Что такое окопный реализм кратко

Обновлено: 05.07.2024

Введение.
Великая Отечественная война явилась величайшим испытанием и проверкой всех сил народа, и эту проверку он выдержал с честью. Война была серьезнейшим испытанием и для советской литературы. В годы Великой Отечественной войны литература, обогащенная традициями советской литературы предшествующих периодов, не только сразу откликнулась на происходящие события, но и стала действенным оружием в борьбе с врагом. Отмечая напряженную, поистине героическую творческую работу писателей во время войны, М. Шолохов говорил: "Была у них одна задача: лишь бы слово их разило врага, лишь бы оно держало под локоть нашего бойца, зажигало и не давало угаснуть в сердцах советских людей жгучей ненависти к врагам и любви к Родине".
В русской военной прозе XX века можно выделить два периода: 1) проза военных лет: рассказы, очерки, повести, написанные непосредственно во время военных действий, вернее, в короткие промежутки между наступлениями и отступлениями;

1. Усиление трагического начала. Осмысление войны как трагедии человека и народа – в эстетическом смысле – т.е. в формах трагического искусства, на языке эстетики трагического, все более глубоко пронизывает литературу о войне.

В ее основе – реальная ситуация, связанная с боями на днепровском плацдарме, в которых участвовал сам автор. Бондарев предельно обостряет ситуацию. Два батальона пехоты с приданными им несколькими артиллерийскими орудиями переправляются на противоположный, занятый немцами берег Днепра и завязывают бой, чтобы дать возможность главным силам форсировать реку и начать мощное наступление. Батальоны дерутся в полной уверенности, что они начинают боевые действия на направлении главного удара. В этом убеждены и немцы, срочно стянувшие сюда большое количество сил и бросившие против форсировавших Днепр батальонов танки, артиллерию, самолеты.

Но наступления не будет. Обстановка изменилась, и высшее командование приняло решение наносить главный удар в другом месте, и туда в срочном порядке перебрасывается дивизия полковника Иверзева, два батальона которой уже ведут бой на другой стороне Днепра. Не будет по этой причине и обещанной батальонам артиллерийской поддержки – артиллерия дивизии уходит вместе с ней.

Кто уж там виноват – разберутся начальники сами.

сказал о подобной ситуации позднее в единственной своей книжке стихов поэт-фронтовик, ровесник Ю. Бондарева Юрий Белаш. В стихах этих есть такие суровые, обжигающие душу строчки:

И на мокром лугу, там и сям, бугорочками серыми

Оставались лежать в посеченных шинелях тела…

Где-то кто-то ошибся. Что-то где-то не сделали.

А пехота все эти ошибки оплачивай кровью сполна!

Центральный герой всегда очень близок автору, во многом автобиографичен, но главное – ему передано авторское восприятие войны, авторский опыт и авторская оценка происходящего. Поэтому совершенно неважно, ведется ли повествование от третьего или от первого лица: сознание главного героя является организующим субъектным центром повествования.

Они обычно предельно локализованы во времени и пространстве: один бой, один окоп, или батарея, или расчет орудия, или маленький, отвоеванный у противника и удерживаемый ценой гибели большинства участвующих в бою солдат и офицеров, плацдарм.

5. Видоизменение конфликта. В 60-е годы в военной повести происходит существенное видоизменение конфликта и типологии сюжетных ситуаций, а соответственно и жанровой доминанты по сравнению с литературой 40-50-х годов.

В конце шестидесятых и в семидесятые годы в нашей прозе уже достаточно ясно просматривались жанровые черты нового военно-исторического романа, приближенного к хронике, опирающегося на документы, порой на фактические события, изображающего известных исторических лиц, широко охватывающего войну в ее временной протяженности и множественности сторон (от солдатского окопа до Ставки Верховного Главнокомандующего).

2)Горбунова Е. Юрий Бондарев: очерк творчества. – М.: Сов. Россия, 1989. – 432.с.

3)Идашкин Ю.В. Грани таланта: О творчестве Юрия Бондарева. М.: 1983. – 231 с.

4)Положий В.И. Концепция героической личности в творчестве Ю.Бондарева. М.: 1983. – 191 с.

5)Оскоцкий, В. Исповедь на исходе века: о творчестве Г. Бакланова / В. Оскоцкий // Вопросы литературы. - 2000. - № 3-4. - С. 326-334.

6)Человек на войне: Энциклопедия Portalus

Учебник – Литература. 11 класс. Базовый уровень. Учебник. В 2 частях. Часть 2 | Чалмаев Виктор Андреевич, Зинин Сергей Александрович

1.Чтение статьи в учебнике на с. 283 – 292

Выполни самостоятельно по образцу

Письменно ответить на вопрос:

Как раскрывается тема войны в данном отрывке?

Игорь вспыхивает. Он вечно сцепляется с Георгием Акимовичем.

- Что вы хотите этим сказать?

- Что воевать не умеем.

- А что такое уметь, Георгий Акимович?

- Уметь? От Берлина до Волги дойти - вот что значит уметь.

- Отойти от границы до Волги тоже надо уметь.

Георгий Акимович смеется мелким, сухим смешком…

- Наши танки не хуже немецких. Они лучше немецких. Один танкист мне говорил.

- Не спорю, не спорю. Возможно, что и лучше, я в этом не разбираюсь. Но одним хорошим танком не уничтожить десять посредственных. Как по-вашему?

- Подождите. будет и у нас много танков.

- Когда? Когда мы с вами на Урале уже будем?

Игорь вскакивает как ужаленный

- Кто будет на Урале? Я, вы, он? Да? Черта с два! И вы это сами

прекрасно знаете. Вы это все так, из какого-то упрямства, какого-то дурацкого желания спорить, обязательно спорить.

Георгий Акимович дергает носом, бровями, щеками.

- Чего вы злитесь? Сядьте. Ну, сядьте на минуточку. Можно ж обо всем

спокойно. – Игорь подсаживается. – Вот вы говорите, что и отступать надо

уметь. Верно. Перед Наполеоном мы тоже отступали до самой Москвы. Но тогда мы теряли только территорию, да и то это была узкая полоска. И Наполеон, кроме снегов и сожженных сел, ничего не приобрел. А сейчас? Украины и Кубани нет – нет хлеба. Донбасса нет – нет угля. Баку отрезан, Днепрострой разрушен, тысячи заводов в руках немцев. Какие перспективы? Экономика сейчас – это все. Армия должна быть обута, одета, накормлена, снабжена боеприпасами. Я не говорю уже о мирном населении. Не говорю о том, что добрых пятидесяти миллионов, находящихся под сапогом у фашистов, мы недосчитываемся. В силах ли мы все это преодолеть? По-вашему, в силах?

- В силах. В прошлом году еще хуже было. Немцы до Москвы дошли, и

Некоторое время мы молчим и следим за плывущими в небе черными, противными, такими спокойными и уверенными в своей силе желтокрылыми самолетами. Георгий Акимович курит одну папиросу за другой. Вокруг него уже с десяток окурков. Смотрит в одну точку, туда, где скрылись самолеты.

Он как-то сказал:

- Мы будем воевать до последнего солдата. Русские всегда так воюют. Но

шансов у нас все-таки мало. Нас может спасти только чудо. Иначе нас задавят. Задавят организованностью и танками.

Недавно ночью шли мимо солдаты. Я дежурил у телефона и вышел покурить. Они шли и пели, тихо, вполголоса. Я даже не видел их, я только слышал их шаги по асфальту и тихую, немного даже грустную песню про Днипро и журавлей. Я подошел. Бойцы расположились на отдых вдоль дороги, на примятой траве, под акациями. Мигали огоньки цигарок. И чей-то молодой, негромкий голос доносился откуда-то из-под деревьев.

- Нет, Вась. Ты уж не говори. Лучше нашей нигде не сыщешь. Ей-богу. Как масло, земля – жирная, настоящая. - Он даже причмокнул как-то по-особенному. - А хлеб взойдет - с головой закроет.

А город пылал, и красные отсветы прыгали по стенам цехов, и где-то совсем недалеко трещали автоматы то чаще, то реже, и взлетали ракеты, и впереди неизвестность и почти неминуемая смерть.

Я так и не увидел того, кто это сказал. Кто-то крикнул: "Приготовиться к движению!" Все зашевелились, загремели котелками. И пошли. Пошли медленным, тяжелым солдатским шагом. Пошли к тому неизвестному месту, которое на карте их командира отмечено, должно быть, красным крестиком.

Я долго стоял еще и прислушивался к удалявшимся и затихшим потом совсем шагам солдат.

Есть детали, которые запоминаются на всю жизнь. И не только запоминаются. Маленькие, как будто незначительные, они въедаются, впитываются как-то в тебя, начинают прорастать, вырастают во что-то большое, значительное, вбирают в себя всю сущность происходящего, становятся как бы символом.

Я помню одного убитого бойца. Он лежал на спине, раскинув руки, и к губе его прилип окурок. Маленький, еще дымившийся окурок. И это было страшней всего, что я видел до и после на войне. Страшнее разрушенных городов, распоротых животов, оторванных рук и ног. Раскинутые руки и окурок на губе. Минуту назад была еще жизнь, мысли, желания. Сейчас – смерть.

А вот в песне той, в тех простых словах о земле, жирной, как масло, о хлебах, с головой закрывающих тебя, было что-то. Я даже не знаю, как это назвать. Толстой называл это скрытой теплотой патриотизма. Возможно, это самое правильное определение. Возможно, это и есть то чудо, которого так ждет Георгий Акимович, чудо более сильное, чем немецкая организованность и танки с черными крестами.

А вот вчера на моих глазах около него разорвался снаряд. Шагах в двадцати, не больше, разорвался. Он только слегка наклонился и продолжал искать порыв. Обмотал поврежденное место и потом еще проверил весь провод на участке, вокруг места разрыва.

Это было полтора месяца тому назад – в июле. Сейчас сентябрь. Мы уже десятый день на этом заводе. Десятый день немцы бомбят город. Бомбят, – значит, там еще наши. Значит, идут бои. Значит, есть фронт. Значит, лучше сейчас, чем в июле…

Владимир Олейник, кандидат педагогических наук, литературный редактор сайта "окопка.ру"

Об "окопном реализме" и современной военной литературе

Когда говорят о кризисе современной литературы, немного лукавят. Если уж говорить о кризисе, то тех структур и форм, тех образных и ценностных систем, что страшно далеки от подлинных эстетических запросов человека. Прежде всего - на правду чувств и ясность понимания действительности. Когда становится понятным "кто есть кто", куда идти и что делать. Это не упрощение, а приближение к истине. Максимально быстро такое прояснение в экстремальной ситуации. Или на войне. Не случайно человек, его образ в военной литературе наполнен глубочайшим экзистенциальным смыслом. Не случайно привычные категории и понятия в тех условиях раскрываются во всей своей полноте и насыщенности. Эти же условия и ситуации раскрывают и характер человека, исполняют его собственной мерой. Авторы сайта современной военный литературы "Окопка" эти истины вынесли из Афганистана и Чечни, из стыдливо называемых "локальных конфликтов". Они и родились там как писатели. Каждый со своей историей. Гражданская война на Украине, вспыхнувшая после государственного переворота, вовлекла в свои жернова сотни тысяч людей, делая их участниками и жертвами. И от чаши сей нельзя уклониться, пронести мимо. Заденет, зацепит, забрызгает. Потому что Судьба - общая для всех! И в сознании людей рождается и понимание этой общности, и ясность происходящего, и осознанность своего выбора. В представленном сборнике под одной обложкой известные, маститые авторы - писатели и журналисты, - и те, кто начал писать в боях под Изварино, у Славянска, под бомбежками и артобстрелами Донецка и Луганска. Но объединяет их правда изображения человека, его чувств и поступков и четкая ясность видения окружающего мира. Все то, что можно назвать "окопным реализмом". Или современной военной литературой. Литературой честной и искренней. Исполненной любви к людям и к жизни. И дающей надежду на эту самую жизнь. Потому что Правду победить невозможно.

Новая волна военной поэзии и прозы в конце 50 – начале 60-х годов (“лейтенантская” литература).

Подъем, расцвет военной прозы и поэзии в конце 50 – начале 60-х годов был связан с вхождением в литературу нового поколения поэтов и прозаиков. И это было начало 3-го этапа развития литературы о войне после 1-го (периода самой войны 1941-1945гг.) и 2-го (первого послевоенного десятилетия 1946-1955).

В конце 50-х – начале 60-х гг. очень ярко заявило о себе самое младшее поколение фронтовиков – тех молодых людей 1923-24 гг. рождения, кто попал на войну прямо со школьной скамьи, для кого война стала и первым испытанием, и главным делом всей жизни.

Но это поколение фронтовиков – самых молодых участников войны (из тех, кто уцелел) – за несколько послевоенных десятилетий создало большую и яркую литературу, в которой отразился их опыт военной и послевоенной жизни.

1. Усиление трагического начала

Осмысление войны как трагедии человека и народа – в эстетическом смысле – т.е. в формах трагического искусства, на языке эстетики трагического, все более глубоко пронизывает литературу о войне.

Бондарев предельно обостряет ситуацию. Два батальона пехоты с приданными им несколькими артиллерийскими орудиями переправляются на противоположный, занятый немцами берег Днепра и завязывают бой, чтобы дать возможность главным силам форсировать реку и начать мощное наступление. Батальоны дерутся в полной уверенности, что они начинают боевые действия на направлении главного удара. В этом убеждены и немцы, срочно стянувшие сюда большое количество сил и бросившие против форсировавших Днепр батальонов танки, артиллерию, самолеты.

Но наступления не будет. Вернее, оно будет, но не здесь, не на этом участке. Обстановка изменилась, и высшее командование приняло решение наносить главный удар в другом месте, и туда в срочном порядке перебрасывается дивизия полковника Иверзева, два батальона которой уже ведут бой на другой стороне Днепра. Не будет по этой причине и обещанной батальонам артиллерийской поддержки – артиллерия дивизии уходит вместе с ней.

2. Лирическое начало: герой и автор

Читайте также: