиск (475–476 гг.). 1-е отступление от Халкидонского собора

Императоры Зинон (474–491 гг.) и Василиск (475–476 гг.). 1-е отступление от Халкидонского собора Император Лев I умер в 474 г. Ему на смену выдвинули военного авантюриста из исаврийских варваров. Потомки пиратов, исаврийцы, были, наподобие современных курдов, разбойниками на

Окончание собора 680–681 гг.

Значение Халкидонского Собора.

Значение Халкидонского Собора. Определение Халкидонского Собора не было компромиссной формулой. Четыре голых негативных понятия — неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно — были лишены конкретного содержания. Из моста, который давала верующему его вера, из моста

История монофизитов после Халкидонского Собора.

История монофизитов после Халкидонского Собора. Национальный и политический сепаратизм туземного населения в диоцезах восточных и египетском получал теперь подкрепление в религиозной распре из-за Халкидонского Собора. Вопрос о привлечении несогласных теми или

1. Некоторые общие правила логистического анализа истории

Собор собрался в Халкидоне в 451 г. и был по счету IV Вселенским Собором. Император Маркиан, в отличие от своего предшественника Феодосия II, не хотел упускать Собор из-под своего контроля. Если на Ефесском Соборе 449 г. председательствовал Диоскор, то на Соборе Халкидонском председательствовали почти на всех сессиях представители императора – их было 19, и они обеспечивали работу Собора в нужном направлении.

Это был первый Собор, протоколы заседаний которого полностью сохранились. От двух предшествующих Соборов, – III Вселенского, а также Ефесского разбойничьего, – IV Вселенский Собор отличается очень хорошей организацией, которая стала возможной исключительно благодаря императорскому контролю.

Когда Собор открылся, его участники были рассажены в церкви св. Евфимии в два ряда: с одной стороны – римские легаты и те, кто к ним примыкал, с другой – главы Восточных церквей: Диоскор Александрийский, а также епископы Константинопольский, Антиохийский и Иерусалимский. Во главе Собора сидели императорские представители, как председатели Собора. Сразу же после окончания первого заседания римские легаты потребовали, чтобы Диоскор был немедленно переведен в число подследственных и лишен права участвовать в Соборе наряду с другими участниками. Это требование было удовлетворено, Диоскора перевели на место в середине собрания, которое предназначалось для подсудимых. На последующие заседания он не явился, и в силу этого был заочно осужден, причем осужден не как еретик, но как нарушитель церковных канонов. Дело в том, что в богословском отношении подавляющее большинство участников Собора были последователями св. Кирилла Александрийского. Именно поэтому очень многие из них всего два года назад поддержали и деяния Диоскора на Ефесском Соборе 449 г. Так что Собору предстояла нелегкая задача: он должен был дать определение веры, лишенное какой бы то ни было односторонности. Была односторонность у некоторых последователей Антиохийской богословской школы, которая вылилась в ересь несторианства, но была также односторонность и у многих последователей богословия св. Кирилла (Александрийская школа), которая вылилась в ересь монофизитства Евтихия. Т.е. самой общей задачей, которая стояла перед Собором, было согласование, приведение к единству богословия двух школ – Александрийской и Антиохийской.

Халкидонский Собор был имперским собором. Настало время утвердить привилегии Константинополя, ибо он оставался простой епископской кафедрой в Гераклейском митрополичье округе. Архиепископы Константинополя осознавали всю декларативность 3 правила II Вселенского Собора, ибо их канонический статус оставался неясным. Границы Константинопольского округа не были определены, так же как не были оговорены конкретные полномочия и права самих столичных архиепископов.

Отцы IV Вселенского Собора 28 правилом подтверждают 3 правило II Вселенского Собора, а именно, что Константинопольская кафедра – это вторая во Вселенской Церкви кафедра после Римской. Причем они обосновывают это не происхождением кафедры от кого-либо из апостолов, но ее политическим значением. Поскольку Константинополь, как и Рим, – это столица империи (в ту пору империя разделена на две половины), и в Риме есть свой император, то и архиепископ столицы должен занимать соответствующее место в церковной структуре. Отцы Халкидонского Собора усмотрели, что Константинополю, как новому Риму, должны принадлежать преимущества, равные тем, какие имеет и римская кафедра, поэтому Собор усвояет и власть вполне аналогичную с правами римской кафедры:подчиняет три диэцеза – понтийский, асийский и фракийский. Митрополиты в них должны быть поставляемы Константинопольским архиепископом.

"кто дал вселенскому патриарху право вмешиваться в дела других церквей?

Но в дуэли между Москвой и Константинополем стоит учесть, что бой ведется не на московской территории. Каноны писали греческие епископы и писали их под себя, причем в ту эпоху, когда они находились на вершине своего могущества. Поэтому очень наивно надеяться на то, что мы переспорим греков в толковании греческих правил.

А логика ареопагитского иерархического богословия, всю вселенную превращающего в "табель о рангах", конечно, требует увенчать пирамиду власти вселенским генералиссимусом. Несколько непоследовательно, придушив все внизу, узурпировав власть сначала в руки епископов, а потом и патриархов, останавливаться и не придти к универсальному абсолютизму.

Греческие богословы умели быть логичными и подражательными своим светским праивтелям-императорам. Посему греческие властители и властолюбцы в былых веках успели создать удобную юридическую подушку для своего седалища.

Право римских пап на прием апелляций и разбор споров даже патриархов между собой достаточно хорошо засвидетельствовано в нашей общей церковной истории первого тысячелетия.

В том же 12 веке Вальсамон и Аристин, весьма авторитетные и у нас, полагали аналогично.

Если канон говорил о Константинопольском патриархе как первом после папы, то канонисты истолковывали "по" (мета) не в смысле последовательности чести, а в смысле последовательности во времени. Таким путем Аристин приходил к выводу, что все преимущества римского папы переходят к обслуживаемому ими иерарху. Патриарх, мол, получил тот же ранг, что и папа, просто чуть позже по времени.

Вальсамон так вообще ссылался на "Константинов дар" и выражал пожелание, чтобы Константинопольский патриарх покрывал голову "царским покровом", ходил с царским скипетром, украшал себя знаками царского достоинства, возлагал бы на себя пурпурное одеяние.

Заметим, что толкования Аристина были переведены на славянский и использовались в древнерусских канонических компилляциях.

То есть Стоглав согласен с уникальной судебно-апелляционной властью константинопольского патриарха. Из нескольких уже существовавших толкований 9 правила Халкидонского собора наш Стоглав избрал именно "папистское" толкование Аристина.

"Эта привилегия принадлежала Римскому папе, пока он не отпал от Кафолической Церкви из-за своей гордыни и злой воли; теперь же, когда он уже отпал, судебные дела всех Церквей переносят в Константинополь, и от него принимают решение, поскольку по канонам ему принадлежат равные привилегии со Старшим Римом. В 4 правиле Сардикийского собора сказано: "Аще который епископ, судом епископов в соседстве находящихся, извержен будет от сана, и речет, что он паки возлагает на себя долг оправдания: то не прежде поставляти другаго на его место, разве когда епископ Римский, дознав дело, произнесет свое определение по оному".

Что же до того, что эта привилегия перешла к патриарху Константинопольскому, в этом можно убедиться из множества свидетельств. Этим правилом хвалятся архиереи Старшего Рима, будто им были вручены суды всех вин епископских. Вальсамон пишет: "Все то, что определено здесь о папе следует понимать как относящиеся и к Константинопольскому патриарху. Теперь, когда епископ Римский уже изгнан от Кафолической Церкви, они относятся только к престолу Вселенского патриарха" .

И Москва приняла этот ответ и не возразила.

В 1665 году патриарх Никон пишет письмо всё тому же Константинопольскому патриарху Дионисию. Именует его "Преблаженнейший и святейший архиепископе Новаго Рима и вселенский патриарше! Господи, господи, Дионисий, возлюбленный и верховнейший брате наш и отче" ("Перехваченная грамота" патриарха Никона Константинопольскому патриарху Дионисию (декабрь 1665 г.) // Севастьянова С. К. Эпистолярное наследие патриарха Никона. Исследование и тексты. М., 2007, с. 661).

В этом послании он не оспаривает толкования канонов, присланные ему ранее из Царьграда. Да и сам цитирует правило Сардикийского собора об апелляции к Римскому папе (с. 622).

И в более поздние и просвещенные времена русские историки признавали именно такой смысл за постановлениями Халкидонского собора:

Вроде тут все понятно: любой епископ, чувствующий, что суд его родной церкви над ним был несправедлив, может обратиться с апелляцией к Константинопольскому патриарху. Но тут выясняется, что как раз сами греческие толкователи этого канона противоречат друг другу.

Они современники. Равно авторитетны. Оба не в лике святых. Чье толкование предпочесть?

В Эпанагоге императора Василия Македонянина (886 г.), составленной св. патриархом Фотием говорится:

«Титул III, 9. Престол Константинополя, украшенный царской властью, провозглашен первым соборными определениями; им последуя, божественные законы повелевают возникающие в других престолах сомнения предоставлять на его рассмотрение и суд.

Спорить можно тут об одном: есть ли у Вселенского патриарха право судебной инициативы, или же он может

лишь реагировать на обращенные к нему апелляционные просьбы. Но в случае с украинской смутой он как раз получал настойчивые и неоднократные просьбы Филарета о пересмотр его дела. И если на его суд согласна лишь одна сторона – требуется ли согласие второй стороны процесса для начала пересмотра?

Во времена империи (Византийской и Османской) суд Вселенского патриарха был государственным. Он был встроен в систему государственного права. Сейчас он вроде как чисто общественный, третейский. Но проблема в том, что церковные законы (каноны) остались прежними…

Как бы мне ни была противна идея фанарского всевластия, но эти стамбульские автокомплименты не сегодня родились и не в 20 веке и даже не в 16-м.

То, что сегодняшние апологеты моспатриархии клеймят как новую ересь - это такая грань православных преданий, которая просто не обращала на себя их внимание ранее. Живой организм может десятилетиями жить с появившимися в нем хроническими болезнями. Болеть – и все же жить. И причем совсем не очевидно, что именно эта хроническая болезнь станет причиной его смерти. Скажем, диабетик утонул в море. Не диабет ведь тому причина…

Выкорчевать фанарский папизм, наверно, можно. Но для этого придется провести широкополостную операцию на теле всего православного самомнения и всей структуры церковной власти. Я - только за. Но апологетам московского папизма такая операция не по плечу.

Критика не в меру разросшихся чужих амбиций была бы убедительна, если бы сопровождалась сокращением своих собственных амбиций. Если же этого не происходит – приходится говорить, что идет борьба не за чистоту веры, а всего лишь за банальную власть, за доминирование альфа-самца на той территории, которую он пометил как свою.

Не хотите иметь православного папу, повелевающего всеми церквями мира? А каноны ведут именно к этому.

Не хотите считать себя раскольниками? А каноны вас понуждают именно к такой печальной самооценке.

Хотите считать стамбульского патриарха вероотступником, но находящихся в его подчинении афонским старцев святыми молитвенниками? Каноны не позволяют логики, столь диалектической. Может, с канонами что-то не так и пора встать на путь их ревизии и обновления?

Четвертый Вселенский собор был самым многочисленным из всех Вселенских соборов. Его решения привели не только к уточнению православной веры, но, к сожалению, дальнейшему отторжению Церквей Армении, Египта и Рима.

Халкидонский собор, четвертый вселенский собор в истории христианства, был созван императором Маркианом и проходил в одноименном городе в 451 г. (с 8 октября по 1 ноября). На соборе было осуждено монофизитство и принят ряд дисциплинарных постановлений.

Император Феодосий издал указ от имени западного императора Валентиниана III (имп. 425-455), приказав всем епископам и их викарным епископам собраться в Никее. В то время вся Западная Европа была в большом волнении от нападения гуннов во главе с Аттилой, и большинство западных епископов не могли присутствовать на соборе, проводившемся на Востоке. Папа Лев согласился прислать своих представителей.

В 450 г. император умер в результате несчастного случая, а его сестра благочестивая и православная Пульхерия, чтобы сохранить династию Феодосиев, вышла замуж за Маркиана, чиновника, который также был верен православию. Чтобы решить монофизитский вопрос (который рисковал ввергнуть саму Империю в политический хаос), оба супруга, по согласию с папой Львом в 451 г. созвали собор в городе Халкидон.

Первоначально Пульхерия и Маркиан намеревались открыть Собор 1 сентября. Но, учитывая некоторые недоумения Льва (вдруг участники собора 449 г. поднимут сосстание) и обеспокоенность Маркиана по поводу возможных нарушений во время соборной работы, решено было открыть собор 8 октября. На Соборе, который проходил в церкви святого Евфимия, присутствовало от пятисот до шестисот епископов, из которых более пятисот прибыли из провинций Восточной Римской империи. Среди них выделялись патриарх Константинопольский Анатолий и патриарх Александрийский Диоскор. Запад, напротив, был представлен только 5 духовными лицами, двумя епископами и тремя папскими легатами во главе с Пасказием Лилибейским.

Сразу после открытия Пасказий от имени папы Льва поднял вопрос о том, что Диоскор, главный зачинщик Ефесского собора в 449 г., был обвинен в нарушениях, допущенных на этом соборе. Отказавшись предстать перед судом, Диоскор, оставленный группой епископов, просивших прощения за поддержку монофизитства двумя годами ранее, был осужден 308 отцами Собора и смещен с должности патриарха вместе с другими епископами.

25 октября ознаменован кульминацией Собора. После того, как Диоскор был низложен, Евтихий приговорен к изгнанию, а Флавиан реабилитирован посмертно, вновь был поднят христологический вопрос, так воспламенивший души восточных христиан. Столкнувшись с риском новых разделений, Пасказий добился того, чтобы патриарх Анатолий принял это письмо от папы Льва, адресованное Флавиану. Письмо, которое помнят под именем Томос к Флавиану, до сих пор является основой различных христианских конфессий, признающих Халкидонский собор (то есть Католической церкви, Православной церкви и различных протестантских конфессий). Документ, по сути, свидетельствует, что Иисус Христос, является истинным Богом и истинным Человеком одновременно, без смешения или разделения.

О природе Иисуса Христа в Томосе говорится в отрицательных определениях, поскольку положительно этот союз Божества и Человечества трудно передать. Святой отец Дидим Слепец (IV в.) указывал, что тайну соединения во Христе Божества и человечества можно сопоставить с тайной соединения в человеке души и тела.

За 17 заседаний, проведенных до торжественного дня закрытия Вселенского Собора (1 ноября или 10 ноября), было создано 30 дисциплинарных правил. Отцы соборов высказали чрезвычайно интересные мнения относительно церковной дисциплины, поскольку упомянутые вопросы еще не поднимались на предыдущих соборах. Так 2 канон, осуждает симонию; 3 канон предусматривает суровые наказания священников, занятых мирскими делами; 4 канон подчини монахов местному епископу; 5–10 каноны регулируют монашескую дисциплину. Не менее интересны каноны 15 и 16, касающиеся религиозной жизни женщин: в первом говорится о посвящении в диаконисы; во втором — о запрете монахине вступать в брак.

Однако один из канонов стал водоразделом для Западной Церкви, особенно для папы Льва. 28 канон санкционировал превосходство Константинопольского патриархата над Александрийским и Антиохийским патриархатом и его положение на втором месте после апостольского престола древнего Рима, основываясь на аргументе, что Константинополь был новым центром Империи, Новым Римом. Папские легаты не были согласны с таким решением, и они удалились с заседания собора.

В ответ Папа Лев протестовал, отменив 28 канонов и объявив его недействительным, противоречащим канонам I Вселенского Собора. Еще несколько подобных писем папа направил императору Маркиану, императрице Пульхерии и патриарху Анатолию. Папа Лев ратифицировал все постановления Собора, касающиеся веры. Таким образом, первые шесть заседаний собора считаются Вселенскими, следовательно, сам собор входит в состав Вселенских соборов.

Император Маркиан, со своей стороны, издал несколько указов (7 февраля, 13 марта и 28 июля 452 г.), подтверждающих все каноны Халкидонского Собора и запрещающих дальнейшее обсуждение вопросов, касающихся веры. Несмотря на множество споров, после IV Вселенского Халкидонского Собора о Константинопольском епископе уже говорили как о патриархе.

Решения Собора усилили антагонизм между Константинополем, с одной стороны, и восточными провинциями Египта и Сирии, с другой. Армения находилась тогда в стадии войны с Персией и не могла должным образом принять участие в заседаниях Собора. Поэтому решения IV Вселенского собора не были приняты Армянской Церковью.

Первым следствием Собора было четкое отделение Ближнего Востока и Египта от Византии. Хотя все еще политически объединенный под Константинополем, Египет восстал против православного патриарха Протерия, убил его и избрал на его место мифизита Тимофея II Элура. Византийские императоры, такие как Зенон, Юстиниан I и Ираклий, пытались с помощью различных декретов богословского содержаниея (Энотикон, осуждение Трех глав и монофелитское исповедание веры) найти примирение с этими регионами, но между сторонами не было примирения.

Раскол между Анатолией и Халкидонской Грецией и монофизитской Сирией и Египтом, а также последующая потеря лояльности и симпатии к империи со стороны населения этих южных провинций будет одной из основных причин успеха исламских завоеваний Сирии и Египта. Жители этих территорий не сопротивлялись народу, с которым они чувствовали себя более похожими в культурном отношении, чем греки. Лингвистически арамейский язык, на котором говорили сирийцы, похож на арабский; два народа вели торговлю веками. Кроме того, существовали монофизитские арабские королевства, наиболее знаменитое из которых королевство Гассанидов. Кроме того, арабы обещали меньшее финансовое и религиозное притеснение, чем Византия.

Читайте также: