Как связаны мифы с реальными историческими событиями кратко

Обновлено: 06.07.2024

В современной науке до сих пор преобладает мнение, что она свободна от мифа и принципиально с ним не совместима, что миф как нечто донаучное и иррациональное успешно научным мировоззрением преодолевается. Но исследования мифа в его расширительном толковании, как образно-символически отражаемой действительности [См.: 1] показывают, что, несмотря на традиционное противопоставление науки и мифа, последний активно и постоянно вторгается в сферу науки [См.:2], буквально ее переполняя [3, с.4].

Происходит это уже хотя бы потому, что, будучи, продуктом определенного исторического развития, наука вырастает из локальной деятельности человека и неизбежно строится на знаниях локальных и относительных истин. При этом человек распространяет свой опыт на всю природу, невольно прибегая к мифологизации и совсем не замечая, что "творимая людьми в определенную историческую эпоху, реальная наука обрастает и сопровождается своей мифологией" [2, с.203]; той мифологией, которая в отличие от мифа архаичного его носителями как миф не распознается [См.: 4].

Их задача - достаточно правдоподобно объяснить тот или иной открытый наукой феномен. Затем, переходя от частных выводов к более обобщающим теориям, наука завершает очередной этап процесса познания созданием соответствующей ему "научной картины мира", лишний раз подтверждая, что за попытками через мировоззрение "осознать научный опыт, кроется вполне определенная мифология"” [5, с.218]. К числу наук, старательно скрывающих свою "мифопроизводящую роль", в первую очередь относится история, бывшая во все времена главным источником мифотворчества и самой питательной средой "мифопроизводства". И тому есть ряд причин. Одной из них является стремление достичь невозможного - дать ясную, полную и концептуально исчерпывающую картину прошлого и, основываясь на принципах детерминизма, построить модель будущего.

По мнению П.С. Лапласа, если учесть всю совокупность данных о вселенной, можно не только точно предсказать будущее, но и восстановить во всех подробностях прошлое. Но возможности науки оказались ограничены: прошлое ни эмпирически, ни логически ею не восстанавливается, а будущее математически не просчитывается, заставляя историю вводить себя в обман "пустыми видимостями" [6, с.18]. И это еще не все. Чтобы история выполнила возложенную на нее задачу – отразить в максимально возможной полноте прошлое, ей надо подняться над своей эпохой и стать на позиции того времени, которое она отражает. "Задача истории как науки - реконструировать прошлое по алгоритмам именно прошлого. а не того времени, в котором живет историк"- писал А.М. Шлезингер-младший [7, c.539].

Но всегда ли история способна вырваться из ловушки "эгоцентрических" представлений и преодолеть свои ретроспективные заблуждения? Способна ли она освободиться от политических установок и быть выше "партийных" требований и социальных ожиданий? Может ли она подняться над эпохой? Однозначного ответа на эти вопросы нет.

Возможности науки оказались в значительной степени преувеличенными, расстояние от выводимости до истинности стало непреодолимым, но обязательства, возложенные на историю, надо было выполнять. И чтобы добиться желаемого, чтобы выполнить возложенный на нее социальный и политический заказ, история поневоле переходит в режим мифа. С его помощью она восполняет недостающие звенья и, делая предположительное и воображаемое действительным, создает иллюзию ответа. И тогда становится ясным, что история начинается с мифа и заканчивается им, обретая форму сказки, притчи или анекдота, где первое развлекает нас и приобщает к прошлому, а второе и третье – помогает жить и, опираясь на прошлое, творить будущее.

Зависимость историка от своей эпохи неизбежна. Как, впрочем, и любого творца: "пусть он будет обладать самой богатой фантазией, ему все равно не удастся вытравить из своего произведения отпечатки тех идей, в атмосфере которых оно было создано", - писал американский философ Ральф Эмерсон [8, с.236-237]. Результатом этого становится стандартное каталогизирование, ведущее к невольным или сознательным ретроспективным искажениям, позволяющим не столько отразить прошлое, сколько обнаружить в нем свой собственный след. В итоге, прошлое либо предстает как "недоразвитое настоящее", либо "осовременивается". "Политическая, художественная и литературная история народов - дочь их верований" [6, с.106], - считал Г. Ле Бон (Лебон). В ней они как в зеркале находят лишь то, что ищут в настоящем, пытаясь с помощью прошлого его объяснить и оправдать.

Многочисленные толкования истории, всякие бесконечные дополнения, уточнения, исправления и пометки, проводимые на разных уровнях социального и политического осмысления, делают миф естественным заменителем истины. А поскольку истина состоит из бесконечного множества, противостоящих, противоречащих, отрицающих и вытесняющих друг друга всеми способами "правд", каждая из них равноудалена от нее и в силу своей ограниченности не только относительно правдива, но и относительно ложна. Вопрос лишь в том, будет ли она являться правдивой или ложной для большинства. По принципу: будем считать, что это было вот так. Но истину не определяют большинством, и потому, когда общественное мнение переменится, люди будут считать иначе. Им свойственно мыслить поверхностно и считать кажущееся действительным, а мнимое - реальным.

Вот почему, нередко, как писал Г. Ле Бон, "самые сомнительные события - это именно те, которые наблюдались наибольшим числом людей" [6, с.147]. Что касается научного обоснования и логичности аргументации, то это оказывается обычным "делом техники". И тогда каждая из этих "правд", при поддержке власти и общественного мнения будет считаться действительно истинной до тех пор, пока обществу это будет выгодно. "К историческим сочинениям следует относиться как к произведениям чистой фантазии, фантастическим рассказам о фактах, наблюдавшихся плохо и сопровождавшихся объяснениями, сделанными позднее", - заметил по этому поводу Г. Ле Бон [6, с.147]. И тогда, кажущееся становится более важным, чем действительность, а нереальное начинает преобладать над реальным. Пример тому - жизнь великих людей, сыгравших значительную роль в разные периоды истории человечества. Геракл, Моисей, Пифагор, Будда, Цезарь, Христос, Магомет. Список их может быть бесконечен.

Созданные о них мифы для нас интереснее и полезнее их реальной жизни, так как они не только красочны, но и влияют на массовое сознание и на наш менталитет. При этом сами подобные мифы каждый раз трактуются по-разному, в зависимости от характера эволюции национальной ментальности и качества нашей потребности в них. Поэтому даже образы Иеговы, Будды или Христа в разное время и в разных странах могут разниться. И эти изменения образов в нашем сознании постоянны. Марат и Наполеон, Рузвельт и Сталин - мы по-разному их воспринимаем и отражаем, в зависимости от того, чего от них хотим, и какого рода примером они для нас в данный момент являются. А свобода спекуляций, соединенная с мнимой простотой истолкования прошлого, делает такой подход максимально доступным и эффективным.

"Готов согласиться, что история большей частью неточна и необъективна, - писал, учитывая это, Дж.Оруэлл, - но особая мета нашей эпохи - отказ от самой идеи, что возможна история, которая правдива" [9, c.255]. Пройдя уровень информационного осмысления, реальные события либо "исчезают" во времени, иногда навсегда, либо становятся частью той символики, которая связана с определенной исторической эпохой, с данной конкретной властью, поддерживая, обосновывая ее или ниспровергая.

По мнению некоторых мыслителей, смысл истории в том, чтобы переписывать ее заново. И ее переписывают каждый раз, смещая акценты в ту сторону, которая выгодна тем или иным политическим силам; меняя прошлое, в зависимости от того, каким его хотят увидеть сейчас. В этом и заключается основная задача социальной, политической и исторической мифологии. Так возникают мифы: большие и малые, формирующие общественное политическое, социальное и национальное сознание; определяющие стратегию и тактику развития конкретных социальных систем и отношений; "отмывающие" или порочащие ту или иную систему, отдельных политических деятелей или события, связанные с ними; вычеркивающие из истории то, что на самом деле происходило, или создающие миф о том, что не произошло, но в мифической действительности прошлого могло и даже должно было произойти.

"Под воздействием социальных мифов история возникновения и развития государств и этносов, как правило, искажается настолько, что ее объективный анализ можно осуществить только путем критического сопоставления различных источников. Однако так в теории. На практике во многих случаях подобный анализ серьезно затруднен из-за пристрастной субъективности авторов или заказного (т.е. изначально лживого) характера большинства источников информации. По сути дела, вся письменная мировая история с самого начала является объектом постоянных манипуляций" [10, с. 330].

В результате, перейдя в режим мифа, она незаметно для всех превращалась из отрасли научного исследования в способ массового самовнушения, когда люди принимают во внимание скорее не объективную, а субъективную реальность, поскольку она понимается ими избирательно, субъективно, но воспринимается как то, что произошло именно так, как они его хотят видеть и воспринимать.

Порой в основу сказок и мифов были положены происходившие в реальности события. В начале была Троя, потом появилось сказание о Трое и троянской войне, затем, когда изложенные в древнем сказании события забылись и обрели статус фантастических измышлений. Генрих Шлиман отыскал материальные свидетельства существования Трои, доказав то, что миф об этом городе основан на реальных событиях. Троя и троянская война из призрачной химеры, порожденной фантазией древних греков, превратились в исторические данности.
Сказка о Красной Шапочке благодаря исследованиям антропологов тоже перешла из сонма фантазий в ряд описаний событий, происходивших в реальности. Согласно последним исследованием антропологов, сказка о Красной Шапочке сформировалась на основе средневекового происшествия, которое было связано с серийным убийцей. Сказание же о Василисе Премудрой и Кощее является отражением в народной памяти событий, произошедших во время царствования Ивана Грозного.

Из приведенных фактов можно сделать вывод, касающийся того, что все мифы и древние сказания основаны на происходивших в действительности происшествиях.

Тем не менее, исторические мифы, устоявшиеся в народе, продолжают жить и по сей день. Иногда они попадают и в официальную историческую литературу, поскольку очень сложно бывает отыскать достоверные источники, выводящие реальную картину. Особенно много таких искаженных народной молвой сведений в самых первых научных трудах по истории (XIX век). Но с XX века, когда историки со всей серьезностью подошли к изучению и критике исторических документов, один за другим эти мифы стали развеиваться.

Очень долгое время после этого Римом руководили принцепсы – правители, одновременно занимавшие все высшие посты. По сложившейся традиции, каждый принцепс получал и звание императора, а само римское государство стало называться империей. Впоследствии пост главы Римской империи стал передаваться по наследству, и императоры превратились в обыкновенных самодержавных монархов.

Простой народ во все времена был далек от политической жизни. Зачастую людям не верилось, что короли, цари, президенты могут погибнуть так же просто, как и простые смертные.

Народный украинский герой Богдан Хмельницкий, гетман, в ходе восстания которого большая часть Украины отделилась от Речи Посполитой, известен тем, что якобы тоже жестоко пострадал от национального гнета со стороны поляков. Он был православным шляхтичем (дворянином), владевшим имением Субботино близ города Чигирин. Его вторая жена полька завела роман на стороне с местным подстаростой (помощником губернатора) католиком Чаплинским. Тот будто бы в отсутствие Хмельницкого со своими людьми захватил его имение, сжег пасеку и гумно, забрал жену, а когда десятилетний сын Хмельницкого Остап, проявив недетскую храбрость, оскорбил католиков, приказал слугам высечь несчастного мальчика на базаре, и от побоев тот скончался.

Очевидно, что украинский народ, признательный Хмельницкому за освобождение от бесчеловечного гнета польских помещиков, стремился закрыть глаза на то, что он сам был шляхтич, поэтому приукрасил обстоятельство его конфликта с подстаростой, сделав гетмана жестоко пострадавшим подобно простому православному крестьянину.

На самом деле так обойтись с ребенком шляхтича никто бы не посмел. О существовании у Хмельницкого сына по имени Остап не упоминается ни в каких официальных сведениях. Его сыну Тимофею во время ссоры между Хмельницким и Чаплинским из-за имения, действительно, было около десяти лет, но он благополучно дожил до совершеннолетия и принимал активное участие в восстании, организованном отцом. В ходе восстания он освободил отцовское имение, а неверную мачеху повесил на его воротах. Позже Тимофей погиб в бою во время набега на Валахию (Румыния). По всей видимости, когда Чаплинский силой выдворил семью Хмельницкого из захваченного имения, Тимофей, тогда еще ребенок, и был жестоко избит, но отнюдь не умер. Отсюда же его ненависть ко второй жене отца, фактически приведшей Чаплинского с людьми в их дом. Впоследствии народная молва приукрасила обстоятельства шляхетской ссоры жуткими подробностями в том духе, в котором польские паны обходились с православными украинскими крестьянами.

Не более чем красивой легендой является и самый известный рассказ об освобождении Руси от ордынского ига. Согласно ему, московский князь Иван III, став сильнее и богаче хана Орды Ахмеда, отказался платить тому дань. А когда к нему пришли ордынские послы и приказали поклониться ханскому портрету, растоптал портрет, приказал убить всех послов, кроме одного, которого отпустил, велев передать хану, что то же самое будет и с ним, если он не откажется от притязаний на Русь.

В то время Улус Джучи (Орда) уже был совсем ослаблен внутренними раздорами. В старые времена отделившееся от него крымское ханство, имея выход к Черному морю и европейским торговым путям, стало сильнее его и претендовало на объединение с ним под властью своего хана. Русские княжества же почти все консолидировались под властью Москвы.

Как связаны легенды с реальными историческими событиями.

Макс Бурдынин
Литература
2019-04-04 04:10:53
0
1

Порой в основу сказок и мифов были положены происходившие в действительности события. В начале была Троя, позже появилось сказание о Трое и троянской войне, потом, когда изложенные в древнем сказании действия забылись и обрели статус умопомрачительных измышлений. Генрих Шлиман нашёл материальные свидетельства существования Трои, доказав то, что миф об этом городе основан на реальных событиях. Троя и троянская война из призрачной химеры, порожденной фантазией старых греков, перевоплотился в исторические данности.
Притча о Красноватой Шапочке благодаря исследованиям антропологов тоже перебежала из сонма фантазий в ряд описаний событий, происходивших в реальности. Сообразно заключительным исследованием антропологов, притча о Красноватой Шапочке сформировалась на основе средневекового происшествия, которое было связано с серийным убийцей. Сказание же о Василисе Премудрой и Кощее является отражением в народной памяти событий, произошедших во время царствования Ивана Строгого.

Из приведенных фактов можно сделать вывод, дотрагивающийся того, что все легенды и античные сказания основаны на происходивших в реальности происшествиях.

Если вы не нашли ответа на свой вопрос, или сомневаетесь в его правильности, то можете воспользоваться формой ниже и уточнить решение. Или воспользуйтесь формой поиска и найдите похожие ответы по предмету Литература.

Читайте также: