Анализ стихотворения пушкина десятая заповедь кратко

Обновлено: 05.07.2024

Добра чужого не желать
Ты, боже, мне повелеваешь;
Но меру сил моих ты знаешь —
Мне ль нежным чувством управлять?
Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
На все спокойно я взираю:
Ни дом его, ни скот, ни раб,
Не лестна мне вся благостыня.
Но ежели его рабыня,
Прелестна… Господи! я слаб!
И ежели его подруга
Мила, как ангел во плоти, —
О боже праведный! прости
Мне зависть ко блаженству друга.
Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
Как райских благ не пожелать?
Смотрю, томлюся и вздыхаю,
Но строгий долг умею чтить,
Страшусь желаньям сердца льстить,
Молчу… и втайне я страдаю.

Добра чужого не желать
Ты, боже, мне повелеваешь;
Но меру сил моих ты знаешь –
Мне ль нежным чувством управлять?
Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
На все спокойно я взираю:
Ни дом его, ни скот, ни раб,
Не лестна мне вся благостыня.
Но ежели его рабыня,
Прелестна… Господи! я слаб!
И ежели его подруга
Мила, как ангел во плоти, –
О боже праведный! прости
Мне зависть ко блаженству друга.
Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
Как райских благ не пожелать?
Смотрю, томлюся и вздыхаю,
Но строгий долг умею чтить,
Страшусь желаньям сердца льстить,
Молчу… и втайне я страдаю.

По всей видимости, это стихотворение было создано в 1821 году. При жизни Пушкина его не печатали, а впервые опубликовали только в 1858 году. Произведение представляет собой пародию на библейскую притчу о десяти заповедях, данных богом пророку Моисею. Как известно, десятая заповедь предписывает человеку воздерживаться от зависти по отношению к имуществу своего ближнего и не испытывать интереса к его супруге. Именно это правило и переосмысливает поэт в юмористической манере.

В стихотворении Александр Сергеевич говорит от первого лица. Он лично обращается к богу, признаваясь, что готов усердно исполнять первую часть божьего предписания, касающуюся собственности своего ближнего или друга. Перефразируя слова заповеди, поэт утверждает:
Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
…
Ни дом его, ни скот, ни раб…

Но, несмотря на столь убедительные аргументы, которые приводит автор в защиту своей натуры, он всё же понимает, что нарушение заповеди – это плохо. Поэтому он признаётся, что на самом деле сдерживает свои порывы, хотя это и заставляет его страдать.

Добра чужого не желать
Ты, боже, мне повелеваешь;
Но меру сил моих ты знаешь —
Мне ль нежным чувством управлять?

Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
На все спокойно я взираю:
Ни дом его, ни скот, ни раб,
Не лестна мне вся благостыня.
Но ежели его рабыня,
Прелестна… Господи! я слаб!
И ежели его подруга
Мила, как ангел во плоти, —
О боже праведный! прости
Мне зависть ко блаженству друга.
Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
Как райских благ не пожелать?
Смотрю, томлюся и вздыхаю,
Но строгий долг умею чтить,
Страшусь желаньям сердца льстить,
Молчу… и втайне я страдаю.

Заметки на полях

Десять заповедей, которые Бог написал на двух каменных скрижалях, он передал пророку Моисею примерно за 1500 лет до Рождества Христова. Пушкин в приведённом здесь стихотворении обращается к 10-й заповеди, как наиболее трудной для соблюдения. Но не всей заповеди, а лишь той её части, что касается "не желай жены ближнего твоего. ни рабыни его".

На русском языке (в синодальном переводе) Десятая заповедь выражается таким текстом:

"Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего."

Чувства добрые

Именно с этой чистой откровенностью поэт пытался донести до людей необходимость совершенствования, достижения идеалов чистоты, духовности. Но люди или не хотят понимать и читать эту открытую книгу, или стараются использовать имя поэта в своих целях. Они заглушают истинный смысл одних стихотворений, стараясь придать забвенью другие.

Возможно, Пушкин и склонялся к атеизму в некоторые моменты своей жизни, но полностью веры он не отрицал никогда.

Добра чужого не желать
Ты, Боже, мне повелеваешь;
Но меру сил моих Ты знаешь —
Мне ль нежным чувством управлять?
Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
На все спокойно я взираю:
Ни дом его, ни скот, ни раб,
Не лестна мне вся благостыня.
Но ежели его рабыня
Прелестна. Господи! я слаб!
И ежели его подруга
Мила, как ангел во плоти, —
О Боже праведный! прости
Мне зависть ко блаженству друга.
Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
Как райских благ не пожелать?
Смотрю, томлюся и вздыхаю,
Но строгий долг умею чтить,
Страшусь желаньям сердца льстить,
Молчу. и втайне я страдаю.

Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не надо мне его вола,
На всё спокойно я взираю.

Ни дом его, ни скот, ни раб
Не лестна мне вся благостыня.

Так путём многочисленных отрицаний создаётся образ благочестивого христианина, строго блюдущего закон Божий. Тогда первое четверостишие становится неуместным? Но не будем торопиться и прочитаем дальше:

Но ежели его рабыня
Прекрасна. Господи! я слаб!

Вот и открылся истинный смысл стихотворения, предсказанный ещё в самом начале:

Мне ль нежным чувством управлять?

. И ежели его подруга
Мила, как ангел во плоти, —
О Боже праведный! прости
Мне зависть ко блаженству друга.

Далее идут риторические вопросы. И герой стихотворения вовсе не собирается каяться (изменять своё мировоззрение). Эти вопросы похожи на оправдание своего поведения, это попытка узаконить не только свою греховность, но и греховность всего мира:

. Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
Как райских благ не пожелать?

Смотрю, томлюся и вздыхаю,
Но строгий долг умею чтить,
Страшусь желаньям сердца льстить,
Молчу. и в тайне я страдаю.

Из всех текстов Ефрема Сирина православная церковь особенно чтит молитву, произносимую верующими во дни Великого поста (во все дни, кроме субботы и воскресенья) и звучит она так:

1. Господи и Владыко живота моего,

2. Дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия не даждь ми. (Земной поклон).

3. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любве даруй ми, рабу Твоему. (Земной поклон).

4. Ей, Господи Царю, даруй ми зрети моя прегрешения, и не осуждати брата моего,

5. Яко благословен еси во веки веков, аминь. (Земной поклон).

6. Боже, очисти мя, грешного, (повторяется 12 раз и столько же кладется поясных поклонов).

Отцы пустынники и жены непорочны,
Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,

Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста;
Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,

И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.

И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слёзы лью,
Но строк печальных не смываю.

. Всех чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой.

Далее идёт переложение самой молитвы, у Ефрема Сирина она писана семистишной, так называемой сириновой строкой, им самим изобретённой. Пушкин, в этом случае, не поступается художественными задачами; его переложение укладывается в семь стихов. В этом стихотворении чувствуется молитвенное обращение к своему Творцу, и поэт признаёт Его своим судиёю и владыкой:

. Владыко дней моих! Дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.

Не материальных благ просит лирический герой стихотворения, ему необходима помощь или даже защита от грехов уныния, празднословия и любоначалия. Видимо, сам он сомневается в своих силах, вряд ли без помощи Господа он сможет удержаться от грехов. Но это не всё, что нужно уже зрелому человеку:

. Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья.

. И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.

А теперь рассмотрим немногочисленные сходства. Первое, о чём мы уже говорили и что бросается в глаза, — это преобладание четырёхстопного ямба. Второе (и последнее), это общность тем. Религиозная тема всегда была близка Пушкину. На этом общие черты кончаются и начинаются различия.

Отношение к вере

Обращение к Богу.

Видение своих чувств, чувства, описанные в стихотворениях

Эмоциональная окраска и ассоциации

Свою жизнь Александр Сергеевич Пушкин закончил, будучи глубоко верующим человеком, это он и сумел передать в своём творчестве последних лет жизни. Художественное творчество, пронизанное духовными исканиями, как бы плуг, который вспахивает спящую душу, разрушая ровную поверхность, выворачивая скрытые пласты. Пушкин затрагивает очень глубоко и основательно, но какой бы доброй ни была земля, как бы хорошо ни была обработана, родить семени она не может: она может только вырастить его. Семя же берётся только от зрелого, уже готового колоса. Дух должен стать причастным духовному миру, должен познать Бога как Господина этого мира, познать законы, Богом для этого мира установленные. И если человек не останавливается в своих духовных исканиях, если, однажды вспахав землю своей души, он продолжает бесконечно, снова и снова перепахивать, то он с Божьей помощью непременно найдёт такое место на земле, где небо нераздельно связано с землёй, где прямо и просто открыть законы духовной жизни и где начинается осознанное, постепенное вхождение в эту жизнь.

Добра чужого не желать
Ты, боже, мне повелеваешь;
Но меру сил моих ты знаешь —
№ 4 Мне ль нежным чувством управлять?
Обидеть друга не желаю,
И не хочу его села,
Не нужно мне его вола,
№ 8 На все спокойно я взираю:
Ни дом его, ни скот, ни раб,
Не лестна мне вся благостыня.
Но ежели его рабыня,
№ 12 Прелестна. Господи! я слаб!
И ежели его подруга
Мила, как ангел во плоти, —
О боже праведный! прости
№ 16 Мне зависть ко блаженству друга.
Кто сердцем мог повелевать?
Кто раб усилий бесполезных?
Как можно не любить любезных?
№ 20 Как райских благ не пожелать?
Смотрю, томлюся и вздыхаю,
Но строгий долг умею чтить,
Страшусь желаньям сердца льстить,
№ 24 Молчу. и втайне я страдаю.

Dobra chuzhogo ne zhelat
Ty, bozhe, mne povelevayesh;
No meru sil moikh ty znayesh —
Mne l nezhnym chuvstvom upravlyat?
Obidet druga ne zhelayu,
I ne khochu yego sela,
Ne nuzhno mne yego vola,
Na vse spokoyno ya vzirayu:
Ni dom yego, ni skot, ni rab,
Ne lestna mne vsya blagostynya.
No yezheli yego rabynya,
Prelestna. Gospodi! ya slab!
I yezheli yego podruga
Mila, kak angel vo ploti, —
O bozhe pravedny! prosti
Mne zavist ko blazhenstvu druga.
Kto serdtsem mog povelevat?
Kto rab usily bespoleznykh?
Kak mozhno ne lyubit lyubeznykh?
Kak rayskikh blag ne pozhelat?
Smotryu, tomlyusya i vzdykhayu,
No strogy dolg umeyu chtit,
Strashus zhelanyam serdtsa lstit,
Molchu. i vtayne ya stradayu.

Lj,hf xe;juj yt ;tkfnm
Ns, ,j;t, vyt gjdtktdftim;
Yj vthe cbk vjb[ ns pyftim —
Vyt km yt;ysv xedcndjv eghfdkznm?
J,bltnm lheuf yt ;tkf/,
B yt [jxe tuj ctkf,
Yt ye;yj vyt tuj djkf,
Yf dct cgjrjqyj z dpbhf/:
Yb ljv tuj, yb crjn, yb hf,,
Yt ktcnyf vyt dcz ,kfujcnsyz/
Yj t;tkb tuj hf,syz,
Ghtktcnyf/// Ujcgjlb! z ckf,!
B t;tkb tuj gjlheuf
Vbkf, rfr fyutk dj gkjnb, —
J ,j;t ghfdtlysq! ghjcnb
Vyt pfdbcnm rj ,kf;tycnde lheuf/
Rnj cthlwtv vju gjdtktdfnm?
Rnj hf, ecbkbq ,tcgjktpys[?
Rfr vj;yj yt k/,bnm k/,tpys[?
Rfr hfqcrb[ ,kfu yt gj;tkfnm?
Cvjnh/, njvk/cz b dpls[f/,
Yj cnhjubq ljku evt/ xnbnm,
Cnhfiecm ;tkfymzv cthlwf kmcnbnm,
Vjkxe/// b dnfqyt z cnhflf//

Читайте также: