Как связаны зло и свобода кратко
Обновлено: 02.07.2024
В предшествующем отделе о религии мы дали ей такое определение: религия есть личное благодатное единение между Богом и человеком во Христе и Церкви. Отсюда видно, что религия есть совершенно нормальное состояние человека, прямо и естественно вытекающее по самому существу дела из его отношения как сотворенного существа, как образа и подобия Божия к Богу как Творцу, источнику жизни и первообразу. Но мы все знаем, и в предшествующем отделе это само собой предполагалось, что такое нормальное состояние человека было нарушено еще в самом начале человеческой истории, что до воплощения Христа оно было совсем невозможно, и что теперь, будучи возможным, оно лишь постепенно осуществляется, возрастая в постоянной борьбе с мировым злом, возникшим из отчуждения от Бога, и спасая из него человека. Христианская религия есть религия спасения. Отсюда существенные вопросы для уяснения христианства – вопросы о зле и свободе как причине зла. Рост христианской религии есть рост свободной силы в борьбе со злом. Это не стихийный процесс, а чисто личный, свободный подвиг. Зло как свободный грех человека и добро во Христе как свободный подвиг и дар благодати – это специфические черты христианской религии. Из забвения их и возникает то обстоятельство, что христианство теряет ту свою небесную исключительность и самобытность, которые были совершенно очевидны для древнего мира и которыми оно и побеждало этот последний.
Что в мире существует зло, что состояние человечества с незапамятных времен не нормально – это не требует доказательств по полной своей очевидности для всякого. Люди всегда мучились и теперь мучаются, испытывая постоянную глубокую дисгармонию, всецелый разлад во всем своем существе, во всех своих взаимных отношениях. Каждый знает, как редки минуты мира и высоты настроения, как жестоко рвут его в разные стороны темные влечения, как даже в моменты высокой духовной гармонии звучат нередко ноты низких и грязных поползновений. Пороки, преступления – на каждом шагу. Народы и племена истребляли всегда и истребляют доныне друг друга. Общественные отношения на всех концах земли полны всевозможных злоупотреблений и враждебной преступной борьбы. Семейная жизнь в подавляющем большинстве случаев всегда представляла и доныне представляет глубокий разлад, холодность, взаимную тяготу и в лучших случаях лишь взаимную привычку. То, чего наша нормальная природа требует, как должного, то идеальное гармоническое настроение отдельного человека, те идеально справедливые государственные и общественные отношения, те идеально возвышенные и прекрасные семейные картины, которые рисуются перед нами в тайниках нашей души, – все это в действительности не существует, все это запачкано, загрязнено, разрушено и обратилось во зло и безобразие, исполнено страданий и тоски.
Сущность зла, очевидно, заключается в дисгармонии нашей жизни, в разладе наших душевных сил. Наша воля, наше душевное содержание принимает совершенно противоразумные, недолжные формы; повинуясь темным стихийным влияниям, мы одно желание, один факт приращаем к другому, с которым он по разуму не должен бы соединяться; полезные и сами по себе естественно добрые позывы нашей природы мы превращаем в страсти. Наш ум, оторвавшись от воли, идет тоже сам по себе, строит такие схемы и комбинации, которые совершенно не могут соответствовать реальному содержанию. Если от оторванности воли от ума происходит зло по содержанию, в желаниях и делах, то от оторванности ума от воли происходят заблуждения теоретические; взаимное влияние дисгармонирующих воли и ума порождает еще больший душевный хаос; заблуждающееся сознание приводит к злым и ложным желаниям и действиям, и эти последние еще более запутывают сознание. Чувство только ощущает разлад и дисгармонию, страдает от этого, но бессильно устранить зло, потому что для приведения всей душевной жизни в гармонию, очевидно, требуется такая сила, которая была бы в существе своем полной гармонией и которая бы преодолела существующую в человеке дисгармонию; но чувство может только свидетельствовать о ненормальности, может избегать ее в частных случаях, но исцелять уже фактически существующую ненормальность оно не в силах, будучи само лишь конечным результатом, а не исходным пунктом душевной жизни. Таким образом, зло в разладе ума и воли и в происходящих отсюда страданиях чувства. Если блаженство человека, как мы уже не раз говорили, заключается в сознательном чувстве гармоничной жизни, то зло и страдание заключается в сознательном чувстве разложения жизни.
Итак, зло существует в мире; оно не есть только несовершенство и ограниченность; оно есть дисгармония в ограниченном. Откуда оно? Если оно необходимо присущее бытие, то следовательно, Бог – его источник; но это уже не будет Бог. Но так как наш разум требует признания Бога, то следовательно, если действительность говорит о существовании зла, то оно должно быть производимо не из необходимости, а из свободы ограниченных существ; только в таком случае разум не станет в противоречие с собой же при определении природы Абсолютного.
Тут мы встречаемся с величайшей и труднейшей проблемой свободы человеческой. Если разум входит в противоречие с собой, признавая зло необходимым, то не запутывается ли он еще в большем противоречии, производя зло из свободы человека? Чем более человек всматривается в прошлую и настоящую мировую жизнь, чем глубже и подробнее он анализирует ее, тем яснее и яснее выступает строгая закономерность явлений, тем теснее и крепче смыкается цепь причин и следствий, образуя мало-помалу сплошное царство необходимости. Что бы мы ни изучали, всюду для нашего рассудка каждое явление имеет свою причину и производит известные следствия; о чем бы мы ни думали, все должно произойти и происходило по достаточным основаниям. Всякое научное движение выходит именно из непоколебимой веры в причинность и зависимость явлений. Внести в мировую жизнь начало свободы – это значит, по-видимому, совершенно подорвать значение необходимости, а вместе с этим и всякое значение строгой научности и разумности. Признавая человека свободным, мы выделяем его из царящей в мире сплошной необходимости причин и следствий, не имея на то никакого научного основания, потому что, рассматривая человеческую жизнь, разум и в ней видит господство того же закона причинности; когда мы начнем анализировать свою прошлую жизнь, для каждого факта из нее найдется и достаточная причина. Где же тут место для свободы?
Таким образом, если наука зиждется на вере в строгую необходимость, царящую в мире, то следовательно, утверждать, что зло не необходимо, а проистекло из свободы человека, значит противоречить требованиям научной мысли и, следовательно, требованиям разума. Значит, на этом пути разум входит в еще большее противоречие, чем если бы он согласился, что зло должно быть возведено к Абсолютному.
Затем должно признать, что наша душевная жизнь не есть просто один ряд последовательных изменений, как бы некая цепь временных моментов, из которых каждый составляет необходимое наращение к предшествующему, ее нельзя представлять математической временной линией, на которой в один ряд нанизаны связанные между собою душевные явления. Наша душевная жизнь весьма многостороння и сложна, в ней можно видеть несколько взаимно пересекающихся и даже взаимно противоречивых направлений; происходящие в ней явления не вытягиваются в ней в одну простую линию, а образуют несколько рядов, пересекающихся между собою, необходимых фактов; наша внутренняя жизнь – развивающийся организм, целая система необходимостей. Каждый факт внешнего мира, влияет то на ту, то на другую сторону душевной жизни человека. Попадая в одну какую-либо цепь душевных фактов, необходимых и близких между собою, он производит известное необходимое новое явление. Попадая в другую цепь других параллельно с первой развивающихся явлений, он производит другие, хотя опять столь же необходимые результаты; и так как душевная жизнь, как сказано, весьма разнообразна и представляет целую систему иногда противоположных и противоречивых направлений и рядов необходимостей, то один и тот же внешний факт может производить в душе самые различные и даже противоположные явления, смотря по тому, на какую совокупность душевных фактов он повлиял, на какую душевную сторону он попал. Возьмем, например, факт нанесенного оскорбления. Если он затронет естественную самолюбивую сторону моей душевной жизни, повлияет на инстинкт моего стихийного, телесного самоохранения, то породит во мне чувство гнева, мстительности и тли. Если то же самое оскорбление попадет в струю моей высшей духовной жизни, в тот ряд моих мыслей, чувств и желаний, где я буду мир и радость о Духе Святом и ощущаю начало моего спасения и блаженства о Христе, то произойдет совершенно другой, хотя и не менее необходимый, результат: я почувствую сожаление к оскорбившему, мне пожелается водворить и в его душе мир любви и радости, мне больно не за себя, а за него, который отвергает свой же собственный рай, и я полюблю его и возжажду его спасения еще более чем прежде. Этот противоположный первому результат столь же необходим, как и первый. Там внешний факт повлиял на одну сторону душевной жизни и возбудил в ней жажду дальнейшего своего развития и явилось новое душевное явление, еще звено в цепи известного вида необходимости. А здесь тот же внешний факт повлиял на другую сторону, возбудил в ней же жажду своего дальнейшего развития, и явился новый душевный факт, тоже необходимое новое звено в цепи другого вида необходимости. Все в душе стремится отстоять себя и стремится развить себя; но так как это все многосторонне и даже противоположно, то из одного и того же общего стремления жизни порождаются pазличные результаты, смотря по тому, какая сторона и какое, в частности, стремление затронуты и возбуждены. Таким образом, в душе параллельно развиваются несколько перепутанных между собою рядов необходимостей, и внешние факты действуют то как один, то как другой ряд, и вызывают то одно, то другое новое душевное явление, а иногда, влияя на два ряда противоположностей-необходимостей, производят в душе разом и два противоречивых явления, например, чувства.
Как необходимость, так и многосторонность душевной жизни – неопровержимый факт действительности. Теперь является вопрос: почему известные факты внешние действуют на известные стороны нашего внутреннего мира? Чем обусловливается влияние внешнего мира на внутренний? Ясно, что внешние явления могут проходить в нашу внутреннюю область и порождать здесь новые душевные явления или бессознательным путем, или чрез сознание. Окружающая нас обстановка, состояние атмосферы, состояние нашего телесного организма порождает в нас известное настроение, известные мысли, чувства и желания вне нашего сознания, чисто стихийным и независящим от нас способом. Точно так же и многие частные факты жизни вызывают в нас известные движения души ранее, чем мы заметили их сознанием; они явились сами, без всякого контроля и участия сознания. Очевидно, в таких случаях встреча внешних влияний с той или другой стороной душевной жизни происходит стихийным образом, случайно, по законам ассоциации пространства и времени. Совершился известный факт, или я по тому или по другому поводу пришел с ним в соприкосновение, и в то же время у меня преобладала или та, или другая цепь необходимостей, и вот совершается воздействие внешнего факта на эту цепь и происходит известного рода душевное явление. Или само внешнее явление – такого специфического или сильного характера, что вызывает известного рода душевные стороны и, воздействуя на них, заставляет их порождать дальнейшие их следствия и звенья. Очевидно, и тут свободы быть не может. Тут человек может внести свое участие только постольку, поскольку может изменить самую обстановку или направлять свою жизнь только под известные внешние влияния. Кроме такого бессознательного пути, внешний мир влияет на нашу внутреннюю жизнь и чрез наше сознание; оно служит в таких случаях посредствующей средой между внешним и внутренним миром, – проводником, по которому проходят струи внешнего течения событий и возбуждают нашу внутреннюю жизнь. Если мы сравним какое-либо душевное явление или целую их совокупность с одним химическим элементом, внешний факт с другим, то сознание может быть сравнено с тем электрическим или солнечным светом, при котором только и может произойти определенное химическое соединение, как струя света, коснувшись соединяемых элементов, производит известный результат. Только в химии этот новый результат есть количественное перемещение частиц, а в душевной жизни это – новый, породившийся из ничего (в смысле causa materialis ) факт, под влиянием известных условий, соединившихся между собой струей сознания. Например, произошел известный какой-нибудь факт; я воспринял его сознанием; прежде случалось много однородных с ним фактов; представления их воспроизводятся в моем сознании; новое представление вступает в известные комбинации с прежними и получается новый вывод, новый результат, новое душевное явление. Или: в моей душе родилось известное желание, которое я заметил сознанием. По этому поводу мне припоминаются прежние подобные желания и их результаты; представления входят в определенные отношения, вызывая другие душевные явления, и в конце концов получается необходимый новый результат: желание или укрепляется, или отвергается, или начинается борьба стихийного влечения с запрещением сознательного чувства долга. Сознание, очевидно, играло здесь роль посредника, той посредствующей среды, где происходило взаимодействие и вытекали отсюда необходимые результаты. Отсюда открывается важное значение сознания в развитии нашей душевной жизни. Что находится в сфере сознания? Как широка эта сфера? Все это весьма существенные вопросы для нашей жизни, потому что от того или другого ответа на них зависит то или другое дальнейшее направление; смотря по тому, с чем соединилось в нашем сознании известное внешнее влияние, сколь разнообразны были эти соединения, сообразно с этим произойдет и известный необходимый результат. Представим себе человека, у которого душевная жизнь очень богата и полна противоположных чувств, мыслей и желаний; представим, что сознание его чаще направляется на худые стороны этой душевной жизни; очевидно, что внешние влияния будут сознанием направляться на эти же стороны, из них будет выбираться именно то, что благоприятствует развитию этих сторон, и результаты по необходимости будут худые. Направься его сознание на другие, хорошие стороны его внутренней жизни, и внешние события ассоциировалась бы с ними и произвели бы другой, лучший, хотя и столь же необходимый результат. Следовательно, смотря по тому, куда направляется струя нашего сознания, и развитие нашей душевной жизни будет различное, хотя всегда совершающееся по необходимым законам. Одно и то же влияние внешнего мира может пройти чрез сознание то в одну, то в другую сторону, и результаты получатся различные, противоположные, потому что условия, породившие их, были различные.
После всего сказанного ясно важное и существенное значение свободы для всей нашей жизни. Несмотря на то, что мы все в нашей жизни подлежим непреложным законам необходимости, мы в то же время свободны, потому что можем выбирать между многими направлениями этой роковой необходимости. Как добро, так и зло развиваются по неизбежным законам, но мы свободны вступить как на тот, так и на другой путь; мы не можем сделать так, чтобы зло породило из себя добро или чтобы само добро послужило к нашей гибели и т.п., но мы можем взять для себя какую угодно из этих необходимостей, можем вступить или на путь добра и его необходимого развития, или же на путь зла с его также неизбежными последствиями. Мы не можем сразу стать добрыми и хорошими, когда доселе были худы и злы, но мы можем направлять свое сознание на существующие в нас небольшие крупицы добра и при помощи внешних влияний способствовать их развитию, хотя бы при начале весьма медленному и трудному. Мы не можем сразу сбросить с себя все доселешнее зло, но можем, отвлекая от него свое внимание, не давая ему пищи, для дальнейшего развития, атрофировать его понемногу, хотя это будет весьма трудным делом, особенно вначале, когда почти вся наличная жизнь исполнена пороков, и сознание, куда бы оно ни обратилось, нигде не нашло бы желанного добра, и поэтому, помимо самой воли своей, часто падало бы во зло, пока мало-помалу не добралось бы до зародыша скрытого в глубинах души добра и не возрастило бы его долговременным и упорным уходом за ним.
Та же самая свобода приложима и значима и в отношении к каждому душевному факту. Например, мне нанесено оскорбление кем-либо. Я могу сосредоточить сознание по этому поводу на той стороне моей душевной жизни, где я стараюсь отстоять свое достоинство и где кроются самолюбивые, эгоистические чувства и желания, и вот оскорбление вызовет, как необходимое свое следствие, известный отпор в чувстве гнева или желании мести и т.п. Но стоит мне иметь в своем сознании другую высшую духовную сторону моей внутренней жизни, и то же самое оскорбление даст повод к дальнейшему развитию именно этой стороны и произведет противоположный результат – всепрощения и любви к оскорбившему. И тот, и другой исход зависит от нашей свободы, хотя по существу оба явятся необходимыми результатами встретившихся условий. Конечно, сосредоточить свое сознание на известной стороне душевной жизни – дело трудное, и в этом весь подвиг нашей свободы. Но чем более развивается излюбленная нами сторона, тем легче сознанию останавливаться на ней и тем более облегчается свобода, доходя, наконец, до полной невозможности уклониться в противоположную сторону, которая совсем атрофировалась и исчезла; это и бывает у праведников или у невозвратных закоренелых злых духов.
Из изложенного учения о свободе человека видно, что разум, признавая ее существование и происхождение от нее мирового зла, нимало не противоречит себе. Свобода может стоять наряду с необходимостью, нимало ее не нарушая, и признание свободы не равносильно отрицанию требований научной мысли. А так как только при предположении свободного уклонения человека во зло может быть построено без противоречия понятие Абсолютного Начала, то, следовательно, этот исход для объяснения существующего зла должен быть признан единственно правильным. Его мы и находим в Библии.
Источник: Лекции по введению в круг богословских наук / еп. Михаил (Грибановский). - Киев : Пролог, 2003. - 249 с. - (Богословская библиотека). ISBN 966-96342-0-2
Можно рассмотреть в человеке две свободы: свободу в добре и свободу во зле. Свобода в добре — это свобода от зла (для творческого созидания), свобода во зле — свобода от добра. И та, и другая — относительны и являются результатом свободы выбора. Но только свобода в добре переводит человека на другой уровень личностной свободы, которую нельзя отнять, т.е. делает человека действительно свободным. Свобода во зле переводит очень быстро человека на другой уровень несвободы — в демоническую зависимость при полной ликвидации свободы выбора.
А что же такое правила для них, законы? На правила можно смотреть тремя способами: как свободный от зла, как свободный от добра и как несвободный (разница между несвободным в добре или зле — несущественна, т.к. определяется внешними, а не внутренними факторами).
Правила создают свободные: и во зле свободные, и в добре — те и другие. Несвободные только следуют правилам, установленным свободными (и теми, и другими). Несвободные не только не способны создавать правила, они не способны даже внятно различать правила, созданные свободными в добре, от правил, созданных свободными во зле.
В мире всегда шла схватка между теми и другими свободными, когда несвободных привлекали и в тот, и в другой лагерь. Могут ли свободные во зле победить свободных в добре? Могут — в рамках этого мира так и будет. Как свободные во зле (т.е. свободные от добра) могут победить свободных в добре (свободных от зла)? Из-за неполноты человеческой свободы в добре, паразитируя на несовершенствах несовершенных и только на социальном уровне — расставляя своих свободных во зле или несвободных во зле по ключевым социальным позициям, чтобы руководить несовершенными и направлять их на свои свободные от добра пути.
Захватив целое, можно диктовать свои правила порабощённым. Что такое социальное целое? Это социальный человек, который живёт в каждом из нас и связывает каждого со всеми на социальном (и не только!) уровне. Заметим, что Христос в нас — духовно-социальный феномен, т.е. осуществляемый нами при участии нашего социального человека. Любить Бога и ненавидеть ближнего — невозможно.
Клетка-жизнь и свобода-клетка —
разносортицы наглой метка.
Разве в клетке летают люди?
Значит, в клетке мы птиц забудем?
Знаешь, прутья уже не те —
не подвержены высоте.
Всё лежат и лежат —
жужжат:
человек меж низов зажат.
Мы, устроив судьбу в клеть,
вмиг поверим не в песнь — в плеть.
И забудется сон-явь,
и отнимется синь-плавь.
Даже рыбой не стать — вглубь
разрастается лишь глупь.
Люди доброй воли забыли о существовании людей злой воли. Позволили себе это забыть, впав в инфантильность, и решили, что та жизнь, которой они живут, дана им сама собой, а вовсе не является завоеванием людей доброй воли прошлых поколений.
Заповедь о почитании родителей могла бы их спасти, но они, словно неопытные подростки, решили, что умнее тех, благодаря кому живут на свете. Кровь прошлых поколений, пролитая за счастье будущих, теряет значимость в глазах этих самых будущих, растворяясь во множестве пустых слоганов и красивостей.
Когда говорят, что социальное зло остановить невозможно, хочется спросить: а добро — возможно? Чем, как не такими разговорами и установками зло и побеждает в нас добро? Лень с радостью соглашается: да, зло неизбежно. А добро? Добра, действительно, можно избежать, если ничего не делать, если не противостоять злу. Мы этого хотим?
Но если представить, как ленивые, инфантильные, одурманенные и деградировавшие люди начнут что-то делать в нынешних условиях, как бы стремясь к лучшему, понимаешь, что они, в большинстве своём, просто отработают заданную злыми программу. Так далеко уже всё зашло.
Человека создаёт система координат, в которой он движется, и вектор его движения (направление).
Конфронтация или конформизм? Две крайние точки, между которыми располагается здравый смысл живущего в мире человека, в том числе христианина. Слишком активно сражаться против или слишком активно оправдывать всё, что творится в мире и соглашаться на это — не столь различные позиции на самом деле, ибо и та, и другая исходят из человеческой ограниченности и глупости.
Как искать и находить золотую середину? Да не надо её искать, искать нужно Христа, а когда Христос поселится в сердце, тогда можно не утруждать себя такими заботами — всё придёт само во Христе и Христом.
Неизбежны, конечно, ситуации, когда Господь оставит человека наедине с событием в том случае, когда это нужно — когда выбор должен осуществить сам человек. А в чём выбор? По большому счёту выбор всегда один и тот же: за Христа или против Христа. И тот, кто чаще выбирает Христа, наиболее защищён Христом. От чего защищён? От потери Христа, разумеется, а вовсе не от проблем и страданий.
Дневники 11 марта, 25 мая, 16 декабря 2017; 24 сентября 2018; 26, 27, 29 апреля 2020.
Здесь ты узнаешь,
- противоречит ли понятие свободы воли научному мировоззрению;
- что добро и зло - не разные проявления одной и той же силы, но имеют разные основы и неравноправны;
- что мораль не служанка потребности.
Свобода.
Свобода - многозначное слово. Опытные софисты постоянно манипулируют многозначностью этого слова для достижения своих целей. Самый безобидный пример - реклама. "Сигареты Bond сделают тебя свободным!" на фоне господина в костюме с пистолетом, обнимающего очаровательную фотомодель. В этом примере предлагается подражение супермену, обладающему многими красивыми женщинами, а свободным ты сможешь себя вообразить, если будешь курить то же, что и агент 007. Надо же, бред какой. А как же все обстоит на самом деле? Что такое свобода?
- Социальная свобода - то, что обычно мы и привыкли понимать под свободой вообще: свобода вероисповедания, свобода слова, передвижения, действий, свободы личности и прочие свободы, сейчас называемые демократическими. Эти свободы ограничены существованием других людей - ты можешь реализовывать свою социальную свободу, покуда она не ущемляет свободу других.
- Метафизическая свобода - способность человека начинать новое состояние Вселенной, не зависящее от ее предыдущих состояний. Это означает, что если вся остальная, помимо человека, материя, необратимо подчинена причинно-следственным связям, и всякое состояние материи может быть выведено из предыдущего при достаточно полной информации и знании причинно-следственных законов, то с человеком все не так. Человек умеет творить - создавать то, чего раньше не было, и что ничем не обусловлено, а часто появляется даже вопреки имеющимся предпосылкам. И пусть человек творит не из ничего, как Бог, а из имеющегося в наличии вещества (энергии, информации), но это истинное творение - новые состояния вселенной, доселе не существующие и не обусловленные её предыдущими состояниями. Человек недетерминирован.
- Свобода воли - это свобода выбора между добром и злом. Это способность человека, вне зависимости ни от чего, склонять свое свободное произволение ко злу или к добру.
- Свобода от греха - самое полное, христианское, всеобъемлющее понятие свободы. Грех имеет притягательную силу для человека. Поддавшись греху один раз, человек со временем ищет его вновь и вновь, и не успеешь оглянуться, как вся жизнь превращается в служение греху, в работу ради обеспечения возможности согрешить.
Необходимо помнить о семантической поливариантности слова "свобода" и не смешивать различные его значения. Это просто разные вещи.
Добро и зло.
В голову современного человека крепко-накрепко вбито, что добро и зло - это две разные силы. И даже более того, может быть не существует ни добра, ни зла, а есть лишь различное проявление более общей, безличной силы, ни злой, ни доброй. Мол, ни добра ни зла не существует, есть только некая высшая сила и её проявления, которым человеческое сознание придает эмоциональную окраску добра или зла.
Наверняка, уважаемый читатель, нечто подобное думаешь и ты. Теперь мы просим ознакомится с христианской позицией по этому вопросу. Очень важно удержать эту позицию в голове, увязать её с вероучительными истинами Православия и сверить все вместе с наблюдаемой действительностью.
В мире существует только добро. Только добро является силой. Зло же - не имеет самостоятельного существования, а является лишь мерой отступления от добра. Зло, как паразит, не может существовать самостоятельно, оно не имеет собственной сущности, оно - бессущностно. Зло подобно болезни, которая не имеет самостоятельного существования, но проявляется как такие изменения в здоровом организме, когда мы говорим - заболел. Нет организма - нет и болезни. Как есть переносчики (возбудители) болезни, так есть и переносчики, возбудители зла. Но об этом в иных частях сайта. Это, как говорится, совсем другая история.
А зло - это паразит, даже не симбиот. Ибо симбиот сосуществует для жизни, а паразит, вирус, просто убивает. Зло существует за счет добра, паразитируя на нем.
Итак, зло - это отсутпление от добра и не имеет собственного онтологического существования. Как нам понять, а не ровно ли наоборот обстоит дело? А просто проверить практикой. Понаблюдать за действительностью. Там, где зло торжествует окончательно, повышается энтропия, замедляются и останавливаются процессы, прекращается жизнь. С прекращением жизни исчезает и зло, так как ему больше не на чем паразитировать. Так вирус, безсмысленно перестраивая клетки своего носителя, лишая их жизненных функций, превращая их в производителей таких же как и он, вирусов, истощает жизнь в организме, ведет к его гибели и погибает (прекращает существование) сам.
Неотносительность морали.
Приступая к этой части статьи, автор вздыхает: еще никогда ему не приходилось истытывать столько противодействия, как при попытке высказать православное понимание этого вопроса. Просим тебя, уважаемый читатель, проявить ангельское терпение. Как сами мы преступники морали, так и имеем жгучее желание, чтобы её, морали, не существовало. Квинтэссенция этого нежелания содержится в знаменитой фразе "Мораль (нравственность) - служанка потребности".
А почему нам не хочется ощущать себя преступником? Совесть. Она, подлая, мешает нам творить своехотение, и мы изобретаем различные теории, чтобы обмануть и убаюкать совесть, перестать слышать её голос, а через это комфортно попасть в рабство греху. Доходит до безумного: социалдарвинисты, исходя из того, что общественная жизнь возможна лишь в условиях нравственности, делают последнюю функцией общества. Это ли не смешно, не безумно? Объявить условие существования социальной структуры её производной? Только не так все на самом деле.
Начнем с простого наблюдения - дух творит себе форму. Кажется, никто еще, находясь в здравом уме, этот тезис не оспаривал. Да не смутит нас, что и форма влияет на дух - человек не только духовное, но духовно-телесное существо.
Более трёх тысяч лет тому назад Господь Бог через пророка Моисея на горе Синай обратился к человеку, дав ему твёрдые духовные и нравственные основания жизни в виде десяти кратких заповедей, вошедших в историю как Декалог. Это была мера нравственности Ветхого Завета.
Тысячу лет спустя Господь в нагорной проповеди лично развил эти заповеди до высшего предела, обратив и сконцентрировав их на внутреннем состоянии личности. Это стало мерой нравственности Нового Завета.
Мало того, Бог показал личный пример выполнения Своих заповедей. И был убит. Однако человечеству были переданы чёткие нравственные критерии, на которые в дальнейшем стала опираться практически вся мировая этика.
Спрашивается, а зачем Бог это делал? Оказывается - по любви. Вселенная сотворена таким образом, что в ней существует четкая иерархия законов, управляющих бытием материи. Нарушение главного духовного закона первородным грехопадением повредило всю структуру Вселенной, волна искажения прокатилась по всем законам: духовным, нравственным, физическим и достигла живой и неживой материи. Оказались поврежденными законы жизни и существования - во Вселенной появились: смерть, тление (и мера для тления - время) и пищевая цепочка (когда для того, чтобы жить, надо убивать).
Закостеневая в нарушении духовных законов, человек усугубляет разрушение окружающего мира и гибнет вместе с ним сам, гибнет в первую очередь - идя во главе и являясь причиной разрушительного процесса. А Господь желает нашего спасения.
В то время как общество, любящее грех и стремящееся к нему, низводит мораль до служанки потребности, православная традиция не устает напоминать, что законы нравственности - основа бытия не только человеческого в частности, но и материального вообще.
Update Required To play the media you will need to either update your browser to a recent version or update your Flash plugin.
Программу ведет протоиерей Александр Рябков
Прямой эфир 25 октября 2018 г., 20:30
АУДИО + ТЕКСТ
Первостепенные проявления личностной жизни – любовь и свобода. Не может человек полноценно развить в себе то и другое, разделив эти два понятия. Не может быть любви без свободы, и не может быть свободы без любви, и то и другое будет тиранией и рабством.
Любовь должна основываться на жертвенности, иначе это человеческое чувство теряет божественный потенциал. Свобода также, как и любовь, благодатна только в Боге, иначе она пагубна для человека и человечества.
Нельзя подменять богоданную свободу человека борьбой за свободу внешнюю. Эта борьба, чем более она будет оторвана от Бога, тем более она будет порабощать человека и отменять те самые права личности, ради которых эта борьба начиналась.
Свобода выбора в христианстве – это свобода выбора добра или зла, выбора пути смерти или пути жизни. Свобода выбора должна быть основана на божественном идеале. Главным в этом идеале является свобода от греха, который порабощает человека множеству страстей.
Первый человек был свободен в своем выборе, чтобы не исказиться он был снабжен заповедями. Свобода человека реализуется как выбор образа своего бытия. Человек не был детерминирован своей природой, его душа должна была питаться духом, а дух Богом.
Нарушение заповедей разрушает любовь. С потерей духовной свободы в жизнь приходят противостояние и вражда. Грехопадение проявляется как воля к власти и желание преобладать. Отпав от Бога, человек отпал в земную свою природу, общую и с животными.
Нарушился иерархический строй души, когда дух, устремлённый к Творцу, питает душу человека и тем самым освящает и телесную его природу, через которую освящается все творение, врученное человеку Богом как Его наместнику на земле.
Вместо того, чтобы одухотворять тленное божественными энергиями, человек сам стал зависим от тленного. Вместо того, чтобы питаться Богом и Благодатью Его, человек стал питаться тленным, и не только в физическом смысле, но и в духовном, потребляя во грехе тление и смерть.
С грехопадением место любви занимает страсть обладания. Потребляя природу, человек идет путем приобретения власти над природой, но вместо благодатного руководства природой он получает смерть. В тирании и рабстве нет подлинной жизни.
Христос как Новый Адам пришел, чтобы восстановить единство людей и их единство с Богом. Русский философ Алексей Степанович Хомяков писал о Церкви, что она есть единство Божией Благодати во множестве личностей, поклоняющихся Божией Благодати.
Спасение совершается по доброй воле. Но оно не совершается автоматически. Мы спасены в надежде, говорил апостол Павел (Рим.8:24). В духовной жизни нет места гарантиям. Учение об обожении открывает нам смысл и содержание спасения как постоянный рост.
В православной традиции нет механического причисления к спасенным. И статического пребывания в кругу предопределенных ко спасению тоже нет.
Исполнение заповедей привлекает благодать, а неисполнение заповедей выводит человека за пределы Церкви.
Падший мир является нам как совокупность страстей. Мало что делается в мире и жизни мира по чистой любви. В мире царит замкнутость в смертельном одиночестве. Жизнь во зле и грехе, который царствует в мире, есть парадоксальная жизнь в смерти.
Церковь основана Богом, чтобы снова вернуть человека от его схождения к животному уровню – к высшему достоинству чада Божия. Об этом превосходном человеческом звании говорит трехчастное существо человека, состоящего из духа, души и тела.
Но не только сам человек своим существом являет образ Святой Троицы, но и человечество само по себе состоит из множества ипостасей. Сама семья представляет собой лучшее описание и изложение тайны Троицы, насколько это подвластно нашему уму.
Бог един и Его благодать едина. Благодать все объединяет. Но, не принимая благодати в исполнении заповедей, человек разрушает единство. Отлучение человека от источника жизни привносит в него самого разделение всех сил души и разлад телесного состава.
Исполнение заповедей, христианское подвижничество и духовный героизм раскрывают человеку и человечеству всю широту свободы человеческой личности от животной природы. Возвращение к потаканию страстям делает человека снова рабом природы, но уже в худшем качестве.
Зло и свобода несовместимы. В служении злу личность становится частью природы, искаженной грехом. Поэтому человек становится не добрым дикарем, выдуманным Жан Жаком Руссо, а монстром, поступки которого чужды даже звериной сущности животного.
Нравственность отдельного человека может показаться лишь индивидуальным выбором, который не касается человечества в целом. Но поведение отдельного человека неминуемо влияет на многих. Грех всегда выходит и за рамки семьи. Грешащий всегда влияет на общество.
Читайте также: