Что такое мемуары кратко

Обновлено: 30.06.2024

мему а ры, мемуаров, ед. нет, муж. (франц. mémoires).

1. Литературное произведение в форме записок о прошлых событиях, современником или участником которых был автор (лит.).

2. Одно из названий печатных трудов ученых учреждений (устар.).

Гаспаров. Записи и выписки

♦ "Секрет истины: кто дольше живет, кто кого перемемуарит" (В. Шаламов). Это он пересказывает Ф. Сологуба, который говорил: поэт в России должен жить долго, чтобы пережить всех мемуаристов. Иногда кажется, что именно ради этого долго жила Ахматова.

♦ Из писем помещицы Коробочки к Ф. А. Петровскому. "Г-н Гольденвейзер на двух фортепъянах играл "Эй, ухнем", а г-жа Яблочкина исполняла стриптиз. Прочитав эти мемуары, одобрила все, кроме того, что о ней".

♦ Вечер был чудный, мягкий, теплый, душистый. Полная луна кидала свой свет блестящей полосой по морю, и поверхность воды искрилась жемчужными чешуйками. Воздух был весь насыщен запахом цветущих лимонов, роз и жасмина (Е. Матвеева. "Восп. о гр. А. К. Толстом и его жене". ИВ 1916, 1, 168).

Толковый словарь русского языка (Алабугина)

, -ов, только мн.

Записки о прошлых событиях, сделанные свидетелем этих событий.

* Мемуары И. Дуровой. *

|| прил. мемуарный, -ая, -ое.

* Мемуарная литература. *

Тезаурус русской деловой лексики

Syn: воспоминания, записки

Энциклопедический словарь

(франц. memoires - воспоминания), разновидность документальной литературы, литературное повествование участника общественной, литературной, художественной жизни о событиях и людях, современником которых он был. Ср. автобиография.

Словарь Ожегова

МЕМУАРЫ, ов. Записки, литературные воспоминания о прошлых событиях, сделанные современником или участником этих событий. Военные м.

| прил. мемуарный, ая, ое. М. жанр.

Словарь Ефремовой

  1. мн.
    1. Литературное произведение, повествующее в форме записок от лица автора о событиях прошлого, участником или свидетелем которых он был.
    2. :
      1. устар. Научные труды, записки.
      2. Собрание научных статей, издаваемых научным обществом или учреждением.

      Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

      Классическая древность знала только двух авторов М.: Ксенофонта и Цезаря. Истинная родина М. — Франция. Первые опыты в этой области относятся здесь к XIII в. Наивные записки Вильгардуэна о латинской империи стоят еще на рубеже между М. и хроникой, тогда как "Histoire de St. Louis" (около 1310 г.) по праву считается образцом исторических М. Труд Фруассара, обнимающий 1322—1400 гг., часто принимает характер М., хотя автор и дал ему форму хроники. Воспоминания Филиппа де Комина об эпохе Людовика XI и Карла VIII принадлежат к числу образцовых произведений по вопросам практической политики и в то же время представляют собой памятник художественный. Весьма важны мемуары XVI века, проливающие больше света на политическую и религиозную борьбу той эпохи, чем официальные акты. Сюда относятся: мемуары Мишеля де Кастельно, Агриппы д'Oбинье, Блеза де Монлюка (1521—1572), Гаспара де Со-Таванна (Saulx-Tavannes, 1530—73), Маргариты де Валуа, первой жены Генриха IV, записки которой не выходят из сферы придворной жизни, затем "Memoriae nost r ae libri VI" Гильома Парадэна и также по-латыни написанное повествование де Ту. Со стороны протестантов оставили мемуары Лану, Дюплесси-Морне (1572—1623) и Жан Мержи. Заслуживают еще внимания записки Вильруа (1567—1604), герцога де Невер (1574—1610), герцога де Бульон (1560—86) и принца Людовика де Конде (1559—66) Мемуары Брантома отличаются фривольностью, доходящей до цинизма, тогда как в "Economies royales" Сюлли, служащих одним из важнейших источников для истории Генриха IV, отражается благородно-чистый характер их автора. При Людовиках XIII и XIV М. писали герцог де Роган (1610—29), граф де Поншартрен (1610—20), маркиз де Бово, Бассомпьер, Обери, Ришелье, Ларошфуко, кардинал Рец, Сен-Симон, Ноайлль и др. К эпохе регентства и Людовика XV относятся мемуары Дюкло, аббата Монтиона, герцога Шуазеля. Особенно возросло число М. в эпоху революции (мемуары Неккера, Безанваля, Феррьера, Александра Ламета, Лафайета, мадам де Сталь, Кампан, Барбару, Бидьо-Варенна, Дюмурье, мадам Ролан, Мирабо, Мунье, Барера, Камилла Демулена). Даже палачи, например Самсон, писали тогда М. Многие из М. той эпохи, появившиеся с именами знаменитых деятелей, подложны. Такого рода подделки в широких размерах практиковал Сулави (Soulavie), сборники которого вытеснены, поэтому, "Collection des mémoires relatifs à la révolution franç aise" (30 т., П., 1820—30) и некоторыми другими. Еще многочисленнее М., относящиеся к наполеоновской эпохе. Почти все генералы Наполеона и многие др. лица оставили записки; особенно большое значение имеют мемуары Биньона, O'Меары, Констана, Лавалетта, Савари, герцогини д'Абрантес, Мармона, Евгения Богарне, мадам де Ремюза и недавно опубликованные мемуары Талейрана. В новейшее время писали М. Карно, Брольи, Шатобриан, Жорж Санд, Гизо, Мармье, Гонкуры. Богата М. и английская литература, в которой они, впрочем, приобретают значение лишь с эпохи королевы Елизаветы и еще более со времени внутренних войн XVII в. Для царствования Карла I особое значение имеют мемуары Джемса Мельвилля и шотландца Давида Крафорда. Важнейшие из произведений этого рода собраны в издании Гизо: "Collection des m émoires relatifs à la ré volution d'Angleterre" (33 т., П., 1823 и сл.). Из М. позднейшего времени наиболее выдаются записки Болингброка и Гораса Вальполя. В Англии, как и во Франции, литература М. приняла в новейшие годы размеры, едва доступные для обозрения. В Германии эпоха реформации вызвала на короткое время расцвет литературы политических М. Карл V оставил на испанском языке записки о своей жизни, но они сохранились лишь во французской обработке португальского перевода. К эпохе реформации относятся еще мемуары Гёца фон Берлихингена, журнал Шмалькальденской войны, веденный Виглиусом ван Цвихемом, записки Себастиана Шертлина фон Буртенбах. Для второй половины XVI века особое значение имеют мемуары Ганса фон Швейнихена. Возрождение литературы М. замечается в эпоху Фридриха II, когда появились написанные по-французски, не всегда достоверные записки маркграфини Вильгельмины Байрейтской, а также М. барона фон Пёллница и самого короля. К XIX в. относятся мемуары Генца, герцога Евгения Вюртембергского, графини фон Фосс, Варнгагена фон Энзе, Меттерниха, Гагерна, Арндта, фон Ланга, Гормайра, Бейста и др. В последние годы большое внимание обратили на себя записки герцога саксен-кобург-готского Эрнста II. Интересен и дневник принцессы Алисы, матери ныне благополучно царствующей императрицы Александры Феодоровны ("Исторический Вестник", 1894 г., №№ 6 и 7). Литературные M. оставили в XVIII столетии Христиан Вольф, И. Я. Мозер, а в XIX в. — Фаллерслебен, Г. Лео, Густав Фрейтаг, Боденштедт, Гамерлинг, граф Шак, А. Шпрингер. Несравненный образец в этом роде дал Гёте в "Wahrheit und Dichtung". В Польше литература М. начинается при Сигизмунде III, записками Ерлича. Лучшим польским мемуаристом XVII в. является блещущий юмором Хриз. В том же веке писали М. макароническим языком, обильно уснащенным латинскими выражениями, Пасек, Е. Отвиновский, Денболенцкий и др. В XVIII в. оставили мемуары Китович, Выбицкий, Немцевич, Карпинский, С. Букар, М. Роговский, Чацкий, Охоцкий и др. Многие из них собрал в своем издании Zupań ski, "Pami ętniki z. XVIII w." (Познань, 1860 и сл.), а также J. J. Kraszewski, в "Biblijotece pamię tników i podro ży po dawnej Polsce" (1870). В XIX в. одно из первых мест в польской литературе М. занял Руфин Пиотровский; затем писали М. еще Дмоховский, Чаплицкий, Л. Потоцкий, М. Чайковский (Садык-паша), Мохнацкий, Одынец, Ад. Чарторыжский.

      В русской литературе ряд записок начинается "Историей князя Великого Московского о делах, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом очима нашими", знаменитого князя Курбского, имеющей характер скорее памфлета, чем истории, но важной как выражение мнения известной партии. Смутное время вызвало целый ряд повествований современников и очевидцев смуты, но за немногими исключениями произведения эти не могут считаться простодушными записями о виденном и слышанном: во всех почти сказаниях выступает или предвзятая точка зрения, или же влияния, от которых страдает простота и правдивость показаний автора. Не говоря уже о произведениях, появившихся еще до окончания смуты (повесть протопопа Терентия), публицистические черты не чужды и двум крупнейшим повествованиям о смуте — "Временнику" Ивана Тимофеева и "Сказанию об осаде Троицко-Сергиева монастыря" Авраамия Палицына. И в том, и в другом труде преобладает желание обличить пороки московского общества и ими объяснить происхождение смуты; в зависимости от такой задачи является отсутствие хронологической связи, пробелы в фактических показаниях, обилие отвлеченных рассуждений и нравоучений. Позднейшие труды очевидцев смуты, появившиеся при царях Михаиле и Алексее, отличаются от ранних большей объективностью и более фактическим изображением эпохи ("Словеса" князя И. А. Хворостинина, особенно же повесть князя И. М. Катырева-Ростовского, внесенная в хронограф Сергея Кубасова), но и в них изложение часто бывает подчинено или условным риторическим приемам (записки князя Семена Шаховского, относящиеся к 1601—1649 гг.), или одной общей точке зрения (например, официальной — в рукописи, приписываемой патриарху Филарету и изображающей события с 1606 г. после избрания в цари Михаила). В качестве исторического источника имеют поэтому большее значение те немногие произведения, которые отступают от общего литературного шаблона и не идут далее простой бесхитростной передачи событий. Таково, например, житие преподобного Дионисия, архимандрита Троице-Сергиева монастыря, которое в 1648—54 гг. написал троицкий келарь Симон Азарьин, а дополнил своими воспоминаниями ключарь московского Успенского собора Иван Наседка (ср. С. Ф. Платонов, "Древнерусские сказания и повести о смутном времени, как источник исторический", СПб., 1888; тексты сказаний напечатаны им же в издаваемой археографической комиссией "Исторической библиотеке", т. 1 3 -й). Характер записок или личных воспоминаний носят на себе сочинения Котошихина, Шушерина (житие Никона), Аввакума (автобиография), Семена Денисова. Начало царствования Петра вызвало целый ряд записок, авторами которых выступают представители различных партий, волновавших в ту эпоху общество: со стороны приверженцев Петра и Наталии Кирилловны — граф Андрей Арт. Матвеев, со стороны приверженцев царевны Софии — знаменитый Сильвестр Медведев, со стороны раскольников — Савва Романов. Того же времени и позднейшего касаются записки Желябужского, Крекшина, Нартова, П. А. Толстого, Б. Куракина. Поход к Азову описан в особом журнале, который приписывается Шеину. Шведская война описана в так называемом "Журнале Петра Великого" (изд. князем Щербатовым, 1770—1 7 72), составленном Макаровым и шесть раз исправленном Петром I. "Диариуш" (дневник) св. Димитрия Ростовского, начатый в 1681 г., оконченный в 1703 г. и неизвестно кем доведенный до 1709 г., важен для истории литературных трудов автора и проливает свет на состояние просвещения среди тогдашнего духовенства. При Петре начаты записки Неплюева, продолженные до смерти автора (1773). Время от 1712 по 1759 г. обнимают гораздо менее важные записки Нащокина. Для изучения малороссийских отношений важны записки Н. Д. Ханенко и Я. А. Марковича. Для истории верховного тайного совета представляют интерес записки Феофана Прокоповича, а для бытовой истории послепетровской эпохи — краткие, но прелестные записки княгини Н. Б. Долгоруковой, равно как и записки Данилова. Записки оставили фельдмаршал Миних и сын его граф Эрнст, князь Я. П. Шаховской. Характеристику Петра III дает в своих записках академик Штелин. Блистательную картину двора Елизаветы и характеристику Петра III, не всегда беспристрастную, дают записки Екатерины I I, останавливающиеся на царствовании Елизаветы (изд. в Лондоне, 1858 г., на русском и французском языках); дополнением к ним может служить письмо Екатерины II о событиях 28 июня 1762 г. (напечатано много раз, между прочим, в "La Cour de Russie il y à cent a ns", 3 изд., Б., 1860) и рассказы ее о первых годах ее царствования ("Русский Архив", 1865, 1866, 1870 и 1878 гг.). К эпохе Екатерины II (и отчасти к позднейшей) относятся записки А. А. Бибикова, Болотова, Винского, графа А. Р. Воронцова, полковника Мих. Антоновича Гарновского (1754—1814), князя Ф. Н. Голицына, Грибовского, Дашковой, Державина, Добрынина, князя Ю. В. Долгорукова, Порошина, графа А. И. Рибопьера, П. С. Рунича, Рычкова, Толубеева, В. С. Хвостова, Храповицкого. Для изучения событий в Польше 1767—68 гг. любопытен "Журнал генерал-майора Петра Никитича Кречетникова" ("Чтения в Обществе Истории и Древностей Российских", 1863, кн. III), а для событий в Литве 1792 г. — "Дневные записки генерал-аншефа Михаила Никитича Кречетникова" (ibid., 1863, кн. IV). Характеристику чарующего впечатления личности Екатерины дают анонимные записки современницы Екатерины, изд. графом Фицтумом в "Revue des deux Mondes" (1890, апрель); личность этой современницы (графиня Варвара Николаевна Головина) выяснена Л. Майковым в "Русском Обозрении" (1890, № 6). Для истории умственного развития общества при Екатерине II важны, кроме записок Державина, "Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях" Фонвизина, записки М. И. Антоновского ("Русский Архив", 1885 г.), записки князя Ив. Мих. Долгорукова, И. В. Лопухина, И. Ф. Тимковского, князя М. М. Щербатова. Ко времени Павла I относятся записки Л. Н. Энгельгардта, Н. А. Саблукова, князя Н. В. Репнина, митрополита Платона, В. В. Пассека. Конец XVIII в. и первую половину X I X столетия обнимают записки И. И. Дмитриева, Д. Б. Мертвого, графа Е. Ф. Комаровского (замечательны по своей правдивости) и А. М. Тургенева. Русские М. XVIII в. представляют собой драгоценнейший источник для нашей внешней и особенно внутренней истории. Это большей частью личные домашние воспоминания, без литературной отделки, но зато простые и правдивые. Записки, оставшиеся от петровского времени, носят обыкновенно отпечаток непривычки излагать свои мысли, непонимания исторического интереса; отрывочные, без всякого общего освещения, они редко выходят из сферы личных приключений. С распространением образования в обществе увеличивается число М., начинается и более сознательное отношение к событиям. М. времен Екатерины II имеют уже выработанную форму и дают черты нравов общества. Таковы, например, записки Болотова, начатые во время Семилетней войны, и затем М. Винского, Гарновского, Добрынина и др. Авторы этих М. чувствуют, что рассказ о виденном и слышанном ими важен и любопытен для потомства, ради исторического значения эпохи. В XIX столетии число М. и воспоминаний всякого рода сильно увеличивается, отчасти в ущерб их содержательности и значению. К царствованию Александра I (и отчасти к позднейшей эпохе) относятся записки А. Д. Бестужева-Рюмина, графини А. Д. Блудовой, В. Б. Броневского, Вигеля, Геце, братьев С. Н. и Ф. Н. Глинки, графа П. X. Граббе ("Русский Архив", 1873 г.; его же, "Записная книжка", относящаяся к 1828—69 гг. в приложениях к "Русскому Архиву", 1888 и 1889 гг.), Д. В. Давыдова, Дибича-Забалканского ("Русская Старина", 1891), Дуровой, Ермолова, М. М. Евреинова ("Русский Архив", 1891), Жиркевича, Ильинского, "Семейная хроника, или Записки Аркадия В. Кочубея 1790—1873" (СПб., 1890; в продажу не поступили), записки Лубяновского, Н. Н. Муравьева - Карского, М. Ф. Орлова, Пржецлавского, Раевского, графа Ростопчина, де Санглена, Свиньина, княжны В. И. Туркестановой, де ла Флиза, А. Г. Хомутовой, архимандрита Фотия, В. Я. и П. В. Чичаговых, князя А. А. Шаховского, Шишкова, Штейнгеля, записки декабристов (см.; к указанным там следует присоединить записки Батенкова, М. А. Бестужева, Завалишина, а также Гебль, последовавшей в Сибирь за И. А. Анненковым), из которых наиболее важны записки М. А. Бестужева, Н. И. Тургенева и И. Д. Якушкина. Для эпохи Николая I существуют воспоминания фон Брадке, сенатора Дена (о Крымской воине, в "Русской Старине", 1890 г.), В. М. Еропкина, Инсарского, К. Н. Лебедева, Л. Ф. Львова ("Русский Архив", 1885), Муравьева-Карского, Н. А. Обнинского, Е. И. Раевской, Е. П. Самсонова, Н. И. Ушакова, А. М. Фадеева, М. К. Чалого. Из многочисленных воспоминаний об эпохе Александра II особое значение имеют записки Н. В. Берга (о польских заговорах), графа Валуева, Н. С. Голицына (об отмене телесных наказаний, в "Русской Старине", 1890), А. Л. Зиссермана (кавказские воспоминания, в "Русском Архиве", 1885), Левшина, графа М. Н. Муравьева, П. Н. Обнинского, Н. К. Пономарева ("Воспоминания посредника первого призыва", в "Русской Старине", 1891 г., № 2), Н. П. Семенова, Я. А. Соловьева, графа Д. Н. Толстого-Знаменского. Весьма многочисленны литературные воспоминания и мемуары XIX в. Таковы записки С. Т. Аксакова, П. В. Анненкова, Аскоченского, Бодянского (в "Сборнике общества любителей российской словесности", 1891), Н. П. Брусилова (в "Историческом Вестнике", 1893 г., № 4), Буслаева, князя П. А. Вяземского, А. Д. Галахова (в "Историческом Вестнике", 1891 г., № 6 и 1892 г., №№ 1 и 2), Герцена, Панаева, Головачевой-Панаевой, Греча, И. И. Дмитриева, В. Р. Зотова ("Исторический Вестник", 1890), М. Ф. Каменской, Колюпанова, Макарова, Михайловского-Данилевского, Никитенко, Т. Пассека, Павлищева, Погодина, Подолинского, К. А. Полевого, Полторацкого, Ростиславова, С. М. Соловьева, Старчевского, Н. Г. и Ф. Н. Устряловых, Фета и др. Из художников интересные записки оставили Ф. И. Иордан ("Русская Старина", 1891 г.), Солнцев, граф Ф. П. Толстой. Для истории театра важны записки Жихарева, В. Н. Погожева, воспоминания артистов А. А. Алексеева (М., 1894), Н. И. Иванова, П. А. Каратыгина, Леоновой, Нильского, Щепкина; для истории музыки — "Воспоминания Юр. Арнольда" (М., 1893). Собрание русских M. впервые стал издавать Ф. О. Туманский; затем Сахаров издал "Записки русских людей. Сборник времен Петра Великого" (СПб., 1841). В печати русские М. появляются, главным образом, в "Русской Старине" и "Русском Архиве", также в "Историческом Вестнике". М. И. Пыляев напечатал в "Историческом Вестнике" (1890 г., № 1) список главнейших М. и записок, оставленных русскими писателями и общественными деятелями и до сих пор еще не обнародованных.

      Сказания иностранцев о России (см.) во многом имеют характер М., но обыкновенно основываются и на печатных материалах.

      Ср. Пекарский, "Русские М. XVIII в." ("Современник", 1855 г., т. L—LII); Геннади, указатель М. русских людей ("Чтения в обществе истории и древностей российских", 1861 г., кн. IV); Бестужев-Рюмин, "Русская история" (т. I, СПб., 1872); H. Чечулин, "М., их значение и место в ряду исторических источников" (СПб., 1891 — из "Библиографа"). Обработку содержания М. XVIII в. дают В. Гольцев, "Законодательство и нравы в России XVIII в." (М., 1886); Н. Чечулин, "Русское провинциальное общество во 2-й половине XVIII в." (СПб., 1889); E. Щепкина, "Старинные помещики на службе и дома" (СПб., 1890).


      Многие мемуары написаны лицами, игравшими видную роль в истории (Уинстон Черчилль, Шарль де Голль, Екатерина II). Они могут обнимать значительный период времени (иногда всю жизнь автора), соединяя важные события с мелкими подробностями повседневной жизни. В этом отношении мемуары служат историческим источником первостепенной важности. Мемуаристы (не всегда осознанно) стараются представить себя перед потомством в выгодном свете, оправдать свои неудачи и похождения, что неизбежно ставит перед историком вопрос о достоверности изложенного. К примеру, расхожие представления о Челлини как о редкостном ловкаче и о Казанове как о неотразимом повесе восходят исключительно к их мемуарным запискам и другими историческими источниками не подтверждаются.

      Содержание

      Мемуары как литературный жанр





      Русские мемуары допетровского времени

      Русские мемуары XVIII—XIX веков

      С распространением в Российской империи моды на всё французское русские дворяне, выйдя в отставку, стали поверять свои воспоминания бумаге, зачастую по-французски. Первые дворянские записки предназначались исключительно для чтения в домашнем кругу. Среди авторов мемуаров конца XVIII и начала XIX вв. велик процент женщин. Вслед за Екатериной II придворные дамы Е. Р. Дашкова, В. Н. Головина, Р. С. Эдлинг и др. оставили записки на французском. Среди записок XVIII века, составленных на русском языке, Д. С. Мирский отдаёт пальму первенства короткому, непосредственному мемуару Н. Б. Долгоруковой, одной из первых писательниц в России.



      Наибольший литературный интерес среди произведений конца XVIII века представляют близкие к мемуарным путевые записки Д. И. Фонвизина и Н. М. Карамзина. Они преподносились читателям как непосредственные письма с чужбины, хотя на деле представляют собой плод кропотливого литературного труда. Ещё одна специфическая форма русской мемуарной литературы, — семейные хроники М. В. Данилова, Е. А. Сабанеевой, Л. А. Ростопчиной, в которых прослеживается жизнь нескольких поколений одной семьи (часто провинциальной).

      Обособленный массив мемуарной литературы образуют записки о событиях 1812 года (Д. В. Давыдов, С. Н. Глинка, Н. А. Дурова и др.). Богатый материал по общественной жизни пушкинской эпохи дают мемуары Н. И. Греча и Ф. В. Булгарина, записные книжки С. П. Жихарева и П. А. Вяземского. Вся первая треть XIX века освещена в записках Е. Ф. Комаровского, А. М. Тургенева и Ф. Ф. Вигеля. Последние по изяществу слога и остроте характеристик некогда признавались за лучший образец мемуарной литературы своего времени. П. А. Плетнёв аттестовал их следующим образом:

      Записки, очень интересные, исполненные остроты, желчи, насмешливости и себялюбия. Всё описано очень колко и умно. Это так занимательно, что и пересказать трудно. Он остроумен, желчен, знающ и умён до чрезвычайности. У него можно поучиться писать.



      Светские салоны середины XIX века описаны многочисленными мемуаристками, среди которых А. О. Смирнова, Е. А. Сушкова, А. Ф. Тютчева. Более сухим языком пишут государственные деятели из высшего чиновничества (М. А. Корф, К. И. Фишер). Панорама литературной жизни 1840-х гг. развёрнута в воспоминаниях В. А. Соллогуба, А. В. Никитенко, П. В. Анненкова, Д. В. Григоровича, А. А. Григорьева, А. А. Фета, Т. П. Пассек, П. А. Каратыгина, А. Я. Панаевой и её мужа И. И. Панаева.

      О событиях в России конца XIX века оставили весьма обстоятельные записки многочисленные писатели и общественные деятели (П. А. Кропоткин, П. Д. Боборыкин, Б. Н. Чичерин, А. Ф. Кони), представители художественной интеллигенции (И. Е. Репин, К. С. Станиславский, А. Н. Бенуа, М. К. Тенишева), высшего чиновничества (В. П. Мещерский, С. Д. Урусов, В. Ф. Джунковский, С. Ю. Витте). Жизнь при дворе последнего царя охарактеризована в мемуарах, составленных уже в эмиграции Ф. Юсуповым и А. Вырубовой, а также перешедшим на советскую службу А. А. Игнатьевым.

      Издания русских мемуаров

      Мемуарные произведения Востока



      Литература

      Ссылки

      В Интернете существует несколько достаточно подробных полнотекстовых собраний русской мемуарной литературы:


      Мемуа́ры, мемуа́рная литерату́ра (от фр. mémoires — воспоминания) — распространённый литературный жанр, в котором события излагаются по памяти или на основе личных записей от лица современника. Как правило, мемуары повествуют о событиях, в которых автор записок принимал участие или которые известны ему от очевидцев, и о людях, с которыми автор был лично знаком. Важная особенность мемуаров заключается в претензии на достоверность воссоздаваемой картины прошлого и, соответственно, на документальный характер текста, хотя в действительности далеко не все мемуары являются точными или правдивыми.

      Мемуары не тождественны автобиографии или хронике событий, хотя в обиходе эти понятия часто используются как синонимы. Мемуарист пытается осмыслить исторический контекст собственной жизни, описывает свои действия как часть общего исторического процесса. Многие мемуары написаны лицами, игравшими видную роль в истории (Уинстон Черчилль, Шарль де Голль, Екатерина II). Они могут охватывать значительный период времени, иногда всю жизнь автора, соединяя важные события с мелкими подробностями повседневной жизни.

      Содержание

      Писать свои Memoires заманчиво и приятно. Предмет неистощимый. Но трудно. Не лгать — можно; быть искренним — невозможность физическая. Перо иногда остановится, как с разбега перед пропастью — на том, что посторонний прочёл бы равнодушно. Презирать суд людей не трудно; презирать [самого себя] суд собственный невозможно.

      . В математике на самостоятельные исследования в большинстве случаев приходится наталкиваться путём чтения мемуаров других учёных. [1] :232

      Я уже так стара, что стала забывать собственные мемуары. [2]

      Мы знали закон мемуаристов, их конституционный, их основной закон: прав тот, кто пишет позже, переживя, переплывя поток свидетелей, и выносит свой приговор с видом человека, владеющего абсолютной истиной.

      Да, это и есть мемуары, написанные о моём, пожалуй, самом близком в жизни человеке.
      К сожалению, сам тон воспоминаний заставляет автора временами становиться идиотом. [5] :9—10

      Воронка, оставшаяся на месте исчезнувшей страны, втягивает в себя всё окружающее. Не желающие разделить судьбу государства пишут мемуары, чтобы от него отмежеваться. Неудивительно, что лучше это удается тем, кто к нему и не примазывался. Гордый своей маргинальностью, мемуарист фиксирует хронику обочины.
      Раньше воспоминания писали, чтобы оценить прошлое, теперь — чтобы убедиться: оно было. Удостовериться в том, что у нас была история — своя, а не общая. [8] Это можно сказать и о довлатовской прозе.

      ― А так, очень просто. При Ленине Гитлер был бы невозможен. При Ленине он ведь в тюрьме сидел да мемуары сочинял… При Ленине только этот шут гороховый, Муссолини, мог появиться. [10]

      Мне давно уже советовали написать о том, что запомнилось, положить на бумагу свои наблюдения и рожденные ими мысли. Эта идея превратилась в неодолимое искушение в годы перестройки, когда наконец открылась возможность сказать если еще не всю, то почти всю правду и о весьма горьком и деликатном, ранее запретном. Осуществить эти планы оказалось, однако, делом более трудным, чем я поначалу предполагал. И не только потому, что непросто было выкроить время. Более сложным оказалось другое: в последние годы быстрые темпы набрали общественные перемены, менялись наши представления о прошлом и настоящем, о правдивости, о ценности суждений, в связи с чем планка требований к себе и к тому, что пишешь, непрерывно поднималась. Скажу честно: первые заготовки появились в 1987 году. Но, возвращаясь к ним, я каждый раз переписывал почти всё, с начала до конца. В том числе и потому, что раба, говоря конкретнее ― раба привычных представлений, взглядов и условностей, ― действительно удаётся выдавливать из себя лишь по капле. Не говорю уже о том, что передо мной, как и перед каждым пишущим мемуары, стояло два искушения. Одно ― свести задним числом счёты с людьми, которых я не любил. И второе ― изобразить себя, опять же задним числом, более умным, смелым и честным, чем я в действительности был. [12]

      – Я бюварную бумагу должна купить, – сказала Ксения. – Бабушка просила.
      – Зачем ей бюварная бумага? – удивилась Эстер.
      – Она мемуары пишет, – улыбнулась Ксения. – Историю нашей семьи. А пишмашинистке отдавать дорого. Вот она и пишет через бюварную бумагу, чтобы сразу три копии получалось. [13]

      Вспоминать забытое прошлое – трудно. Чаще всего – бесполезно.
      Гораздо проще вспоминать прошлое – записанное на бумаге. Нужно просто прочитать его – и слегка улыбнуться. [14] :5

      Полно, Курдюкова, врешь,
      Поуйми задор мечтаний,
      А то скажут, что в компаньи
      Д’эн мусье твой мемуар
      Пишешь ты, он пе ле круар,
      И испортится всё дело.
      Уже многим надоело
      Слушать длинный твой рассказ,
      Даме только л’он фе грас,
      А мужчину как завидят,
      Тотчас свистом разобидят,
      И не станут экуте,
      Хоть маман н’аве шанте. [15]

      Девочка читала мемуары,
      На руки головку положив.
      Маленькое сердце замирало,
      Сдавленное тяжестью чужих
      Огненных страстей и преступлений,
      Кровью, обагрявшей алтари,
      Перед ней рождались поколенья,
      Воздвигались боги и цари.
      Вздрагивали худенькие плечи,
      Слёзы набегали на глаза,
      А в окне синел весенний вечер,
      Грохотала первая гроза. [16]

      Но только ночь пройдет одна лишь, ―
      куст наклонившийся отвалишь,
      и где вчера головкой Грёза
      романс выслушивала роза, ―
      осенний день тоскливо гаснет,
      деревья в рубище ненастья,
      и роза ― бедная старуха ―
      стоит, лишившаяся слуха,
      перед раскинутым у гроба
      былым богатством гардероба,
      стоит над мерзлою травою,
      тряся червивой головою.
      О, шёлк! О, нежные муары.
      Одна утеха ― мемуары. [17]

      Кто вспоминает постановки
      И обстановку дореволюционного театра
      И своего любимого декоратора,
      Кто ― первого авиатора,
      Кто ― последнего императора,
      Кто ― думские кулуары, кто ― дамские будуары,
      Пеньюары и прочие салонные аксессуары,
      Кто ― социал-демократов,
      А кто и Саратов Ольги Сократовны.
      На прудах колышутся
      Ненюфары
      Потому, что пишутся
      Мемуары.
      О Воронеж,
      Ты снова
      Кольцова
      Хоронишь! [18]

      Смотрите!
      Вот как надобно писать
      И мемуары и воспоминанья,
      Писать, чтоб душу грешную спасать,
      Писать, как возвращаясь из изгнанья!
      Писать, чтоб сколько уз ни разорви
      И в чьем ни разуверься дарованье,
      А получилась повесть о любви,
      Очарованье, разочарованье!
      Писать как дикий, чтоб потом тетрадь
      Без оговорок ринуть всем в подарок
      И снова воскресать и умирать
      Таким, каким родился, ― без помарок! [18]

      И академик сухопарый,
      и однорукий инвалид ―
      все нынче пишут мемуары,
      как будто время им велит.
      Уж хорошо там или плохо,
      они ведут живую речь,
      чтоб сохранить свою эпоху,
      свою историю сберечь.
      Они хотят, чтоб не упало
      с телеги жизни прожитой
      травинки даже самой малой,
      последней даже запятой. [19]

      На рассказ ― не рискну. Мемуары? ― но мало ли мемориала?
      Сплетниц-плакальщиц у свинцовой голубки, экслибрис креста?
      Притворялась пророчицей. Лицедействовала царицей.
      В скольких скалах жила! Никого не любила…

      Те, кто не умирают, ― живут
      до шестидесяти, до семидесяти,
      педствуют, строчат мемуары,
      путаются в ногах. [20]

      Ясный день, ещё не старый.
      Ветер. Облака. Дворец.
      Представляю мемуары,
      изданные наконец
      после крепкого забвенья,
      после честных лагерей:
      Ветер. Стрельна. Воскресенье.
      Стайки легких времирей.
      Он шутил ― и я смеялась.
      Он казался оживлен…
      Две недели оставалось
      до скончания времен. [21]

      Зная
      о моём былом пристрастии к чтенью, жена
      иногда выписывает по почте двѐ-три
      книги, в основном мемуары. Допоздна
      скрипит жестяной петух на морозном ветре,
      в подполе крыса шуршит.

      Поделитесь цитатами в социальных сетях:
      ВКонтакте • Facebook • Твиттер • Живой Журнал

      Отличительные признаки мемуаров

      Главные требования к трудам мемуариста – четкое соответствие исторической истине, фактографичность, хроникальность рассказа, отказ от искажения сюжета, сознательной анахроничности, использования художественных приемов.

      Данные формальные качества сближают мемуарную литературу с жанром дневника в документальной литературе, с тем значимой различием, что, в отличие от дневниковых записей, мемуары предполагают ретроспекцию, воззвание к довольно отдаленному периоду, и неминуемый механизм переоценки событий с учетом опыта, накопленного автором.

      Мемуарная литература

      По достоверности, материалам и отсутствию придумки мемуарный текст близок к научно-биографическим очеркам, исторической прозе, автобиографическим и документально-историческим произведениям. Однако мемуары отличаются отображение не столько личности создателя, его переживаний, сколько окружающей его действительности и внешних событий, к которым он оказался так или иначе причастен.

      Между тем, в отличие от научных текстов, мемуарное произведение предполагает активное присутствие авторского голоса, его личных оценок и обязательной пристрастности, то есть авторская субъективность – конструктивный фактор мемуара.

      В частности, на первой странице книги С. Моэма “Подводя итоги”, которая обладает всеми перечисленными признаками, автор сразу предупреждает, что данное произведение не является ни биографией, ни мемуарами. Несмотря на то, что взгляд Моэма направлен прошлое, текст носит исповедальный характер, установка на подведение итогов полувекового литературного пути. По жанру это сочинение является развернутым эссе.

      Таким образом, мемуарная литература является важным источником историографии, материалом исторического источника. Одновременно с этим по фактической точности воспроизводимого материала данные тексты почти всегда проигрывают документу. Поэтому историки подвергают событийные факты из воспоминаний известных личностей критической сверке с существующими объективными сведениями.

      Если определенный факт, описанный в мемуаре, не находит ни подтверждения, ни опровержения, то свидетельство о нем рассматривается историографией лишь гипотетически как научно состоятельное.

      Становление мемуарной прозы

      Свое начало мемуарные сочинения берут от воспоминаний Ксенофонта о Сократе (4 в. до н.э.) и его Анабасиса (401 до н.э.) – записок о военном походе греков. Античные образцы характеризуются безличностностью и стремятся к исторической хронике.

      Бурное развитие мемуаров в России 19 в. связано с воспоминаниями И.С. Тургенева, Н.И. Тургенева, И. А. Гончарова, литератора Н. Греча, декабристов М. Бестужева, И. Пущина, И. Якушкина, цензоров А. Никитенко, Е. Феоктистова. Ценны мемуарные сочинения А.Я. Панаевой, Н.А. Огаревой-Тучковой, Т.А. Кузминской.

      В 19–20 вв. активно развиваются произведения, основанные на воспоминаниях писателей и о писателях. Так формируется собственно литературная мемуаристика в лице Гете, Стендаля, Г. Гейне, Г.-Х. Андерсена, А. Франса, Р. Тагора, Г. Манна и др.

      Оживление русских мемуарных произведений, связанное опубликованными в СССР и в эмиграции воспоминаний о предреволюционной и революционной эпохе, приходится на 1920–1930‑е гг. (труды К. Станиславского, А. Белого, В. Вересаева, Г. Чулкова и др.).

      Шаткость границы между мемуарами и другими видами литературы определилась в русских и западноевропейских произведениях уже к середине 19 в, чему способствовал кризис романтизма и установление новой эстетики реализма.

      В этих сочинениях мемуарное начало введено в органику художественной литературы. Исторический материал и реалии жизни автора претворяются в факт искусства, а стилистика подчиняется задаче оказать на читателя эстетическое воздействие.

      Мемуарная литература

      С начала 1990‑х в России современные политические и культурные деятели выпустили множество мемуарных сочинений, многие из которых является фактом общественной жизни, чем литературы.

      Приемы экспертизы мемуарной литературы

      Мемуарная литература может служить историческим материалом, документальным свидетельством, но исключительно при условии критической проверки и переработки.

      • подлинность мемуарного текста, то есть действительная его принадлежность приписываемому автору;
      • его достоверность, то есть правильность заявляемых автором сведений.

      Одним из главных приемов экспертизы мемуарной прозы является сопоставление разных свидетельств современников об одной и той же эпохе, цикле явлений, сравнение мемуаров с перепиской соответствующих авторов.

      При анализе достоверности материалов принимают во внимание также такие особенности мемуариста, как память, внимание, тип восприятия, характер и условия работы, затем — пользование источниками в работе и т. п.

      Экспертиза мемуарной литературы является важной для литературоведов с практической точки зрения, и одновременно второстепенной, относящейся по сути к области общего исторического источниковедения.

      Значение мемуарных произведений

      Мемуары считаются важным источником сведений о жизни той или иной исторической и литературной эпохи. Существует множество мемуарных произведений о литературном быте или жизни мастеров словесности, к примеру, записки братьев Гонкур, Жорж Санд, Шатобриана и др.

      Особую ценность для изучения литературного процесса представляют записки, принадлежащие выдающимся писателям, поэтам, критикам, которые дают богатый материал не только для изучения биографии автора, но и для его личности с точки зрения творчества. В таких работах часто прямо указываются писательские замыслы, творческие истории конкретных произведений.

      Сравнение изображенных в этих произведениях лиц и событий с первыми ранними работами того же Горького дают прекрасный материал для суждений не только о процессе творчества, о появлении художественного произведения, но и о творческом методе, о художественном стиле писателя, об его отношении к жизненному материалу.

      Поэтому нужно быть особенно бдительными, перечитывая произведения мемуарной прозы.

      Читайте также: