Владимир васильев и екатерина максимова доклад

Обновлено: 30.06.2024

ОНИ вместе 45 лет. Их называют великим дуэтом и в жизни, и на сцене. Их таланту аплодировали в 120 странах мира. Английская королева и ее "коллеги" - королевы Дании, Швеции, Норвегии, Испании и Бельгии - кланялись этим гениальным русским артистам. Звезды балета Екатерина Максимова и Владимир Васильев всегда выразительно-сдержанны и величественно-немногословны. Другими их, пожалуй, никто никогда и не видел. Представляя эту пару, думаешь: небожители! Миллионеры! Баден-Баден, "Роллс-Ройс", Монте-Карло, фуа-гра, икра желтой рыбы. А тут - деревня Рыжевка, костромская глухомань, куда и проехать-то невозможно: дороги нет. Владимир Викторович и Екатерина Сергеевна живут здесь старосветскими помещиками два месяца в году душа в душу. Здесь и нашла их съемочная группа программы "Истории в деталях". К своему дому Алексея Дружинина, Любовь Камырину и Романа Ваялкина "помещик" Васильев с шиком довез на стареньком внедорожнике.

О том, как все начиналось

Она. Мы с Володей учились в одном классе балетной школы. Вместе поступили, всю учебу, можно сказать, просидели за одной партой, вместе закончили. Потом нас обоих взяли в Большой театр, и там мы всю жизнь проработали бок о бок.

Я не могу сказать, что мы влюбились друг в друга с первого взгляда. Мы долго еще приглядывались друг к другу, познавали друг друга. Меня часто спрашивают: "А как Васильев за вами ухаживал?" Понимаете, времена-то были другие. Мы были счастливы просто прогуляться по улице, посидеть на лавочке. Самое большее - если голодные были, ходили в мхатовскую столовую, там можно было картошки купить и гречневой каши. И нам этого хватало. Конечно, всякое было. Володя пользовался огромным успехом у женщин, у него были увлечения. Но так, наверное, проверялось что-то. И в конце концов настал момент, когда мы поняли: все-таки я и он - это то, что надо каждому из нас.

Он. Общаться мы начали, когда мне было 9 лет, а ей 10. Не знаю, когда у нас возникла любовь. Наверное, нам тогда было уже по 15, может, по 16 лет. До этого мы относились друг к другу, как все мальчики к девочкам относятся. Наша любовь вспыхнула как-то по-юношески. Разные, конечно, моменты были в наших отношениях. И горечь была, и боль, и многое еще. И расставались даже. А потом опять все-таки сошлись. Ведь вся жизнь. она не течет ровно. Вот река - то вздувается от дождей, то выходит из берегов, то поднимается, то волнуется. Так же и наша жизнь. Она вся - река, река, река.

Катя была моей лучшей партнершей еще с последнего класса школы. На государственном экзамене у меня было две партнерши. Одна была очень большая, самая большая в нашем классе. А другая самая маленькая - Катька Максимова. Ладная такая. Мы с ней чудеса творили тогда, такие поддержки, которые потом уже никогда не делали. Мне было очень легко с ней. Но в работе, в репетиционном зале иногда было чудовищно трудно. Многим кажется: если на съемочной площадке или на сцене встречаются люди, долго живущие друг с другом, это замечательно. Им кажется, это абсолютное понимание друг друга. Но они не знают, что порой этому предшествует - бывают такие раздоры, такие жуткие скандалы!

О любви

Она. Володя все время признается мне в любви. Очень часто. Обед хороший ему сделаешь, он говорит: ой, какая ты хорошая, спасибо тебе большое! Я тебя так люблю!

Многие нашей любви просто не понимали. Бывало, на репетициях или в театре у нас с ним происходили очень бурные ссоры. Те, кто видел, как мы вылетали из зала с криками, сильно удивлялись, когда мы, как ни в чем не бывало, шли вместе домой. Они были уверены, что это последняя наша совместная минута.

Он. Я редко раньше говорил Кате, что люблю ее. Ведь когда разговариваешь с любимым человеком, и так понимаешь - любит он тебя или не любит. Мне казалось, что этого достаточно. И Катя как-то привыкла к тому, что я очень редко ей это говорил. А недавно на презентации ее книги я вдруг подумал, что, может быть, женщине необходимо, чтобы ей говорили, что ее любят. Я прочитал одно стихотворение и потом сказал: Катя, я тебя люблю. И увидел, насколько это ее потрясло. У нее сразу выступили слезы на глазах. И я понял, как иногда важно это сказать, пускай вслух и при всех. И нужно, наверное, это делать. Но мы часто очень эгоистичны. И я тоже, конечно, эгоист.

Я Катю всегда ревновал. Как можно не ревновать, когда любишь? Не ревнуют только те, кто не любит. Но я свою ревность старался никак не проявлять. Держал ее в себе. Хотя мучила меня эта змея подколодная! А внешне никогда не показывал, что я ревную. Что вы! Как можно? Нельзя.

О браке

Она. Я, честно говоря, не думала, на сколько лет я выхожу замуж. Ведь когда люди женятся по любви, кажется, что это на всю жизнь. И в голову не приходит измерять, сколько лет это продлится.

У нас с Володей все как-то само собой хорошо получается. У нас, например, никогда не возникало проблемы, кто сегодня моет посуду или выносит мусор. Если я себя плохо чувствую, или у меня спектакль, или просто не хочется, Володя всегда все может сделать сам.

Рядом с ним я всегда чувствую надежную защиту. Если что-то случится, на него всегда можно положиться, он всегда поможет и поддержит. Я чувствую, что ему нужна. Иногда это проявляется даже в каких-то бытовых мелочах. Вера человеку, необходимость в нем, уважение к нему - вот это очень важно.

Он. Мы с Катей знакомы с детства, с 1949 года. Представляете, как это много? Значит, 55 лет вместе. И дома, и на работе, и день, и ночь. Даже в командировках. Мы ведь всегда в паре танцевали ведущие партии в балетах. И в отпуск всегда вместе ездили. Мы никогда не понимали, как это муж и жена могут отдыхать раздельно.

Я не верю, когда говорят: они полюбили друг друга, прожили душа в душу до самой смерти и умерли в один день. И все время были счастливы. Это чепуха. Не бывает такого. Не может быть. Могут быть уважение друг к другу, вера друг в друга. Я с ужасом думаю, как это, наверное, страшно - потерять веру, разочароваться. Ведь именно эти чувства и держат отношения. А увлечений, влюбленностей может быть много. И не стоит их путать с любовью. Это разные понятия. И у меня увлечений было много, о чем речь. Но это-то как раз нормально.

Мы с Катей никогда не просим прощения друг у друга. Все как-то само по себе проходит. Ну, было и прошло. Самое страшное для меня - когда Катя начинает молчать. Молчание хуже всякого скандала. Очень тяжело, когда твой партнер или партнерша молчит и всё держит в себе, а ты не можешь его понять.

Друг о друге

Она. У нас, по-моему, очень разные характеры, диаметрально противоположные. Володя - очень легко загорающийся. Если ему что-то захотелось, это должно быть сделано сию минуту. Но он так же быстро отходит и забывает. А я - нет. Я более спокойная, чтобы на что-то решиться, мне сначала надо подумать. Если у нас происходят ссоры, Володя может на что-то очень быстро отреагировать, обидеться или как-то вспылить. У меня бывает наоборот - терплю, терплю, терплю, но если уж меня достать, то тут я могу быть очень резкой. И есть какие-то обиды, которые не могу простить. У меня бывали случаи в жизни, когда я расходилась с людьми буквально из-за одного сказанного слова.

Он. Катя - стайер. Я - спринтер. Я все делаю быстро. Могу очень долго думать, не приступать к работе, но если уж приступил, должен сделать ее очень быстро. Катина медлительность и обстоятельность меня раздражают. И в репетиционном зале меня это поражало тоже. Пока Катя не выучит как следует хореографический текст, ни о каком выражении этого образа на сцене и речи быть не может.

Она. Были и очень трудные моменты в жизни. Я много болела. У меня была серьезная травма. Думали, что я вообще больше не встану, тем более не смогу танцевать. А по большому счету вообще не знали, чем все кончится, и самое главное - когда кончится. Все это длилось довольно долго. И Володя делал все возможное и невозможное. Он безумно переживал за меня, с такой любовью возился со мной!

Он. Все тогда думали, что Катя больше не встанет. В лучшем случае хотя бы будет ходить. У нее такие были боли страшные, жуткие! Она руки не могла поднять, повернуться не могла. Но по счастливому случаю Катя попала в больницу к прекрасному врачу - Лучкову Борису Ивановичу, царствие ему небесное. Он и поднял ее на ноги. И главное - он заставил ее поверить в то, что она сможет танцевать, не просто ходить, а танцевать! И Катя вернулась-таки на сцену! Другая, может быть, и не вернулась бы, но надо знать характер Кати, она очень упорный человек.

О пенсии

Она. Я никогда не думала о пенсии. И уходила на нее лет десять. Все говорила: это последний год, когда танцую, это последний мой спектакль. Но вдруг мне делали какое-нибудь интересное предложение, и я опять себя успокаивала: ну ладно, в конце концов, месяц или два ничего не решают. Так и крутилась как белка в колесе. Раиса Степановна Стручкова, с которой я работала последние годы, за уши меня и тянула. Сколько раз я приходила и говорила: все! Больше не могу, не хочу, не буду! А она мне: нет, ты должна.

Мне многие говорили, что будет страшно уходить на пенсию: будет сниться, как я танцую, буду вспоминать о том, что потеряно. Но у меня этого не было. Может быть, потому, что я очень плавно перешла с самих танцев на их преподавание. Начала преподавать в ГИТИСе, когда еще сама танцевала. Потом преподавала в Кремлевском дворце. И вот тут я поняла, что и то и другое уже совмещать невозможно. Оказалось, что мои спектакли меня гораздо меньше интересуют, чем спектакли моих учеников.

Думала: уйду на пенсию, хоть времени свободного побольше будет. А именно его мне сейчас больше всего не хватает. Я ничего не успеваю. Все время куда-то бегу, все время тороплюсь.

Он. И у Кати, и у меня было странное и, как оказалось, совсем неверное представление о том, чем мы будем заниматься после того, как уйдем на пенсию. Думали, что у нас будет масса свободного времени. Что будем ездить, куда захочется, с людьми разными встречаться. И времени у нас будет вагон. А оказалось все совсем не так. Мы вышли на пенсию - и времени не стало совсем. Катя - и в Кремлевском балете, и в Большом театре с утра до ночи. А у меня постоянно то одно, то другое, то третье. Работа одна, работа вторая, работа третья.

Я все-таки очень долго танцевал. Мне исполнилось 50 лет, когда я в последний раз танцевал партию Альберта в "Жизели" в "Метрополитен-опера". Это был мой последний спектакль. В 50 лет! Когда я начинал танцевать, мне казалось, что такого не может быть.

Об отдыхе

Она. Поначалу мы отдыхали в Щелыкове, теперь в Рыжевке - это все Костромская область. Так и ездим всю жизнь сюда. Даже если на три дня всего удается вырваться, все равно чувствую, будто меня изнутри промывают, - и я заново рождаюсь. В этом месте есть какая-то загадка, и все, кто здесь хотя бы раз побывал, на всю жизнь его запоминают. И где бы я ни была, куда бы ни ездила, закрываю глаза и представляю, что я здесь. Эта картинка у меня постоянно перед глазами.

Мы с Володей здесь абсолютно друг от друга не устаем, каждый делает то, что хочет. Никаких ограничений, никакого режима, и бежать никуда не надо. Володя, например, целыми днями рисует здесь. На лодке любит покататься. Каждый спит, сколько хочет. Встает, когда хочет. А если мне захотелось, могу лечь на балконе и сказать, что вообще спускаться не хочу. И никто мне ничего не скажет. Ну хочется тебе сегодня целый день лежать - и лежи. Никаких претензий!

Теперь у нас живут сторожа. Иначе невозможно - все разграбят, если дом оставить без присмотра. Ведь нас уже дважды обворовывали! Один раз совсем подчистую. Все вывезли, до последней лампочки. Оказалось, что свои же и обворовали, знакомые одни. Так было неприятно!

Он. Раньше вся эта территория принадлежала дому отдыха. Когда мы сюда первые годы ездили на рыбалку с ребятами, стоял здесь только один каменный дом. И жили старик со старухой. Еще сеновал был, на котором мы ночевали. Добираться приходилось пешком, с чанами, с кастрюлями, машин тогда ни у кого не было.

А после того как единственная живущая здесь семья ушла, естественно, у дома отдыха встал вопрос: а что же делать-то с этим домом? Тогда нам и пришла идея обязательно его выкупить, чтобы здесь не поселился никто из посторонних. Мы не хотели постоянно встречать каких-то людей, которые могут быть нам неприятны. Мне нравится одиночество, то, что вокруг никого нет. Рыжевка не просто красивое место, это место, куда нет дороги. Сюда очень трудно добраться, многих это останавливает. Мне с начальством в Костроме насчет дороги даже говорить пришлось в свое время. Мне говорили: "Владимир Викторович, ну давайте мы проведем к вам дорогу, как же вы ездите, это же невозможно!" А я отвечал: "Только не это!"

Я здесь начал рисовать. Мои лучшие акварельные работы были написаны именно тут. Здесь совершенно удивительное утро. Просыпаюсь рано, часов в шесть, и наблюдаю такие прекрасные картины! Восход солнца, пение птиц, туман, который клубится, как дым, и рассеивается, эта роса и холодная трава. Только тут я понял, какая это красота и благодать.

На отдыхе мы занимаемся совсем разными делами. Катя со своей давней подругой Татьяной Павловной, которая уже много десятков лет проводит этот отдых с нами, ходят в лес, собирают грибы. Я же в это время рисую. Изо дня в день что-то кропаю. У меня и река запечатлена, и лодка.

Вечером смотрю телевизор, больше его никто не смотрит. У Кати свое развлечение - кроссворды, книги. А я либо читаю, либо смотрю телевизор, либо рисую. Очень люблю просто гулять. А объединяет нас всех стол. Вот за столом мы все время вместе.

О снах

Она. Мне никогда не снилось, что я танцую. Неверно думать, что все артисты только о сцене и мечтают. Я вот никогда не хотела оказаться на сцене вместо кого-то, особенно когда смотрю спектакли своих учеников. Наоборот даже, думаю: как хорошо, что это не я. Не я там задыхаюсь, не я натягиваю эти балетные туфли. Ведь это невыносимо, когда все ноги стерты, больно, а ты все равно должна репетировать. Надевай туфли, и все тут. А теперь где-то в глубине души думаю: какое счастье, что не мне это надо делать!

Он. Иногда снится - выходишь на сцену, должен танцевать, а ничего не знаешь. Музыка играет, а у меня совершенно все вылетело из головы. И я начинаю импровизировать. Думаю: как это странно и как ужасно. А уйти со сцены нельзя. Это ужасные сны. Кошмарные.

О детях

Она. Конечно, я жалею, что у нас нет детей. Не получилось как-то. Мы очень хотели. Правда, сейчас смотрю на некоторых детей и думаю: может, и слава богу, что их у нас нет?

Он. Иногда думаешь: Господи, может быть, и хорошо, что их нет. Посмотришь, что происходит сейчас вокруг, и страшно становится. Очень ведь часто самыми неблагодарными оказываются твои же собственные дети.

Подготовила Мария АГУТИНА
Фото из А. КОСИНЦА и из семейного архива

Хозяева зачарованного леса

В 59-м году прошлого века Владимир Васильев и Екатерина Максимова отправились в свадебное путешествие в знаменитый актерский Дом отдыха "Щелыково". С тех пор ездят туда каждый год. Только теперь у них уже собственный хутор неподалеку, в местечке под названием Рыжевка. Три дома купили. Два уже отремонтировали. На досуге катаются на лодке и собирают грибы в зачарованном костромском лесу. За компанию берут с собой лучшую подругу Татьяну Павловну, врача-реаниматолога.

Посторонним в зачарованный максимовско-васильевский лес вход воспрещен. Только по спецприглашению. Туда, куда еще не ступала нога журналиста, и отправилась наша съемочная группа.

"На дорогу уйдет минимум полдня, выезжайте с утра пораньше", - предупредил нашу съемочную группу Владимир Викторович. И мы рванули. По трассе до Костромы, а потом по кочкам и перелескам до Щелыкова. Контрольный звонок звезде: "Встречайте! Мы подъехали". Вокруг - костромская глухомань, сусанинские леса, где заблудиться - пара пустяков. И здесь отдыхают звезды балета?!

Джип Васильева вырулил из чащи и лихо притормозил возле нашей "девятки". Владимир Викторович - в шортах и резиновых бахилах, Екатерина Сергеевна - в тренировочных штанах с обвисшими коленками. И так выглядят легенды Большого театра?!

Первым делом Васильев и Максимова справились у нас, не голодны ли мы, и, не дожидаясь ответа, пригласили на ужин. Обещали, что будет сюрприз. Оказалось, что в поселке Щелыково нас ждала лучшая подруга звездной пары - актриса МХТ им. Чехова Ия Саввина. Любезная госпожа Саввина с семейством накрыли стол в саду. Без церемоний и по-простому: водка, селедка, картошка, соленые огурцы. Видеохроника этого звездного застолья впоследствии оказалась одним из самых ярких эпизодов нашего сюжета. Третий тост - "За неповторимую Катю Максимову!" прозвучал, когда уже стало смеркаться. Помещик Васильев сказал: "Поехали!" - и махнул рукой.

Собственно до хутора Рыжевка, где проживает звездная пара, нас довезли на ГАЗ-66. Когда-то этот внедорожник отечественного производства служил Советскому Союзу, а теперь возит знаменитых танцовщиков и их гостей. До Рыжевки на обычном джипе добраться невозможно - топи и крутые горки, сельский экстрим.

На хуторе у Васильева и Максимовой мы провели два дня - ночевали в гостевом доме, не стесняя хозяев, мылись в речке Мере, обедали за общим столом. В этом семействе классическое разделение обязанностей: муж чинит лодочный мотор и латает крышу, жена кашеварит. Никаких конфликтов. Никаких споров. Или мы их просто не заметили. Семейная идиллия. Полное взаимопонимание. Или просто выработанная годами привычка не мешать друг другу.

Удивительно, но хозяева разрешили нам снимать буквально все. Никто не заботился о внешнем виде или гриме. Екатерина Сергеевна курила сигареты одну за другой и не пряталась от включенной камеры. Владимир Викторович, раздевшись до плавок, прыгал в воду и переспрашивал у нашего оператора Романа Ваялкина: "Ну как? Успел снять?" И при этом на съемки постановочных сцен по заранее продуманному нами сценарию звездная пара так и не согласилась. Снимать в реальном времени - пожалуйста, ловите момент, а делать что-то по команде - неинтересно. В итоге наша камера не выключалась с раннего утра до позднего вечера.

Удивительным оказался наш последний вечер в Рыжевке. Хозяйка традиционно начала накрывать стол перед домом, на берегу реки. Вдруг - гром, молния и, словно по щелчку, - ливень. Видимо, где-то произошло замыкание, и мы остаемся без электричества. Выясняется, что на хуторе такое происходит регулярно. И часто его обитатели сутками сидят без света. Ужинают при свечах, а если остался бензин - Владимир Викторович запускает старенький генератор, мощности которого хватает на тусклый свет 60-ваттной лампочки.

Именно в этот прощальный вечер при свечах за 600 километров от Москвы в зачарованном костромском лесу нам стало понятно, что эти люди действительно дорожат друг другом. Сильный мужчина и слабая женщина.

"Надоели уже! - выпроваживал нас на следующее утро Владимир Викторович. А потом добавил: - Приезжайте еще!"

Для всех, кто знает и любит балет, представить Васильева без Максимовой, Володю без Кати – невозможно.

Трудно было представить тогда, что эта детская симпатия перерастет в любовь всей жизни.

«Скоро, скоро, совсем скоро закончится наш девятилетний срок пребывания в этих стенах. Скоро мы станем артистами…Но для меня наступает период, когда все мои мысли, чувства, желания, надежды связаны только с одним именем – Катя. Когда это началось – не помню. Ведь все эти девять лет мы учились в одном классе, на общеобразовательных предметах слушали одних и тех же педагогов, парты наши разделял только узкий проход, в репетиционных залах, если ставили в пары, танцевали рука об руку, нога в ногу. В компании на днях рождения тоже часто бывали вместе. Она мне нравилась всегда: ладная, маленькая, худенькая, с очень милыми чертами лица, живыми глазами, слегка курносым носиком, небольшим ртом и пухлыми губками. Ну нравилась и нравилась, и вдруг…Справа на фото Катя Максимов, Володя Васильев, Алла Манкевич Фото: архив В.Васильева 1951 годЯ ни о чем не думаю, кроме нее. И днем, и ночью, каждую минуту я хочу только одного: видеть ее, смотреть в ее глаза, дотрагиваться до ее рук, прижаться к ней и держать в своих руках, не уставая. Я провожаю ее домой и жалею, что дом так близко: от театра до Брюсовского переулка всего-то совсем немного. И потом весь вечер, всю ночь думаю только о ней и мечтаю, мечтаю, мечтаю. Бог мой, каких усилий мне стоит в школе не показывать вида, что я люблю ее, холодно смотреть на нее, неловко шутить с другими и постоянно выказывать свое безразличие. Любовь вливалась в меня так долго, что пожар уже не затушить. А пламя становится все жарче. Два года продолжаются мои муки и в театре: за это время многое изменилось…Я люблю, и честолюбие мое во сто крат еще больше: я должен стать солистом, хорошим танцовщиком, чтобы она, Катя, которая сразу же стала танцевать сольные партии, поняла: я не менее талантлив, чем она, и меня любят и ценят в театре очень многие…

Когда молодожены появились в этом городе влюбленных, французские журналисты совершенно естественно приняли их визит за свадебное путешествие. Впрочем, они и сами таковым считали этот подарок судьбы – начало их творческого и супружеского долголетия.

Совместная творческая жизнь этих двух молодых дарований в Большом театре начала развиваться с балетов Юрия Григоровича – балетмейстера-новатора, приход которого они оба так горячо приветствовали в Большом и с которым долгое время были близкими друзьями и единомышленниками.

Татьяна Густавовна стала не только ответственной за бытовую сторону их жития, но и их секретарем и помощником. Она собирала архив, следила за их выступлениями, отвечала на звонки и предложения выступить где-то, кроме театра, распределяла билеты на их спектакли среди друзей и близких.

На следующий день Васильеву позвонили из театра и предложили поместить Катю в Кремлевскую больницу, где ей действительно помог замечательный доктор Лучков.

В 1989 году 50-летняя балерина играла в основном на сценах Италии, Англии, Канады, Австралии. А между тем в России была объявлена в розыск.

В последний раз она вышла на сцену через 10 лет на праздновании своего 60-летнего юбилея.

Они не перестали любить свой театр, ведь решения принимали конкретные люди, а театр – это их прожитая в нем вместе жизнь, которую отнять у них уже невозможно.

В 2008 году Большой театр отозвался на эту любовь особым событием, которое стало подарком для Екатерины Максимовой и Владимира Васильева к 50-летию их творческой деятельности.

Васильеву тогда показалось, что Катя на какое-то время забыла о своих недугах, которые мучили ее последние несколько лет – так радостно она выглядела.

Однако, жизнь распорядилась иначе: после радости в семью пришло горе. В начале марта у Васильева умерла мама. Ей было 89 лет, она долго болела, и родные понимали, что это должно было случиться.

Но то, что произошло почти через два месяца, не мог предположить никто. В конце апреля Васильев был в очередной поездке в Италии.

Катя много работала в Большом и Кремлевском балете со своими девочками, с которыми не хотела расстаться ни на день, даже по болезни не пропуская ни одной репетиции. Находясь в вынужденной разлуке, они тем не менее каждый день обязательно звонили друг другу, обменивались новостями, и оба волновались за здоровье девяностопятилетней Татьяны Густавовны.

Их называли одним целым. Как два крыла одного существа.

Максимова рассказывала, что класс она не любила, повторять одно и тоже казалось ей скучным. В балетной школе она стояла у рояля, и маленькую Екатерину практически не было заметно - можно не стараться. Но когда в центре зала начинался сам танец, в танце Масик (как ее называли) относилась очень серьезно.

Самую способную ученицу чуть не отсеяли при поступлении. Ей говорили, что с ней делать, она все равно не встанет на пуанты из-за того, что второй палец на ее ногах был меньше. Но ей это не помешало, и так практически на одном пальце она выиграла Всесоюзные конкурсы и стала артисткой балета 1957. На нее набросились корреспонденты, комсомольские деятели, но для нее это была досадная нагрузка. Волновали ее совсем другие проблемы – учеба, свидания.

В старших классах они были всегда вместе. Даже писали вместе шпаргалки. Когда на экзамене по истории отобрали шпаргалки, Максимова получила неуд., и с отметкой нельзя было попасть в Большой. Ректор из Новосибирска предложил Екатерине поехать к ним. Она согласилась. Почти подписав документы, делегация стала убеждать, что это уникальная девочка. Убедили. Поставили 3, выдали диплом и взяли в Большой.

Поступив в театр, они с Васильевым разошлись в разные стороны. Пошли разные слухи, что она ведет роман с пианистом Ван Клиберном, но она не была с ним даже знакома.

Из – за большой нагрузки у Васильева появилось расслоение кости. Васильеву рекомендовалось дать отдохнуть ногам, но он доказывал Екатерине, что тоже талантлив.

Три года они гуляли и встретившись на одной вечеринке поговорили. Решили. 3 июня 1961г. они расписались. На следующий день у Екатерины был спектакль, и она сразу же после росписи побежала в театр на репетицию. Все мысли были только о балете. На второй день после свадьбы у них выпала командировка в Париже. Они показывали Советско-французский фильм – СССР с открытым сердцем, играя двух влюбленных молодых людей, которая показывала жизнь в замечательной стране.

Замечательная страна дала им не замечательное жилье. Жили вместе с Катиной мамой - Татьяной Густавовной. Васильев не сразу нашел общий язык с мамой Максимовой. Но вскоре привыкли.

Екатерина долго уговаривала, чтоб Владимир был ее Ромео. Если б не она то он б не втянулся в репертуар.

Репетиции с Васильевым редко проходили мирно. В зал заходили рука об руку, а после выбегали по разным сторонам. Друг друга они никогда не слушали, каждый шел по своему пути.

Громкие премьеры, заграничные поездки, конкурсы, но звании Народных артистов СССР получили только через год после того, как Парижская Академия Танца признала их лучшим дуэтом мира. И после 9 лет, как Васильев получил премию имени Нижинского – лучший танцовщик мира. Но у них ничего звездного не было, хотя понимали что они такое.

Екатерина была строгая, сдержанная. Не раскрывалась полностью со всеми и не всех встречала с улыбкой.

Когда у Максимовой случилась страшная травма спины, ей нужно было срочно в Кремлевскую больницу. Но письмо в больнице не принмали, но Васильев высказал им все, и из бюро устроили ее в Кремлевскую. Максимова не могла не вставать, не двигать руками. Ей говорили забыть о профессии.

1975- театр уехал на гастроли без Максимовой.

Она училась ходить заново. Когда Владимир вернулся с гастролей, Екатерина уже могла ходить без опоры.

10 марта 1976 года впервые танцевала после восстановления. Еле передвигаясь, она все равно давала спектакли, у нее была одержимость к балету. Ее всегда интересовало внутреннее состояние героини. Она тщательно изучала их. Она могла сыграть всех.

Без Большого жизнь не кончена, говорила Максимова, просто началась другая жизнь. Они уехали Щелыково, было все равно в каких условиях жить, главное - природа.

Когда ее спрашивали переживает ли она, что сама не танцует, то она говорила, что совсем нет, нет никаких порывов танцевать.

В 1995- Васильева назначают художественным руководителем директором Большого Театра. Через 5 лет, уехав на новый сезон, по радио он услышал, что Большому он больше не нужен. Позвонил Екатерине - она рада.

Она была счастлива, что в ее жизни есть человек, который не дает ей скучать.

Но после того как Екатерины не стало, Владимир сказал, что ушла его половина. Такое могут сказать далеко не все возлюбленные, а только по-настоящему любящие и ценящие друг друга люди.

USA

Если когда-нибудь двое были рождены для танца – то это Максимова и Васильев.

Газета Нью-Йорк Таймс

Началась история этого божественного союза в далеком 1949 году, когда мама Кати Максимовой – Татьяна Густавовна и мама Володи Васильева – Татьяна Яковлевна привели своих детей поступать в балетное училище Большого театра. И обоих приняли: они оказались в одном классе. Она – внучка великого философа Г.Шпета и родственница Зилоти и Рахманинова, такая очаровательная и хрупкая снаружи и очень сильная и упрямая внутри, и он – умный, начитанный, сильный, волевой, светловолосый мальчик из далекой от искусства семьи, где папа был шофером, а мама – служащей на фабрике Техфильц. По воспоминаниям Васильева и его одноклассников, Катя Максимова нравилась очень многим. Не исключением был и сам Володя. Но дети часто скрывают свои симпатии, боясь показаться смешными своим сверстникам.

Трудно было представить тогда, что эта детская симпатия перерастет в любовь всей жизни.

Я ни о чем не думаю, кроме нее. И днем, и ночью, каждую минуту я хочу только одного: видеть ее, смотреть в ее глаза, дотрагиваться до ее рук, прижаться к ней и держать в своих руках, не уставая. Я провожаю ее домой и жалею, что дом так близко: от театра до Брюсовского переулка всего-то совсем немного. И потом весь вечер, всю ночь думаю только о ней и мечтаю, мечтаю, мечтаю. Бог мой, каких усилий мне стоит в школе не показывать вида, что я люблю ее, холодно смотреть на нее, неловко шутить с другими и постоянно выказывать свое безразличие. Любовь вливалась в меня так долго, что пожар уже не затушить. А пламя становится все жарче.

Два года продолжаются мои муки и в театре: за это время многое изменилось…Я люблю, и честолюбие мое во сто крат еще больше: я должен стать солистом, хорошим танцовщиком, чтобы она, Катя, которая сразу же стала танцевать сольные партии, поняла: я не менее талантлив, чем она, и меня любят и ценят в театре очень многие…

влюбленных, французские журналисты совершенно естественно приняли их визит за свадебное путешествие. Впрочем, они и сами таковым считали этот подарок судьбы – начало их творческого и супружеского долголетия.

Театр был их домом, а дом – сначала комната, потом общежитие театра, а потом постепенно увеличивающиеся в размере квартиры, — был их крепостью во многом благодаря маме Кати – Татьяне Густавовне, с которой они бок о бок прожили всю жизнь. Татьяна Густавовна стала не только ответственной за бытовую сторону их жития, но и их секретарем и помощником. Она собирала архив, следила за их выступлениями, отвечала на звонки и предложения выступить где-то, кроме театра, распределяла билеты на их спектакли среди друзей и близких.

Их часто спрашивали, почему вы не уехали на Запад, ведь предложений было много и вдвоем они могли бы рассчитывать на роскошную жизнь за границей. Но для тех, кто знал их близко, ответ на этот вопрос был прост и ясен. Заграничная жизнь сулила, в общем, только материальные блага, которые им обоим были малоинтересны. А как же друзья, близкие по духу люди, коих было огромное множество? Без них, без родных просторов, без родного театра не представляли себе жизни.

В 2008 году Большой театр отозвался на эту любовь особым событием,

Васильеву тогда показалось, что Катя на какое-то время забыла о своих недугах, которые мучили ее последние несколько лет – так радостно она выглядела. Однако, жизнь распорядилась иначе: после радости в семью пришло горе. В начале марта у Васильева умерла мама. Ей было 89 лет, она долго болела, и родные понимали, что это должно было случиться. Но то, что произошло почти через два месяца, не мог предположить никто. В конце апреля Васильев был в очередной поездке в Италии. Катя много работала в Большом и Кремлевском балете со своими девочками, с которыми не хотела расстаться ни на день, даже по болезни не пропуская ни одной репетиции. Находясь в вынужденной разлуке, они тем не менее каждый день обязательно звонили друг другу, обменивались новостями, и оба волновались за здоровье девяностопятилетней Татьяны Густавовны. В один их таких дней Васильев, как обычно позвонил домой, но в это утро Татьяна Густавовна не смогла разбудить дочь. Катя ушла из жизни во сне. Врачи констатировали внезапную остановку сердца во сне. Чем была эта страшная новость для всегда стойкого к жизненным поворотам Васильева, понятно любому, кто знал эту пару. Всю церемонию прощания в Большом он внешне держался, но на Новодевичьем кладбище смотреть на Васильева было больно. Спасла только работа, в которую он бросился, как в спасительную стихию. Творчество всегда помогало ему превозмочь все невзгоды и тяготы, которые посылала судьба, и даже эту страшную, невосполнимую потерю.

Читайте также: