Как корея стала высокоразвитой страной кратко
Обновлено: 05.07.2024
Зарождение и развитие экономики Южной Кореи
Ведущие отрасли экономики Южной Кореи
Современная промышленность Южной Кореи развита достаточно хорошо несмотря на то, что некоторые ее отрасли сравнительно молоды. Несмотря на множество негативных ситуаций в мировой экономике в течении последних лет, от которых экономика Кореи также пострадала очень заметно, в настоящее время ситуацию удалось стабилизировать.
Современная экономика Южной Кореи
Южная Корея – это высокоразвитая индустриально-аграрная страна, которая занимает одно из лидирующих мест в мире. На протяжение последних десятилетий промышленность Кореи развивалась стремительными темпами и показывала хорошую динамику роста. Государство является крупным производителем, а также экспортёром судов (контейнеровозов, танкеров), электроники (телевизоров, компьютеров и комплектующих, информационных систем, оптических приборов, электронного оборудования), автотранспортных средств.
Инвестиции в бизнес в Республике Корея
Финансовая политика Кореи
Состоянию финансовой системы Южной Кореи могут позавидовать многие страны. Объём долга к ВВП страны составляет всего 35%. Для сравнения: семь государств среди крупнейших стран задолжали более 100% от прибыли.
А это слева – генерал Пак Чон Хи, совершивший в этом году государственный переворот.
Исходные данные – абсолютно нищая страна, живущая на бесплатные подачки.
ВВП на душу населения в 1960–1961 – 78–80 долларов в год. Самый натуральный голод.
Вот сам рецепт:
1. Берём лидера, на котором пробы ставить негде – в прошлом и японский коллаборационист, и ярый коммунист, и лютый антикоммунист, сдавший родного брата, и затем диктатор без тормозов. Одних смертных приговоров полторы официальных и фиг знает сколько обещанных.
Нужен этакий мачо из военных и/или разведки.
2. Переводим экономику на военно–государственное регулирование. К черту импортозамещение 1950–х, господдержка только тем, кто работает на не–сырьевой экспорт (собственно все сырьё и промышленность осталась на севере).
3. Государственный капитализм доводим до абсолюта. По максимум везде рулят госкорпорации – от транспорта и энергетики до банковской сферы и даже сельского хозяйства.
4. Частный бизнес переводится строго на крупные семейные кланы – чеболи. Семь–восемь крупных (Самсунг, ЛГ, Дайвоо и т.д.) выпускают до сих пор 50–80 процентов ВВП, всего чего угодно, от кораблей до салфеток. Вместе с тем чеболи отгоняются от политических и гос.органов вплоть до принудительного акционирования под пистолетом заглянувших в политику или госуправление.
5. Государственные! гарантии всех инвестиций в частный сектор с освобождением от налога на несколько лет.
6. Помимо нового технического образования — сильнейшее патриотическое. Национальный дух, минчжок чонсин, до сих пор является стимулом для корейского работника, который хотя попой чувствует, что зарплата могла бы быть значительно больше, но во имя национальной идеи можно и потерпеть.
7. Ну и разумеется – давить все протесты и прочие либерально–демократические гадости. У корейского народа сильны духовные скрепы, традиционные семейные ценности и безмерное уважение к государству и лидеру.
МОЖЕТ НУ ИЗ НАФИГ, ТАКИЕ РЕЦЕПТЫ?
Австралия, Норвегия, Канада спокойно живут как сырьевые придатки и тестикулы, и ничего.
Это та же речка сейчас
По непонятной причине корейские лидеры были уверены, что такие люди, как мои родители, захотят вернуться в разрушенную и коррумпированную Корею после того, как получат американские дипломы. Они не ожидали, что для многих из этих студентов Соединенные Штаты станут родным домом.
Таким образом, в 70-х и 80-х годах прошлого века корейскому правительству пришлось заманивать обратно таких людей, как мой отец, который работал экономистом. Им обещали хорошие должности, любые средства и возможности для научных исследований, бесплатные квартиры, прислугу и шоферов. Однако, по большей части, переезд моей семьи в Южную Корею прошел не так, как ожидалось. Например, как и обещали, нам нашли горничную. Но она никогда раньше не видела пылесос и так боялась его шума, что просто отказалась им пользоваться.
Корейские технологии в те времена были просто ужасны. Тот факт, что мир напрочь забыл об этом, лишний раз показывает, насколько успешной оказалась национальная стратегия Кореи в области ребрендинга. Среди эмигрантов корейская компания электроники Samsung называлась Samsuck.
Южная Корея, которая позже стала центром передовых технологий, на тот момент еще не возникла. The Hyundai Apartments были самыми роскошными в городе, но по факту они представляли собой сотни одинаковых зданий бежевого цвета. Вид из окна был однообразным, напоминал типичные городские пейзажи стран Восточного блока. Лифт часто ломался, и мне приходилось пешком подниматься в нашу квартиру на десятом этаже. Весьма частым явлением были перебои с водой. А иногда ее просто отключали.
Корейские технологии в те времена были просто ужасны. Тот факт, что мир напрочь забыл об этом, лишний раз показывает, насколько успешной оказалась национальная стратегия Кореи в области ребрендинга. Среди эмигрантов корейская компания электроники Samsung называлась Samsuck. Я держалась на расстоянии, когда использовала их микроволновую печь, боялась, что она излучает радиацию.
Переезд из Соединенных Штатов в страны третьего мира предполагал отказ от многих удобств. И только перебравшись из уютного американского пригорода в бедный, мрачный город, я вряд ли смогла бы оценить простые уличные прогулки.
Моя мать запрещала мне и сестрам есть уличную еду, но мы все равно ее ели. Например, жареные каштаны и сладкий картофель. Их готовили в большой жестяной банке с пробитыми дырками в крышке и куском угля внутри. Даже сейчас запах обожженного сахара заставляет меня думать о печенье бобки, сделанном из карамелизированного сахара и пищевой соды. Его продавали на улице пожилые дамы с короткими, туго завитыми волосами.
Я бы не сказала, что это вкусное печенье: использованная в нем пищевая сода горчила, а рот стягивало от того, как сильно она вязала. Но, думаю, вкусовой шок составлял лишь половину удовольствия. Весьма интересно было следить за его приготовлением. Это все равно как наблюдать за кузнецом, который делает пули, или наркодилером, который варит героин.
Женщины расплавляли белую порошкообразную смесь в металлическом ковше, который нагревался от огромного куска горящего угля. Порошок превращался в жидкую карамель, которая сильно пенилась и становилась коричневой. Ее выливали в плоскую круглую форму с каким-нибудь выдавленным узором в центре — птичкой или звездой, а когда она затвердевала, мы брали тонкую, как бумага, пластину (вафлю или бисквит) прямо из формы и ели, пока она еще оставалась горячей. По необъяснимой причине было очень важно сохранить целостность рисунка в середине печенья: если он ломался, то сразу слышались стоны разочарования. В последние годы женщины, торгующие печеньем бобки, почти пропали с улиц.
В Сеуле, конечно, были супермаркеты, но в те времена уличные торговцы, палатки которых были раскиданы по всему городу, играли гораздо более заметную роль. Мне это нравилось. Мне представлялось, будто я живу в средневековом городе, или по крайней мере в моих фантазиях о средневековом городе в стиле Монти Пайтона, особенно при виде палаток, в которых продавали жареные личинки шелкопряда. В моей голове такое никогда не укладывалось.
Каждое лето одна женщина ставила батут на заброшенном участке возле нашего дома, и за двести вон (это примерно пятнадцать центов) можно было прыгать на нем в течение получаса. Она весь день стояла возле батута, так как была его единственным владельцем и работником. Такие виды мелких развлечений, как этот батут, продлевали наше драгоценное и беззаботное детство. Я не встречала подобного в Соединенных Штатах. Там дети начинали зависать в торговом центре и вести себя как подростки уже с девяти или десяти лет.
Детская дружба и преданность в Корее выражалась физически.
Даже для самых платонических друзей одного пола было типично держаться за руки во время прогулки или обнимать друг друга за талию.
Жители передовых стран могут позволить себе лишний раз не задумываться о переработке отходов. Но для третьей части мира канализация — большая проблема. Для среднего американца туалет — место, откуда можно выйти без моральной травмы. В нем есть вентиляция, которая удаляет запахи. Все последствия жизнедеятельности человека легко смываются. А отбеливатели синего цвета, хранящиеся в отстойнике, спасают пользователей от необходимости видеть настоящий цвет мочи в унитазе. Есть мыло, горячая вода, а также сушилки для рук или бумажные полотенца. Так что человек, выйдя из туалета, может оказаться даже более чистым, чем был, когда входил туда. Туалет должен походить на официанта в хорошем ресторане: если он делает свою работу правильно, никто не заметит, что он вообще есть.
Представьте мое удивление, когда я приехала в Сеул и обнаружила, что большинство туалетов были напольными, и мне приходилось присаживаться на корточки с широко раздвинутыми ногами и писать в дырку. В ней не было никакой воды. Кроме того, часто все это и не смывали.
Так же существовала и ежегодная школьная коллекция какашек. Да-да, вы не ослышались.
Как и во многих развивающихся странах, некоторые основные медицинские процедуры в Южной Корее проводились в государственных школах. К примеру, школьная медсестра нам всем делала прививки. Все учащиеся выстраивались в очередь по росту. Медсестра использовала одну и ту же иглу для всех учеников. Она дезинфицировала иглу после каждой инъекции, обжигая ее в пламени свечи.
Не думаю, что в моей школе вообще у кого-нибудь встречались паразиты во время моей учебы, в тот момент они уже не являлись серьезной проблемой. Несмотря на то, что к 1985 году состояние здоровья населения Южной Кореи оставалось далеко не идеальным, оно было гораздо лучше, чем несколько лет назад. Конечно, подобное может показаться несколько тираническим: заставлять миллионы школьников испражняться по команде. Но очевидно, что искоренение болезней работает только в том случае, если абсолютно каждый получает лечение, а не только несколько добровольцев. Возможно, именно благодаря таким методам Корея избавилась от паразитов и почти всех остальных проблем со здоровьем, которые преследуют слаборазвитые страны.
В нашей школе в одной из первых отменили школьную форму. Ее ассоциировали с тюремной робой периода японского колониального правления, которое продолжалось с 1910 по 1945 год.
Однако на практике либеральный дресс-код имел столько ограничений и запретов, что с таким же успехом эту униформу могли бы ввести вновь. Нам не разрешали носить одежду с корейскими буквами, также не разрешали завивать волосы (хотя, оглядываясь назад, я предполагаю, что нас просто пытались спасти от самих себя). Если у тебя были естественные волнистые волосы, от тебя буквально требовали врачебное заключение, доказывающее это.
Даже Северная Корея проявляла меньший тоталитаризм. Судя по некоторым просочившимся к нам северокорейским постерам из парикмахерских, покойный Ким Чен Ир разрешил перманентную завивку в качестве одной из восемнадцати принятых причесок для женщин. А судя по фотографиям северокорейских правительственных чиновников, такая завивка была почти обязательной для мужчин.
Так же в моей школе в одной из первых приняли совместное обучение после начальной школы. Большинство моих знакомых в Сеуле думали, мне повезло, что я учусь в подобной школе. Но я так точно не думала.
Пол все еще влиял на дальнейшую судьбу человека. Начиная с десятого класса, южнокорейские ученики должны были изучать второй иностранный язык в дополнение к английскому. Отличная идея. Но во многих средних школах только мальчики могли выбрать немецкий, девочкам же предлагался только французский. Мальчикам не разрешалось посещать занятия по французскому языку, а девочкам — по немецкому. И никаких исключений.
Корея сделала гигантские шаги по уравниванию женщин в правах. До 1991 года им не разрешалось возглавлять домашнее хозяйство.
Это означало, что женщины не могли принимать юридических решений от имени своей семьи. В случае развода жена не имела права на равный раздел имущества, а дети автоматически передавались на попечение отца. Но всего два десятилетия спустя в декабре 2012 года Южная Корея избрала свою первую женщину-президента — Пак Кын Хе.
Как национальный менталитет мог так резко измениться за три десятилетия? Дело не только в том, что Корея стала богатой. Богатые нефтью арабские страны плавают в деньгах, но они не достигли значительного социального прогресса. В некоторых случаях они даже регрессировали из-за возрождения исламского фундаментализма. Китай становится пугающе влиятельным на международной финансовой сцене, но огромная численность населения и воюющие этнические фракции затрудняют проводимые правительством быстрые централизованные общенациональные изменения. Но частью плана Кореи с самого начала являлось достижение того, чего многие другие ставшие богатыми страны достичь не в состоянии. Это преобразование изнутри: социальное, культурное, интеллектуальное.
Сработало ли оно? Ну, кое-что определенно изменилось. Во-первых, появилась ирония.
Сегодня Южная Корея представляет собой пример успешного экономического развития страны. Во многом переняв опыт послевоенного развития японской экономики, она прошла долгий путь становления от полуразрушенного государства с доходом на душу населения, не превышавшим $100 в 1962 году до крупнейшего трейдера в мире, достигшего этого показателя более $25.000 в год.
Южнокорейская экономическая модель прошла несколько этапов становления.
Первый этап: 1945-1961 г.
После освобождения японского колониализма, проведения общедемократических реформ и гражданской войны 1950-1953 г. шло восстановление разрушенной экономики. Чтобы ускорить процесс регенерации экономических механизмов и ликвидировать отсталость, государство создало полюса роста, простимулировав развитие предприятий легкой промышленности и капиталоемкого производства обрабатывающей промышленности. Заручившись поддержкой США и Японии, воспользовавшись иностранными низкопроцентными госзаймами, Южная Корея ускорила темпы экономического роста и реализовала экспортно-ориентированной тип индустриализации.
Второй этап: 1962 – 1997г.
Продолжая реализовывать государственные программы индустриализации, в Южной Корее создавалась современная структура промышленности, в которой стали доминировать конкурентоспособные отрасли. Со временем Южнокорейской экономика приобрела черты жёстко регулируемого государственно-частного партнёрства. Динамика ее экономического развития долгое время оставалась очень высокой: в годы подъема темпы роста ВВП достигали 11 %. Однако, столкнувшись с вызовами начавшегося мирового экономического кризиса 1997 года, этот вариант южнокорейской модели не устоял. Страна вновь нуждалась в преобразованиях и совершенствовании экономической модели.
Третий этап: конец 1990х – настоящее время
В конце 1990х начался процесс реформирования прежней экономической системы. При поддержке МВФ и других международных организаций удалось укрепить финансовый сектор; произошёл переход традиционных семейно-клановых структур бизнеса к современным акционерным компаниям. Либерализация затронула все сферы производства страны; сократилось присутствие государства в экономической жизни, а на смену системы пожизненного найма пришел свободно функционирующий рынок труда.
Прогнозы
В этом и следующем десятилетии для Южной Кореи прогнозируются высокие для развитых стран темпы роста: 3-4 %. Со временем это позволит ей обогнать по ВВП на душу населения многие развитые страны. Тем не менее сегодня динамика экономического развития Южной Кореи характеризуется неустойчивостью.
Читайте также: