Заметки старого книгоеда краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Энциклопедический словарь юного земледельца В словаре даются сведения о современной сельскохозяйственной науке, о социалистическом сельском хозяйстве Советской страны. Здесь рассказывается о культурных растениях, почвах и земледелии, о
В словаре даются сведения о современной сельскохозяйственной науке, о социалистическом сельском хозяйстве Советской страны. Здесь рассказывается о культурных растениях, поч.
Искусство программирования тома 1-3 Искусство программирования — фундаментальная монография известного американского математика и специалиста в области компьютерных наук Дональда Кнута, посвященная рассмотрению и анализу важнейших
Искусство программирования — фундаментальная монография известного американского математика и специалиста в области компьютерных наук Дональда Кнута, посвященная рассмотрению и анал.
Разумное собаководство. Советы ветеринара, как воспитать и вырастить щенка здоровым Как выбрать щенка и вырастить его не только воспитанным, но и здоровым? Как и чем правильно кормить питомца и избежать нарушения пищевого поведения или отравления? Чем может заболеть собака и как это
Как выбрать щенка и вырастить его не только воспитанным, но и здоровым? Как и чем правильно кормить питомца и избежать нарушения пище.
Вакцинация без диагностики – профанация в борьбе с инфекционными болезнями. Основы вакцинологии Книга чётко и доступно отвечает на многие актуальные вопросы современной вакцинопрофилактики. Книга будет интересна родителям, перед которыми стоят непростые вопросы о вакцинации своих детей. Какие
Книга чётко и доступно отвечает на многие актуальные вопросы современной вакцинопрофилактики. Книга будет интересна родителям, .
М.А.Осоргин. Заметки старого книгоеда. 1989
Тонкий и всесторонний знаток русской книги, как старинной, так и советской, М. А. Осоргин сделал немало для ее изучения и пропаганды на Западе в сложнейших условиях 1920-1930-х гг. Эту заслугу мы забывать не вправе. Ведь, объективно говоря, "книгоедская" деятельность литератора из частной, сугубо библиографической поневоле превращаясь в общественно-просветительскую, направленную на укрепление и развитие традиций отечественной книжности.
Составление, вступительная статья и примечания О. Ласунского.
Книга б/у, незначительные следы пользования, 288 стр., ил. , формат уменьш. Вес 330гр. Книга находится во Владивостоке.
Отправлю в др. регионы – 145 руб., Почтой России, заказной бандеролью с трек-кодом. Средний срок доставки по России – до 10 дней.
Год книги - это повод вспомнить, что вначале было все-таки слово. В череде просветительских и культурных мероприятий, которые будут сопровождать этот год, главными действующими лицами будут, конечно, писатели, поэты, издатели, сотрудники библиотек, известные публицисты. Найдется место и для книгочеев. А мы? Желая внести свою толику, мы решили организовать небольшой проект под условным названием "Год книги. Наследие". Содержание его - серия кратких иллюстрированных публикаций на сайте "СБ", в которых планируется рассказать о наиболее знаменитых и древних книгах, хранящихся в республиканских фондах, о бесценных печатных и рукописных раритетах, и ставших по сути тем самым первым словом и в просвещении, и в литературе, и в книгоиздании.
Информационную поддержку нам любезно согласились оказать сотрудники Национальной библиотеки РБ.
Заведующий сектором ведения национальной
базы данных авторитетных записей Н.И.Романова.
Михаил Андреевич Осоргин
Пойдет сейчас рассказ о доле соловьиной — об участи одного соловья, своей судьбой предсказавшего судьбу патриарха Никона[1]. А сам соловей о том ничего не знал.
Соловей, малая серая пташка, вернулся из теплых стран к себе на родину, в Валдайский уезд Новгородской губернии. Местом жительства избрал тот остров на озере Валдайском, где стоял Никоном построенный Иверский монастырь[2].
Островок лесистый, и кругом большого озера тоже леса и леса, а само озеро полно рыбы. В уездном городке Валдае жители промышляли литьем колоколов и бубенчиков, от самого большого до самого маленького, годного под дугу; об этом всякий знает по двум стишкам:
И еще жители были знамениты своими валдайскими баранками отменного вкуса. А чем они занимаются нынче, — не знаю; колокола никому не нужны, заместо бубенцов треплют люди языками, а про баранки рассказывают деткам в сказках, да и то на ухо.
Соловей выбрал себе остров за красоту и спокойствие. Прилетел сюда холостым, повертел хвостом и женился. Вместе с женой вили гнездо, устилали пухом, а дальнейшее — забота женская, пока не выведутся птенцы, которых кормить опять придется вместе. В ожидании соловей занимался прямым своим делом: выступал солистом в ночных концертах.
Соловьиное пенье — дело русское; иностранцы ничего о нем толком не знают, у них даже и нет соловейной науки. И рассказать им про нее невозможно, потому что у них нет подходящих слов. Никакой переводчик не переведет на иностранный язык всех тонкостей переводов (колен) соловьиного пенья: пульканье, клокотанье, раскат, плёнканье, дробь, лешева дудка, кукушкин перелет, гусачок, юлиная стукотня, почин, оттолчка…
И вот однажды, напившись росы с березового листа (это для соловья, как для человека — рюмка спиртного), соловей прочистил нос, пулькнул, булькнул, перекатил дробь и только хотел раскатиться, как слышит: звякнул на монастырской колокольне малый звонец, а за ним загудели колокола, благовестные и полиелейные. И тогда же донеслось до соловья из монастырского собора осьмогласное на два лика пенье. И было это так необыкновенно, что соловей сорвал голос на гусачка, стукнул дважды — и умолк.
Это было в майскую ночь одна тысяча шестьсот шестьдесят шестого года: заметь, что после тысячи идет число звериное! А по-монастырски, в 174 году.
И возревновал соловей: какие такие могут быть колена, каких он не знал?
И вот что случилось дальше, как отписывает о сем архимандрит Филофей в своей грамоте:
Дьякон Варсонофей был человек степенный, почти что не пьющий, — разве для прочистки голоса, — и любил порядок; а виданное ли дело, чтобы нетопыри и птицы залетали в алтарь пачкать? Замахал дьякон широкими рукавами рясы, а не достав, искусился сшибить незваную гостью орарем[5], сняв таковой с плеча. Но, как уже описано, не убоялась птица пролететь через деисусы — тройную икону Спасителя, Богоматери и Предтечи — и скрылась в алтаре.
Не гнаться же за ней почтенному и грузному Варсонофею, большому мастеру по части ловли рыбной, но в птичьей ловитве неискушенному! И все бы ничего бы, если бы не случилось чудного дела, а именно:
А нуте, монахи, сразимся, кто лучше! Ваши ли распевы строгого неизменного чина: знаменный, трестрочный, демественный уставной, мусикийский киевский — или же наш соловьиный восторг без чинов и запретов: и бульк, и клык, и щелк, и дробь, и всяческая стукотня под любую лесную птицу, хочешь — под кукушку, а то под дятла; а желаете — свисток с горошиной или базарная детская дудочка.
Замерли монахи: откуда такое пенье?
Первым усмотрел в алтаре соловья пономарь и возвестил архимандриту, который с братией пошел в алтарь того соловья посмотреть. И видят: сидит малая птица на горном месте, отведенном великому господину патриарху, где и сам архимандрит и наместник не садятся. Когда же ввалились черные монахи с сизыми носами, — убоялся певец и начал биться крыльями в окне, ударяясь о зеленое стекло с переплетами. От монашеского духу захотелось ему на волю.
Может быть, и вылетел бы прежней дорогой — через деисусы в выходную дверь собора, но монахи порешили изловить певчую птичку. Один сбегал за лестницей, другой за клеткой. Молодому послушнику, здоровому детине, приказано было ловить соловья руками и скуфьей.
Знающий человек скажет, что так соловья можно только загубить. Даже на воле соловьев ловят с великой осторожностью: плетеным тайничком, запрокидной сеткой, лучше всего — понцами в два полотна или же лучком — сеткой на обруче. Иначе помнешь, и от перепугу соловей лишится голосу.
Пока бегали — соловей бился в окне, как большая бабочка. А когда малый, взобравшись на лестницу, почал цапать его мужицкими лапами, как ловят муху на стекле, — полетели вниз перышки, на святой алтарь. Приняв, зажал в горсть, сунул в скуфью, слез и принес отцу архимандриту.
Отогнув борток скуфьи, отец архимандрит заглянул внутрь, — а за ним вся черная братия, так что и свет заслонили. Велел всем расступиться, остались только сам архимандрит Филофей, наместник Паисий и строитель Евфимий. И тогда увидали синеву замкнутых век мертвой птички, понапрасну загубленной.
И было так обидно, что дьякон Варсонофей, забыв о святости места, набросился на неловкого парня, дал ему согнутым перстом по затылку и сказал напраслину про его мамашу, каковое слово, за общим говором, осталось незамеченным.
Про смерть соловья разнесли молву малые пташки: ласточки, синички, воробьи, щеглы, чижики. И весть об этом донеслась до великого господина, святейшего Никона-патриарха, который проживал в то время в своем любимом Воскресенском монастыре. Тут тоже, по реке Истре, были хороши леса и соловьев было немало. Их пенье доносилось до ушей патриарха, когда он засиживался до глубокой ночи за книгами и за раздумьями о новокнижном мятеже. В те дни упрямый Никон готовил последний и жестокий удар своим врагам, ревнителям старой веры, двуперстого сложения и сугубой аллилуйи. Но, занимаясь большим делом, Никон, суетный и капризный, никогда не упускал путаться в пустяках. Узнав про событие в Иверском монастыре, — взволновался и обиделся, что не был своевременно извещен подначальными монахами про то, как в монастырскую соборную церковь влетел соловей, сел на его, великого господина, горном месте, пел дивно, после чего погиб в руках самого архимандрита. Проведают про такой случай враги — распустят небывальщину про великого господина!
Читайте также: