Симфония 9 бетховен анализ кратко

Обновлено: 05.07.2024

Заказ на симфонию поступил композитору от Лондонского симфонического общества. Премьера состоялась на авторском концерте-академии в мае 1824 г. Это была победа творческого гения над слабостью физической.

Бетховен уже ничего не слышал, и один из оркестрантов повернул его к публике, чтобы он увидел рукоплескания зала. Несмотря на сложность партитур и неподготовленность оркестрантов из-за недостаточности репетиций, Девятая произвела настоящий фурор.

Маэстро приветствовали шквалом оваций. Многие слушатели плакали, подбрасывая шляпы и платки, чтобы композитор, мог видеть восторженное ликование публики. Бетховен от эмоционального потрясения лишился чувств.

Над фрагментами Девятой он работал 10 лет, а написана симфония была всего за 2 года, хотя замысел созревал долго.

Изначальная задумка – создание двух самостоятельных произведений: симфонии с хоровым финалом и инструментальной композиции ре минор.

Смелое решение – ввести в финал слова. Бетховен долго сомневался, и решил… Музыковеды считают, что – это вообще первый случай использования вокальных партий в симфонии. Новаторское решение, которое облегчает неискушенному слушателю восприятие глубокого замысла композитора.

Девятая – итог поисков великого музыканта в олицетворении героической идеи, образов победы и борьбы, начатых еще в Героической симфонии.

Есть просто хорошая музыка, а есть музыка на века. Европа выбрала для себя такую в качестве саундтрека. Девятая симфония Бетховена (если точнее – главная тема финальной части) – это гимн Совета Европы, Европейского Союза, да и в целом Европы. Но как и почему именно эти 16 музыкальных тактов стали европейским символом?

Людвиг ван Бетховен

Впервые она была исполнена в Вене в 1824 году. Кстати, сам Бетховен присутствовал на премьере и даже дирижировал оркестром, но слышать музыку не мог – слух он потерял уже задолго до этого.

Оригинальная партитура Девятой симфонии Бетховена хранится в Берлине

Кстати, несмотря на то, что музыка была написана к стихотворению, у гимна Европы текста нет. Чтобы никого не обидеть, выбрав тот или иной язык, предпочтение было отдано универсальному языку музыки, поэтому официальной является только инструментальная версия. Есть варианты альтернативного текста, например, на эсперанто, но они официально не признаны.

Совет Европы был основан в 1949 году, но понадобилось почти 20 лет, чтобы определиться с гимном.

19 января 1972 года в Страсбурге Комитет министров Совета Европы официально объявил Европейский гимн – 4-я часть 9-й симфонии Людвига ван Бетховена.

Австрийский композитор и дирижер Герберт фон Караян по заказу Совета Европы написал три официальных инструментальных аранжировки Гимна — для фортепиано, для духовых инструментов и для симфонического оркестра. Он также изменил темп музыки. Караян использовал четвертную ноту там, где Бетховен использовал половинную.

Герберт фон Караян

Таким образом, данная симфония является одним из наиболее известных произведений классической музыки и считается выдающимся шедевром Бетховена, который создал его, будучи совершенно глухим. Произведение играет заметную роль в современном обществе и по сей день.

Мы не ставим себе задачу проникать в эти видимые и невидимые потоки, оставим это для исследователей, которых было и ещё будет предостаточно.

Итак, в основе этого произведения лежит ИДЕЯ создания Земного Рая, так сказать Царствия Божьего на Земле. Из бездны скорби он задумал воспеть Радость.

Девятой он подводит итог всей титанической работы, проделанной им за всю свою жизнь. Как Прометей, давший людям огонь, он мечтает подарить людям Мир, Радость и Счастье - Рай на Земле.

Симфония состоит из 4 частей, исполнение длится 1 час 15 минут (самое длинное из оркестровых произведений).

Первая тема адажио – широкая, неторопливая, напевная.
Вторая, приходящая ей на смену, но более оживлённая, очаровывает своей красотой.
Воображение рисует полную чудес зелёную долину, опоясанную цепью гор, со сверкающими серебром снежными вершинами, сбегающими вниз водопадами - Рай на Земле. Картина похожая на знаменитое описание Данте Алигьери в своей бессмертной "Божественной комедии" Рая на Небесах.
И вот мирную тишь нарушает торжественные фанфары - глашатай возвещает
грядущий приход Радости. Снова льётся пленительную мелодия адажио, постепенно замирающая в нежном пианиссимо.

Ода к радости
Радость, пламя неземное,
Райский дух, слетевший к нам,
Опьяненные тобою,
Мы вошли в твой светлый храм.
Ты сближаешь без усилья
Всех разрозненных враждой,
м, где ты раскинешь крылья,
Люди – братья меж собой.
Хор
Обнимитесь, миллионы!
Слейтесь в радости одной!
Там, над звёздною страной, -
Бог, в любви пресуществлённый!
Кто сберёг в житейской вьюге
Дружбу друга своего,
Верен был своей подруге, -
Влейся в наше торжество!
Кто презрел в земной юдоли
Теплоту душевных уз,
Тот в слезах, по доброй воле,
Пусть покинет наш союз!
Хор
Всё, что в мире обитает,
Вечной дружбе присягай!
Путь её в надзвездный край,
Где Неведомый витает.
Мать-природа всё живое
Соком радости поит,
Всем даёт своей рукою
Долю счастья без обид.
Нам лозу и взор любимой,
Друга верного в бою,
Видеть Бога херувиму,
Сладострастие червю.
Хор
Ниц простерлись вы в смиренье?
Мир! Ты видишь Божество?
Выше звёзд ищи Его;
В небесах Его селенья.
Радость двигает колёса
Вечных мировых часов.
Свет рождает из хаоса,
Плод рождает из цветов.
С мировым круговоротом
Состязаясь в быстроте,
Видит солнца в звездочётам
Недоступной высоте.
Хор
Как светила по орбите,
Как герой на смертный бой,
Братья, в путь идите свой,
Смело, с радостью идите!
С ней мудрец читает сферы,
Пишет правды письмена,
На крутых высотах веры
Страстотерпца ждёт она.
Там парят её знамёна
Средь сияющих светил,
Здесь стоит она склонённой
У разверзшихся могил.
Хор
Выше огненных созвездий,
Братья, есть блаженный мир,
Претерпи, кто слаб и сир, -
Там награда и возмездье!
Не нужны богам рыданья!
Будем равны им в одном:
К общей чаше ликованья
Всех скорбящих созовём.
Прочь и распри и угрозы!
Не считай врагу обид!
Пусть его не душат слёзы
И печаль не тяготит.
Хор
В пламя, книга долговая!
Мир и радость – путь из тьмы.
Братья, как судили мы,
Судит Бог в надзвёздном крае.
Радость льётся по бокалам,
Золотая кровь лозы,
Дарит кротость каннибалам,
Робким силу в час грозы.
Братья, встаньте, - пусть, играя,
Брызжет пена выше звёзд!
Выше, чаша круговая!
Духу света этот тост!
Хор
Вознесём Ему хваленья
С хором ангелов и звёзд.
Духу света этот тост!
Ввысь, в надзвездные селенья!
Стойкость в муке нестерпимой,
Помощь тем, кто угнетён,
Сила клятвы нерушимой –
Вот священный наш закон!
Гордость пред лицом тирана
(Пусть то жизни стоит нам),
Смерть служителям обмана,
Слава праведным делам!
Хор
Братья, в тесный круг сомкнитесь
И над чашею с вином
Слово соблюдать во всём
Звёздным Судиёй клянитесь!

В РОссии "смыкаться над чашею с вином" и куревом (внедрёными, по словам Толстого: "этим кровавым бешенным псом - Петром !") давно хорошо научились с того петровского времени.
А про глухого Бетховена (с его "ненормальной 9-й симф") и с Вагнером ("этим надутым чванством немцем") и про шиллеров с Шекспиром - Толстой писал в статье "Что такое искусство" (стр 8 в ПСС, том 18 под ред Бирюкова. 1913 г Москва): ". Невольно приходит в голову вопрос: для кого это всё делается? Кому это всё может нравится. ТОЛько развращённым паразитским классам, в угоду которым писались эти, так назывемые" "великие сочинения". И никак не поймёшь, на кого это рассчитано? ОБразованному человеку - вот мне. например - это несносно надоело, рабочему , трудовому человеку - это непонятно. И вся эта гадкая глупость изготовляется не с доброй весёлостью (как народом его песни), не с простотой, а со злобой, болезненным азартом, как спортивные игры: за большие деньги и ради тщеслваия"

Дорогой друг, для чего это Вы процитировали "патриарха", ни слова не сказав о собственном впечатлении от статьи. Или же Вы слепо соглашаетесь с такой точкой зору, что настоящая музыка только для избранных, а массы пусть едят попсу. Так?
"Мой дед землю пахал" с надменностью говорил Базаров, то же я могу сказать и о себе. Однако я ценю высокое искусство Моцарта, Бетховена, Шопена, Чайковского, Рахманинова, Скрябина, я не мыслю своей жизни без музыки. А ведь меня никто не учил. Я просто сам воспринимал прекрасное из эфира, из советских фильмов.
А теперь эфир заполнен, простите, помоями. И это Вы считаете достойно рабочего человека? Продолжать? - думаю не стоит.
С наилучшими. В.

Хороший текст, Вадим! Прочитал с удовольствием еще и потому, что мне по душе 9-ая!
Был несколько удивлен тонкостью восприятия и способностью это выразить.

Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Berliner Philharmoniker, Herbert von Karajan
Gundula Janowitz, сопрано
Hilde Rossel-Majdan, альт
Waldemar Kmentt, тенор
Walter Berry, бас
Wiener Singverein

Девятая симфония стала воплощением двойственности музыки девятнадцатого века и фундаментального конфликта между классицизмом и романтизмом, традицией и новаторством. Так, радикально отличающийся стиль произведений Брамса и Листа в равной мере имеет одной из своих основ музыку Симфонии Ре-минор. В ней можно увидеть и стремление к расширению гармонии и ритмического рисунка произведений в стиле классицизма, и, в то же время, восхищение несовершенством, неуловимостью момента и глубокие личностные переживания, характерные для романтизма и противоречащие самому духу классической школы. Если же рассматривать симфонию не целостно, а по частям, то первые в первых трех актах очевидна мощная основа, унаследованная от музыки восемнадцатого века, тогда как в четвертой отчетливо видна поэтическая восторженность, уводящая композицию в русло музыкального романтизма.

Девятая, последняя завершённая симфония признана вершиной творческого гения Бетховена и одним из основополагающих произведений современного симфонического репертуара.

История создания

Девятая симфония подводит итог исканиям Бетховена в симфоническом жанре и прежде всего в воплощении героической идеи, образов борьбы и победы, — исканиям, начатым за двадцать лет до того в Героической симфонии. В Девятой он находит наиболее монументальное, эпическое и в то же время новаторское решение, расширяет философские возможности музыки и открывает новые пути для симфонистов XIX века. Введение же слова облегчает восприятие сложнейшего замысла композитора для самых широких кругов слушателей.

Музыка

Первая часть — сонатное аллегро грандиозного масштаба. Героическая тема главной партии утверждается постепенно, рождаясь из таинственного, отдаленного, неоформленного гула, словно из бездны хаоса. Подобно отблескам молний, мелькают краткие, приглушенные мотивы струнных, которые постепенно крепнут, собираясь в энергичную суровую тему по тонам нисходящего минорного трезвучия, с пунктирным ритмом, провозглашаемую, наконец, всем оркестром в унисон (медная группа усилена — впервые в симфонический оркестр включены 4 валторны). Но тема не удерживается на вершине, скатывается в бездну, и вновь начинается ее собирание. Громовые раскаты канонических имитаций tutti, резкие сфорцандо, отрывистые аккорды рисуют разворачивающуюся упорную борьбу. И тут же мелькает луч надежды: в нежном двухголосном пении деревянных духовых впервые появляется мотив будущей темы радости. В лирической, более светлой побочной партии слышатся вздохи, но мажорный лад смягчает скорбь, не дает воцариться унынию. Медленное, трудное нарастание приводит к первой победе — героической заключительной партии. Это вариант главной, теперь энергично устремленной вверх, утверждаемой в мажорных перекличках всего оркестра. Но опять все срывается в бездну: разработка начинается подобно экспозиции. Словно бушующие волны безбрежного океана вздымается и опадает музыкальная стихия, живописуя грандиозные картины суровой битвы с тяжкими поражениями, страшными жертвами. Иногда кажется, что светлые силы изнемогают и воцаряется могильная тьма. Начало репризы возникает непосредственно на гребне разработки: впервые мотив главной партии звучит в мажоре. Это предвестник далекой еще победы. Правда, торжество недолго — вновь воцаряется основная минорная тональность. И, тем не менее, хотя до окончательной победы еще далеко, надежда крепнет, светлые темы занимают большее место, чем в экспозиции. Однако развернутая кода — вторая разработка — приводит к трагедии. На фоне мерно повторяющейся зловещей нисходящей хроматической гаммы звучит траурный марш… И все же дух не сломлен — часть завершается мощным звучанием героической главной темы.

Вторая часть — уникальное скерцо, полное столь же упорной борьбы. Для ее воплощения композитору понадобилось более сложное, чем обычно, построение, и впервые крайние разделы традиционной трехчастной формы da capo оказываются написанными в сонатной форме — с экспозицией, разработкой, репризой и кодой. К тому же тема в головокружительно быстром темпе изложена полифонически, в виде фугато. Единый энергичный острый ритм пронизывает все скерцо, несущееся подобно неодолимому потоку. На гребне его всплывает краткая побочная тема — вызывающе дерзкая, в плясовых оборотах которой можно расслышать будущую тему радости. Искусная разработка — с полифоническими приемами развития, сопоставлениями оркестровых групп, ритмическими перебивками, модуляциями в отдаленные тональности, внезапными паузами и угрожающими соло литавр — целиком построена на мотивах главной партии. Оригинально появление трио: резкая смена размера, темпа, лада — и ворчливое стаккато фаготов без паузы вводит совершенно неожиданную тему. Краткая, изобретательно варьируемая в многократных повторениях, она удивительно напоминает русскую плясовую, а в одной из вариаций даже слышны переборы гармоники (не случайно критик и композитор А. Н. Серов находил в ней сходство с Камаринской!). Однако интонационно тема трио тесно связана с образным миром всей симфонии — это еще один, наиболее развернутый эскиз темы радости. Точное повторение первого раздела скерцо (da capo) приводит к коде, в которой тема трио всплывает кратким напоминанием.

Впервые в симфонии Бетховен ставит на третье место медленную часть — проникновенное, философски углубленное адажио. В нем чередуются две темы — обе просветленно-мажорные, неторопливые. Но первая — напевная, в аккордах струнных со своеобразным эхом духовых, — кажется бесконечной и, повторяясь трижды, развивается в форме вариаций. Вторая же, с мечтательной, экспрессивной кружащейся мелодией напоминает лирический медленный вальс и возвращается еще раз, изменяя лишь тональность и оркестровый наряд. В коду (последнюю вариацию первой темы) дважды резким контрастом врываются героические призывные фанфары, словно напоминая, что борьба не завершена.

Это первый случай, когда крупнейший композитор использовал в симфонии человеческий голос наряду с инструментами оркестра.

Музыка Финала 9-й симфонии в аранжировке Герберта фон Караяна в 1972 была принята в качестве неофициального гимна Европейского союза.

Freude, schöner Götterfunken
Tochter aus Elysium,
Wir betreten feuertrunken,
Himmlische, dein Heiligtum!
Deine Zauber binden wieder
Was die Mode streng geteilt;
Alle Menschen werden Brüder,
Wo dein sanfter Flügel weilt.

Wem der große Wurf gelungen,
Eines Freundes Freund zu sein;
Wer ein holdes Weib errungen,
Mische seinen Jubel ein!
Ja, wer auch nur eine Seele
Sein nennt auf dem Erdenrund!
Und wer’s nie gekonnt, der stehle
Weinend sich aus diesem Bund!

Freude trinken alle Wesen
An den Brüsten der Natur;
Alle Guten, alle Bösen
Folgen ihrer Rosenspur.
Küsse gab sie uns und Reben,
Einen Freund, geprüft im Tod;
Wollust ward dem Wurm gegeben,
Und der Cherub steht vor Gott.

Froh, wie seine Sonnen fliegen
Durch des Himmels prächt’gen Plan,
Laufet, Brüder, eure Bahn,
Freudig, wie ein Held zum Siegen.

Seid umschlungen, Millionen!
Diesen Kuß der ganzen Welt!
Brüder, über’m Sternenzelt
Muß ein lieber Vater wohnen.
Ihr stürzt nieder, Millionen?
Ahnest du den Schöpfer, Welt?
Such' ihn über’m Sternenzelt!
Über Sternen muß er wohnen.

Chor.
Seid umschlungen, Millionen!
Diesen Kuß der ganzen Welt!
Brüder, überm Sternenzelt
Muß ein lieber Vater wohnen!

Wem der große Wurf gelungen,
Eines Freundes Freund zu sein,
Wer ein holdes Weib errungen,
Mische seinen Jubel ein!
Ja, wer auch nur eine Seele
Sein nennt auf dem Erdenrund!
Und wer’s nie gekonnt, der stehle
Weinend sich aus diesem Bund!

Chor.
Was den großen Ring bewohnet,
Huldige der Sympathie!
Zu den Sternen leitet sie,
Wo der Unbekannte thronet.

Chor.
Ihr stürzt nieder, Millionen?
Ahnest du den Schöpfer, Welt?
Such' ihn überm Sternenzelt!
Über Sternen muß er wohnen.

Freude heißt die starke Feder
In der ewigen Natur.
Freude, Freude treibt die Räder
In der Großen Weltenuhr.
Blumen lockt sie aus den Keimen,
Sonnen aus dem Firmament,
Sphären rollt sie in den Räumen,
Die des Sehers Rohr nicht kennt.

Chor.
Froh, wie seine Sonnen fliegen
Durch des Himmels prächt’gen Plan,
Laufet, Brüder, eure Bahn,
Freudig, wie ein Held zum Siegen.

Aus der Wahrheit Feuerspiegel
Lächelt sie den Forscher an.
Zu der Tugend steilem Hügel
Leitet sie des Dulders Bahn.
Auf des Glaubens Sonnenberge
Sieht man ihre Fahnen wehn,
Durch den Riß gesprengter Särge
Sie im Chor der Engel stehn.

Chor.
Duldet mutig, Millionen!
Duldet für die beßre Welt!
Droben überm Sternzelt
Wird ein großer Gott belohnen.

Göttern kann man nicht vergelten;
Schön ist’s, ihnen gleich zu sein.
Gram und Armut soll sich melden,
Mit den Frohen sich erfreun.
Groll und Rache sei vergessen,
Unserm Todfeind sei verziehn,
Keine Tränen soll ihn pressen,
Keine Reue nage ihn.

Chor.
Unser Schuldbuch sei vernichtet!
Ausgesöhnt die ganze Welt!
Brüder, überm Sternenzelt
Richtet Gott, wie wir gerichtet.

Freude sprudelt in Pokalen,
In der Traube goldnem Blut
Trinken Sanftmut Kannibalen,
Die Verzweiflung Heldenmut--
Brüder, fliegt von euren Sitzen,
Wenn der volle Römer kreist,
Laßt den Schaum zum Himmel spritzen:
Dieses Glas dem guten Geist.

Chor.
Den der Sterne Wirbel loben,
Den des Seraphs Hymne preist,
Dieses Glas dem guten Geist
Überm Sternenzelt dort oben!

Festen Mut in schwerem Leiden,
Hilfe, wo die Unschuld weint,
Ewigkeit geschwornen Eiden,
Wahrheit gegen Freund und Feind,
Männerstolz vor Königsthronen, --
Brüder, gält' es Gut und Blut--
Dem Verdienste seine Kronen,
Untergang der Lügenbrut!

Chor.
Schließt den heil’gen Zirkel dichter,
Schwört bei diesem goldnen Wein:
Dem Gelübde treu zu sein,
Schwört es bei dem Sternenrichter!

Rettung von Tyrannenketten,
Großmut auch dem Bösewicht,
Hoffnung auf den Sterbebetten,
Gnade auf dem Hochgericht!
Auch die Toten sollen leben!
Brüder, trinkt und stimmet ein,
Allen Sündern soll vergeben,
Und die Hölle nicht mehr sein.

Хор
Обнимитесь, миллионы!
Слейтесь в радости одной!
Там, над звёздною страной, -
Бог, в любви пресуществлённый!

Кто сберёг в житейской вьюге
Дружбу друга своего,
Верен был своей подруге, -
Влейся в наше торжество!
Кто презрел в земной юдоли
Теплоту душевных уз,
Тот в слезах, по доброй воле,
Пусть покинет наш союз!

Хор
Всё, что в мире обитает,
Вечной дружбе присягай!
Путь её в надзвездный край,
Где Неведомый витает.

Мать-природа всё живое
Соком радости поит,
Всем даёт своей рукою
Долю счастья без обид.
Нам лозу и взор любимой,
Друга верного в бою,
Видеть Бога херувиму,
Сладострастие червю.

Хор
Ниц простерлись вы в смиренье?
Мир! Ты видишь Божество?
Выше звёзд ищи Его;
В небесах Его селенья.

Радость двигает колёса
Вечных мировых часов.
Свет рождает их хаоса,
Плод рождает из цветов.
С мировым круговоротом
Состязаясь в быстроте,
Видит солнца в звездочётам
Недоступной высоте.

Хор
Как светила по орбите,
Как герой на смертный бой,
Братья, в путь идите свой,
Смело, с радостью идите!

С ней мудрец читает сферы,
Пишет правды письмена,
На крутых высотах веры
Страстотерпца ждёт она.
Там парят её знамёна
Средь сияющих светил,
Здесь стоит она склонённой
У разверзшихся могил.

Хор
Выше огненных созвездий,
Братья, есть блаженный мир,
Претерпи, кто слаб и сир, -
Там награда и возмездье!

Не нужны богам рыданья!
Будем равны им в одном:
К общей чаше ликованья
Всех скорбящих созовём.
Прочь и распри и угрозы!
Не считай врагу обид!
Пусть его не душат слёзы
И печаль не тяготит.

Хор
В пламя, книга долговая!
Мир и радость – путь из тьмы.
Братья, как судили мы,
Судит Бог в надзвёздном крае.

Радость льётся по бокалам,
Золотая кровь лозы,
Дарит кротость каннибалам,
Робким силу в час грозы.
Братья, встаньте, - пусть, играя,
Брызжет пена выше звёзд!
Выше, чаша круговая!
Духу света этот тост!

Хор
Вознесём Ему хваленья
С хором ангелов и звёзд.
Духу света этот тост!
Ввысь, в надзвездные селенья!

Стойкость в муке нестерпимой,
Помощь тем, кто угнетён,
Сила клятвы нерушимой –
Вот священный наш закон!
Гордость пред лицом тирана
(Пусть то жизни стоит нам),
Смерть служителям обмана,
Слава праведным делам!

Читайте также: