Жижек возвышенный объект идеологии краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Вот к примеру, расизм. Жижек советует следить за симптоматическими противоречиями: это когда анти-семит утверждает, что евреи одновременно и сверх-капитилистические эксплуататоры и большевистские извращенцы, что они одновременно чрезмерно привязаны к своей особенной традиции и в то же время они вне-расовые космополиты, подрывающие национальные традиции. В южных штатах Джима Кроу черные одновременно представлялись как невинные дети, нуждающиеся в опеке белых и как жестокие сексуальные хищники. В современной Америке мексиканские иммигранты рассматриваются сразу как бездельники, живущие за счет социального обеспечения и как упорные трудоголики, крадущие наши рабочие места.
То, что сегодня академические мыслители неверно понимаются в массовых медиа – обычное дело, особенно, если они работают с абстракными концептами и много ссылаются на европейцев. Однако, в отношении к Жижеку есть что-то особенное. Из практически ритуального набора характеристик читатель легко узнает, что Жижек одновременно чрезвычайно опасен политически и в то же время это клоун без какой либо политической программы, что он апологет наихудшего эксцесса 20 века – коммунизма и совершенно правый реакционер, что он всемирно-известный левый интеллектуал и анти-семит, соперничающий с самим Гитлером.
Пример с иммиграцией показывает что конфликт никогда не устраняется полностью, но может смещаться. Задача критики - вернуть конфликт на своё должное место. Поскольку прямой довод предполагает общую систему референций, он не является подходящим инструментом для изменения перспективы, которую старается совершить Жижек. Необходимы не столь прямолинейные методы.
Славой Жижек — культовый автор восточноевропейского интеллектуального круга, лидер (как харизматический, так и официальный) люблянской психоаналитической школы, один из наиболее смелых и глубоких исследователей современных идеологий. Рената Салецл — его супруга, коллега и единомышленница, причем единомыслие это настолько полное, что тяготеет к тавтологии. Общий исследовательский материал, единая методология, сходная структура рассуждения — это еще в принципе объяснимо, но почти неотличимая манера письма, его ритмика, одинаковые содержательные примеры и даже шутки одни и те же — это уже вгоняет читателя в легкий шок; два автора настолько похожи, что не возникает даже соблазна заподозрить одного из них в том, что он — лишь псевдоним другого, ибо какой смысл автору выпускать под чужим именем работы, во всем подобные тем, что он публикует под своим? Есть, конечно, и различия, о которых ниже. Но так или иначе, люблянский психоанализ — по крайней мере в его русской версии, других представителей этой школы пока не перевели — для русского уха четко определен и узнаваем не только концептуально, но и стилистически.
Название: Возвышенный Объект Идеологии
Главная цель настоящей книги - опровергнуть распространенное мнение о том, что современность отмечена "концом идеологии". Автор стремится к новому пониманию идеологии. "схватывая" ее современные феномены - цинизм, тоталитаризм, неустойчивость демократии. Решение этих проблем лежит на пути формирования оригинальной методологии, в которой встречается психоанализ Лакана и философская классика Гегеля, Канта, Маркса. Каждая из этих методологических составляющих подвергается в книге смелому и нелишенному парадоксальности пересмотру.
Энергичная и живая до провокационности мысль автора оперирует самым разнообразным материалом-от научно-фантастических романов до опер Вагнера,от фильмов Хичкока до анекдотов советского времени.
Славой Жижек - один из крупнейших мыслителей наших дней. Родился в Любляне (Словения) в 1949 году. Президент люблянского Общества теоретического психоанализа. Автор многих книг - "Все что вы хотели знать о Лакане, но боялись спросить Хичкока" (1988); "Сосуществование с негативом"(1993); "Возлюби свой симптом" (1992); "Зияющая свобода" (1997) и других.
Содержание
ЧАСТЬ I. СИМПТОМ 17
ЧАСТЬ II. НЕХВАТКА ДРУГОГО 91
ЧАСТЬ III. СУБЪЕКТ 153
— Для наглядной деконструкции идеологического аппарата — и в фильме, и в ваших книгах — вы используете психоанализ. Но не является ли анализ сам по себе идеологией?
— Смотря что вы называете идеологией. Для меня идеология — не просто система идей. Идеология для меня, на самом элементарном уровне, — это что-то интимное, спонтанное, она — в том, как вы ощущаете окружающий вас мир, как вы организуете свою жизнь, в чем вы видите ее смысл. Поэтому я считаю, что сегодня мир идеологизирован более, чем когда-либо раньше. Для меня идеология — это вовсе не Большая Система типа коммунизма, капитализма и так далее, идеология проявляется в самых интимных отношениях. Идеология — в том, почему вы что-то принимаете, а что-то нет, в манере вашей речи, в том, как вы готовите ужин, как вы развлекаетесь и так далее. Я не думаю, что психоанализ можно назвать идеологией в этом смысле. Другое определение идеологии — и его я готов принять (здесь я остаюсь старомодным марксистом): система, которая легитимизирует существующие отношения господства. Она не обязательно при этом врет, разумеется. И в противоположность таким людям, как Мишель Фуко, который ставил психоанализ в один ряд с христианской исповедью и прочими практиками господства (хотя, конечно, анализ может превратиться в идеологию, как это произошло с его американизированной версией), я думаю, что психоанализ — вещь еще более радикальная, чем мог помыслить сам Фрейд, он обладает достоинством философии. Более того — он подрывает саму философию изнутри. Психоанализ не есть специфическая техника или наука о безумии и так далее. Он куда более радикален, и он до сих пор остается подрывным учением. Как? Почему? Ну вот пример: вы замечаете, как сегодня со всеми этими разговорами о вседозволенности, с параллельно растущей вседозволенностью в области сексуальности рождается некая новая невинность? Самым тяжким грехом сегодня считается педофилия. Одним из главных открытий Фрейда, на секундочку, было открытие детской сексуальности, но за последние два-три десятилетия дети снова — и очень агрессивно — назначены невинными. А невинность должна быть защищена. Вот прекрасный пример идеологии в действии! Но когда я был молод — и не то чтобы мы все тогда были педофилами, — было нормально считать, что дети не так уж чисты, что у них есть свои извращенные игры. Вот эта сексуализация детей сейчас полностью исчезла.
— А вот в хоррорах часто используется образ ребенка-монстра.
— Давайте тогда, чтоб уж прояснить все окончательно, поставим вопрос так: идеология — это упаковка для какого-то политического, религиозного или философского послания, типа наживки, — или она и есть само это послание?
Идеи могут действовать в социальном поле, даже если в них никто на самом деле не верит.
— Ну разумеется, не верили!
— Вы, наверное, знаете о политических протестах, которые проходили в Москве в прошлом году. Их отличительной особенностью было отсутствие какой-либо общей внятной политической или социальной программы даже на уровне лозунгов, это был такой протест против всего плохого за все хорошее. И тем не менее, несмотря на это кажущееся отсутствие идеологии, многие участники митингов и маршей отмечали странное чувство, как будто ими манипулируют.
— О'кей, то есть если мы сохраняем критическое отношение к идеологии, мы все рано находимся в ней? Есть ли выход?
— И снова о психоанализе. На чем основана возможность применения психоаналитического аппарата к происходящему на экране? Как анализ рассматривает фильм — как образ, как речь?
В советские времена был только один настоящий философ — Эвальд Ильенков.
— А применим ли психоаналитический подход к азиатским или, скажем, африканским фильмам?
— Но это же запредельно правое кино!
— Ходят слухи, что теперь вы намерены сделать гид по опере.
Читайте также: