Урбанизм как образ жизни луис вирт кратко

Обновлено: 04.07.2024

УРБАНИЗМ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ (urbanism as a way of life) - преобладающая черта современного общества (согласно взгляду Л. Вирта, 1938). Вирт считал эту черту более яркой, чем индустриализм или капитализм, поскольку развитие больших и малых городов изменило "естественное положение общества". Процесс урбанизации сделал родственные связи менее важными, заменил их отношениями инструментального, преходящего и поверхностного характера. Городские поселения характеризуются размерами, плотностью и разнородностью, которые в сочетании обеспечивают основу для сложного разделения труда и фундаментальных перемен в природе социальных отношений. См. также Городская социология.

Большой толковый социологический словарь.— М.: АСТ, Вече . Дэвид Джери, Джулия Джери . 1999 .

Смотреть что такое "УРБАНИЗМ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ" в других словарях:

УРБАНИЗМ — (фр. urbanisme, от лат. urbanus городской) направление в эстетике и теории архитектуры нач. XX в.. представители к рого полагают основой совр. эстетического сознания городской образ жизни, ведущий в общемировом масштабе к социально культурному… … Эстетика: Словарь

ОБЩЕСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА — (community politics) политические мероприятия жителей определенного района или места, вызванные их отношениями с государством. Общественная политика зачастую определяется на рабочих местах, в жилых кварталах и вызвана урбанизацией. В этом смысле… … Большой толковый социологический словарь

ГОРОДСКАЯ ЭКОЛОГИЯ — (urban ecology) изучение города с точки зрения социальных характеристик районов или окрестностей, которые были начаты в Чикагском университете в 1920 х гг. Высокие темпы иммиграции в Чикаго из Европы в первые два десятилетия 20 го столетия… … Большой толковый социологический словарь

УРБАНИЗАЦИЯ — (urbanization) 1. Статистическая мера доли населения страны, живущего в городах или поселениях, размер которых определен в соответствии с политическими, культурными или административными критериями. Темпы урбанизации описывают изменения… … Большой толковый социологический словарь

ВИРТ ЛУИ — (Wirth, Louis) (1897 1952) немецко американский социолог и член Чикагской школы. Свой главный вклад он внес в городскую социологию (см. Урбанизм как образ жизни) . Его классическим трудом является Гетто (1925) … Большой толковый социологический словарь

ВНУТРЕННИЙ ГОРОД — (inner city) кварталы городского поселения с высоким уровнем социальных проблем и бедности. Термин иногда используется в качестве ключевого для иммигрантского квартала исследователями проблем внутреннего города с точки зрения культурных… … Большой толковый социологический словарь

Узбекская Советская Социалистическая Республика — (Узбекистон Совет Социалистик Республикаси) Узбекистан. I. Общие сведения Узбекская ССР образована 27 октября 1924. Расположена в центральной и северной частях Средней Азии. Граничит на С. и С. З. с Казахской ССР, на Ю.… … Большая советская энциклопедия

Урбанизация — (от лат. urbanus городской) процесс повышения роли городов в развитии общества. Предпосылки урбанизации рост в городах промышленности, развитие их культурных и политических функций, углубление территориального разделения… … Википедия

Провансальская литература — I. Старопровансальская литература (X XV вв.). II. Провансальская литература XVI XVIII вв. III. Новопровансальская литература. Библиография. I. СТАРОПРОВАНСАЛЬСКАЯ ЛИТЕРАТУРА (X XV вв.). Первые литературные памятники окцитанского языка (langue… … Литературная энциклопедия

Раздельное развитие сельской и городской социологии в США — прискорбная историческая случайность. В мере оно было обусловлено сравнительно хорошим финансированием сельскохозяйственных опытных станций и отсутствием в нашем правительстве специального департамента, ведающего городами и городской жизнью, приблизительно сопоставимого по своим функциям с Департаментом сельского хозяйства, ведающим жизнью сельской. Городские исследования Национальной комиссии по ресурсам ознаменовали первое публичное признание этого факта. Административное размежевание между сельскими и городскими социологическими исследованиями привело к тому, что на сегодняшний день систематический анализ сходств и различий между сельским и городским у нас отсутствует.

Точное сопоставление сельских проблем и образа жизни с городскими наталкивается на множество проблем, и в первую очередь — в Соединенных Штатах и странах Западного мира, где слияние двух этих миров становится непреложным фактом. Урбанизм больше не синонимичен индустриализму, а рурализм перестал отождествляться с немеханизированным трудом. Поскольку социальный контакт уже не находится в такой тесной зависимости от личных отношений, как раньше, размер сообщества и его местоположение слабее влияют на образ жизни. В свете стандартизации образа жизни сельский уклад, каким мы его знали, выглядит в наших глазах во многих отношениях архаичным; мы все более склонны воспринимать его как пережиток прежней эпохи.

Нью-Йорк, 1932 г.

Все наши открытия относительно города, сделанные таким образом, явно следует проверить на соответствие с тем, что мы знаем или могли бы узнать о человеческих поселениях, которые не являются городами, то есть соотнести с сельской местностью. Только проведя такое сравнение, мы сможем утверждать, что отобрали именно те аспекты городской жизни, которые делают город особой формой человеческой ассоциации. Но точно так же, как города отличаются друг от друга, различаются между собой и сельские поселения. По каждому из предложенных мной критериев городской жизни — численности населения, его плотности, постоянству и гетерогенности, — города представляют широкий диапазон, плавно переходя в негородские поселения. То же относится и к сельским поселениям, будь то поселки, деревни или районы широко разбросанных фермерских хозяйств. Сваливая в одну кучу чрезвычайно многообразные города и, соответственно, объединяя между собой сельские поселения, мы скорее скрываем, чем раскрываем отличительные особенности тех и других.

Введение идеальнотипических полярных понятий, предложенных мной и многими другими до меня, не доказывает, что город и сельская местность фундаментально и неизбежно различаются. Оно не оправдывает частой ошибки, которую мы совершаем, когда принимаем гипотетические черты, приписываемые городскому или сельскому образу жизни, за установленные факты. Скорее это противопоставление подсказывает нам некоторые гипотезы, подлежащие проверке в свете эмпирических данных, которые нам предстоит скрупулезно собрать. К сожалению, прежде эти данные не накапливались таким образом, который позволил бы нам подтвердить или опровергнуть любую из основных гипотез, выдвинутых на сегодняшний день.

Мне бы не хотелось, чтобы это замечание было неверно истолковано как приговор тому огромному корпусу фактических материалов о городах и о сельских сообществах (как мы понимаем те и другие), который был накоплен к настоящему времени. Моя критика направлена скорее против тех механических и относительно наивных способов, которыми мы идентифицируем город и сельскую местность. Здесь, как и во многих других областях, исследователи социальной жизни чрезмерно полагались на данные, собранные другими; поскольку в нашем случае источником данных являются в такой большой степени различные правительственные переписи населения, которые в целях классификации неизбежно прибегают к произвольным определениям, основанным преимущественно на количественных критериях, мы попали в ловушку, начав рассматривать эти произвольные определения как подлинные сущности, соответствующие какой-то социальной реальности.

Питтсбург, 1940 г.

Еще прискорбнее, что, взяв за основание эту произвольную дихотомию (следует заметить, что в техническом плане это все-таки трихотомия: городское, сельское нефермерское и сельское фермерское), мы выстраивали на этом же основании собственные данные и тем самым усугубили ошибку. Можно в скобках добавить, что те достоверные сведения, которые нам доступны, не соответствуют даже этой классификации. Тщетно стали бы мы искать в учебниках по городской и сельской социологии скрупулезное, детальное и достоверное сравнение города и сельской местности на основании размера семьи, уровня смертности, семейного положения, уровня образования, этнического и расового происхождения, рода занятий, благосостояния, дохода, жилищных условий, религии, политики, досуга, стратификации, мобильности, контактов, членства и участия в ассоциациях, потребления, сбережений, заболеваемости, физических дефектов, психических расстройств, правонарушений и преступности, семейной организации, брачных практик, сексуальной жизни, воспитания детей и многих других фактов, в отношении которых непрерывные временные ряды были бы, видимо, незаменимы. Однако эту недоработку при надлежащем терпении и усердии можно преодолеть в течение нескольких лет.

Создание таких рядов для Соединенных Штатов и остального мира, хотя в высшей степени желательно, не избавит нас от основополагающей проблемы, на которую я указал раньше. Бесполезно собирать обширный корпус надежной, непрерывной информации, если этот труд окажется в огромной степени растрачен попусту, обслуживая ту систему классификации, какой мы пользовались до сих пор. Анализ любой проблемы, в отношении которой сельские и городские поселения показали значительные различия — будь то жизнеспособность, уровень преступности, семейный бюджет, политические предпочтения и участие в политической жизни или любой другой из множества аспектов человеческого поведения, — не принесет никаких плодов, если рассматривать каждый фактор по отдельности. Выборочно рассмотрев множество исследований (включая мои собственные), посвященных предполагаемым различиям между сельскими жителями и горожанами, я выяснил, что если учесть каждый из этих функциональных факторов, то практически все поведенческие различия между сельским и городским жителем можно объяснить, не прибегая к мнимому природному несходству города и села.

Мексиканка с детьми. Техас. 1939 г. © Russell Lee

Если опыт других исследователей подтвердит мои выводы, нам, вероятно, потребуется новый подход. Наша цель — не столько в том, чтобы выяснить, чем поселение с 2500 жителями отличается от поселения с 2499 жителями или даже чем один тип человеческого поселения как такового отличается от другого, сколько в том, чтобы понять, как определенный способ человеческой ассоциации, возможно, тесно связанный с типом поселения, обусловливает поведение и проблемы людей. Отталкиваясь в своем анализе от этого общего вопроса, мы должны далее задаться вопросами о том, как численность, плотность и гетерогенность населения влияют на отношения между людьми. Для достижения этой цели нам, возможно, придется пренебречь категориями городского и сельского, как их определяет статистика, и взамен работать с градациями непрерывного диапазона.

Большая численность населения предполагает индивидуальную изменчивость, относительное отсутствие близкого личного знакомства, сегментацию человеческих связей и их анонимный, поверхностный, безличный, мимолетный и утилитарный характер. Высокая плотность, по всей вероятности, влечет за собой и усиливает диверсификацию и специализацию, а при большой численности гетерогенного населения создает уникальные условия, при которых тесный физический контакт сочетается с огромными социальными дистанциями, разительными контрастами в образе жизни и статусе, сложными моделями сегрегации и господством формального контроля. Если наш взгляд на человеческую природу в разных социальных условиях верен, то в городском поселении особенно остро должны проявляться и другие феномены, связанные с вышеперечисленными: повышенная физическая и социальная мобильность, нестабильность жизни, гибкость социальных структур и институтов и неравномерное участие индивидов во множестве конфликтующих, конкурирующих и взаимно пересекающихся группах с высокой сменяемостью личного состава, посредством которых индивиды выражают свои интересы и удовлетворяют некоторые из основных жизненных потребностей.

Именно к таким и подобным именно социальным характеристикам должны обратиться исследователи городской и сельской жизни, если они хотят понять, как в реальности тип поселения связан с образом жизни и состоянием духа. Важно заметить, что как городской, так и сельский образ жизни не обязательно ограничивается городским или сельским поселением соответственно по названным выше причинам. Один и тот же человек с апреля по сентябрь может быть рабочим на ферме, а с октября по март — городским безработным. Крупные сельскохозяйственные организации могут быть не менее безличными, чем большие профсоюзы или организации производителей. Я видел леса телевизионных антенн в сельских районах Пенсильвании и замечал отсутствие таких антенн в крупных трущобных кварталах Чикаго. Можно ли сказать, что чернокожий арендатор или издольщик в Миссисипи связан с владельцем фермы теснее, чем аналогичный наемный работник сталелитейной компании в Питтсбурге — с управляющим завода?

Вместо того чтобы принимать гипотетические типы сельского и городского как данность, мы могли бы обратиться к закономерностям, которые мы действительно обнаруживаем в определенных условиях жизни так называемых городских и сельских сообществ.

Центральная проблема городской социологии заключается в том, чтобы выявить формы общественного воздействия и организаций, которые нетипично возникают в относительно постоянных компактных поселениях, где проживает большое количество гетерогенных индивидуумов. Также следует сделать вывод о том, что урбанизм приобретает наиболее характерные и ярко выраженные формы в той мере, насколько условия, с которыми он сочетается, присутствуют. Таким образом чем больше население, чем вышнего плотность и чем более неоднородно общество, тем в большей степени сконцентрированы в нем характеристики урбанизма.

Необходимо, однако, признать, что общественные институты, их деятельность, могут приниматься населением и продолжать свое существование в силу причин, отличающихся от тех, которые первоначально послужили основой их возникновения и городской образ жизни может сохраняться при условиях чуждых условиям, необходимым для его происхождения. На основе наблюдений и исследований могут быть сформулированы социологические. предположения, касающиеся взаимосвязи между количеством, плотностью, разнородностью населения и жизнью его групп.

Размер совокупности населения

Общеизвестно еще со времени Аристотеля, что рост населения свыше определенных границ оказывает влияние на взаимоотношения жителей и характерные особенности города. Необходимо подчеркнуть, что большое количество населения предполагает наличие большего числа индивидуальных проявлений. Более того, чем большее количество индивидуумов взаимодействуют, тем выше потенциальная дифференциация между ними. Индивидуальные особенности, род занятий, культурная жизнь, идеи членов городской общины в большей степени поляризованы среди городского населения, нежели среди сельских жителей.

Можно утверждать, что подобные вариации способствуют пространственному выделению индивидуумов по цвету кожи, этническому наследию, экономическому и социальному статусу, предпочтениям и вкусам. Узы кровного родства, соседства, чувства, возникающие из совместного проживания поколений при наличии общей традиции народа, могут отсутствовать или проявляться в относительно слабой степени в общей совокупности членов общины имеющих различное происхождение и общественный облик. При таких обстоятельствах конкуренция и формальные механизмы контроля представляют собой замену солидарности, служащей основой единства сельского сообщества.

Увеличение количества жителей общины на несколько сотен вызывает снижение возможностей каждого ее члена на личное знакомство с остальными членами общины. Рост количества людей в состоянии взаимодействия в условиях, при которых полноценные личностные контакты невозможны, вызывает сегментацию человеческих отношений. Иногда данная мысль находит отражение в толковании "шизоидного" характера личности в городской среде. Это вовсе не подразумевает, что у городских жителей гораздо меньше знакомств, чем у сельских. Обратное явление также возможно. Это скорее означает, что в количественном отношении горожане, называется, водят компанию с меньшим количеством людей, и ввиду указанного обстоятельства обладают менее интенсивными знаниями.

Что характерно, горожане встречают друг друга на основании высоко сегментированных ролей. Вне сомнения, они зависят от большего количества людей для удовлетворения своих жизненных потребностей, в сравнении с сельскими жителями, и таким образом, они ассоциируются с большим количеством организованных групп, но они менее зависят от конкретных людей, и их зависимость связана в огромной степени с отдельными проявлениями человеческой деятельности.

Следует заметить, что для города характерны скорее вторичные нежели первичные контакты. Последние могут быть даже лицом к лицу, тем не менее - это безличные, очень поверхностные, эфемерные и сегментарные контакты. Сдержанность, б езразличие, пресыщенность,

демонстрируемые горожанами во взаимоотношениях друг с другом, могут рассматриваться как средство их иммунизации против личных притязаний и ожиданий других людей.

В общине, состоящей из огромного количества индивидуумов, превышающего то число, при котором люди могут иметь непосредственное знакомство и проживать в одном месте, появляется необходимость общения опосредованно и выражения личностных. интересов в процессе делегирования. Для города типичной чертой является представительство интересов. Реальный человек может добиться немногого, но голос представителя сложен с силой условно пропорциональной количеству людей, от имени которых говорит представитель.

Плотность

В социологическом анализе города находят отражение последствия особенностей городской жизни, касающиеся и количества проживающих людей и их концентрации на ограниченном пространстве. Лишь некоторые из них могут быть обозначены.

Зиммель утверждает, что субъективно тесные физические контакты многочисленных индивидуумов обязательно приводят к смене средств, с помощью которых мы ориентируемся в городской обстановке, особенно в отношении своих собратьев. Характерно: мы имеем тесные физические контакты и весьма отдаленные социальные. Мир города поощряет наглядное признание. Мы видим униформу, которая обозначает роль функционеров, но не обращаем внимание на эксцентричность личности, спрятанной за униформу. Мы тяготеем к тому, чтобы приобретать и развивать чувствительность к миру артефактов и все более удаляться от мира природы.

Мы подвержены влиянию разных контрастов, в том числе между прекрасным и низменным, богатством и бедностью, образованностью и невежеством, порядком и хаосом. Идет острейшая борьба за пространство, и очевидна общая тенденция использования отдельных территорий с максимальной экономической отдачей. Место работы становится все менее связанным с местом проживания, так как близость промышленных и коммерческих структур делает данную территорию в экономическом и социальном аспекте непригодной для проживания.

Различные части города наделены специфическими функциями и, следовательно, город напоминает мозаику социальных миров, в которой переход от одного мира к другому может

происходить совершенно внезапно. Противопоставление различных людей и их образа жизни направлено на создание релятивистской перспективы и чувства терпимости к различным взглядам, что может рассматриваться, как предпосылка к рациональности, а это вызывает секуляризацию жизни.

Гетерогенность

Социальные отношения среди множества типов личностей в городской среде определяет тенденцию разрушения жестких устоев домовладения и усложнения классовой структуры. Это, таким образом, увеличивает разветвленность и разнообразие рамок социальной стратификации в большей степени, чем это может быть отмечено в более целостных обществах. Повышенная мобильность индивидуума, обусловленная большим количеством воздействий на него со стороны других индивидуумов, является причиной приобретения плавающего статуса в социальных группах, которые составляют социальную структуру города. И, как норма, это приводит к нестабильности и отсутствию безопасности в мире в целом. Группы, к которым принадлежит человек, не представляют собой простую иерархическую организацию. Не существует группы, имеющей неразделенную лояльность индивидуума. Ввиду разнообразия интересов, определенных множеством аспектов общественной жизни, человеку требуется для того, чтобы быть представленным в различных группах людей, каждая из функций которых связана с определенными сторонами личности индивидуума.

Скорее всего группы, к которым обычно относится человек, не связаны между собой напрямую или пересекаются самыми разнообразными способами.

Частично, как результат физической свободы населения и частично, как результат социальной мобильности людей, в группах происходит быстрый оборот (смена) их членов. Место проживания, характер занятости, доходы и колебания интересов - все это значительно затрудняет задачу сохранения организаций, поддержания в них продолжительных непосредственных отношений. Это справедливо в отношении районов города, где люди разделяются скорее по признакам расовой принадлежности, языку, доходу социальному статусу нежели через выбор или определение для себя привлекательных людей.

В подавляющем большинстве городской житель не является домовладельцем, а так как преходящее жительство не порождает традиции и чувства, связывающие людей, горожанин очень редко может быть истинным соседом. Довольно сложно представить концепцию города в целом или провести исследование личности по общей схеме.

Следовательно для горожанина сложно определить, что более всего соответствует "его интересам", какому вопросу или лидеру, представленному ему общественным институтом, отдать предпочтение. Люди, которые таким образом отделены от организованных коллективов, составляющих "общество, отличаются большой мобильностью, что делает коллективное поведение в городской общине столь непредсказуемым, а, следовательно, и проблематичным.

Горожанин вынужден прилагать усилия к объединению в группы с другими людьми на основе общности интересов для достижения своих целей, так как своими собственными силами он не в состоянии решать проблемы. В результате множатся добровольные организации, в основе деятельности которых лежит достижение целей, вытекающих из потребностей и интересов человека. Тогда, как с одной стороны, традиционные связи ассоциаций ослабевают, проживание в условиях города способствует большей взаимозависимости между людьми и более сложным и хрупким формам взаимных отношений на различных стадиях человеческого общения, которые человек, как индивид, вряд ли способен контролировать. Часто отмечается весьма слабая связь между экономическим положением и другими существенными факторами, которые определяют существование индивидуума в городской среде и его принадлежность к добровольным группам. На уровне примитивного или сельского обществ, обычно на основе нескольких известных факторов, возможно предсказать принадлежность человека к тому или иному кругу, кто с кем объединяется по различным жизненным позиция. Что касается города, здесь мы можем создать только общую схему, по которой образуются группы, и устанавливаются связи в них. Сама же по себе схема полна противоречии и взаимоисключающих факторов.

Можно предположить, что социальный контроль в городе должен типично осуществляться через формально организованные группы, и как через организации, к которым принадлежат люди, интересы последних получают коллективную поддержку.

Кроме того следует указать, что массы городского населения являются объектом манипуляций символами и стереотипами, управляемыми людьми издалека или действующими невидимо путем контролирования средств коммуникации. Самоуправление в сфере политики, экономики или культурной жизни при данных обстоятельствах сводится просто к речам, или, в лучшем случае превращается в нестабильное равновесие довлеющих групп. Принимая во внимание реальность родственных связей (близость, сходство), мы создаем фиктивные группы, имеющие сходство интересов людей.

На фоне исчезновения территориальных единиц, как основы социальной солидарности, мы создаем единицы (объединения) по интересам. Тем временем, город как община распадается на серию тонких сегментных связей, накладываемых на территориальную основу с определенным центром, но без определенной периферии, и системой разделения труда, которая значительно превосходит границы ближайшей местности и по своему масштабу является всемирной.

Луис Вирт — социолог. Был одним из семи детей в семье торговца крупным рогатым скотом. Представитель Чикагской школы социологии

В 1938 чикагский социолог Луис Вирт написал серию эссе о городе.

В них он описал его как социальную сущность, которая меняет жизнь и поведение людей.

Город становится центром, где зарождается и откуда контролируется экономическая, культурная и политическая жизнь.

Книга помогает понять природу города и самого себя в нём.

Хайлайты
• До тех пор, пока мы отождествляем урбанизм с физическим существом города, рассматривая его как строго ограниченную в пространстве сущность, и полагаем, что все городские свойства внезапно исчезают, как только мы пересекаем произвольно установленную границу, мы, вероятно, так никогда и не придем к сколь-нибудь адекватной концепции урбанизма как образа жизни.

• Контакты в городе, даже если происходят лицом-к-лицу, являются безличными, поверхностными, мимолетными и сегментарными. Скрытность, равнодушие и безразличный вид, проявляемые горожанами во взаимоотношениях друг с другом, можно, таким образом, рассматривать как средства, помогающие им оградить себя от личных притязаний и ожиданий других.

• Денежные связи способствуют формированию хищнических отношений, которые подрывают эффективное функционирование социального порядка, если не сдерживаются профессиональными кодексами и цеховым этикетом. Приоритет, отдаваемый полезности и эффективности, предполагает адаптивность корпоративного механизма организации предприятий, в работу которых индивиды могут вовлекаться лишь группами. Преимущество корпорации над индивидуальным предпринимательством и деловым партнерством в урбанистическо-промышленном мире связано не только с теми возможностями, которые она открывает для централизации ресурсов многих тысяч индивидов, и с правовым преимуществом ограниченной ответственности и непрерывной преемственности, но и с тем, что у корпорации нет души.

Читайте также: