Юрий буйда прусская невеста краткое содержание
Обновлено: 08.07.2024
Буйда написал более 70-ти рассказов. Часть рассказов опубликованы в книгах, часть опубликованы самостоятельно.
Основания для такого определения жанра не сразу выявляются, ибо нет здесь ни общего романного героя, ни сквозного сюжета.
затем герои, которые перекочевывают из рассказа в рассказ, побывав главными в каком-нибудь одном;
и ощущением авторского присутствия, его видением этого мира и этих персонажей.
Она «умела так приготовить куриную ногу, чтобы ее хватило на три дня. Пить спирт не закусывая. Перелицовывать старую одежду, превращая ее в модные шмотки. Ходить на руках. Маскировать выбитый зуб жевательной резинкой. Терпеть голод и холод. Не плакать, когда хотелось плакать. Брить ноги спичкой. Варить суп из сникерса. Потом она научилась танцевать стриптиз. Запоминать тридцать-сорок страниц текста с первого раза. Говорить по-английски.
Как и все в те годы, она пережила самые страшные испытания — испытания свободой и деньгами, все выдержала, добилась своего и стала звездой русского театра, заплатив за это цену, которую можно считать и непомерной, и естественной.
Стилистические особенности:
- Буйда в своих произведениях сочетает не только литературный и разговорный язык. Но и использует жаргонную лексику.
- присутствуют повторы.
Черты творчества:
- Герои, населяющие мир Буйды:
женщины и мужчины;
дети и взрослые;
пьяницы и интеллигенты;
нищие и состоятельные;
женщины легкого поведения и серьезные и др.
- Буйда некоторых своих героев наделяет прозвищами.
- Для писателя характерна оксюмороная поэтика, которая может проявлять себя либо прямом значении (как сочетание несочетаемого):
В книге “Все проплывающие” фарфоровые туфельки приходятся впору только замарашке Лизе (“Фарфоровые ноги”),
А в рассказе “Ванда Банда” у Ванды Банды, здоровенной бабищи с усами “твердыми и острыми, как щучьи ребра”, обнаруживается маленькая, изящная, благоухающая ножка, которую скрывал грубый ботинок из свиной кожи.
- либо оксюморон в его творчестве проявляется в форме гротеска( как сочетание одновременно комического и трагического):
творчество Ю. Буйды охватывает одновременно два крайних полюса бытия - комического и трагического, которые в каждом конкретном рассказе проявляются в разной степени. Трагический характер связан с вопросом жизни и смерти.
Комическое создается за счет прозвищ и за счет гиперболы (материально-телесной).
1) Выявление впечатлений, чувств, ощущений. Ответы аргументируются.
2) Анализ заглавия.
3) Анализ сюжета
Принимая во внимание сказанное выше, какую женщину или девушку мы должны увидеть? А видим? Следовательно, героиня имеет как бы две стороны:
амбивалентность в образной структуре:
· Переселенцы сильно напуганы, боятся, жмутся к солдатам, а Ева уверенным шагом направилась к детдому опять же сильное женское начало
· Городок до Евы исстрадавшийся, скукоженный, обгорелый городишко, городок с появлением Евы ожил. Вдруг пышно зацвели яблони и каштаны, вдруг вернулись птицы.
Ева – женщина, при взгляде на которую тотчас свихивались все существа мужского пола.
Как нам представляется Ева, выбрав немца в послевоенное время? (смелая, сильная, независимая от чужого мнения) изумление, возмущение городка, попытка подвергнуть остракизму (– изгнание, ссылка. Следствие народного суда над неугодными, непохожими) все потуги парализовала смехом (неприятие осталость, но высказывать его перестали).
| Кульминация | Смерть Сусика | Разговор Евы с доктором | Депортация немцев |
| Пафос | трагический | трагический | трагический |
| Проблема | Война и дети | Война и женщины | Война и народы |
| Идея | Война страшна, т.к. жестокость и ненависть поселилась в нескольких поколениях . | Война страшна, т.к. женщина не может выполнить своё высшее предназначение – родить. | Война страшна, т.к. она разрушает любовь, счастье, лишает людей Родины. |
Смерть Евы. Почему именно такой финал? Может быть иной финал? Единство жизни и смерти в образе героини подчёркивается также семантикой двоичности, заключённой в её имени, — Ева Ева. Число два в мифопоэтической традиции считалось связанным со смертью. Повторное действие связывало предмет с инфернальным миром.
4) Подведение итогов
Юрий Буйда
Исчерпана ли для меня эта тема? Если меня правильно толкнуть, то оказывается, что нет, не исчерпана. Хотя раньше я думал : семьдесят с лишним рассказов написались — и хорошо, я ими доволен.
О форме романа и рассказа
Рассказ — это короткая история, которая может быть интересна с точки зрения чего угодно: с точки зрения события, с точки зрения героя, с точки зрения языка, которым эта история рассказывается. Мы же все с утра до вечера рассказываем , только это записывает, а — нет, превращает это в литературную историю, а — оставляет так. Но мы все всё равно это делаем. Если мы не рассказываем ничего, то мы не живём. А если нами не рассказано, то это не история.
Рассказ — это коварный жанр. Я с трудом понимаю людей, которые к нему легко относятся. Вот звонят из редакции, просят дать в номер, я говорю, что есть новые рассказы, а они отвечают: рассказ? А посерьезнее есть? Роман, там, или повесть. Такое чувство, что к рассказам иногда относятся, как к отходам производства: так, написал между делом пяток рассказов, ну грех, с кем не бывает.
О Гоголе и макулатуре
А в Знаменске, где я родился, есть бумажная фабрика, и в годы моего детства на этой фабрике еще и занимались переработкой бумаги: была площадка асфальтированная, которая называлась свалка, был дебаркадер на железной дороге, куда подгоняли вагоны с макулатурой. Эту макулатуру перерабатывали: бросали в мельнице, размалывали с водой, потом эту бумажную кашу прогоняли по трубам и из нее уже делали картон. Этот картон пропитывали пековой смолой, и получался толь, который уже использовали. Действует ли это производство сейчас, я не знаю, не интересовался.
Но в начале шестидесятых годов, после приказа Хрущева о сокращении вооруженных сил, эти эшелоны с книгами из библиотек воинских училищ, воинских частей, офицерских домов культуры и клубов шли просто круглосуточно. И люди тащили эти книги к себе домой.
Так вот эта книжка Гоголя с круглым штампом ВЧ, то есть воинская часть, попала к нам домой из этой свалки. Я стал читать и глазам своим не поверил, бывает же такое: слуги, совсем другой язык, непривычная история — что за чушь? А когда дочитал, то подумал, я умер, либо заново родился. Оказывается, так можно? Так можно писать? После Жюля Верна и Эдгара По?
О социальном романе и журналистике
— Социальный роман — это великолепный жанр. Все эти разгребатели грязи начала ХХ века, великая американская литература, которая практически целиком вышла из журналистики… По ощущениям, это было бы востребовано в нашей литературе и сегодня — это было бы здорово, прямо с газетных полос, но этого нет.
Да даже если говорить не о девяностых, а о нынешнем времени, посмотрите, где социально ответственная литература?
Все скандальные истории конца девяностых начала нулевых — это все сливы. Кто вспомнит имена тех журналистов, через которых это сливали? Но как грандиозно они тогда звучали, правда, сейчас ни одного не вспомню. Потому что не они добыли, а им слили. И это ужасно, это деформирует журналистику, деформирует мораль, да все на свете: либо сам добудь и защищай, либо молчи.
Вспомните разоблачение Никсона в свое время: 260 юристов работало, прежде чем этот материал был опубликован. Журналисты работали, юристы работали, текст вышел, случился скандал, и была отставка. Уотергейтский скандал вошел и в историю журналистики, и в историю политики. У нас такого не было, и мне очень жаль, если бы такое случилось, у нас бы была здоровая журналистика.
— Я сейчас пишу новую книгу, нахожусь в середине процесса, как она будет называться, я еще не знаю, но там мои персонажи обсуждают тему скромности в русской и советской литературе. , русская и советская литература в целом очень целомудренная. Французская литература прошла совсем другой путь, а у нас не было и нет. Я никогда не собирался проходить этот путь намеренно. Если это требуется — значит, это будет в рассказе, если не требуется — значит, не нужно, и я никогда не буду писать про все эти фрикции и так далее просто так. Поэтому мои книги и стали упаковывать в плёнку и ставить маркировку 18+.
сказал, что в моих рассказах есть насилие, есть откровенные сцены и насколько это совпадает с тем, что было в реальной жизни. Вот что я хочу сказать.
Насилие страшно не только тем, что оно совершается в реальной жизни, а еще и тем, что оно становится атрибутом, неотъемлемой частью жизни. Хуже самого насилия только то насилие, которое стало психологической нормой.
У нас в Знаменске было много отсидевших, в основном по , то есть по хулиганке. Два года отсидел, вышел — это считалось нормой. И мы, подростки, глядя на тех, кто вышел, тоже мечтали отсидеть. Я мечтал отсидеть. Пару лет в колонии, пришел в наколках, нормально — ты как все. Просто на уровне повседневности говорилось, что мы тебя убьем, мы тебя изуродуем, и парни шли с армейскими ремнями на мост драться с цыганами, и дрались до полусмерти, и сбрасывали цыган в реку. Но цыгане их тоже избивали. Всем доставалось поровну. И это было нормой. Реального, прямого насилия, убийств в той жизни было меньше, чем в моих рассказах. Но это насилие все равно было у всех в крови.
Я плохо себе представляю кёнигсбергский текст. Как память, как общая культурная память и метафора — может быть. Мы здесь живем, и мы, в отличие от осьминога, который способен занимать любое пространство, должны осмыслить эту территорию. К сожалению, у меня не хватило ума и таланта, чтобы осмыслить это , чтобы этот текст стал моим текстом в самом прямом смысле этого слова. Немецкий текст — может быть отзвуком моего текста, но не его звуком.
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
Довольно объёмная книга. Приятная матовая обложка, бумага сероватая плотная, удобный шрифт.
"Прусская невеста" - своеобразный ангел-хранитель древнего города-крепости, Кенигсберга ("Королевской горы"), переименованного после в Калининград. Красива и молода невеста, непорочна, но холодна и сурова. Так, что нарушивший ее покой потом долго не сможет найти себе места под небом. Высока башня, в которой она спит, далек горизонт, за который она смотрит… Фасетчатый роман в рассказах раскрывает перед нами панораму удивительного города и народа, живущего в нем. Калининград Буйды похож на Макондо Гарсии Маркеса. Этот город можно найти на карте, но однажды попав в него, оттуда нельзя вернуться прежним!
Детство и юность
В 1982 году окончил Калининградский университет (сейчас — Балтийский федеральный университет им. Иммануила Канта). Какой факультет, не уточняется, но, опираясь на творческий путь Юрия Буйды, можно предположить, что выбор пал либо на филологию, либо на журналистику.
Семья писателя не отличалась обеспеченностью, поэтому выбираться из глубинки пришлось самостоятельно. В 28 лет Юрий Буйда, имея за плечами богатый опыт в журналистике, возглавил провинциальную газету Калининградской области. За 2 года печатное СМИ превратилось из отстающего в передовое. Главного редактора заметили и пригласили на повышение. Так, передвигаясь мелкими шагами, в 1991 году Юрий Буйда оказался в Москве. Отсюда и начинается отсчет его творчества.
Личная жизнь
Книги
Основная причина в том, что литература — это неприбыльное ремесло. Произведения Юрия Буйды выходят ограниченным тиражом от 1,5 до 3 тыс. экземпляров и распродаются приблизительно за год. Львиная доля гонорара уходит издателям, а автор кормится лишь славой.
Романов в библиографии Юрия Буйды куда меньше, чем рассказов. Некоторые из них имеют опору на биографию самого автора или известных личностей.
Читайте также: