Право как коммуникация марк ван хук кратко

Обновлено: 05.07.2024

старший преподаватель кафедры теории права Института управления в экономических, экологических и социальных системах Южного федерального университета.

Senior Lecturer, Department of Law Theory, Institute of Management in Economic, Ecological and Social Systems, Southern Federal University.

Тел: 8 (8634) 371-652.

СОВРЕМЕННЫЕ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ ПРАВА В КОНТЕКСТЕ КОММУНИКАТИВНОЙ ПАРАДИГМЫ МАРТИНА ВАН ХУКА

Modern methodological approaches to the study of law in the context of the communicative paradigm of Martin van Hook

В статье рассматривается коммуникативный подход к изучению эпистемологических возможностей права в современных правовых концепциях на примере коммуникативной модели Марка ван Хука. Исследуется значение коммуникативной природы права и правового дискурса, анализируется новое понимание правовой системы, легитимации права, основанной на плюралистическом коммуникативном подходе.

Ключевые слова: методология и эпистемология права, междисциплинарные исследования и практики, современная философия права, типы правопонимания, способы обоснования права, плюралистическая и коммуникативная природа права.

In the article communicative approach towards the legal studies as one of the key methodological concepts in modern legal philosophy revealed on the example of communicative model by Marc van Hoek. The essence of the communicative origin of law and peculiarities of legal discourse are analyzed, a kind of special attention is given to the new understanding of legitimation based upon the communicative approach to legal studies.

Keywords: methodology and epistemology of law, interdisciplinary studies and practices, modern philosophy and types of legal understanding, means of legal foundations, pluralism and communicative origin of law.

Эпистемология представляет собой особый раздел философии, который дает возможность не только описать стратегии познающего субъекта, но и воспользоваться характерным для своего времени методологическим инструментарием. Эпистемология права предлагает определенные способы познания, целью которых является изучение социальной реальности, а методология права, в свою очередь, предоставляет исследователю набор средств, необходимых для достижения поставленной цели. Таким образом, эпистемология гуманитарного знания и методология права, тесно взаимодействуя друг с другом, формируют стратегии, направленные на адекватное осмысление социальной и правовой реальности. Эпистемологические стратегии в праве во многом отражают характерные особенности развития гуманитарной науки, выполняя инструментальную функцию в познании. Они

подвержены серьезному влиянию социальноправовой и философско-правовой реальности. С точки зрения методологии это означает, что благодаря воздействию господствующих в данный момент философских концепций в праве доминируют уже сложившиеся исследовательские позиции, принятые как векторы развития, методологические образцы.

Методы познания, которые используются в различных науках, имеют сложную объек- тивно-субъективную природу. Они объективны, поскольку зависят в первую очередь от предмета исследования, мировоззрения, сложившегося в обществе, качества и уровня накопленных знаний. Но в то же время они субъективны, поскольку их выбирает познающий субъект, руководствуясь, прежде всего, личными предпочтениями. Так, в теории государства и права методологические установки исследователей, ориентированных на различные

Философия права, 2017, № 1 (80)

ЭПИСТЕМОЛОГИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

В теории права принято различать классические и постклассические стратегии в познании. Классические разделяются на позитивистские и естественно-правовые. Основным их отличием является противопоставление умозрительного и эмпирического опыта, объекта и субъекта, бытия и сознания. Постклассические стратегии, напротив, опираются на интерсубъективные парадигмы, прежде всего коммуникативные. Они преодолевают недостатки моносубъектного анализа, а также признают язык в качестве подлинной правовой реальности.

Методология права неизбежно следует за этими эпистемологическими изменениями. Господствовавшие в советском правоведении позитивистские теории (в том числе марксистская) пытаются адаптировать свой устаре-

вающий инструментарий и самодовлеющие методологические установки к радикально изменившейся правовой реальности.

Между тем современные постклассические стратегии познания исходят из того, что правовая реальность имеет сложную структуру и воплощается в трех формах: идее права, правовых нормах (знаковых формах), социальноправовом взаимодействии между субъектами. Если для позитивистских концепций правовая реальность представляет собой только объект целенаправленного воздействия, то современные эпистемы исходят из предположения о наличии у нее собственной самостоятельной конструкции.

Наиболее характерным примером такого подхода к исследованию правовой реальности является коммуникативная теория права Марка ван Хука, представляющая собой одну из современных интерсубъективных моделей познания права. Центральным понятием этой теории выступает коммуникация.

Отмеченная выше безусловная открытость коммуникативной теории призвана заменить известную одномерность классических стратегий познания права. Коммуникативная теория права М. ван Хука детально исследует недостатки традиционных методологических стратегий, рациональных и эмпирических, показывая, что коммуникация дает возможность объективировать такое современное явление в праве, как мягкое, наднациональное и плюралистическое видение. Формы неофици-

Философия права, 2017, № 1 (80)

ального права все больше признаются современной юриспруденцией.

Вместе с тем в коммуникативной теории права знак или термин является отправной точкой распознания смысла. При этом следует учитывать обстоятельства интерпретации знака. Современная парадигма познания и толкования права и правового текста основана на различных методологических возможностях. Правовой текст всегда находится между тем, кто создает законы, и теми, кто их применяет. Но, возвращаясь к смысловому треугольнику, который выстраивает М. ван Хук, можно отметить интерпретационное несоответствие между двумя акторами. Отсюда логично предположить существование различных методов толкования знака, наделенного правовым смыслом.

Автор коммуникативной теории права сводит все разнообразие методов к шести основным. Пять из них – грамматический, логический, оценочный (подразумевающий намерение законодателя), исторический и телеологический – известны из классической методологии права и не нуждаются в подробных объяснениях. Что же касается последнего метода толкования, то на нем следует остановиться подробнее. М. ван Хук определял его следующим образом: «Если ясный по содержанию закон не нуждается в толковании, то получа-

Кроме того, в коммуникативной теории М. ван Хука придается особая значимость принятию аргументации в правовой деятельности. Так, на страницах зарубежной юридической литературы (в частности, английской и американской) развернулась полемика о необходимости учета целей и намерений законодателя

в процессе интерпретации, то есть важности телеологического толкования. Как известно, интерпретация имеет определяющее значение

му благу [3, с. 126].

Исходя из этого можно выделить три формальных требования, которыми, по мнению М. ван Хука, должен руководствоваться суд в процессе толкования закона. Во-первых, интерпретирующий должен рассматривать закон в как можно более широком контексте (ему нужно принимать во внимание контекст как отправителя, так и получателя). Во-вто- рых, когда контекст получателя релевантен во всех отношениях, содержание закона необходимо определять в соответствии с диалектическим взаимодействием между смыслом от-

Какое это будет право? Просто позитивное, без естественного? Следует ли признать, что оно существует параллельно с естественно-позитивным, а где-то рядом с ними находится естественное право как самостоятельная категория? Наконец, как следует относиться к позитивному праву, не являющемуся естественно-позитивным? На все эти вопросы концепция естественно-позитивного права не дает ответа, что представляет собой еще одно основание, чтобы отнести ее к разряду искусственных и неубедительных конструкций.

Три рассмотренные теории относятся к либеральному крылу отечественной юриспруденции. Помимо того что все они декларируют приверженность правам человека, правовому государству, институтам демократии, они обладают и некоторой методологической общностью, сближающей их с рядом других течений той же социально-политической направленности.

Насколько правильно поставлена и разрешима ли эта задача? Если обратиться к истории, дуализм естественного и позитивного права представляется вечным, хотя основания его не всегда были одинаковыми. Как было описано в предшествующей главе, древнейшее различие между естественным и позитивным правом заключалось в источнике (или причине) их обязательности. Естественное право в силу соответствия природе человека и общества, разуму и справедливости соблюдается повсеместно без регулирования со стороны власти, т.е. оно – действующее право, как и условное, волеустановленное, или положительное право, являющееся дополнением к естественному праву и отражающее специфические местные условия и особенности. Два вида права не противоположны друг другу, хотя нельзя полностью исключить ситуацию, когда волеустановленное право противоречило бы естественному.

Первый шаг к современному пониманию естественного права был сделан стоиками. Они констатировали несоответствие ряда установлений положительного права природе и разуму, они провозгласили, что человек по природе своей свободен. С этого момента разрыв между естественным и позитивным правом по существу, а не по источнику их обязательности становится очевидным. Естественное право перестало быть действующим, превратилось в критерий оценки позитивного права, в требование, предъявляемое позитивному праву с позиций справедливости. Возник дуализм естественного и позитивного права. Такое понимание естественного права укрепилось в эпоху буржуазных революций. Естественное право превратилось в программу общественных преобразований, правовой идеал. Дуализм (противоречие) должного (естественное право) и сущего (позитивное право) полностью сохраняет свое значение и представляет собой источник усовершенствования правовых систем. Преодолеть этот дуализм значило бы остановить развитие права. Современная теория естественного права с развивающимся содержанием, сложившаяся в конце XIX в., направлена как раз против такой перспективы.

Все проблемы государства и права рассматриваются Гегелем в рамках триады объективного духа, которая рассматривается как антитезис по отношению к субъективному духу. В объективном духе также присутствует человек, но другой, не тот, что в субъективном духе – не биологический, а, пользуясь аристотелевской терминологией, политический, т.е. общественный. Именно этот человек в обществе, в отличие от биологического человека, и служит основанием для противопоставления объективного духа субъективному в качестве антитезиса.

Но и этот общественный человек не является правовым существом. Он способен как на легальные, так и на антиправовые поступки, вплоть до тягчайших преступлений. Требуется сдерживающее воздействие внутренних (мораль) и внешних (нравственность, напомним, что Гегель определяет нравственность как законы и учреждения) факторов, чтобы побудить человека действовать в соответствии с правом1043. У Гегеля право вытекает из природы общества, а не человека. Насколько это содержательнее и глубже антропологических опытов авторов новых теорий права!

Православная теория права

Православная теория права стоит особняком среди отечественных новых теорий. Она не претендует на новизну, а ориентируется на возрождение теологических представлений в довольно архаической или даже фундаменталистской форме.

Ведущие представители православной концепции – А.М. Величко и В.В. Сорокин. Ее активные пропагандисты – А.А. Васильев и А.В. Серегин1044.

Глава VI.
Личность, общество и государство

Человек, по классическому определению Аристотеля, есть животное политическое, или, с учетом широкого понимания политики античными авторами, включавшего все, что имело интерес для полиса, в том числе этику и экономику, общественное. Он представляет собой первичную клеточку общества и государства. Эти явления неразрывны. И в то же время отношения между ними далеки от идиллии.

Отчуждение

Государство по природе своей неотделимо от отчуждения, ибо оно представляет собой власть, выделившуюся из общества, стоящую над ним, в отличие от самоуправления. Не случайно с проблемой отчуждения связывают теорию общественного договора. Она действительно предполагает, что люди, бывшие свободными в естественном, т.е. догосударственном, состоянии, передают, отчуждают, свою свободу, полностью или частично в пользу государства.

После Маркса представления об отчуждении под его влиянием или в полемике с ним существенно обогатились. Возникли новые грани проблемы.

Марксистские представления о том, что отчуждение порождено классово-антагонистическим обществом, не прошло бесследно. Один из крупнейших представителей психоанализа Э. Фромм (1900–1980), уделявший большое внимание этой проблеме, связывал перспективу преодоления отчуждения с эволюцией капиталистического общества в социалистическом духе. Но в то же время все большее признание получали технологические причины отчуждения. Оно воспринималось как неизбежный результат научно-технического прогресса, усложнения форм общественной жизни, расширения ее горизонтов и в то же время широкого распространения общественных связей без непосредственных контактов. Особое значение техническому отчуждению придавали философы-экзистенциалисты. Они отмечали, что техника превращается в самостоятельную силу, проникает в разные сферы жизни, выполняет многочисленные функции, принадлежавшие раньше человеку. Это, с одной стороны, расширяет его возможности, а с другой – ведет к утрате многих навыков и тем самым сужает диапазон личности. Отчуждение рассматривается как закономерность, имманентное свойство индустриального и постиндустриального общества. Чем могущественнее становится человечество в целом, или национально-государственное общество, тем беспомощнее становится отдельный человек, тем меньше его возможности влиять на жизнь общества и принятие решений, имеющих к нему непосредственное отношение.

Техническое или технологическое отчуждение набирает силу и в области государства и права. Речь идет не только о роли техники в буквальном смысле слова, но и о политической технологии, хотя оба явления взаимосвязаны. Выше отмечалось, что государство как власть, выделившаяся из общества, по существу своему предполагает отчуждение личности, так как ему передаются функции управления. В этом смысле представительство ведет к отчуждению и еще в большей степени – делегированию полномочий. Функции государства неуклонно расширяются, как и роль бюрократии и безличные формы социальной связи.

Неклассовая, немарксистская теория отчуждения, сводящаяся к тому, что и без эксплуатации класса классом, одного технического и технологического усложнения общественной жизни достаточно для существования этого явления, представляется убедительной. Впрочем, классовая теория этому не противоречит, а лишь дополняет техническую теорию. Антагонизм двух подходов снижается тем, что революционный переход от капитализма к коммунизму мало кому сейчас представляется актуальным, а в связи с этим и марксистский путь преодоления отчуждения. Это не значит, конечно, что проблема социальной справедливости снимается. Наоборот, ее решение было бы крупным вкладом в преодоление отчуждения.

Признавая технико-социальные причины отчуждения, следует, видимо, согласиться и с тем, что полностью покончить с отчуждением на основе современной цивилизации невозможно. Реальная задача заключается в его сдерживании и ограничении.

В плане индивидуальном этому способствует всестороннее развитие личности, расширение ее кругозора и интересов, формирование индивидуальности, критическое отношение к действительности, утверждение внутренней духовной свободы, многообразие личных контактов и сфер деятельности.

В общественном плане противоядием от отчуждения служат совершенствование и реализация демократических начал, внедрение самоуправления, самостоятельность гражданского общества, воспитание чувства гражданственности, уважение прав человека, законность и социальные функции в деятельности государства.

Среди интегративных подходов в современной отечественной юридической науке значительное место отведено коммуникативной теории права, автором которой является широко известный учёный А.

Изданных позиций следует, что право — это комплексное и неоднородное образование, включающее как правовой текст, так и его реализацию субъектами правоотношений в конкретных социальных связях. Таким образом, право, с одной стороны, это формализованная система (юридический текст), а с другой реальный срез социальной действительности, приводящий в действие правовую норму и создающий в точке соединения текста и отношения право. Здесь особая роль отведена именно субъекту, поскольку без его социальной активности право невозможно. Поэтому правовой текст — это ни что иное, как предправо или прообраз права, который становится правом, когда сам субъект своими действиями призовёт его быть правом. Таким образом, правовой текст — это субстанция потенциального нрава, а поведение субъектов в социуме — это возможность создать право, в котором реализуются субъективные права и юридические обязанности, но ни первое, ни второе правом друг без друга не являются.

Таким образом, маїистральньїм значением данного учения выступает коммуникация, которая обусловливает право и предопределяет его характеристики. Многообразие социальных связей, их

сложный и противоречивый характер, разнонаправлениость целей и потребностей членов социума предопределяют образ права, который воплощается в тексте правовой нормы, имеющей обязательный и обеспеченный характер.

Тот факт, что А. В. Поляков, исследуя право, обращается к психосоциокультурным его детерминантам, указывает на весьма важный аспект в изучении сущности права, которая во многом заключена нс в его внешних атрибутах, а в глубинных внутренних психосоциокультурных процессах субъектов социального общения, которые своим поведением, его направленностью предопределяют облик- нрава. Следовательно, при гаком подходе природа права представляется более разнообразной и требует обращения нс только иа традиционные его детерминанты (социально-экономические условия), но и иа характеристики поведения самого субъекта (пели, мотивы, направленность и т.д.).

Интегративное правопонимание всегда предполагает объединение нескольких элементов, создающее (вызывающее) новое свойство права. А какие это подлежащие объединению элементы, зависит от авторской позиции учёного-исследователя.

Юснатуралнзм и юспозитивизм являются яркими свидетельствами крайних однонаправленных и непримиримых позиций, породивших с неизбежностью методологический туник и вызвавших к жизни различные интегративные подходы к пониманию права, как стремление вырваться из узких методологических рамок архаичного традиционного правопонимания.

Полагаю, что естественное и позитивное право существовать могут, только совместно образуя само изучаемое явление право. В противном случае и само явление — право — окажется под сомнением. Естественное и позитивное право — это две стороны одного явления, это все равно, что день и ночь, образующие общее временное измерение — сутки. И одно без другого существовать нс могут, как нс могут существовать друг без друга естественное и позитивное право.

В то же время, полагаю, что нет объективных доказательств невозможности интеграции юс натурализма и позитивизма в рамках единого теоретического знания.

Кроме того, утверждения о неизбежном существовании ложной позиции при наличии истинной в рамках теоретического знания о праве, па мои взгляд, не носят достоверного и убедительного характера.

Здесь необходимо согласиться с А. В. Поляковым, поскольку нельзя отрицать онтологический и гносеологический потенциал ни естественного, ии позитивного права, а стало быть, ставить вопрос о ложности одного из подходов.

И. Ю. Козлихин (Интегральная юриспруденция: дискуссионные вопросы, 2009). рассуждая о понятиях интегрального и интегративного подхода, приходит к выводу о том. что взгляд на право как целостность, как раз и отличает эти подходы. Интегральный подход позволяет в целостности нрава выделять те аспекты, которые фрагментарно, в оторванности от других сторон правовой реальности, представлены в классических теориях права. Интегративный подход, не видя изначальной целостности права, стремится ее найти через объединение различных подходов, разработанных в классическом правоведении. Интегральное правоведение, по мнению И. Ю. Козлихипа.

представлено коммуникативной теорией. Ибо право, понятое как коммуникация, нс нуждается в подпорке из позитивистских или естественно-правовых схем. Идея коммуникации самодостаточна [50] .

Полагаю, что высказанная И. Ю. Козлихиным позиция видится убедительной и высокая оценка, данная коммуникативной теории права, является оправданной, поскольку коммуникация представляет собой то непременное условие, без которого вообще никакое право немыслимо. Коммуникация это базовая и универсальная характеристика права.

Для всестороннего освоения права и раскрытия его сущности необходим комплексный подход с учётом методологических приёмов позитивизма, социологической школы и юснатурализма, что

представляется возможным осуществить в рамках интегративного правопонимания и в этом усматривается его методологическая ценность.

При таком подходе казалось бы непреодолимые противоречия перестают находиться в оппозиции и органично дополняют друг друга, оформляя многогранную правовую картину, позволяющую объективно рассмотреть сущность нрава.

Изданных позиций, изложенных А. В. Поляковым, прослеживается, что право должно восприниматься комплексно и только в этом случае достигается его целостное восприятие, обеспечивающее достоверность научного знания.

А. В. Поляков в своих работах рассуждает: «Ни одна интеїральная теория не может соединить несоединимое. Из двух противоречащих теоретико-правовых идей необходимо выбрать одну. Или право существует «по природе* (тезис классического юсиатурализма), или

Здесь трудно что-либо возразить, поскольку право действительно немыслимо без субъекта, возникает по его воле, осуществляется [51] им її преследует достижение выгодных ему результатов. Правової! текст — это всего лишь средство объективизации интересов субъектов. которые должны соответствовать или. по крайней мере, не противоречить общим государственным интересам.

Данная позиция находит свое подтверждение в многообразной социальной практике, которая указывает на то. что правовая свобода является результатом осознанного взаимодействия (коммуникации) субъектов правовых отношений, готовых в соответствии со своими правовыми статусами выступать в качестве управомоченной или обязанной стороны.

А. В. Поляков отмечает, что «предпосылкой коммуникации является не только свобода, но и равенство. Специфика

Заявленная позиция выглядит убедительной и сомнений не вызывает, поскольку для того чтобы коммуникация стала возможной, необходимо минимум два субъекта, причем эти субъекты — люди, а чтобы они понимали друг друга и их взаимодействие прошло успешно, они как минимум должны разговаривать на одном языке. В этом прослеживается ведущая роль коммуникации в правообразоваиии, как процессе естественном и неизбежном, выражающем на уровне правового текста интересы субъектов правоотношений.

Здесь трудно что-либо возразить. Убедительна связь свободы и ответственности, причем второе действительно формируется в обществе как в едином пространстве правової! коммуникации. Кроме того, свобода и ответственность нс мыслятся друг без друга.

Думается, довод о необходимости соблюдать баланс между индивидуальными и общественными интересами заслуживает внимания. Причем необходимо здоровое равновесие индивидуальных и общественных начал, избегающее малейших перекосов. Такой баланс необходим, так как крайние позиции в виде тотального общественного начала в период советской государственности, а также в виде эгоистических проявлений индивидуального начала в период капиталистических отношений современной российской государственности несут в себе мощный заряд деструктивности, социального напряжения и неблагополучия.

Анализируя право в рамках коммуникативной теории права. А. В. Поляков говорит о том. что «право возникает в обществе как элемент культуры, как психосоциокультурная подсистема.

Таким образом, право нс может быть обезличено, оторвано от социокультурного контекста. В противном случае право просто нс существует. Ведь право — это институциональное проявление наличной социально -экономической и культурной среды. Право — это их нормативное продолжение и свидетельство их исторических особенностей. Здесь подтверждается широко известный тезис, что право — это надстроечное образование, всецело зависящее от своего социально-экономического базиса.

Из этих наблюдений прослеживается закономерный вывод, что правовые ценности это явление куда более разнообразное, чем правової! текст, поскольку последний представляет собой лишь фрагмент права, нормативно выраженный и взятый иод охрану государства.

правовых норм. Этот признак в таком случае необходимо вводить в определение права*.

Таким образом, право — это всегда результат социального взаимодействия индивидов по вопросам, наиболее значимым для их жизни и деятельности. Такое право вырабатывается, естественно, под воздействием тех целей, которые преследуют субъекты социального взаимодействия.

Коммуникативная концепция права признает возможность как создания права государством, так и его непосредственное возникновение и функционирование в обществе, причем этот коммуникативный процесс неразрывно связан и с индивидуальной, и с общественной психикой. Право одновременно представляет собой идею и текст, норму и правоотношения, императивно-атрибутивные переживания и социализированные ценности. Ни одно из этих положений не истинно в своей отдельности и отвлеченности, только в рамках целостного восприятия права они обретают эйдетический смысл. И хотя в силу своеіі многогранности право может познаваться различными способами, ио в своем целостном виде, но мнению А. В. Полякова, просматривается яснее всего в феноменолого-герменевтическом ракурсе 2 .

Фактор взаимности выступает основным нравообразующим началом, указывающим как на истоки права, так и на механизм его формования. Взаимность позволяет увидеть истинные и глубинные причины сущности права, которые заключены в широком спектре сложных межличностных и межгрупповых коммуникации.

Вез учета фактора человеческой субъективности рассмотрение права будет неполным. Это вообще ис право, а его искаженная версия, безнадежно уводящая в сторону и лишающая возможности изучать истинное право.

Таким образом, с позиции коммуникативной теории права правової! текст есть ни что иное как проект права, но каким образом он будет реализован в реальной социальной действительности и будет ли реализован вообще, с какой кратностью и частотой, зависит от конкретных социальных акторов — субъектов, руководствующихся своими собственными интересами, достижение которых возможно исключительно через обращение к наличным правовым текстам. Как раз в этом обращении и созидается право. В этой точке соединения осуществляется сознательный выбор того правового текста, который необходим субъекту, наделяющий его искомыми субъективными правами, а также предусматривающий юридические обязанности, необходимые для достижения тех целей, к которым стремится субъект.

Л. В. Поляков (Постклассическое правоведение и идея коммуникации, 2006) справедливо указывает: «Каждьйі из классических вариантов правопонимания (иорматнвистский этатизм, юсиатура- лизм, психологизм или социологизм) имели дело с важными, но односторонними интерпретациями права. Ни одну из них нельзя игнорировать, но нельзя и абсолютизировать. Однако именно

Здесь право предстает как сложный синтез правовых текстов и субъектов, их избирающих. Правовой текст — это статичная сфера, предлагающая общую модель или несколько моделей социального поведения, а субъект осуществляет подбор имеющихся моделей, сопоставляя общий правовой текст с конкретной жизненной ситуацией.

Исходя из данных наблюдений, необходимо заключить, что право есть явление интегративное, предполагающее восприятие права через синтез множества его свойств и проявлений. Предлагаемая А. В. Поляковым коммуникативная методология позволяет осуществить наиболее полную презентацию права во множестве его проявлений.

А. В. Поляков пишет; «Будучи зависимым от способа его потребления право не имеет четких границ. Однако внутри выявленного ограниченного пространства можно выстраивать различные теоретические представления о праве: как о реальном жизненном явлении, как о юридической абстракции (догме), как о нормах, установленных государством, как о санкциях, как об идеале равенства и справедливости, как о психических императивно-атрибутивных эмоциях, как о судебных решениях, как о всеобщих законах и как о религиозном предписании все эти варианты имеют относительную значимость в рамках системы правової! коммуникации, элементами которой они могут являться. Лишь когда образ нрава

Приведенные доводы являются убедительными, поскольку право действительно ис может и нс должно вбирать в себя бесконечное множество разнородных элементов, размывая границы своей области и всё дальше удаляясь от собственно юридической материи.

Таким образом, правовая коммуникация — это та сфера, в которой создаётся новое качество правового явления, созидается само право, как многоаспектное явление, непосредственно связанное с интересами субъектов социальных взаимоотношений. Коммуникативная теория права не создаёт шкалу приоритетов,

составляющих право, а учитывает в равной степени важность каждого, при неизменной констатации возможности права только в условиях коммуникации.

Полагаю, что коммуникативная теория права позволяет объективно представить механизм взаимосвязи правового текста с реальными социальными связями, демонстрируя, как субъект, обращаясь к правовому тексту, создаст необходимое для него право.

Такой подход позволяет воспринимать право, как комплексную максимально широкую в своих проявлениях категорию, что объективно соответствует сложной миоговекторпой природе права.

C. И. Лрхипов (Понятие правовой коммуникации, 2008) в своих работах пишет: «Отмечая заслуги А. В. Полякова в возрождении коммуникативного подхода в российской юридической науке (в зарубежной науке коммуникативный подход давно получил признание, прежде всего благодаря работам И. Канта), обратим внимание па некоторые спорные моменты его позиции. Во-первых, субъективное право, определяемое А. В. Поляковым как эйдетический центр права, при всей его значимости ис является самоценным элементом, оно принадлежит субъекту права и как всякая принадлежность существует в рамках и по законам целого. Во-вторых, если субъективное право и юридическая обязанность, как утверждает А. В. Поляков, — корреляты (явления, которые нс существуют друг без друга, возникают из общего основания и должны определяться как взаимно дополняющие элементы), то коммуникативная сущность права не может заключаться лишь в одном из этих элементов. Странная получается форма социальной коммуникации, где каждый стремится удовлетворить только собственный интерес и не видит

Книга известного ученого, президента Европейской академии теории права, профессора Гентского университета (Бельгия) Марка ван Хука "Право как коммуникация" отражает новейшие тенденции развития современной правовой науки. Автор последовательно развивает мысль о том, что человеческое взаимодействие и коммуникация играют все возрастающую роль в создании и легитимации права, вовлекая разнообразные группы участников в коммуникативный процесс. Природа этих коммуникаций определяется участвующими в них правовыми деятелями - законодателями, судьями, правоведами, средствами массовой информации, а также спецификой самого права - это может быть право национальное и право наднациональное, право государственно организованное и право негосударственное. Автор аргументирует точку зрения, согласно которой наши представления о правовой системе, демократии, правовой легитимации, роли судей, законодателей и ученых-правоведов должны основываться не на монистическом и иерархическом научном подходе, а на.

Читайте также: