Доклад академика чучалина о коронавирусе

Обновлено: 12.06.2024

Каждая смерть – это трагедия, так мы должны к этому так относиться, и успокаивать себя некоторыми цифрами – я бы не пошёл по этому пути. Так быстро нам надо образовываться, каждый день порядка 50 научных статей, которые посвящены этой теме, обработать эту информацию, выбрать из неё то, что действительно предельно важно для внедрения на сегодняшний день.

А есть ли методы, которые действительно помогут? Поставив такой вопрос, я хочу вернуться к классическим работам, которые сделали лауреат Нобелевской премии нашей страны Капица Пётр Леонидович и его ученик Ландау. Что они сделали, за что они получили Нобелевскую премию?

Они её получили за гелий, описав физико-химические свойства гелия. В чём там, собственно, суть? Гелий, который может пройти в любой капилляр, может пролезть в любую щель и так далее. Резерфорд был в восторге от этих исследований Капицы. Капица показал, что при разных температурных режимах у гелия открываются новые свойства.

Нужно сказать, я очень благодарен Татьяне Алексеевне, у нас был с ней разговор, она меня спрашивала: какие могут быть идеи и так далее? Я говорю: Татьяна Алексеевна, второй этап – это оксид азота. Потому что оксид азота – это газ, который снимет спазм сосудов и будет бороться с тромбиками, которые образуются в капиллярах. Саров работал уже полтора суток. Вообще я поражён. Спасибо, Татьяна Алексеевна, потому что, конечно, мгновенный ответ. Итак, Россия имеет то, чего не имеет мир. Россия имеет действительно уникальных учёных, которые показали, что может сделать гелий в критических ситуациях, особенно термический гелий. При температуре 60–70 градусов вирусная нагрузка падает на 70 процентов. Сейчас мы эти исследования проводим в Москве на базе института Склифосовского. Мы создали специальную группу по тому, чтобы это внедрять.

Итак, новая парадигма, новая концепция, суть которой сводится к тому, что до тех событий, которые разворачиваются у человека, на первое место выходит проблема химического пневмонита. Химический пневмонит вследствие диффузного повреждения альвеол, вследствие тех пертурбаций, которые происходят.

Вы знаете, пневмония требует такого подхода. Если мы действительно изменим… И за короткое время 2009 года пневмоний как будто не стало, ушли, вдруг это перестало быть так актуально, остро на тот период.

В 2016 году, уважаемый Владимир Владимирович, Россия имела самый лучший показатель по смертности от пневмонии. Некоторые регионы, Красноярский край, Амурская область, Хабаровский край это внедрили, они наиболее уязвимые в этой части, которая есть.

Но каждого больного с пневмонией, я хотел бы этот вопрос поставить, нельзя отдать на простого врача. Каждый случай пневмонии, как это мы сделали в Красноярске в краевой больнице, – три главных специалиста: реаниматолог, пульмонолог и специалист по имидж-диагностике. Обзванивали: Норильск, сколько поступило больных – столько, Енисейск, сколько поступило – столько-то, Мурта – сколько поступило, Ачинск – столько и так далее.

Сейчас, если мы хотим переломить ситуацию, [необходимы меры] в двух направлениях: клиническая часть (я о ней говорю) и часть, которая касается, действительно, тех карантинных мер, которые есть.

Нужно сказать, что Москва имеет потрясающие примеры, как бороться с этой болезнью. Вот, скажем, Коммунарка. Я не побоюсь этого слова, потому что мне пришлось работать в разных структурах: немецких, французских, американских – не в этом дело, но больница, которая есть в Москве, Коммунарка, это, я считаю, одна из лучших больниц в Европе. Москва имеет центр по борьбе именно с коронавирусом у беременных женщин. Курцер – глава этого центра, вообще демонстрирует потрясающий уровень организованности. Поэтому Москва должна этим делиться. От Москвы требуется такое, методическое, что ли, руководство и помощь другим регионам, как это нужно сделать и демонстрировать высокий уровень.

Что делают американцы? Американцы, понятно, очень активно обсуждают, идут потрясающие образовательные программы. Я прошёл несколько курсов американских центров, готовясь к встречам, к чтению лекций и так далее.

Аналогия с больными сахарным диабетом. Больной сахарным диабетом утром делает укол, получает капельку крови, наносит на диагностическую площадку – и выскакивает у него цифра сахара в крови. Они эту технологию теперь перенесли на коронавирус: капля крови на диагностическую площадку – и человек не выходит, он дома остаётся, но он понимает, что есть. Вот задача, которую нужно поставить перед нашими учёными. Не эти скоростные диагностические тесты – это важная вещь и так далее, – надо использовать современные подходы научного знания, которые действительно помогут нам это сделать.

Но чего я опасаюсь? Сейчас начинается период аллергических заболеваний – поллинозов, особенно в первой половине мая будет очень много. В Москве порядка 20–30 процентов населения – это люди, которые страдают аллергией, которая придёт, а симптомы те же самые. Сейчас срочно надо обучить врачей, чтобы они понимали, не пошли по ложному пути, что это коронавирус, а это на самом деле немножко другая ситуация.

Экспертам, лидерам принадлежит большая роль. Эксперты, лидеры должны каждый день просматривать все истории болезни, каждый больной должен быть в фокусе именно экспертов. Если мы такую ситуацию создадим, я должен просто уверить Вас, Владимир Владимирович, что нам будет достаточно трёх-четырёх недель для того, чтобы по крайней мере, минимизировать тяжёлых больных, довести до минимума смертельные исходы от этой болезни. Спасибо большое.

В.Путин: Спасибо, Александр Григорьевич. Александр Григорьевич, разве анализ крови показывает наличие вирусов?

А.Чучалин: Нет, вирус не показывает. Это по антителам, иммуноглобулин G. Знаете, очень интересные исследования, я тогда продолжу эту тему, Владимир Владимирович. У нас в Измайлово, на 15-й Парковой, Пироговский центр. Они провели исследование среди работающего медицинского персонала, тех, кто не болел респираторными инфекционными заболеваниями. Я думаю, Анне Юрьевне это будет интересно. 35 процентов работающего персонала (сёстры, технический персонал, врачи), которые имеют антитела.

Где-то нам надо перестроиться. Мы немножко, мне кажется, перегибаем палку, драматизируя ситуацию в целом. Коронавирусом человек болеет… Мать кормит грудью ребенка, через месяц у него уже появился коронавирус, и всю жизнь человек живёт с этим. Это самое распространённое вирусное инфекционное заболевание у человека. Что касается SARS, MERS и COVID, там немножко другая ситуация, я сейчас не буду. Но это живёт с человеком, это его мир, о котором ещё писал Вернадский. То есть это как бы его ноосфера.

- Расскажите, пожалуйста, мы сейчас понимаем, что люди переносят COVID по-разному — кто-то тяжело, кто-то легче. С какими последствиями чаще всего сталкиваются врачи, и есть ли сегодня понимание, как с ними справляться?

- Я думаю, это сегодня одна из самых горячих тем. Я хочу поблагодарить вас за инициативу обсудить эту тему в вашей программе и ориентировать каждого гражданина. Каждый очень много для себя может сделать, и общество может помочь человеку преодолеть последствия постпандемического периода.

Итак, мы с вами обсуждаем, что ждет наших граждан, которые перенесли вирусную инфекцию в достаточно тяжелой форме. Она дала определенные поражения разных органов — легких, сердца, печени, почек, кожных покровов. Очень серьезная проблема, которая затронула поведение человека: очень выраженное состояние тревоги, депрессии, так называемого посттравматического синдрома у больных.

Мы должны помочь человеку, чтобы он себя подготовил к осенне-зимнему периоду. Мы должны исходить из тех научных фактов, которые сказались качественно на здоровье человека. Я назову эти факторы, на которые надо ориентировать человека: в первую очередь это, конечно, выраженное иммуносупрессивное состояние, мы иногда его называем иммунодефицитным состоянием. В таком состоянии человек очень чувствителен к сезонным вирусным заболеваниям, таким, как грипп, парагрипп, риновирусная инфекция, респираторно-синцитиальная вирусная инфекция, но не только вирусные заболевания, но еще и бактериальные. В нашей стране академик Николай Эдуардович Нифантьев ведет очень интересное исследование по поражению органов дыхания грибами. И он подтверждает данные, которые получили китайские и французские исследователи, что процент грибкового поражения легких у лиц, перенесших эту инфекцию, достаточно высокий, более 10 процентов. И первая проблема, которую я обозначаю, — нужно правильно подсказать человеку, как он мог бы преодолеть вот это свое иммунодефицитное состояние.

Вторая проблема обозначилась из тех научных фактов, которые накопила медицина в апреле, мае и июне. Основная проблема, с которой мы столкнулись, — это впервые в нашей истории, это новая болезнь, новые клинические проявления, активный поиск новых лекарственных средств. Но в фокусе находится поражение эндотелия сосудов небольшого диаметра таких, как капилляры, венулы и так называемое микроциркуляторное русло организма человека. Поражение именно этой части сосудистого русла привело к образованию тромбов. Мы это называем – проникновение вируса и поражение эндотелиальных клеток.

Но как скоро это у человека проходит, как скоро он из этого выбирается? Вот это, откровенно говоря, меня как врача очень тревожит, потому что состояние, которое мы называем эндотелиит, то есть воспаление внутреннего слоя сосудов, подготавливает человека к различного рода сосудистым катастрофам, таким как инфаркт миокарда, инсульт. И я хотел бы сказать, если мы не пойдем на опережение, то наше население будет очень предрасположено к таким социально значимым заболеваниям, как сердечно-сосудистые заболевания с поражением мозга и сердца и так далее. Поэтому правильная тактика ведения по защите человека от возможных осложнений вследствие эндотелиита — это очень серьезная большая проблема.

Я почему об этом говорю? Потому что в СМИ и в других источниках информации как-то уводят человека от этих проблем, обсуждается проблема второй волны, третьей волны. Поверьте мне, что сегодня на первое место вышел сам человек, который в 2019 году, в 2020 году перенес затяжные инфекционные заболевания и вышел из этой проблемы достаточно ослабленным. Поэтому применение современных методов, которые позволили бы человеку подготовить себя к осенне-зимнему периоду, я считаю это предельно актуальным.

- Александр Григорьевич, вы назвали две серьезные проблемы, два серьезных риска в виде последствий COVID. Означает ли это, что нас подстерегает отложенная опасность, которая может быть связана со смертностью уже через несколько месяцев после того, как мы, казалось, прошли эту эпидемию? Потому что вы называете серьезные диагнозы – это и грибковые инфекции, которые могут переходить в пневмонии, которые, возможно, не удастся вылечить, и в инфаркты и инсульты. То есть мы можем получить такую отложенную смертность после COVID?

- Я хотел бы подчеркнуть, что это на самом деле так. Но не надо создавать такого трагического сценария по этому поводу. Мы должны пойти на опережение, помочь человеку предотвратить эти осложнения. Мы с этим встречались, когда была пандемия гриппа 2009 года. Когда грипп пошел на убыль, мы стали выходить из той пандемии, больных с инфарктом миокарда и с сосудистыми, мозговыми катастрофами было достаточно много. Собственно говоря, здесь ничего нового нет. Но именно эта мутация коронавируса характеризуется универсальным поражением эндотелия разных органов и систем — сердца, легких, печени, кожных покровов и так далее. Поэтому тактика профилактики возможных тромбообразований выходит на первое место.

- Вы несколько раз сказали — позволить человеку подготовиться. Означает ли это, что человек может самостоятельно подготовиться, или речь все-таки идет о системных дополнительных настройках в здравоохранении для того, чтобы и врачей подготовить, и предупредить их, чтобы они начали профилактическую работу с пациентами, перенесшими COVID?

- Вы совершенно правы. Мы должны идти навстречу друг другу. И каждый наш гражданин должен это услышать. Не только услышать, но и изменить свой образ. Он должен много заниматься своим здоровьем, должен правильно питаться, избегать избыточного веса, отказаться от табакокурения. Человек сам должен очень, очень много сделать. И в своем пищевом рационе он мог бы добавлять именно те продукты, которые могут помочь ему укрепить сосудистую стенку, укрепить эндотелий и выйти из этого эндотелиита, который он приобрел в связи с коронавирусной инфекцией. Если врачи будут это игнорировать, не замечать, не давать советы и не обследовать больных на этот предмет. Поэтому на сегодняшний день возникают принципиально новые методы обследования. Нам надо обследовать эндотелиальную дисфункцию сосудов, и есть хорошие методы, которые позволяют. Нам надо не один раз провести исследование свертываемости крови, а мониторить, нам надо встать на путь длительного назначения антикоагулянтов. Это уже врачебное решение, это диагностический алгоритм лечения, который позволит более глубоко помогать больному выходить из этой проблемы, связанной с переносимой коронавирусной инфекцией.

- Но для этого должны быть какие-то централизованные рекомендации, потому что сегодня, по нашим наблюдениям, людей, перенесших COVID, выписывают без дополнительных назначений. То есть считается, что вроде как он перенес грипп. Врач должен знать, что назначать, должны быть клинические рекомендации, стандарты лечения, которые нельзя нарушать.

- Я хочу сказать, что руководство здравоохранения в лице Михаила Альбертовича Мурашко и Татьяны Алексеевны Голиковой, конечно, этим озабочены. Такую задачу они передо мной поставили. Я подготовил специальную программу, переслал ее Михаилу Альбертовичу Мурашко, он в курсе этих подходов. За июль-август нам нужно обязательно хорошо организоваться. У нас нас короткое время, и мы должны правильное принять решение по профилактике возможных сосудистых катастроф, которые могут последовать за постпандемический период. Руководство здравоохранения поставлено в известность, они знают эту информацию. Я думаю, что последуют определенные решения – клинические рекомендации, протоколы, стандарты и так далее. Такие документы, наверное, не за горами.

- Что вы знаете и думаете о других осложнениях COVID? Называют, например, раннее развитие диабета, поражение центральной нервной системы. Насколько эти последствия сейчас изучены, и насколько достоверно они являются последствиями конкретной инфекции?

- Медицина впервые столкнулась с такой болезнью, как я уже сказал. Это новый возбудитель, новая болезнь, новые морфологические изменения и новые методы лечения. Действительно, в истории медицины мы впервые столкнулись с болезнью, где происходят мультисистемные воспалительные реакции. То есть не только легкие вовлекаются в процесс, а каждый орган. Допустим, сердце. У человека, который страдает артериальной гипертонией, ишемической болезнью сердца, коронавирус может вызвать миокардит, перикардит, может вызвать поражение коронарных артерий, и у человека формируется не одна, а две-три болезни. Точно так же и в легких: развивается фиброз, легочная гипертензия, это легкое, которое предуготовлено к легкому восприятию вирусно-бактериальной и микологической инфекции дыхательных путей. Надо сказать, что очень интересует все органы и системы, особенно это касается печени и поджелудочной железы. Мы с Горуновой Ольгой Алексеевной провели очень интересное исследование у тяжелых гепатологических больных, где было показано, насколько действительно печень чувствительна к коронавирусной инфекции. И ими были показаны, что плотность этих самых рецепторов, через которые вирус проявляет свое болезнетворное действие в печеночных сосудах, достаточно высокое. Точно также и почки. Те лица, которые страдают почечными недостаточностями, которые находятся на программном гемодиализе, они очень чувствительны к этой вирусной инфекции.

Теперь о поражениях нервной системы. Два наших коллектива неврологов — академик Гусев Евгений Иванович и его команда, а также профессор Филин Анатолий Иванович — подготовили очень хороший материал и учат врачей, как правильно сегодня расценивать поражение центральной нервной системы и периферической нервной системы. Это не только центральная нервная система. Очень большое поле деятельности для психиатров. Это серьезная проблема, которая затрагивает поведенческую характеристику человека. Высокий уровень тревоги, депрессия, а у некоторых из них и более глубокие расстройства. Китайские врачи столкнулись с этой проблемой. И по их данным, порядка 37 процентов пациентов, у которых эта проблема стала очень серьезной после того, как люди вышли из инфекции, после инфекционного периода.

Также нужно сказать, что наши дерматологи стали много заниматься проблемой поражения кожи. Часто бывают так называемые контактные дерматиты. Он поражает сосуды конечностей, развиваются васкулиты, и дерматологи описывают те проявления, которые возникают у этих больных.

Очень серьезная проблема коронавирусной инфекции для пищеварения, особенно чувствителен тонкий кишечник и некоторые другие отделы, которые вовлекаются в пищеварительный процесс, поэтому это же очень серьезная проблема у больных.

Может ли такого пациента лечить только узкий специалист, скажем, кардиолог, пульмонолог, гастроэнтеролог? Это ведь другая модель врача. И мы должны сегодня очень быстро обучить врачей, чтобы они видели пациента, понимали и давали интегральную оценку его здоровью.

- Вы не упомянули онкологов среди этих врачей. На сегодняшний день нет достоверных исследований, как говорят врачи онкологи, которые бы указывали на то, что COVID может стать причиной развития онкологических заболеваний. Вы предполагаете такую возможность? Может здесь впоследствии быть доказана связь между этим заболеванием и развитием онкологии? Притом, что мы знаем, что для больных с онкодиагнозом, у которых уже есть это заболевание, COVID особенно опасен.

- Совсем недавно у меня встреча с главным онкологом Андреем Дмитриевичем Каприным, и он действительно очень озабочен этой малоизученной темой. Потому что те лица, которые перенесли или переносят COVID-инфекцию, а им еще предстоит курс лечения лучевой терапии, им предстоят операции, не только онкологического плана, а и другие операции, например, сердечно-сосудистые, я не буду всего этого перечислять. Это малоизученные темы, на которые нужно ориентироваться. Врачи активно учатся, как правильно принимать решения. Я бы хотел подчеркнуть, что Андрей Дмитриевич создал специальную группу и просит меня, чтобы я вошел и разрабатывал эту тематику.

Мы с вами не затронули очень важные темы, они касаются женского здоровья, особенно беременных. В группе академика Курцера за это время прошло свыше тысячи беременных, в мире ни у кого такого опыта нет. Это потрясающие данные. Он умница! Он смог показать, как грипп отличается от коронавируса. У гриппа один сценарий поражения плаценты, поражения плода, у коронавируса совершенно другая картина. При коронавирусе нет этих глубинных поражений. По данным академика Курцера, не поражается плацента, не поражается плод, дети рождаются нормальными без всяких аномальных развитий.

Сейчас мы с ним объединились и хотели бы использовать этот уникальный опыт, который накопила Россия в лице центра, который ведет Курцер, с тем, чтобы и миру показать, как правильно вести беременных. Это уникальный опыт для всей мировой практики.

В этой связи я хотел бы подчеркнуть важность этической декларации врачей и ученых. Если они это увидели, проанализировали, они должны обязательно это опубликовать. Сегодня такой вызов к врачам всех стран, и США, и Китая. Китайские врачи сегодня публикуют работы, обязательно сообщая свою этическую декларацию, что они использовали определенные научные факты, в интересах здоровья человека.

Также я хочу сказать, что сегодня остро обозначилась нехватка врачей пульмонологов. Я в своей жизни сделал все, чтобы было много пульмонологов. К большому сожалению, администрация здравоохранения сделала все, чтобы страна не решила эту проблему.

Завтра хороший день, завтра мэр Москвы Сергей Собянин откроет Московский центр пульмонологии. Одна из лучших наших новостроек отведена под пульмонологию. Мы многие десятилетию шли к этому. Знаете, мы долго не могли этого решить. Но вот так сложилось, что COVID наконец-то помог России приобрести такой центр, в котором будут концентрироваться именно сложные случаи, связанные с заболеваниями органов дыхания.

- Спасибо большое, Александр Григорьевич. Это в духе нашей пословицы: не было бы счастья, да несчастье помогло. Такая сложная, многоуровневая инфекция привлекает внимание к важности исследований, к важности совместной работы ученых и врачей, и при поддержке государства. Спасибо вам большое!

Во время эпидемии новой коронавирусной инфекции мы чуть ли не каждый день слышим о новых рекомендациях и новых препаратах. Какие из них доказали свою эффективность, а какие – оказались бесполезными, а то и вредными? Как ещё у нас пытаются лечить больных ковидом и как уменьшить свои риски заразиться? Об этом мы спросили ведущего отечественного пульмонолога, председателя правления Российского респираторного общества, профессора кафедры госпитальной терапии РНИМУ им. Н.И. Пирогова, академика А.Г. Чучалина. Беседу вела Наталия Лескова.

– Александр Григорьевич, какие лекарственные препараты доказали свою эффективность во время весенней вспышки COVID-19?

– Этот вопрос широко обсуждается во всем мире. В Америке на эту тему прочитано более 900 лекций. В каждой из этих лекций идёт оценочная работа, какие препараты эффективны, а какие нет. За предельно короткий промежуток времени сама доктрина использования тех или иных препаратов не раз менялась.

Например, весной обсуждалась эффективность лекарств, применяемых для лечения ВИЧ-СПИДа. Сейчас эта тема закрыта. Большую дискуссию вызвали антималярийные препараты. Однако, в конечном счете, врачи пришли к выводу, что они не рекомендуются, особенно у лиц, имеющих сердечно-сосудистую патологию и, в частности, нарушения сердечного ритма. Такие пациенты входят в группу риска внезапной смерти.

Препарат ремдесивир, назначенный президенту США, ранее использовался при лихорадке Эбола. Американские специалисты считают, что он показывает эффективность, особенно при его ингаляционном введении, однако достаточных исследований его применения в данном случае мы пока не имеем.

Эффективным оказался гормональный препарат дексаметазон, который назначают в период иммунопатологических проявлений болезни, а также антикоагулянты. Современное врачебное общество пришло к единодушному заключению, что эта болезнь тесно связана с образованием тромбов в мелких сосудах, и поэтому терапия гепарином и его аналогами получила своё подтверждение. Наконец, широко известны препараты, которые применяются при так называемом цитокиновым шторме – антицитокиновые препараты. В этом случае назначают моноклональные антитела интерлейкина-6. Правда, за это время сам подход к пониманию механизмов болезни изменился. Учёные и врачи заговорили о брадикининовом шторме. Если цитокиновым штормом можно объяснить воспаление, то пептид брадикинин способен менять свертываемость крови, делать сосуды более проницаемыми (что ведет к отёкам и скоплению жидкости в лёгких), увеличивает выработку гиалуроновой кислоты, которая поглощает воду и превращает её в гель (этим может объяснить недостаточную эффективность ИВЛ), нарушает гематоэнцефалический барьер, вызывая неврологические симптомы.

Итак, круг сузился. Эффективными и оправданными в применении на сегодня мы можем назвать антикоагулянты, дексаметазон и моноклональные антитела.

– Какие ещё существуют подходы в лечении COVID-19?
– Много лет я увлечён работой с газами, и в данном случае они также демонстрируют свои потенциальные возможности. Сейчас речь идёт о трёх газах – это термический гелий, оксид азота и водород.

Смесь гелия с кислородом мы подогреваем до температуры выше 60 градусов Цельсия и контролируем состояние пациента как на вдохе, так и на выдохе. Такая ингаляционная смесь благодаря своим химико-физическим свойствам не вызывает ожогов дыхательных путей, как произошло бы в других случаях. При этом воздействие столь высоких температур уничтожает вирус. Эти данные получены в ряде международных исследований. Они подтверждают, что такие ингаляции с разогретым гелием приводят к резкому ослаблению вирулентности COVID-19.

Следующий медицинский газ, который мы активно исследуем, – оксид азота NO. Эта разработка состоялась во многом благодаря академику Евгению Владимировичу Шляхто. Он применил его в высоких концентрациях, в три-четыре раза выше, чем мы назначали ранее. На предельно тяжёлых больных, которые находились на ИВЛ и экстракорпоральной оксигенации, его команда продемонстрировала практически стопроцентный эффект. Это очень серьёзное достижение.

Мне приятно подчеркнуть, что сам прибор, позволяющий проводить такое лечение у постели больного, изготовлен в Сарове под руководством электрофизика, члена-корреспондента РАН Виктора Дмитриевича Селемира. Это ноу-хау российских физиков, которое спасло уже не одну жизнь.

Несколько лет назад японские учёные разработали технологию получения атомарного водорода, обладающего выраженными антирадикальными свойствами, то есть способного подавлять окислительный стресс. Китайские коллеги применили этот метод при лечении лучевой болезни, когда проблема образования свободных радикалов стоит очень остро. Мы же попробовали использовать такой водород во время нынешней эпидемии и видим эффект при лечении больных с тяжёлой формой COVID-19.

Это новая медицина, когда мы не искусственно что-то создаем, а берём у природы. Мы научились, как это правильно дозировать, как управлять химико-физическими свойствами, регулировать температуру и правильно подавать, персонифицировать продолжительность. Мы разработали новые технологии, позволяющими получать высоко эффективные препараты на основе природных газов. Однако сейчас стоит важнейшая научная задача внедрить эти разработки в массовое здравоохранение, разобраться и научить врачей, как правильно ими пользоваться, кому и как назначать, в какой последовательности, с какой продолжительностью и так далее. То есть, нам надо всё это очеловечить – и тогда мы сможем оказывать действительно эффективную помощь людям.

– Как бы то ни было, лучше всё же не болеть. Какие существуют эффективные меры профилактики коронавируса?

– В своё время ВОЗ разработали стратегию профилактики. Она делится на три уровня – первичную, вторичную и третичную. Когда мы говорим о профилактике как о мерах недопущения болезни, речь идёт о первой её ступени. Вторичная профилактика – если всё же человек заболел, как сделать так, чтобы болезнь не стала тяжёлой, инвалидизирующей. Третичная – если болезнь протекает тяжело, как спасти жизнь человека и избежать наиболее тяжёлых осложнений.

В плане первичной профилактики известно уже достаточно много. Самый первый и самый важный пункт – личная гигиена, без которой добиться хороших результатов мы не сможем, каких бы успехов ни достигла медицина. К личной гигиене относятся маски, дистанционный режим, частое мытье рук. Надо стараться избегать людных мест и общественного транспорта.

Второе, на что важно обратить внимание, – вирус внедряется через слизистую носа, где живёт пять-семь дней. Всё это время идет тайная биологическая война между врождённым, мукозальным иммунитетом человека и вирусом, который хочет его победить. Если это происходит, на пятый-седьмой день случается взрыв – начинается очень быстрое, экспоненциальное размножение вирусов, и человек сразу чувствует это на своем состоянии.

Что же нужно сделать, чтобы наши слизистые не были столь уязвимы? Здесь помогают жирные кислоты омега-3, витамин А, способствующий регенерации эпителиальных клеток, а также витамин В3 – никотиновая кислота, В12 и фолиевая кислота. Исчезновение обоняния и вкуса связаны с дефицитом этих веществ в очагах воспаления.
Кроме того, я всегда рекомендую по возвращении домой сделать глубокое промывание полости носоглотки, поскольку там оседают поллютанты, вирусы, бактерии, грибы, и надо механически от них избавиться.

К первичной профилактике относится также вакцина. Однако здесь существует ряд вопросов, на которые пока ответа нет. Один из них: как те вакцины, которые разрабатываются сейчас, будут действовать на местный, мукозальный иммунитет? Все мы ждём создания вакцин будущего – по-настоящему эффективных и безопасных, способных повышать этот тип иммунитета.

На этапах вторичной и третичной профилактики мы принимаем те меры, о которых уже говорили выше. Стараемся, чтобы тромбозы захватили как можно меньше легочной ткани, а для этого нужны гепарины. Поскольку это больные с кислородным голоданием, мы назначаем им кислород. А при третичной профилактике, когда возникает брадикининовый шторм, назначаются моноклональные антитела. Если развивается тяжёлая дыхательная недостаточность, требуется респираторная поддержка.

Важно подчеркнуть, что сам человек может заниматься только первичной профилактикой. Все препараты и методики, показанные на второй и третьей стадии болезни, назначает врач.

Выступление Александра Чучалина на совещании у Владимира Путина, видимо, скоро разберут на цитаты. Доктор медицинских наук, директор НИИ пульмонологии, заведующий кафедрой внутренних болезней РНИМУ имени Н. И. Пирогова, главный терапевт Минздрава РФ, вице-президент Национальной медицинской палаты рассказал о результатах тестирования на антитела к коронавирусу медперсонала одной из клиник. Напомним, антитела появляются у организма, который справился с инфекцией и теперь умеет на нее реагировать:

- У нас в Измайлово на 15-й Парковой находится Пироговский центр (Национальный медико-хирургический центр имени Н.И. Пирогова, - прим.ред.), в котором провели исследование (на антитела к коронавирусу, - прим.ред.) среди медицинского персонала, тех, кто не болел респираторными инфекционными заболеваниями. 35 % работающего персонала, сестры, технический персонал, врачи – имеют антитела!

Академик, очевидно, имел в виду, что сотрудники клиники имеют антитела к коронавирусу SARS-CoV-2, что может свидетельствовать о том, что их организм уже научился противостоять этой инфекции. При том, что по всем внешним признакам они не болели!

- Где-то нам немножко надо перестроится, мы немного перегибаем палку, драматизируя ситуация в целом, - продолжил свой доклад Александр Григорьевич. - Коронавирусом человек болеет всю жизнь. Это самое распространенное вирусное инфекционное заболевание (имеются в виду его прежние формы – прим. Ред.). Этот вирус давно живет с человеком. Это его мир, мир, о котором еще писал Вернадский, - ноосфера.

Доклад академика чучалина о коронавирусе

Академик Чучалин - о коронавирусе: Мы перегибаем палку, драматизируя ситуацию