Что означает черный день германской армии кратко

Обновлено: 05.07.2024

Согласно плану Фоша, британцы и французы должны были предпринять наступление на фронте Альбер — Мондидье в направлении на Руа с целью освободить от обстрела немцев Амьен и железнодорожную линию Париж — Кале.

Выполнение этой операции возлагалось на 4-ю британскую армию при поддержке 1-й французской армии. К утру 8 августа на фронте атаки от шоссе из Амьена в Руа до Морланкур, на протяжении 18 км, развернулись 11 пехотных и три кавалерийских британских дивизии с 2000 орудий и 420 танками. Южнее их до Мондидье располагались 15 пехотных и три кавалерийских французских дивизии с 1616 орудиями, 700 самолетами и 96 танками. Но 8 августа участие в наступлении должен был принять лишь левофланговый корпус (6 дивизий) 1-й французской армии на фронте Морейль — Домар, а остальные корпуса должны были присоединиться к наступавшим позднее.

8 августа 1918 года в 4:20 союзная артиллерия открыла мощный огонь по позициям, командным и наблюдательным пунктам, узлам связи и тыловым объектам 2-й германской армии.

Треть артиллерии организовала огневой вал, под прикрытием которого дивизии 4-й британской армии и 415 танков двинулись в атаку. Атака стала полной неожиданностью для немцев. Туман и разрывы химических и дымовых снарядов ограничили видимость до 10-15 метров. На позиции германских войск обрушились английские танки. Они обстреливали из пулеметов немецкую пехоту, уничтожали телефонные и телеграфные столбы.

В 5:05, после артиллерийской подготовки, в сражение вступил 31-й корпус французской армии. Прорыв германской обороны развивался в строгом соответствии с ранее намеченным планом. Через час основная часть семи британских дивизий достигла первого рубежа обороны. Затем войска приостановились на два часа, чтобы подтянулась артиллерия. Затем наступление возобновилось, и к 13:30 наступавшие достигли третьего оборонительного рубежа. Однако дальнейшие попытки британских и французских войск продвинуться вглубь германской обороны были безуспешны. Германское командование спешно перебрасывало в район Амьена дивизии с других участков фронта.

Немцы отказались от всех наступательных действий и решили перейти к обороне захваченных территорий.

Верховное командование рассчитывало во избежание серьезных внутриполитических осложнений скрыть от германского народа истинное состояние армии и в перспективе добиться приемлемых условий мира.

Итоги первого дня боев были для германской армии плачевными. Немецкие войска потеряли 27 тыс. человек убитыми и пленными, около 400 орудий. Союзным войскам удалось захватить большое число других военных трофеев. Также союзникам удалось сбить 62 немецких самолета. Немецкие войска были деморализованы, начались массовые сдачи в плен. Британские и французские войска за первый день боев потеряли 8 800 человек. Внезапность атаки прервала связь между германскими дивизиями. Большое число немецких офицеров попало в плен.

9 августа союзные войска продолжили наступление. В бой вступили 1-я и 3-я французские армии. Германская артиллерия была перегруппирована для борьбы с танками, в результате чего англичане и французы начали нести большие потери бронемашин. Например, за первый день боев из 415 танков союзники потеряли около 100. 9 августа из 145 танков союзники потеряли 39. Это оказало значительное влияние на снижение темпов наступления. После окончания сражения из 420 танков союзников только 38 остались целы.

12 августа бои шли лишь на некоторых участках фронта, к исходу дня немецкие войска были вытеснены на линию Альбер, Брэ, Шон, западнее Руа. С 13 августа продвижение союзных войск прекратилось. В среднем союзные войска продвинулись на 11 км. Канадские дивизии на 13 км, австралийские дивизии на 11 км, англичане на 3 км, французские войска на 8 км. Задача была выполнена — немецкий фронт оказался прорван.

Победа под Амьеном окончательно закрепила стратегическую инициативу за Антантой. После Амьенской операции немецкий генеал Эрих Людендорф писал:

В этих условиях германскому руководству стало ясно, что надежда на победу рухнула и дальнейшее продолжение войны безнадежно. Нужно было принимать чрезвычайные меры. 13 августа 1918 года в ставке верховного командования в Спа состоялось совещание немецкого командования, канцлера Гертлинга и статс-секретаря ведомства иностранных дел Гинце.

Людендорф заявил о том, что германская армия уже не в состоянии сломить противника наступлением; добиться мира оборонительными действиями также невозможно, а поэтому для окончания войны следует перейти к мирным переговорам. В Спа также прибыли представители союзной Австро-Венгрии: император Карл I, министр иностранных дел и командующий австрийской армии Арц фон Штрауссенбург.

Однако переговоры с представителями Антанты не были начаты. Начальник немецкого генштаба Пауль фон Гинденбург еще надеялся, что немецкие войска не будут вытеснены с территории Франции и Бельгии, благодаря чему удастся заключить выгодное перемирие, но эти надежды не оправдались.

8 августа 1918 года – день, все резче выступающий на горизонте истории. Если какое-либо событие кампании на Западе может считаться решающим, то честь эту надо приписать внезапности, проявившейся в этот день восточнее Амьен. А решающее значение этого события помимо всего является лишним доказательством того, что на первом месте в военном искусстве стоит все-таки моральный элемент.

Сравнивая впечатления, произведенные на Людендорфа эффектным контрударом 18 июля на Марне, с впечатлением, произведенным на него 8 августа, мы видим разительный контраст между ними. И в этом контрасте лежит ответ на вопрос, какой же из двух этих контрударов был наиболее решающим. После 18 июля Людендорф совершенно не утратил своих надежд. Видимо, он расценивал полученный отпор недостаточно серьезно, считая это несчастным стечением обстоятельств, и не позже как 2 августа отдал приказ о подготовке четырех свежих наступлений, среди которых был и его так долго лелеемый удар во Фландрии, правда, теперь в несколько уменьшенном масштабе по сравнению с первоначальным замыслом.

Но после 8 августа все эти мечты развеялись, как дым. Мы видим полный отказ даже от мысли вернуться к какому-либо наступлению и, что еще значительнее, полное отсутствие взамен наступательной какой-либо иной стратегии. Германское командование просто пассивно сопротивляется щелчкам неприятеля; этого никак нельзя ни принимать, ни выдавать за стратегический план. И лишь когда время было упущено, Людендорф выразил намерение заранее эвакуироваться из Франции, рассматривая это как подготовительный шаг к новой кампании уже за границей. Но к этому времени моральное потрясение германского командования передалось и германскому народу.

Основной интерес истории 8 августа заключается в том, чтобы проследить, как именно дело дошло до такого потрясения.

12 июля Фош, горевший непреклонным желанием претворить в жизнь столь дорогое его сердцу, но столь долго откладываемое решение перейти в наступление, предложил Хейгу:

«По моему мнению, операция, которая имеет величайшее значение и которая, как я вам предлагал еще раньше, должна быть развита как можно скорее, заключается в том, чтобы протолкнуть вперед фронт союзников к востоку и юго-востоку от Амьена, с целью освободить этот город и железную дорогу. Наилучший путь, чтобы достигнуть этой цели, – комбинированный франко-британский удар: французы атакуют к югу от Морейля, а британцы – к северу от Люса.

Это письмо, взятое из архивов, проливает свет на некоторые многозначащие противоречия, возникшие уже в послевоенное время.

Но вопрос первенства не так важен. Значение для обороны укрепления своих позиций у Амьена было само собой очевидно. Однако, тот факт, что вдохновение Раулинсона пришло лишь после Гамеля, говорит о более глубокой оценке им морального элемента. Использование морального разложения войск противника в основном достигается наступлением.

Но письмо показывает, что предложение об участии французов является предложением самого Хейга. Правда, он предлагал оставить небольшой промежуток фронта, протяжением в несколько миль, между участками наступлений французов и британцев, который оставался бы спокойным. Но оба наступления, как французов, так и британцев, были чисто фронтальными и стратегически проводились плечом к плечу. Большие виды на успех, быть может, обещало наступление, сходящееся в одну точку против обоих флангов выступа фронта – севернее Альберт и прямо к югу от Мондидье. Но для первой атаки препятствие представлял собой изрезанный окопами пояс старого поля сражения Соммы, а последующие события не оправдывают того мнения, что другая армия смогла бы одержать такой же успех, как это удалось сделать 4-й армии, наступавшей южнее Соммы.

Расширением первоначального проекта операции обязаны Фошу. Он указал 5 августа, что, если первоначальная атака увенчается успехом, ее следует продолжать, развивая натиск в юго-восточном направлении к Хаму. Если бы атака против южного фланга выступа фронта была начата армиями Гумберта и Манжена 10 и 17 августа, то они могли бы совпасть с атакой британцев и привести к большим результатам. Как было на деле, тесное взаимодействие армии Дебенея, немедленно же присоединившейся к атаке британцев, мало помогло, чтобы компенсировать неминуемые невыгоды, связанные со срывом скрытности операции. Поскольку армия не имела танков, она не могла обойтись без предварительной артиллерийской подготовки, а подготовка эта не могла начаться (если не хотели лишиться внезапности) раньше выступления британцев.

Но вряд ли и более значительный материальный успех мог бы увеличить моральное впечатление, произведенное 8 августа на германское командование. И впечатление это произошло от потрясения, вызванного внезапностью, быть может, наиболее полной за все время войны. Вопрос, как была достигнута эта внезапность, составляет предмет изучения для будущих полководцев; как все признанные в военной истории мастерские примеры способов выведения противника в моральном отношении из равновесия, это было искусным сочетанием многих факторов, ведущих к обману.

Основное в данном случае заключалось во внезапном пуске в атаку целого роя танков (456 штук), взамен всякой предварительной артиллерийской бомбардировки. Этот метод, испробованный под Камбрэ в предыдущем ноябре, был повторен французами 18 июля.

В данной операции 8 августа метод этот был усилен целым рядом разнообразных затей. Добивались тайны, устраивая предварительные совещания всегда в различных местах, маскируя проводимую разведку и поставив в известность участников операции о намеченной атаке в самый последний момент, допускающий своевременность их изготовки. Командиры дивизий до 31 июля ничего не знали о готовившейся атаке, а частям было сообщено о ней лишь за 36 часов до их выступления. Операцию скрывали даже от военного министерства в Лондоне. На заседании в августе мистер Юдж, австралийский премьер, держал речь, горячо отстаивая требование, чтобы австралийцы были сняты с фронта, когда в это время пришла телеграмма, сообщавшая никем не подозреваемые вести, что австралийцы действуют совершенно на другом участке фронта.

В это же утро 8 августа один из генералов соседней армии случайно заехал по пути домой в отпуск в штаб Раулинсона и в разговоре недоуменно спросил, почему слышна такая сильная орудийная перестрелка на фронте.

Обмана добивались, проводя все передвижения ночью, причем самолеты охраняли район этих передвижений, исключая всякую возможность наблюдения противника. Работы на тыловых британских укреплениях продолжались вплоть до последнего вечера. Время и скорость стрельбы артиллерии регулировались так, чтобы по мере установки на скрытых позициях все большего и большего количества орудий противник не смог бы заметить явного увеличения артиллерийского огня по сравнению с нормальной ежедневно подаваемой его порцией.

Прибегая к таким приемам, удалось за время с 1 по 8 августа почти удвоить силы 4-й армии, подбросив незаметно для противника в район предполагаемого удара 6 свежих пехотных дивизий, 2 кавалерийских, 9 танковых батальонов и 1000 новых орудий. Это потребовало 290 специальных поездов (60 – для огнеприпасов, остальные – для войск), налицо же были только две железнодорожные колеи.

Отвлечение внимания противника также является одной из основных составных частей внезапности. В данном случае такую роль сыграло введение в дело канадского корпуса. Противник считал этот корпус штурмовым соединением, и появление его на каком-либо участке фронта расценивал как предвестник грядущей атаки. В данное время канадский корпус был близ Арраса, но умело отобранная часть его – 2 батальона, 2 перевязочных пункта и радиостанция – была отправлена на север, к Кеммелю во Фландрию. В этом районе пытались создать у противника видимость возможной атаки и другими признаками, сооружая добавочные аэродромы и устанавливая новые радиостанции, преимущественно кавалерийских частей. Между тем основное ядро канадского корпуса втихомолку было переброшено вниз к Сомме, где среди британских войск распускались многочисленные ложные слухи, чтобы оправдать здесь появление этого корпуса.

Расположение 4-й армии было таким, что главный удар предполагалось развить южнее Соммы: канадским корпусом (Кюрри) справа, а австралийским корпусом (Монаш) – слева, близ реки. Одновременно III корпус (Вютлер) должен был наступать севернее реки, чтобы прикрыть фланг обоих корпусов главного удара. Но канадцы заняли линию фронта только за несколько часов до начала штурма, а австралийцы между тем растянули свой фронт даже южнее дороги Амьен—Ройэ, сменив здесь французов и создав у германцев обманчивое чувство безопасности. Действительно, какой противник мог ожидать атаки, когда войска, стоящие перед ним, занимают оборонительное положение, причем фронт их слабо занят?!

Весь фронт атаки занимал около 14 миль. На германской стороне здесь стояло около 6 неполноценных дивизий (в среднем не более 3000 штыков в каждой) 2-й армии генерала Марвица. Численная слабость этих дивизий увеличивалась еще слабостью их оборонительных сооружений. В грубо оборудованной передовой линии германцев не было даже обычных глубоких блиндажей и убежищ, которые способствуют поддержанию морального духа войск, пока не пробил для них час испытаний.

За пять дней до атаки противник во время поиска захватил сторожевой пост австралийцев, а три дня спустя местной атакой несколько прощупал фронт III корпуса, взяв 200 пленных. Но данные, которые противник при этом получил, еще больше ввели его в заблуждение.

Таким образом, за час до рассвета 8 августа, когда вперед поплыли британские танки и когда одновременно двинулся вперед огневой вал, а за ним сразу же пошла пехота, удар этот привел к предельной внезапности. Атаковавшие, прикрытые густым, стелившимся по земле туманом, обрушились на противника, который ничего не сделал, чтобы фортификационными работами укрепить свои позиции.

Канадцы и австралийцы – превосходные ударные части – мощной неудержимой волной прокатились по передовым дивизиям противника. Только севернее Соммы, где танков было мало, произошла небольшая заминка. Чтобы увеличить наступательный порыв, все резервы выступили также в 10 часов, подражая примеру германцев 21 марта. Вскоре и бронемашины ринулись по дорогам, чтобы вызвать смятение в тылу германского фронта. Им даже удалось обстрелять штаб одного из корпусов противника, мирно завтракавшего в Пройарте.

Конечная цель, поставленная для этого дня наступления (в 6–8 милях от исходной позиции), была достигнута на всем фронте, за исключением крайних точек правого и левого флангов. Но на следующий день наступление развивалось уже медленнее и какими-то судорожными толчками. После этого атака выдохлась так же быстро, как и вспыхнула.

В чем причина такого странного контраста? Почему этот изумительный прорыв не дополнился драматическим для противника финалом? Частично это случилось, видимо, потому, что наступление к этому времени докатилось до старого поля сражения Соммы 1916 года – пустыни, изрытой снарядами, опутанной ржавой проволокой и брошенными окопами. Она являлась тормозом для движений, притока подкреплений и подвоза снабжения. Полезно к случаю вспомнить, что задача под держания равномерного темпа наступления ни разу не была удачно разрешена в мировой войне. Опять-таки первоначальный фронт атаки не был широк, и знаменательно, что почти все успешные наступления мировой войны развивались по одной пропорции, казавшейся законом: глубина прорыва в среднем равняется половине протяжения фронта атаки.

Следующей причиной затухания наступления явилась, как и у Камбрэ, нехватка резервов. Местные резервы 4-й армии были вовремя введены в бой, но, когда в пламя боя уже втянулись 13 дивизий этой армии, все, что оставалось, представляло собой только 3 дивизии. Они и были Хейгом здесь сосредоточены.

Германцы же сумели к 11 августа свои первоначальные 6 дивизий довести до 18 резервных дивизий – на 10 дивизий больше, чем это имели в виду союзники.

Еще одна причина задержки лежит в самой форме, в которой проводилась атака. Она была чисто фронтальной; поэтому, чем сильнее противник отбрасывался назад, тем больше укреплялось его сопротивление. Это всегда является недостатком фронтального удара, если только не удастся быстро протолкнуть часть наступающих войск и пустить их по тылам противника. Коннице, как всегда, было поставлено задание – развить успех. На этот раз она сослужила полезную службу, захватывая и удерживая некоторые селения, пока не подходила пехота. Но помощь эта была каплей в море, по сравнению с истинной ролью конницы в войнах прошлого.

Но с широкой стратегической точки зрения в приостановке наступления на этот раз, помимо нехватки резервов, сыграла роль и определенная оперативная целесообразность. 10 августа Хейг посетил фронт наступления и непосредственно ознакомился с обстановкой. После этого, когда Фош настаивал на продолжении фронтального натиска 4-й армии, Хейг возражал, считая это бесцельной тратой жизней. В письме от 14 августа он писал Фошу, что им приостановлены дальнейшие атаки, намеченные на следующий день, и что он подготавливает переход в наступление 3-й армии севернее Альберт. Фош протестовал против связанной с этим задержки, но на совещании с Саркюсом, состоявшемся на следующий день, Хейг упорно отстаивал свою точку зрения и добился своего.

В результате 3-я армия перешла в наступление 21 августа; 1-я армия (несколько севернее) – 28 августа, а 4-я армия, воспользовавшись отвлечением внимания противника, возобновила тогда свое наступление. Австралийцы 31 августа овладели населенными пунктами Монт-Сен-Кент и Перонн и тем самым преградили противнику доступ к верхнему течению реки Соммы.

Эти операции выражали новую стратегию последовательных атак по различным, но тесно связанным друг с другом пунктам, причем каждая атака, как только первоначальный порыв атаки выдыхался, обрывалась и переходила к новому удару в другой точке.

Несправедливо было бы вторить некоторым британским военным историкам, отстаивая во что бы то ни стало, что Хейг является инициатором этой стратегии. Стратегию эту вполне отчетливо можно проследить в последовательных атаках, проводившихся южнее французами еще раньше, а именно: левым флангом армии Дебеней – 8 августа; правым флангом этой армии – 9 августа; армией Гюмберта – 10 августа и армией Манжена – 21 августа.

Но Хейг как будто первый оценил значение этой стратегии для экономии сил. В то время как Фош всецело был пропитан стремлением только продолжать натиск, Хейг старался наседать на противника, возможно меньше расходуя людской материал.

Добыча 4-й армии, выразившаяся за дни 8–12 августа в 21 000 пленных, обошлась ей лишь в 20 000 жизней!

Успеху этой новой стратегии значительно помогли внезапность 8 августа и влияние ее на германское командование. Инстинктивный ответ германцев на потрясение выразился в стягивании к месту удара всех своих подкреплений. Этим они истощили свои резервные фонды и привели их в состояние почти полного банкротства. Резервы армейской группы принца Рупрехта, удерживавшей фронт от моря до района реки Соммы, упали к 16 августа с 36 до 9 дивизий. Решение, самостоятельно принятое Рупрехтом, много помогло приостановке наступления британцев. Он предупредил откат армий, как это в минуты первой паники собирались сделать командующие армиями, отдав приказы об отходе войск за верхнее течение реки Соммы.

Но это же самое решение впоследствии обошлось германцам, может быть, слишком дорого.

В общем, основное значение 8 августа заключается в том, что германское командование на всех ступенях было ударом союзников выведено из равновесия: оно или теряло способность соображать, либо действовать. Нередко случалось и то, и другое.

История 1914–1918 годов повторяет опыт всей истории: за исключением действий против выбившегося из сил или уже деморализованного противника решающий успех в бою может быть достигнут только внезапностью. Последняя же должна слагаться из многих искусно и хитро подобранных элементов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Глава 15 Черный день календаря

Глава 15 Черный день календаря …Хрущев, который уже недели две не проявлял интереса к делам Павла, внезапно вызвал его. На сей раз первый секретарь был по-деловому краток.– Вот что, Павлушка. Есть для тебя одно очень важное дело. Память у тебя хорошая?– А вы не помните,

ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ КАЛЕНДАРЯ

ЧЕРНЫЙ ДЕНЬ КАЛЕНДАРЯ Распространенное в персидском ареале поверье предписывало убивать детей, рожденных 21 декабря, так как это дети зла. Иосиф Виссарионович Сталин родился 21 декабря 1879

Брат за брата в черный день

Доклад Верховного командования Германской армии германскому правительству о сосредоточении советских войск против Германии

Доклад Верховного командования Германской армии германскому правительству о сосредоточении советских войск против Германии Верховное командование Германской армии[127]WFST / отделение L (1 Ор)Главная квартира Фюрера,[128]№00 ПО а/41 с. ком.[129] 13.01.1941.Секретно. По командованию.[130]

Из документов германской армии

Последний день мира – 31 августа

2.1. Подготовка германской армии к расовой и мировоззренческой войне против Советского Союза

2.1. Подготовка германской армии к расовой и мировоззренческой войне против Советского Союза «С нападением на Советский Союз Гитлер окончательно распрощался с национальной политикой силы, имевшей ограниченные цели, и занялся расово-империалистической политикой

№ 161. Телеграмма комиссара 2-й армии всем командирам корпусов и начальникам отдельных частей, подчиненных командованию 2-й армии от 30 августа 1917 года

№ 161. Телеграмма комиссара 2-й армии всем командирам корпусов и начальникам отдельных частей, подчиненных командованию 2-й армии от 30 августа 1917 года В некоторых частях, по приказанию генерала Корнилова, из бывшей Ставки командируются представители офицерства и

Глава 14. Черный день

Глава 14. Черный день В среду 17 августа 1943 года за длинным столом моего кабинета в Пенемюнде собрались полковник Стегмайер, отвечавший за выпуск опытных образцов, министерский советник Шуберт со своим управляющим, главный инженер отдела планирования Рудольф, инженер

Религиозный вопрос в германской армии

Религиозный вопрос в германской армии Как известно, военнослужащим нацистской Германии было запрещено состоять в какой-либо партии (с середины 1933 года — в единственной партии, НСДАП) и заниматься политической деятельностью. Эта формула позволяла высшему командованию

Тот черный день

Тот черный день Итак, 11 января Б-37 находилась ошвартованной у причала № 3 в Полярном. Вторым бортом от нее была ошвартована средняя торпедная подводная лодка С-350. В 23 часа 10 января на подводную лодку прибыл для проверки хода зарядки аккумуляторных батарей флагманский

Автор: Maks Ноя 26, 2018

Сто лет назад, 11 ноября 1918 года, в Компьенском лесу было подписано перемирие, по которому Германия фактически признала свое поражение в Первой мировой войне. Это событие стало результатом целой серии предпринятых войсками Антанты операций, известных как Стодневное наступление. А началось все с удара под Амьеном.

Немцы, разумеется, ждать, пока все американцы прибудут во Францию, не собирались. Их планы сводились к тому, чтобы максимально воспользоваться выходом из войны России, перебросив с востока на запад для решающего удара дополнительные 44 дивизии.

Вторая как первая

Как и в начале сентября 1914 года, германские войска вышли к памятной им реке. Грянула вторая битва на Марне, закончившаяся так же, как и первая.

Наперекосяк все пошло уже после осуществленной утром 15 июля артподготовки. Вся линия обороны, по которой били германские пушки, оказалась фальшивой. Пойдя в атаку, немецкая пехота уткнулась в настоящие позиции, взять которые без артподготовки было нереально. А снаряды у пушек закончились. Снова началось медленное прогрызание обороны, которое в условиях нехватки у немцев людских резервов выглядело бесперспективно.

Людские резервы Антанты тоже были на исходе, но у них, по крайней мере, была надежда на США. Несмотря на противодействие Першинга, который хотел дождаться, пока соберутся все 2,5 миллиона (а лучше 4 миллиона), несколько американских дивизий удалось вытолкнуть к линии фронта. Одна из них утром 15 июля подверглась обстрелу газовыми снарядами. Отравление получили около тысячи человек, хотя умерли лишь шестеро.

В этот же день погиб сын бывшего президента США Квентин Рузвельт, служивший в авиации. Говорили, что, страдая близорукостью, он по ошибке пристроился не к своей, а к вражеской эскадрилье. На следующий день свою 22-ю воздушную победу одержал Герман Геринг, получивший десятидневный отпуск. Его жертвой стал один из самолетов, бомбивших мост, который германская пехота пыталась навести через Марну. На этом участке крепко держалась 3-я американская дивизия. В подкрепление союзникам с Апеннин прибыла даже итальянская дивизия, успешно оборонявшая город Нантей-Пурси.

В последний день операции, 23 июля, британцы взяли на Сомме две тысячи пленных. Плохо спавший кайзер пожаловался, что во сне ему по очереди являлись многочисленные родственники из разных королевских домов Европы и высказывали свое презрение. Только норвежская королева Мод почему-то была к нему благосклонна.

Подготовка к контрудару

Между тем Фош уже готовился перейти к стратегическому наступлению. Замысел заключался в том, чтобы нанести удары по вгрызающемуся в линию обороны союзников выступу в
районе Амьена, а затем атаковать на других участках и постепенно теснить противника, не позволяя ему закрепиться на новой линии обороны.

В британском секторе фронта предполагалось задействовать пять австралийских, четыре канадских, три английских и одну американскую дивизии. Французы вводили в бой 12 дивизий.

Союзникам такая двойственность была чужда. Они готовились именно к прорыву вражеской обороны, по полной задействовав все имеющиеся технические ресурсы — артиллерию, танки, самолеты. По артиллерии противостоящие им германские части уступали в три раза, по самолетам — в 19.

Предполагалось, что в первый день 4-я британская армия при поддержке левофлангового 31-го корпуса 1-й французской армии атакует 25-километровый участок фронта, после чего в бой пойдут 3-я и главные силы 1-й французской армий.

Для большей внезапности от артиллерийской подготовки решили отказаться в принципе, надеясь компенсировать подобное самоограничение максимальным количеством танков. Временной разрыв между началом британской и французской атаки ограничивался 45 минутами.

В британском секторе австралийские части с конца апреля постоянно затевали мелкие стычки и продвинулись на несколько десятков метров. Выглядело это вроде бы несерьезно, но ко дню наступления главная линия немецкой обороны фактически не имела предполья и расстояние, которое требовалось преодолеть штурмующим, оказалось минимальным. Авиация не только сражалась в воздухе, но и производила аэрофотосъемку, так что вражеская оборонительная полоса была отсканирована чуть ли не до сантиметра.

Для борьбы с немецкой авиационной разведкой воздушное пространство постоянно патрулировалось авиацией. Разумеется, германская агентура в тылу тоже не бездействовала, и для ее дезинформации широко использовались полупустые эшелоны, имитировавшие подвоз резервов к другим участкам фронта (в районе Ипра). С артиллерией проделать подобные манипуляции было сложнее, поэтому орудия доставили на исходные позиции за 2-3 дня до наступления.

Союзное командование учло успешный опыт Брусиловского прорыва. Примерно треть орудий обеспечивали огневой вал непосредственно на линии вражеской обороны, а остальные вели огонь по вражеским командным пунктам, огневым точкам, а также коммуникациям, предназначенным для подхода резервов. Через три минуты после начала атаки, когда штурмующие должны были приблизиться к вражеским окопам, огневой вал переносился на сотню метров вперед. Следующие переносы осуществлялись с интервалами в две, три и четыре минуты, исходя из того, что противник будет подводить резервы к угрожаемым участкам.

По графику первую линию обороны планировалось прорвать в 6:20 — через два часа после начала наступления. Далее союзники должны были закрепиться на занятых рубежах, подтянуть артиллерию и танки и в 8:20 возобновить штурм для прорыва второй и третьей линий обороны. С выходом пехоты на рубеж в 9-12 километрах от исходной позиции для расширения прорыва в дело вводился кавалерийский корпус.

Германское командование сосредоточение ударной группировки союзников, в сущности, просмотрело, вероятно потому, что было слишком занято размышлениями — продолжать наступать или засесть в обороне? Зато по другую сторону фронта даже на низовом уровне понимали, что грядет решающее сражение.

Старший брат автора письма погиб в 1916 году на Сомме, другой брат, Стэнли, — в 1917-м при Ипре. На следующий день Хедли оказался единственным оставшимся в строю офицером батальона, но его дивизия смогла за двое суток продвинуться на 10 километров, захватив 12 деревень и пять тысяч пленных.

В 4:20 утра 8 августа орудийные залпы возвестили начало самого успешного в этой войне наступления союзников на Западном фронте.

В помощь атакующим был и туман, ограничивавший видимость до 10-15 метров: вполне достаточно, чтобы выскочившие из него канадцы и австралийцы рывком преодолели расстояние до немецких окопов.

За наступающей пехотой шли танки, поливавшие германцев из пулеметов и утюжившие окопы.

Через 45 минут в дело вступили французы. Вообще, вся операция развивалась четко про графику. Через два часа — первый рубеж, двухчасовое подтягивание артиллерии и резервов, затем новый рывок. Наступление застопорилось только с выходом к 13:30 на третью линию обороны. Но все равно общая ситуация для германцев выглядела совершенно унылой. Союзники потеряли менее девяти тысяч человек, немцы (обороняющаяся сторона) — в три раза больше.

Но и следующий день принес немцам мало утешительного. Правда, перегруппировав артиллерию, они смогли нанести большие потери танкам. К концу наступления из 420 машин на ходу осталось только 38. Однако наступление, хотя и в замедленном темпе, продолжалось. Австралийцы заняли семь деревень, взяв около восьми тысяч пленных. От единственной американской дивизии было больше треска, чем реального дела. Как большой успех преподносилась переправа по связанным стволам деревьев через речушку глубиной 1,5 метра.

К исходу 12 августа немцев вытеснили на линию Альбер, Брэ, Шон, западнее Руа, а утром следующего дня наступление прекратилось. Пришло время подводить итоги.

В среднем союзники продвинулись на 11 километров. Наибольших успехов добились канадцы (13 километров), но они же понесли самые большие потери — 9100 человек по сравнению с семью тысячами у англичан и американцев и шестью тысячами у австралийцев. Французы потеряли 24 тысячи.

У немцев ситуация выглядела удручающей, тем более что из 82 тысяч человек едва ли не половина приходилась на пленных. В плане стратегическом Амьенский выступ был срезан, а угроза железной дороге Амьен -Париж ликвидирована.

Направление удара командование союзников долго не выбирало. В недавних боях между Суассоном и Реймсом их дивизии заметно устали и понесли ощутимые потери. Бить германцев решили в другом месте – в районе города Амьен, что в 100 километрах от Парижа строго на север. От Амьена прямая дорога на крупный французский центр – Лилль, а там и бельгийская граница всего в десятке верст. Также через этот город проходит железная дорога, связывющая Бельгию с Парижем.

Спустя каких-то три месяца с небольшим выяснится, что Главком ошибался. Но ошибался и его визави – генерал-квартирмейстер германского полевого штаба, а по факту главнокомандующий немецкой армией Эрих Людендорф. Похоже, какие-то винтики в отлаженной германской военной машине уже окончательно вышли из строя, и генерал опирался на информацию и разведданные, из которых следовало, что военная мощь Антанты после весенне-летних боев ослаблена, и к серьезному наступлению союзники вряд ли способны.

Фронт восточнее Амьена держала 2-я германская армия (11 пехотных и 2 резервных дивизии при 840 орудиях). Но что это были за дивизии? Сильно потрепанные в предыдущих сражениях, лишенные всякой надежды на смену, так как человеческий ресурс в Германии был почти исчерпан. Для наглядности одна цифра: некоторые батальоны имели в строю по 200 солдат, превратившись, в сущности, в роты.

Союзники сконцентрировали в районе Амьенского выступа серьезные силы. А именно – 17 пехотных и три кавалерийские дивизии. Причем, надо отметить, что 9 дивизий было укомплектовано австралийцами и канадцами, которые уже успели зарекомендовать себя стойкими бойцами, успевшими получить определенный опыт в ПМВ. Перевес в живой силе составил более чем 2 к 1. Преимущество по части артиллерии и авиации огромным. О танках и говорить нечего. Немцы их по-прежнему не имели, а союзники собрали под Амьеном более 420 тяжелых, средних и легких машин (по ходу сражения их количество увеличилось еще на две с половиной сотни). Впоследствии отмечалось, что именно в этом сражении впервые была продемонстрирована модель взаимодействия артиллерии, пехоты, ударных танковых батальонов, авиационных групп самого разного назначения – от разведки и аэрофотосъемки до огневых атак противника на бреющем полете. То, что стало привычной тактикой во время II Мировой войны.

Противотанковые средства были далеко не во всех подразделениях. Одним повезло, и они порой эффективно боролись с бронированными монстрами. Германской роте удалось подбить сразу 4 машины с помощью бронебойных пуль. Но большинство немецких ротных и батальонных командиров вспоминали потом, что остановить танки не было никакой возможности. Обычные пули отскакивали от брони, а сами танки вели интенсивный пулеметный и артиллерийский огонь практически в упор. Бросалась в глаза новая освоенная экипажами боевая тактика. Танки не только шли вперед, увлекая за собой пехоту, но и елозили в разных направлениях, даже в обратном. В том случае, если позади оживало неподавленное до конца пулеметное гнездо или начинал сопротивление на первый взгляд уже уничтоженный опорный пункт.

Согласно плану французские дивизии должны были пойти в атаку чуть позже, чем канадцы с австралийцами. В 5.05. 31-й французский пехотный корпус двинулся вперед, чтобы выдавить противника по центру выступа. К середине дня союзники достигли третьей линии обороны, но тут их движение затормозилось. К вечеру стали известны результаты первого дня сражения. Германская сторона потеряла до 27 тысяч солдат и офицеров, около 400 орудий, то есть, почти половину имевшихся к началу боев. Но страшны были не столько потери, не столько факт оставления позиций, сколько то, что значительное число солдат оказалось деморализовано. Когда такое было в ПМВ, чтобы в первый же день сражения немцы толпами сдавались в плен? Атакующие понесли несравненно меньшие потери – до 8 тысяч 800 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В технике потери были значительные. Из 400 с лишком танков, вступивших в бой, вышли из строя 100 машин. Половина была подбита прямыми попаданиями артиллерийских снарядов. Значит, вторая половина – заслуга германской пехоты.

Читайте также: