Рабство в россии доклад
Обновлено: 02.07.2024
Рабство — страшное слово. Когда полный сил и дееспособный человек низведён в процессуальном правовом статусе до несмышлёного создания, а материальном праве приравнен к движимому имуществу. Наверное ни один народ на Земле, ни одна страна не избежали этого позорного явления. Не обошло стороной оно и Россию, где феодальное право прикрепление к земле выродилось в первобытное рабство.Не всем в России нравится аналогия крепостного права как одной из форм рабства, утверждают что его не было и оно крепостное право даже имело некие положительные стороны. Так ли это, давайте разберёмся.
Крепостное право — это не рабство . Если человека можно продать, наказать, сослать в Сибирь или неугодных отдать в солдаты, а также вмешиваться в личную жизнь, то что это как не рабство. Цари запрещали продавать крестьян без земли или разлучая семьи, так мы в России знаем цену всем этим запретам. Да и что говорить сейчас лучше дать слово современникам.
неужели не будем мы толико мужественны в побеждении наших предрассуждений, в попрании нашего корыстолюбия и не освободим братию нашу из оков рабства и не восстановим природное всех равенство?
Исчезни варварское обыкновение, разрушься власть тигров! — вещает нам законодатель. За сим следует совершенное уничтожение рабства.
А.С. Пушкин. Евгений Онегин, 1833
Во всей России только народ-победитель, русские крестьяне, находятся в состоянии рабства; все остальные: финны, татары, эсты, латыши, мордва, чуваши и т.д. — свободны.
Н.А. Некрасов. Кому на Руси жить хорошо, 1873
Как видим современники не испытывали иллюзий по поводу того состояния в котором находилось большинство русского народа до 1861 года, а уж как называть раба хоть крепостным, хоть севром, хоть илотом значения не имеет.
У крепостных было имущество. И были даже весьма богатые. У илотов было имущество, на закате Римской империи появилась такая социальная группа - рабы с хижинами, из названия следует что они являлись владельцами жилья. Но от этого не переставали быть рабами. В Риме также были богатые вольноотпущенники, сказать что это уникальное явление нельзя. Ну миллионеров крепостных было немного, а из императорских вольноотпущенников в Риме формировался класс чиновничества, вплоть до прокураторских должностей в провинции.
В Америке тоже было рабство и отменили его одновременно с Россией. Удивительный аргумент, в рабстве держали представителей других народов и другой расы, а в России одна часть народа держала в рабстве соплеменников и единоверцев.
Необходимо сделать отступление и отметить что до секуляризации монастырских земель в 1764 году существовала такая социальная группа как монастырские крестьяне, но произвол монастырей привёл к тому что монастырские крестьяне бунтовать начали раньше помещичьих, до вольности дворянам те виделись со своими крепостными лишь эпизодически, но после упомянутой вольности их общение стало постоянным и 10 лет хватило чтоб полыхнуло Пугачёвское восстание.
Помещики заботились о своих крепостных. Эксцессы возможны, но в процентном отношении они не велики. Салтычиха исключение. Как только крестьян освободили от власти помещиков, то сразу исчезли и эксцессы по отношению к ним. Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Сказано по другому поводу, но и в данном случае актуально. Салтыкова стала символом крепостного произвола, но она не была одинока, были и другие, избежавшие наказания: Н.Струйский, Л. Измайлов, В.Страшинский.
Следующий раз свою отеческую любовь высший класс покажет по отношению к простому народу в Первую русскую революцию и Гражданскую войну, когда барон Унгерн и адмирал Колчак стали символами террора.
Крестьяне были юридически защищены. Дворян судили за плохое обращение и убийство крестьян, а имение брали под опеку. За попытку убийства и убийство помещиков крестьянам рвали ноздри, били кнутом и в кандалах они 3 года своим ходом шли в Сибирь. И кто-то верит что с дворянами поступали также? Брали имение под опеку, т.е. жертвы садистов и изуверов были изолированы от своих мучителей, но продолжали материально их обеспечивать. Ну что сказать,- торжество правосудия.
И возвращаясь к недоброй памяти Салтычихи, суд над которой и приговор приводится как пример правовой защищённости крепостных крестьян. Для того чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки потребовалось несколько десятков, а может и более сотни замученных. При этом дело сдвинулось с места после того как каким-то чудом удалось подать жалобу императрице, а другим жалобам просто не давали ход. И первым делом после разбирательства крестьянам запретили напрямую к царям жаловаться на своих хозяев, а из тех взяточников и коррупционеров покрывавших за мзду Салтычиху ни кто не пострадал и не потерял своё место. Всё что нужно знать о российском правосудии конца 18 начала 19 века.
В заключении отвечу на вопрос который закономерно возникает: Зачем ворошить дела давно ушедших дел?
Разделяю возможное недоумение: зачем, казалось бы ещё не давно была дана однозначная оценка данному факту, как позорному явлению отечественной истории, но в безудержном кураже переоценки советского прошлого, некоторые готовы чёрное назвать белым, а белое чёрным. Кому-то даже привиделись духовные скрепы, как объединяющая традиция российского общества. Ну что ж, у немцев - ордунг, у американцев - их образ жизни, у французов — свобода, равенство, братство, а у нас крепостное право. Видно действительно кто-то о людях решил подумать.
Город рабов. О зигзагах общественного развития
Пути истории извилисты и тернисты. Ступая по ним, человечество на подошвах своих захватывает груз прошлых эпох в виде пережитков, стереотипов и мифов. Иногда идти вперед становится так тяжело, что приходиться пятиться, наступая на уже пройденные выбоины истории, что неминуемо грозит переломами и ушибами. Сейчас мы, человечество, пятимся: увлекаемся религиозным фундаментализмом, шовинизмом, где-то выстраиваем почти что сословное общество, где-то – устраиваем националистические войнушки. И, почесывая затылок окропленными кровью пальцами, мы все чаще задумываемся, не настало ли время сменить парадигму движения, не исчерпали ли себя капитализм, парламентская демократия, либерализм?
При капитализме – все гораздо интереснее. Казалось бы, такая прогрессивная формация, с такими производительными потенциалами! А глядишь, хотя бы на примере нашей богоспасаемой – тут тебе и почти что феодальные властные отношения, основанные на личной лояльности государю и его окружению, и десекуляризация (сращивание религиозных организаций с государством) и даже… самое настоящее рабство.
Да-да, за последние годы немало статеечек об этой проблеме выходило в наших СМИ. А тут и ООН недавно подсчитала, что богоспасаемая, оказывается, входит первую в десятку стран по числу рабов. Подневольно в России трудятся 794 тысяч человек. На секунду, это как население среднего российского города. Представляете, целый город рабов в России XXI века!
Ну как тут не усомниться в существовании прогресса. Дурили нас, оказывается, отцы-просветители Вольтер, Сен-Пьер и их наследнички! Дурили на протяжении почти что 300 лет! Обещали свободу, равенство, братство в грядущем, а оно вон как…
В оправдание просветителей, конечно, надо признать, что общество развивается неравномерно, но все-таки развивается. Где-то немного запаздывает, как в странах полуперифирии, где-то запаздывает сильно – как в странах третьего мира. Там у них и медицина недоступна, и население безграмотно, и детский труд, и даже местами голод встречается. А к ним, между прочим, относятся миллиарды человек на планете!
А с другой стороны, кто сказал, что разные способы производства в рамках одной экономической системы несочетаемы? Еще как сочетаемы! И история это не раз показывала. Так вполне сочетаемы были капиталистический Север и рабовладельческий Юг в США XIX века. Сочетаемы были весьма архаичная крестьянская община и капиталистическая фабрика в Российской империи. Сочетаемы, правда, до времени.
XXI век, как мы могли убедиться, тоже от многоукладности не отказывается. Даже в России. Даже в собянинской Москве. В городе, где одни осваивают вполне сословные привилегии. Вторые озирают свои владения из-за кремлевской стены. А третьи – рабы, завезенные из ближнего зарубежья и обслуживающие праздник жизни столичной публики и ее гостей. О рабах и поговорим.
Как теряют свободу в XXI веке?
Как стать рабом в XXI веке? Как попасть в их невидимый и неведомый большинству город неволи? Навстречу ему ежечасно летят самолеты, плывут корабли, гремят поезда – но ни одна надпись на них не указывает, куда попадет их пассажир. И кассиры Аэрофлота или РЖД изумятся, если вы спросите у них билет…
Путешествие в Дагестан к кавказским акулам бизнеса чуть не стоило Вячеславу жизни. Если бы не опомнились родственники, если бы похищенному не удалось раздобыть телефон и дозвониться до них, скорее всего в этом мире на одного безвозвратно пропавшего без вести стало бы больше.
Рабы не мы…
А вот в СССР бизнеса по торговле рабами не было. Впрочем, никакого бизнеса не было. Иной либеральный остряк скажет, что рабами-де в Совке были все. Потому что нельзя свободно было продавать и покупать и вообще многое нельзя было. Но как-то так получилось, что всамделишные рабы в богоспасаемой появились именно тогда, когда торговать дозволено-таки было.
Обнищание населения в 90-е, разорение целых регионов СНГ подготовили благодатную почву для возникновения самых беспощадных форм эксплуатации. На 2000 год свыше 42 миллионов человек в России проживало за чертой бедности. На фоне разрухи, когда миллионы недоедали, когда десятки миллионов потеряли работу и были вынуждены сводить концы с концами, простой человек оставался абсолютно беззащитным перед бандитствующим капиталом.
Труд гастарбайтеров особенно востребован в теневом секторе экономики, который предоставляет широкие возможности для бесконтрольной и самой беспощадной эксплуатации рабочих. На 2003 год его доля в ВВП по самым скромным подсчетам оценивалась в 22,4%. Тогда 75% иностранных трудящихся получало зарплату черным налом, подавляющее число (80%) работало без какого-либо письменного договора с работодателем. Соцопрос, проводимый среди гастарбайтеров, выявил, что 26-31% из них сталкивались с принудительным ограничением их передвижения и общения, 25-47% – с принуждением работать без гарантированной оплаты, 15-30% – с принуждением к оказанию секс-услуг, 23-24% – с изъятием документов, 25-35% – с угрозами и шантажом, 16-18% – имеют долговую зависимость от работодателя.
Также волонтеры обнаружили рабов в подвалах соседних магазинов. Все они принадлежали одной семье. Магазином в Гольяново, где в подсобке держали невольников, владела Жансулу Истанбекова. Соседние торговые точки контролировали ее родственники: сестра и зять.
Ужасно! Мерзко! – скажите вы. Но не торопитесь. Это еще не самое ужасное. А самое ужасное, что магазин этот до сих пор работает, а хозяева по-прежнему эксплуатируют людей. Как именно сейчас они это делают, сказать не берусь, но факт остается фактом. Еще в ноябре 2012 года прокуратура Преображенского района Москвы закрыла дело о незаконном лишении свободы персонала магазина за отсутствием состава преступления. Жалобы на бездействие следователей российским судом также остались без внимания. Говорят, о грязном бизнесе знали и чиновники, и силовики, но закрывали глаза, получая положенный откат.
С того самого времени особого концептуального прогресса в борьбе с этим страшным общественным пороком не наблюдалось. О недостаточности принятых мер, тем не менее, писалось много и всеми, кто только в курсе. Большая часть жертв работорговцев не спешит обращаться в правоохранительные органы, опасаясь преследований со стороны бывших хозяев. И нет целостной программы защиты этих людей, как нет и стратегии борьбы с торговлей людьми.
Альтернатива возможна
Чего скрывать, многие из нас живут по принципу: если что-то меня не задевает, значит этого для меня нет. Не задевает меня вид нищих на улице – значит и проблемы такой нет. Не натыкается взгляд на проявления угнетения и бесправия – значит и угнетение, и бесправие – это все с какой-то другой планеты. Не замечать – легче всего. Что может быть страшнее, неприятнее мысли, что общественное зло и людские страдания, которые есть его следствие, раскинулись в двух шагах от тебя. Что, пока ты наслаждаешься благами покоя и цивилизации – под тобой, рядом с тобой, вокруг тебя люди лезут на стену от безнадеги, унижаются, насилуются, продаются и покупаются. Иные задаются вопросом: как могли обыватели Берлина, Дрездена, Мюнхена 30 – 40-х годов спокойно жить, учиться, работать, зная, что в это время где-то на фабриках эксплуатировали рабов, что трубы лагерей дымили человеческим мясом? Но трубы эти до сих пор дымят, пока спит обыватель. Протрите глаза!
Натуралистическая драма Дворцевого была высоко оценена на Каннском кинофестивале. Самал Эльясовна, сыгравшая мигрантку Айку, стала первой на постсоветском пространстве актрисой, получившей приз за главную женскую роль на том фестивале. Снять картину режиссера подтолкнула сама жизнь. В 2012 году в одном из роддомов было оставлено женщинами-мигрантами порядка 240 детей из-за тяжелого материального положения. Этот случай сильно поразил автора. Его Айка тоже сталкивается с выбором, страшным для всякой матери: оставить ребенка, продать или погибнуть от бандитствующих кредиторов. В итоге – решается сохранить. Но при этом мы понимаем всю кошмарность, гибельность наваливающего на киргизскую женщину будущего.
Можно сказать, что Айка, по сути, находится в долговом рабстве. Сейчас для очень многих оно снова становится реальностью. Читатель, быть может, помнит еще, как на школьных уроках истории нам рассказывали, как давным-давно, в какой-то там дремучей Древней Греции впавшие в долговую зависимость были понуждаемы продавать детей своих и жен? И кому тогда не казалось все это чем-то далеким, а потому почти нереальным? Что же, денежно-кредитная политика неолиберализма делает нас ближе к предкам!
Раскрываемость по таким преступлениям невелика. Их сложно отследить, в особенности в пору роста популярности суррогатного материнства. Это такой у нас способ торговли детьми, только законный, еще одна форма эксплуатации капиталом женского тела после проституции и порно. Только проституция и порно у нас запрещены, а выращивание младенчика для продажи – как бы нет. В общем, черт ногу сломит в этих наших порядках! При этом штука эта с суррогатным материнством работает избирательно. Кому-то можно пользоваться – например, Киркорову или Сергею Лазареву. Оба имеют детей от таких матерей. А кому-то нельзя. Так нельзя оказалось десятерым одиноким мужчинам из нашего 2020 года. Решение по ним принял Следственный Комитет, посчитав, что они могут быть геями. А это как-то не положено. Хотя, вроде как, Киркоров и Лазарев тоже были одинокими мужчинами и тоже… Ну, вы понимаете. Но на всякую зверюгу у нас найдется зверюга попородистее и с правами поровнее.
А мы по-прежнему верим этому интересу, верим, что нам-то удастся избежать его власти над нами. Верим в наш счастливый билет в страну дураков. На деле же билет этот приводит прямиком в лапы дельцов, в лапы спекулянтов на человеческих слабостях, в лапы рабства. Все счастливые билеты – обман. В особенности тогда, когда сулят счастье на фоне всеобщего несчастья, сулят богатство на фоне всеобщей бедности.
Иной мир возможен! И без всех тех общественных пороков, о которых сказано выше. Сама история на примере СССР и других социалистических проектов показывает это. Дело не в том, что СССР якобы лучшая из когда-либо существовавших стран, дело в том – что социалисты и коммунисты XX века показали нам альтернативу. И эта альтернатива до сих пор страшит врагов свободы и справедливости по всему миру. Самое главное для нас – не просто воспользоваться ей, но двинуться еще дальше, не вернуться к тому, что было, но показать, чего еще не было, раскрыв настоящий потенциал социалистической идеи при современном уровне производительных сил.
Sovfoto / Universal Images Group / REX / Vida Press
19 февраля 1861 года в России закончилось рабство: Александр II подписал манифест об отмене крепостного права. Просветительский проект InLiberty, который считает этот день одной из семи ключевых дат в истории России, ответил на стыдные вопросы о крепостном праве, а также рассказал об истории рабства в Российской Империи.
Крепостное право — это рабовладение?
Спонсор номера
Было ли крепостное право похоже на американское рабовладение? Не совсем. Закон формально (но далеко не всегда на практике) защищал крепостных от чрезмерных поборов и насилия владельца. Крепостные, в отличие от рабов, которые находились в полной личной собственности владельца, содержали себя сами, отдавая часть своего дохода — деньгами или продуктами — владельцам земли, к которой были прикреплены.
Практики продажи крестьян без земли Уложение еще не фиксирует, но у государства того времени не было ни необходимости, ни желания ей препятствовать. Уже в конце XVII века продажа, обмен или дарение людей стали обычным делом.
Сколько людей в России были крепостными? Крепостными были только подданные Российской империи или можно было себе купить африканских рабов?
Крепостного можно было бить — и ничего не будет? А разделять семьи? А насиловать?
Битье крепостных было скорее в порядке вещей. Закон формально запрещал жестокое обращение с крепостными, но правительство закрывало на это глаза.
Телесные наказания крепостных (особенно порка) были широко распространенной практикой. Свод законов 1832–1845 годов смягчил возможные наказания крепостных — за помещиками оставили следующие: розги — до 40 ударов, палки — до 15 ударов, заключение в сельской тюрьме до 2 месяцев и в смирительном доме до 3 месяцев, отдача в арестантские роты на срок до 6 месяцев, а также в рекруты и удаление навсегда из имения с предоставлением в распоряжение местной государственной администрации.
Государство наказывало помещиков за злоупотребление властью и крестьян за неповиновение примерно в одинаковых масштабах — в 1834–1845 годах по всей России было осуждено 0,13% крестьян и 0,13% помещиков от общего числа тех и других в стране.
Екатерина II решила сделать из следствия по делу Салтыковой пример. Следствие велось в отношении 138 возможных убитых и покалеченных крестьян, точно доказанными считались 38 смертей от руки Салтыковой. Приговор писала сама императрица — после публичного наказания у позорного столба Салтыкову поместили в монастырь, где она и умерла, проведя в заточении 33 года.
Крепостной мог быть богатым человеком? Как можно описать уровень жизни среднего крепостного крестьянина? Мог ли он сам себя выкупить и перестать быть крепостным?
История знает примеры разбогатевших крестьян. Одним из них был крепостной Николай Шипов, оставивший после себя мемуары (это большая редкость). Шипов обладал, судя по всему, немалым предпринимательским талантом: вместе с другими крестьянами из своей слободы Шипов перевелся на оброк и отправился в башкирские степи, чтобы покупать и перегонять оттуда стада овец. Это принесло ему такой доход, что он — вместе с другими крестьянами — предложил помещику выкупиться из зависимости. Барин отказался. Шипов вспоминал:
С подписанием в 1803 году Александром I Указа о вольных хлебопашцах крестьяне получили право выкупаться у помещиков сразу целыми деревнями и вместе с землей. За время царствования Александра I была заключена 161 сделка и освобождено около 47 тысяч человек мужского пола, или менее 0,5% всего крестьянского населения. За 39 лет, с 1816 по 1854 год, свободу получили 957 тысяч человек. Как пишет историк Борис Миронов, всего за первую половину XIX века коллективно и индивидуально от крепостного права освободились около 10% помещичьих крестьян. В 1842–1846 годах, в период новых скромных попыток законодательно облегчить жизнь крепостных, крестьяне получили право выкупаться на волю как при согласии помещика, так и без его согласия, правда лишь в том случае, если помещичье имение продавалось на аукционе.
Почему часть общества считала, что крепостные — это в порядке вещей? Какие у этого могут быть аргументы? А были случаи, что крестьяне хотят оставаться крепостными?
На самом деле разговор о том, что крепостное право аморально и неэффективно, начинается довольно рано. Екатерина II разделяла мнение, что человек не может владеть человеком, при Александре I дискуссия принимает еще более очевидный оборот, а ко времени царствования Александра II в необходимости отмены крепостного права уже почти никто не сомневался, спорили в основном об условиях и сроках. Другое дело — что сто лет дискуссии о крепостничестве никак не приводили к ощутимым результатам. Аргументов тут было несколько: и пресловутая неготовность людей к свободе, и экономическая сложность процесса (неясно было, где крестьянам взять деньги на выкуп), и размер империи.
Сами крепостные относились к происходящему по-разному: 23 миллиона человек довольно сложно считать однородной группой. Среди крепостных были более или менее предприимчивые люди, более или менее готовые к радикальной смене в своей каждодневной жизни, более или менее знающие, что делать дальше; были те, кто любил своих господ и предпочитал продолжать службу.
Возможность получить землю в настоящую личную собственность и оставить ее в наследство своим детям пришлось ждать очень долго — до закона 14 июня 1910 года.
Мужчины по 20 тысяч, молодые девушки от 50 тысяч
Вячеслав Комаров – инвалид второй группы, спасся из рабства буквально чудом. Как рассказала мама пострадавшего Людмила Комарова, ее сын просто пропал однажды утром, как пропадают десятки людей в Москве ежедневно.
Мой сын вышел из дома 1 мая. Он был совершенно трезвый. Какие-то молодые ребята предложили ему выпить холодного пива, а затем он очнулся уже на окраине Москвы на дагестанском рынке в Теплом Стане. Он пришел в себя, позвонил жене и попросил забрать его домой. Ему дали клофилин. Он вновь потерял сознание. После чего его погрузили на автобус и привезли в Дагестан, в Махачкалу. После того как жена не смогла найти Вячеслава на рынке в Теплом Стане, мы обратились к милиционерам и правозащитникам. Найти его удалось только три недели спустя, на кирпичном заводе. Он работал на заводе по 12 часов в день, пока однажды не потерял сознание. Ведь он все это время не принимал лекарств и упал в обморок. Из-за этого ему дали отдохнуть два дня, и какой-то парень, который работал на заводе по своей воле, дал ему свой телефон. Он смог только попросить жену забрать его домой. По этому звонку мы и вычислили, где он находится, и приехали на завод с правозащитниками и сотрудниками правоохранительных органов. Вместе с нашим сыном работали русские ребята со всей России. Но он хотя бы не к извергам попал, его не избивали, кормили перловкой. Он не мог уйти не потому, что охраняли, а потому, что пригрозили: если он попытается сбежать, его вернут на завод местные полицейские. У него же отняли документы. Хотя пока он был в Махачкале, сорвал спину. Там создана целая система. Езжайте на Теплый Стан, там столько автобусов уходит в Чечню и в Дагестан с русскими парнями и девчонками, которых там перепродают за 150 тысяч рублей. Нам еще повезло, что сын не попал в Чечню, оттуда, как нам сказали, правозащитники, мы бы его уже не вытащили.
Таких людей только на Северном Кавказе, по нашей информации, сейчас 600–800 человек. Но для того, чтобы их вытащить, нам нужны деньги на гостиницы, транспорт и так далее. Но у нас нет денег на то, чтобы доехать до ближайшего села. А у нас принцип – по минимуму привлекать сотрудников МВД, так как мы опасаемся возможной утечки. Такие случаи уже были в Москве. Поэтому если мы и привлекаем МВД, то не говорим, куда едем. Всего с сентября прошлого года нам удалось освободить около 70 человек. Мы находили рабов по всей России – и в Москве, и в Московской области, и в Дагестане, и в Оренбурге. Кто-то из них попадал в рабство под действием наркотиков, кто-то приезжал по объявлению о вакансии, но оказывался без денег и документов. Так было с детдомовцем из Нижнего Новгорода. Он не смог устроиться на работу в Москве, и тут ему предложили поработать в Дагестане и 20 тысяч рублей зарплату. Но уже в Махачкале у него отняли документы и заставили работать бесплатно. Поэтому от рабства страдают не только мигранты, но и наши соотечественники. И очень многие пропавшие без вести оказываются в рабстве, и мы находим их в разных городах. На Северном Кавказе уже установлены ценники на людей: 15–20 тысяч рублей за мужчину и 50–70 тысяч рублей за молодую девушку.
В середине мая активисты его движения освободили семерых рабочих с завода в поселке Мекеги Левашинского района в Дагестане, где они обрабатывали камень.
Московские рабы
Среди тех, кого освободил Мельников, и Бакия Касимова из Узбекистана. Она оказалась в Москве в 2003 году. Тогда по знакомству ей удалось устроиться в большой продуктовый магазин в московском районе Гольяново. Паспорт у девушки забрали сразу под предлогом оформления регистрации.
Сперва нам рассказывали, что деньги просто задерживают. Потом нам, а нас там было человек двадцать, говорили, что купят квартиру и оформят гражданство. Мы верили и продолжали работать по 22 часа в сутки. Все это время мы спали на полу на губках в подвале и ели просроченные продукты из магазина. А когда мы поняли, что все это вранье, мы уже ничего не могли сделать. Нам не разрешали даже выйти из магазина. Тех, кто пытался выйти на улицу, били фольгой и каталками для теста по рукам, зубам и по лицу. Когда я попыталась сбежать и спряталась в соседнем подъезде, меня вернули и били. Многих из тех, кому все же удалось сбежать, потом возвращали в магазин, где их ждали побои. Если же кто-то из продавцов пробалтывался, ему угрожали убийством. Через пять лет после моего приезда в Москву я родила сына Бауржана, которого тут же забрали владельцы столичного магазина. За все пять лет до освобождения я его видела всего несколько раз. Он был у них в заложниках. И когда мне сломали руку и выбили зубы, я все равно не могла никуда уйти, ведь у них был мой сын в заложниках. Хозяйка магазина, казашка, была уверена, что мы будем ее пожизненными рабами. Она говорила, что милиция с ней заодно. И мы думали, что это так. Ведь сбежавших девушек быстро находили и возвращали ей. Освободиться из плена мне удалось только после того, как ее мама от одной сбежавшей из магазина девушки узнала о том, где я нахожусь, и обратилась к правозащитникам. Мой сын до сих пор отстает в развитии, ходит с трудом и страдает от рахита. Я надеюсь, что хозяйку посадят, так как мой сын и я сильно пострадали от рук этих людей.
Так как количество выданных разрешений на работу меньше необходимого числа мигрантов, нелегальное использование труда стало необходимостью. И к нам каждый день приходят люди, которым не выплатили зарплату, у которых отняли документы; приходят люди, против которых сфабрикованы обвинения в преступлениях, которых они не совершали. И все это знают. Многих из современных рабов даже не нужно охранять, – когда у них нет ни денег, ни документов, им просто некуда уходить. Хотя мы сталкивались и с женщинами, которых приглашали работать в кафе, а они оказывались в публичном доме. И нам удавалось их найти, только когда они обратились к нам.
Cтроитель Димшот Шамханов приехал в Россию в 2007 году из Узбекистана. Четыре года он работал на российских стройках, пока его и еще целую бригаду из восьмидесяти человек не пригласили в подмосковную Каширу строить дом. Работу строителям-узбекам предложили посредники из Воронежа.
Сначала нам еще платили зарплату по 23–24 тысячи рублей в месяц, а потом забрали документы для оформления регистрации и перестали платить деньги. Нам говорили, что у хозяина какие-то проблемы с деньгами. Когда четыре месяца мы проработали бесплатно и хотели уехать в другую фирму, нам отказались отдавать документы. При этом, когда мы просили вернуть нам хотя бы паспорта, нас спрашивали, кто мы такие, и грозили покалечить. Теперь мы восстанавливаем документы через посольство вместе с правозащитниками как утерянные, а вот деньги за четыре месяца рабского труда мне уже никто, скорее всего, не вернет. Многие из тех, кто со мной тогда работал, вернулись на родину. А я вот нашел работу в Рязанской области. Вроде пока платят.
Наложницы за тысячу долларов
Я знаю много примеров, когда в российские отдаленные деревни приезжают агитаторы, рассказывающие, что их дочери будут работать в городе, жить в общежитии и получать какую-то зарплату. Матери соглашаются, а потом не могут найти своих дочерей. Такая история произошла, например, в Ивановской области. Сейчас мы помогаем восстановить документы женщине, которая хотела найти работу по объявлению в газете, а оказалась в сексуальном рабстве. И такие случаи сплошь и рядом.
Это очень дорого – раскрыть такое преступление, тем более что мы не сталкивались с какой-то поддержкой со стороны правоохранительных органов. Кроме того, у нас нет никаких грантов и спонсоров. Мы существуем буквально на 40 тысяч в месяц. Это, как правило, наши собственные деньги, пожертвования родственников и какие-то пожертвования из интернета. Мы фактически работаем на голом энтузиазме. Сейчас, например, мы ведем переписку с одним из возможных сутенеров от лица девушки и надеемся схватить его за руку и опубликовать его фотографию. Но мы даже не надеемся на возбуждение дела. У нас очень тяжело возбуждаются любые уголовные дела, так как нужны потерпевшие. Но многие после освобождения стараются уехать домой, не дожидаясь следственных действий и суда. А девушки, освобожденные из сексуального рабства, вообще отказываются писать какие-либо заявления.
Кто хозяин у рабов?
По оценкам из доклада Госдепа, только в Москве и в Московской области не менее 130 тысяч человек работают бесплатно, без документов, живут в нечеловеческих условиях и насильственно вовлекаются в занятие попрошайничеством.
Это в США о рабстве написано на первой странице Госдепа, и этой проблемой занимаются десятки НКО, в которых работают десятки человек, а в России, похоже, этой проблемой если и занимаются, то хаотично. Так, на сайте МВД о раскрытии преступлений, связанных с рабством, упоминается не чаще трех раз в год. Чиновники в России траффикингом всерьез не занимаются, зато крышуют активно.
Флегматичная реакция российских властей на случаи рабства вызвана неприятным ощущением, что несет в себе это слово. Уж очень негативно характеризует современное состояние России, проще сделать вид, что работорговли в стране нет, говорит правозащитник Олег Мельников.
Читайте также: