Маяковский выступает с докладом собственно это не доклад
Обновлено: 02.07.2024
Из этого разговора, как вспоминал потом Маяковский, родился российский футуризм.
Конечно, история о том, что Маяковский начал писать стихи, чтобы оправдать ожидания Бурлюка, — полушутка. Кстати, по воспоминаниям самого Бурлюка, стихи были написаны и прочитаны Маяковским не назавтра после февральского концерта Кусевицкого, а только осенью. Но то, что Бурлюк оказался первым, кто вселил в молодого поэта столь необходимую уверенность в собственных силах, — чистая правда и в этом самая великая заслуга Бурлюка перед русской литературой.
По словам одного из футуристов, поэта Бенедикта Лившица, двадцатилетний Маяковский напоминал участника разбойничьей шайки или анархиста-бомбометателя: плохая одежда, плохие зубы (зубные проблемы преследовали его всю молодость), вызывающие манеры. Вдобавок к этому — громадный рост и голос, как тромбон. Но Лившиц заметил в развязном юноше и нечто совсем другое:
Проницательный и тонкий человек, Лившиц разглядел в эпатирующем публику молодом поэте то, что многие не хотели замечать в нем даже в зрелые годы: вдумчивость, стыдливую сдержанность, которая происходила от предельной честности в поведении, в выборе каждого слова.
В 1913 неизменной частью внешнего облика Маяковского стала знаменитая желтая кофта, сшитая сестрой из дешевого кашемира, который обычно шел на флаги. Причина появления кофты еще до того, как поэт понял, что это одеяние может служить прекрасным средством издевательства над самодовольной буржуазной публикой, была банальна: отсутствие денег на приличный костюм.
Обладая отличным вкусом, Маяковский всю жизнь любил хорошую, добротную одежду. И это было одним из поводов для шпилек в его адрес: дескать, прославляет в агитках одежду из ГУМа, а сам предпочитает одеваться за границей, каждый день меняет галстук. Что ж, печальное несоответствие желаемого и действительного выражалось и таким образом. Наступая на горло собственной песне, Владимир Владимирович, наверное, все-таки не смог заставить себя надеть плохой пиджак только потому, что он сшит отечественными пролетариями.
Хорошо, когда в желтую кофту душа от осмотров укутана!
когда брошенный в зубы эшафоту, крикнуть:
В это время произошел новый поворот в его творчестве: Маяковский увлекся театром, к которому прежде, в отличие от кинематографа, был совершенно равнодушен.
Премьера трагедии состоялась 2 декабря 1913 в Петербурге, в театре Луна-парк. Актер и режиссер А. Мгебров, видевший эту постановку, вспоминал, что спектакль не восхитил его, но как-то странно взволновал. Мгеброва никак нельзя отнести к поклонникам футуристов, он был настроен по отношению к ним если не враждебно, то, по крайней мере, недоброжелательно. Актеры играли по-дилетантски, они невнятно призносили слова, декорации были жалкие. Но появление на сцене Маяковского, игравшего заглавную роль, произвело на Мгеброва глубокое впечатление:
Впрочем, в реальной, публичной жизни Маяковский отнюдь не плакал в ответ на удары враждебно настроенного мира, а отвечал на них — иронично, зло, язвительно. Будучи совсем молодым и, казалось бы, неопытным в отношениях с людьми, он умел держать себя так, как сам считал нужным, не позволяя навязывать себе чужой стиль поведения.
— год начался поездкой футуристов по Югу России, в которой принимал участие Маяковский: Крым, Николаев, Киев. Успех был сокрушительный. Наряды полиции дежурили в театрах, где происходило большинство выступлений, чтобы не допустить беспорядков при огромном скоплении публики. В феврале Маяковский выступил с докладами в Москве, Минске и Казани.
Совет Училища живописи, ваяния и зодчества с неодобрением относился к столь бурному участию своих учащихся в публичных мероприятиях. Было вынесено постановление о запрещении студентам принимать участие в таковых. Бурлюк и Маяковский, разумеется, постановление совета проигнорировали и были отчислены из училища. Выступления продолжались. Пенза, Ростов-на-Дону, Саратов, Тифлис, Баку, Калуга — все эти города Маяковский объехал до 18 июля (1 августа) 1914 — до начала Первой мировой войны.
Читайте также: