Как ордынское господство повлияло на древнерусское государство кратко
Обновлено: 08.07.2024
Безусловно, монголо-татарское вторжение оставило глубокий след в истории нашего отечества и других стран. В орбиту монгольской империи были втянуты обширные территории Азии и Европы. В современном, обыденном представлении, сформировавшемся под влиянием советской историографии, Русь после нашествия описывается как государство, отброшенное назад на долгие века в экономической, культурной и социальной сфере. В качестве наиболее убедительной причины подобного отставания, как правило, рассматривается факт, принятого Русью обязательства платить дань золотоордынскому хану. При определенной справедливости подобного суждения признать его полную правоту было бы преждевременным и поспешным шагом.
Данная позиция, о безоговорочной негативной роли дани в усилении тяжести ордынского господства, доминирующая в дореволюционной и советской историографии, с течением времени обрастала все более категоричными суждениями, уже, казалось бы, не требующими доказательств. Администрацию Орды обвиняли во всех тяжких грехах и бедствиях, происходивших в сфере экономической, технологической, социальной жизни Руси, обреченной на культурное отставание от ее западноевропейских соседей.
Русь, а после нее и Россия, вплоть до конца XIX в. была преимущественно деревянной. К тому же отказ от каменного строительства едва ли верно сводить к отсутствию необходимых материальных средств. Этому помимо несомненных разорений можно найти и другие объяснения, например, желание представителей княжеского рода и боярства скрыть от баскаков свои реальные доходы. Нечто подобное отмечалось иностранцами в отношении периода правления Бориса Годунова, когда знать и состоятельные горожане Москвы демонстрировали напоказ свою бедность, чтобы избежать дополнительных поборов. К тому же широкому каменному строительству могли препятствовать и непрекращающиеся конфликты в пределах Византийского мира, а также в Южной и Юго-Восточной Европе. Именно прежде отсюда Русь принимала мастеров, занимавшихся строительством.
Более того, прежде чем коснуться вопросов тяжести материального гнета со стороны Орды, необходимо внести некоторое уточнение.
Во-первых, в начале XIII в. культурное, экономическое развитие Древней Руси уже существенно отставало от уровня Европы. Например, к концу XII в. в Западной и Северной Европе уже существовала развитая и сложная система права: королевского, городского, берегового, торгового, морского и церковного. Главным достижением правовой мысли Руси оставались заимствованные в Европе и Византии церковные пенитенциалы, а также княжеские уставы, содержание которых ограничивалось вопросами регламентации льгот или суда. Причем объем этих правовых памятников никак не сопоставим с объемом различных норм и актов, регламентировавших жизнь правителей, правящих элит, церкви и простого народа в Европе. Заметим, что древнерусское письменное право вплоть до реформ Петра Великого никак не регламентировало деятельность высшей власти: великокняжеских столов и царской власти.
Во-вторых, необходимо признать, что не наблюдается активного каменного строительства и накануне монгольского нашествия. Более того, всплеск церковного строительства и основания монастырей, какого еще не знала домонгольская Русь, произошедшего в XIV в., не мог возникнуть на голом месте и являлся, скорее всего, результатом сделанных прежде значительных материальных накоплений и произошедших перемен. Конечно, причину интенсивности церковного строительства в XIV в. можно было бы найти в наличии у древнерусской церкви серьезных финансовых и налоговых льгот в период монгольского господства на Руси. Но ведь и прежде церковь никакого налогового или податного бремени не несла, но такого невероятного строительного бума за ней не отмечалось.
Однако вернемся в первые десятилетия монгольского господства, в середину и конец XIII в. Действительно в этот период монгольское вторжение принесло большой урон. Но, было бы большим преувеличением говорить о полной материальной истощенности русских земель. Например, средневековый путешественник Плано Карпини, в своих записках о путешествии в Монгольскую Империю, описывая свое возвращение в Киев, неприменул упомянуть о роскошном приеме, устроенном в его честь. Кульминацией торжественной встречи стал пир, продолжавшийся несколько дней. Естественно, что это обильное застолье устраивалось не на последние деньги князей и епископата, пришедших чествовать папского посланника. Между тем, часть князей и архиереев в первые годы монгольского господства действительно оказались в сложной ситуации. Однако большинство из них перенесли трудности, обусловленные монгольским вторжением, оказавшись вдали от поля боя. Поэтому стало бы большим преувеличением излишне драматизировать ситуацию применительно к представителям древнерусских церковно-политических элит.
На наличие значительных материальных ресурсов у древнерусской церкви даже в период монгольского господства указывают решения и обстоятельства постановления церковного собора 1274 года, прошедшего во Владимире. Главное обвинение и упреки в адрес церковных иерархов были сосредоточены на симонии и чрезмерных поборах в пользу епископских кафедр. То есть это означает, что епископы не только не бедствовали, но и оказались в выгодном материальном положении, будучи не подконтрольными или плохо подконтрольными княжеской власти. Принимая это во внимание, можно заключить, что колоссальные средства, аккумулировавшиеся у обладателей епископских кафедр, принимались от духовенства, которое также не бедствовало.
Получается, что стоимость поставления священника была сопоставима с четырехлетней задолженностью городка Бежец перед Новгородом.
Создается впечатление, что прекращение строительства храмов было вызвано не отсутствием средств на подобные проекты, а чем-то иным. Возможно, для самой церкви в этом, в полной мере, еще не было необходимости. Прежде строительство церквей, большая часть которых являлась ктиторскими, (то есть являлась собственностью их строителей или вкладчиков) было вызвано политическими и социальными амбициями, которые в церковной литературе отождествлялись с актами личного благочестия. После монгольского нашествия, когда ктиторское (княжеское) влияние ослабло и бывшие церковные иерархии получили доступ к ресурсам храмов и стали собственниками этих строений, вероятнее всего, прекращение активного строительства объяснялось экономической стороной дела. Затратное каменное строительство не несло экономических выгод. Ранее, в условиях княжеской помощи, способствовавшей развитию полноценной христианской жизни, храм содержался десятинами и вкладами мирян. В сложившихся же условиях второй половины XIII в., скорее всего, пришло осознание необходимости своеобразной экономической оптимизации. С другой стороны, церковь полноценным миссионерством еще не занималась. Следовательно, в условиях слабо развитой церковной жизни за пределами городов и немногочисленностью христианской паствы строительство новых церквей было делом попросту невыгодным и ненужным.
Таким образом, в жизни церкви просматривается иное, чем это писалось в историографии XIX—XX вв. В первые десятилетия монгольского господства личные доходы церковной иерархии и доходы кафедр возрастают. А отсутствие активного каменного строительства — это результат разумной экономической политики церкви в условиях слабой христианизации населения Руси. Монгольское присутствие, по крайней мере, по отношению к церкви, привело не к усилению тягот населения, а к изменению существующей экономической модели.
Еще одним из аргументов влияния дани на экономическое отставание Древней Руси называют размер дани, считающийся непомерно высоким.
Широко известен примерный размер ордынского выхода, составлявший десятую часть доходов. В условиях натурального хозяйства это, конечно, большой процент. Однако возникает ряд вопросов, ответы на которые могут существенно помочь определить, почему ордынский выход для Руси становится тяжелым бременем. Во-первых, стоит все же разобраться, кому именно принадлежало право сбора дани. Во-вторых, особый интерес составляет определение реального размера собираемой суммы и периодичность ее уплаты.
Если сначала сбором дани занимались баскаки-откупщики, то уже в первой четверти XIV в. сбор дани постепенно переходит к князьям. Регулярно проблемы возникают и по поводу выплат дани. Примечательно, что оспаривая друг у друга право на сбор дани славные древнерусские князья жалуются друг на друга хану, обвиняя своих конкурентов в завышенном сборе выхода и утаивании возникающих излишков. Именно эти действия приводили к увеличению налогового бремени, ложившегося на жителей Руси. Тем не менее, историки предпочитали списывать рост налогового гнета не на князей, а на монголов.
Читайте также: