Волшебная лань сказка базиле краткое содержание

Обновлено: 07.07.2024

"Страшные сказки" стал одним из фильмов, запомнившийся мне в прошлом году. Мерзопакостный, абсурдный, кидающий свои события из крайности в крайность, но всё же имеющий смысл. Я люблю разные фантасмагории и сказочный истории, поэтому с легкостью повелась на его "сладкое" описание. Эти "сказки" явно не для детских глаз, да и не всякому взрослому придётся по душе та мерзость, которой начинен фильм. Но в каждой истории скрыт реальный, жизненный подтекст. Пусть он и представлен достаточно жестоко и без прикрас, каждый найдет свой смысл.

Действия первой сказки происходят в Долине Туманов. Королева долгое время не может забеременеть и для осуществления своей мечты привлекает темные силы. Погубив своего мужа-короля, ей удаётся родить ребенка. Только не ей одной. у её служанки рождается ребёнок точь-в-точь похожий на новоиспеченного принца. Дружба этих двух с годами только крепнет, а королева превращается в ревнивую эгоистичную мамочку, готовую пойти на подлости. Подлость и становиться карой, убившей её. История рассказывает нам о безрассудстве собственных желаний, гиперопеке и внушении со стороны матери, что приводит к бегству чада.

Вторая история основана на похоти короля Одинокого Утёса, который влюбляется в поющую незнакомку. Деревянная дверь скрывает за собой двух сестёр-старух, которые обманом пытаются завладеть внимание короля. Но король неумолим и приглашает свою "прекрасную" незнакомку разделить с ним постель. При помощи различных ухищрений они буквально перекраивают одну из сестёр, пытаясь сделать её моложе и отправляют под покровом ночи в замок.

Обман раскрывается и король жестоко избавляется от своей любовницы. Чудеса вступают в свои права и уродливая старуха превращается в рыжеволосую красавицу, которой удаётся стать женой короля.

История рассказывает о женском коварстве, использовании магии ради того, чтобы внешностью прикрыть свою черную душу. Но любому обману приходит конец и чары развеиваются.

Третья сказка о безответственном отце, короле Диких Гор. Его дочь одержима желанием выйти замуж, в то время как отец одержим желанием вырастить огромную блоху. Из-за своих не слишком адекватных увлечений он игнорирует дочь и теряет к ней всякий родительский интерес и участие.

Спустя время отдаёт дочь замуж за варвара, с которым ей приходится жить в дичайших условиях. Пройдя ряд трудностей, девушка возвращается в родной дом и становится королевой.

Все истории заканчиваются достаточно неопределенно, дают шанс зрителю самому додумать судьбы героев.

Не смотря на омерзительность происходящих действий, фильм достаточно красив и спокоен. Здесь нет вычурного интерьера или строений, не показана шикарная природа, в костюмах нет перебора. Эти факты немного успокаивают фильм, а музыка Десплы зачастую заменяет диалоги.

Стоит смотреть фильм, если вы не боитесь жестоких сказок, указывающих на человеческую драму.

Но если вы не любитель насилия, то даже не стоит пробовать смотреть этот фильм. Понравиться он вам или нет, забыть его и избавиться от шока будет сложно.

или Забава для малых ребят

LO CUNTO DE LI CUNTI

LO TRATTENEMIENTO DE PECCERILLE

Gian Alessio Abbattutis

Questo libro è stato tradotto grazie ad un contributo alla traduzione assegnato dal Ministero degli Affari Esteri Italiano

Эта книга переведена при поддержке Министерства иностранных дел Италии

В оформлении книги использованы гравюры и офорты Жака Калло (1592–1635)

Портрет Джамбаттисты Базиле. Гравюра Н. Перре по оригиналу Дж. Б. Караччоло. Не позднее 1630 г.

…То стоял в глубоком размышлении Умрищев, держа ветхую книгу в руках Он не заинтересовался конными людьми, ответил только на привет Вермо и дал необходимое разъяснение: что колхоз его отсюда недалеко – виден даже дым утренних похлебок, что сам он там отлично колхозирует и уже управился начисто ликвидировать гнусную обезличку и что теперь он думает лишь об усовершенствовании учета: учет! – Умрищев вдруг полюбил своевременность восхода солнца, идущего навстречу календарному учтенному дню, всякую цифру, табель, графу, наметку, уточнение, талон – и теперь читал на утренней заре Науку Универсальных Исчислений, изданную в 1844 году и принадлежащую уму барона Корфа, председателя Общества Поощрения Голландских Отоплений. Одновременно Умрищев заинтересовался что-то принципиальной сущностью мирового вещества и предполагает в этом направлении предпринять какие-то философские шаги.

Сказки про Золушку, Кота в сапогах и Спящую красавицу известны всем и каждому. Преодолев политические и языковые барьеры, они вошли в европейскую культуру так же, как поэмы Гомера, "Божественная комедия" Данте и драмы Шекспира. Сказки, прочно связанные с именами Шарля Перро, Карло Гоцци и братьев Гримм, берут начало в пяти томах "Сказки сказок" - книге, вышедшей в 1636 году в Неаполе. Сочинения поэта и писателя Джамбаттисты Базиле (1566–1632) повлияли на всех крупных писателей-сказочников нашего континента, их следы обнаруживаются в сказках Пушкина, в "Коньке-Горбунке" Ершова и в "Уральских сказах" Бажова. Теперь, по прошествии без малого четырех веков, "Сказка сказок" переведена на русский язык. Базиле преломляет вечные человеческие чувства в прихотливой призме сказки, одновременно рисуя поразительную по широте охвата картину своей эпохи и среды. "Сказка сказок" является богатейшим источником по южноитальянскому быту начала XVII века. По ней можно составить объемистую коллекцию пословиц и поговорок, список танцев (как придворных, так и народных), каталог детских и карточных игр, словарь городского и солдатского сленга. Из яркого и грубого материала окружающей жизни Базиле с нежностью и любовью создает причудливый и суровый мир, где горести и опасности пребывают бок о бок с чудесами и магией.

Джамбаттиста Базиле, поначалу наемный солдат, а затем офицер в войске Венецианской республики, был придворным стихотворцем, устроителем маскарадов князя Луиджи Карафа ди Стильяно. Оставленная в рукописи книга сказок обеспечила ему бессмертие, стала ярким, поистине символическим явлением в культурной истории Неаполя, едва ли не впервые открыв миру – точно, сильно и достоверно – его неповторимый и не стареющий в веках облик.

Петр Епифанов переводил с древнегреческого памятники византийской гимнографии (Роман Сладкопевец, Иоанн Дамаскин, Козма Маюмский), с французского — философские труды Симоны Вейль, с итальянского — стихотворения Джузеппе Унгаретти, Дино Кампаны, Антонии Поцци, Витторио Серени, Пьера Паоло Пазолини.

Петр Епифанов. Об этой книге
Об авторе

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Сказка про орка
Забава первая первого дня
Миртовая ветка
Забава вторая первого дня
Перуонто
Забава третья первого дня
Вардьелло
Забава четвертая первого дня
Блоха
Забава пятая первого дня
Кошка-Золушка
Забава шестая первого дня
Купец и его сыновья
Забава седьмая первого дня
Козья морда
Забава восьмая первого дня
Волшебная лань
Забава девятая первого дня
Ободранная старуха
Забава десятая первого дня
Капéль
Эклога

ДЕНЬ ВТОРОЙ
Петрушечка
Забава первая второго дня
Принц Верде Прато
Забава вторая второго дня
Фиалка
Забава третья второго дня
Кальюзо
Забава четвертая второго дня
Змей
Забава пятая второго дня
Медведица
Забава шестая второго дня
Голубка
Забава седьмая второго дня
Маленькая рабыня
Забава восьмая второго дня
Задвижка
Забава девятая второго дня
Куманек
Забава десятая второго дня
Красильня
Эклога

ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Тростинка
Забава первая третьего дня
Пента-Безручка
Забава вторая третьего дня
Светлый лик
Забава третья третьего дня
Ликкарда-Умница
Забава четвертая третьего дня
Таракан, мышонок и сверчок
Забава пятая третьего дня
Чесночная грядка
Забава шестая третьего дня
Корветто
Забава седьмая третьего дня
Бестолковый сын
Забава восьмая третьего дня
Розелла
Забава девятая третьего дня
Три феи
Забава десятая третьего дня
Парнáя
Эклога

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
Петушиный камень
Забава первая четвертого дня
Два брата
Забава вторая четвертого дня
Король-сокол, король-олень и король-дельфин
Забава третья четвертого дня
Семь окороков
Забава четвертая четвертого дня
Дракон
Забава пятая четвертого дня
Три короны
Забава шестая четвертого дня
Две лепешки
Забава седьмая четвертого дня
Семеро голубей
Забава восьмая четвертого дня
Ворон
Забава девятая четвертого дня
Наказанная гордость
Забава десятая четвертого дня
Крюк
Эклога

ДЕНЬ ПЯТЫЙ
Гусыня
Забава первая пятого дня
Месяцы
Забава вторая пятого дня
Сияющий самоцвет
Забава третья пятого дня
Золотой пенек
Забава четвертая пятого дня
Солнце, Луна и Талия
Забава пятая пятого дня
Разумница
Забава шестая пятого дня
Неннилло и Неннелла
Забава седьмая пятого дня
Пятеро сыновей
Забава восьмая пятого дня
Три цитрона
Забава девятая пятого дня
Заключение Сказки сказок, которое, завершая ту, что была их началом, послужит как
Забава десятая пятого дня

СКАЗКА ПРО ОРКА
ПЕРВАЯ ЗАБАВА ПЕРВОГО ДНЯ

АНТУОН ИЗ МАРИЛЬЯНО, КОТОРОГО МАТУШКА, ПО ПРИЧИНЕ НЕВЫНОСИМОЙ ЕГО БЕСТОЛКОВОСТИ, ВЫГНАЛА ИЗ ДОМУ, ПОСТУПАЕТ В УСЛУЖЕНИЕ К ОРКУ И ТРИЖДЫ, ЖЕЛАЯ ВЕРНУТЬСЯ К СЕБЕ ДОМОЙ, ПОЛУЧАЕТ ОТ ОРКА ЧУДЕСНЫЙ ПОДАРОК, НО КАЖДЫЙ РАЗ ДАЕТ ОБМАНУТЬ СЕБЯ ХОЗЯИНУ ГОСТИНИЦЫ, ГДЕ ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ НА НОЧЛЕГ; НАКОНЕЦ ОРК ДАЕТ ЕМУ ПАЛКУ, КОЕЮ НАКАЗЫВАЕТ ЕГО ЗА НЕВЕЖЕСТВО, ВОЗДАЕТ ДОЛЖНОЕ ОБМАНЩИКУ И, НАКОНЕЦ, ПРИНОСИТ БОГАТСТВО ЕГО ДОМУ

Кто первый изрек, что Фортуна слепа, понимал больше, чем маэстро Ланца, много рассуждавший на эту тему. Ибо поистине она действует вслепую, вознося таких людей, кому самое место пастись на бобовом поле, и безжалостно свергая с высоты на землю тех, которые суть истинный цвет человечества. Об этом я и предлагаю вам сейчас послушать.

РАССКАЗЫВАЮТ, что жила некогда в селении Марильяно добрая женщина по имени Мазелла, у которой, кроме семи уже взрослых девок-замухрышек, длинных как жерди, был сын — такой бездельник, такая бестолочь — впору хоть со скотиной на лугу пасти, что не сгодился бы зимой снежки лепить, не то что к какому доброму делу. И до того было ей лихо, как той свинье, что под нож ведут. И не проходило дня, чтобы она не говорила ему так:

— Что ты сидишь еще в этом доме, нахлебник проклятый? Сгинь от меня, кусок мерзости! Уйди с глаз моих, халдей эдакий! Иссохни, чертополох окаянный! Вон проваливай, поросенок! Подменили мне тебя в колыбели и вместо куколки, вместо красавчика, вместо ангельчика, вместо миленького моего мальчика подложили борова ненасытного!

Вот какие слова Мазелла говорила сыну, ругательски его ругая.

И наконец, потеряв всякую надежду, что Антуон (так звали сына) повернет голову в добрую сторону, в один из дней, хорошенько намылив ему голову без мыла, схватила Мазелла скалку и начала снимать у него со спины мерку для кафтана. Антуон, не ожидавший такого поворота дела, когда увидел, как матушка по хребту его обмеривает, как по ребрам оглаживает, да какой знатной подкладкой задницу ему подбивает, еле вырвался у нее из-под скалки и дал деру. И шел без роздыху чуть не до полуночи, когда в лавках у тетушки Луны уже зажглись фонарики. И пришел к подножию гор, да таких высоких, что с облаками в чехарду играли, кто кого выше. И тут, на корнях тополя, близ устья пещеры, вырубленной в скале, сидел орк; и — матушка моя! — какой же он был страшный!

Был он маленького роста и безобразен телом, с головой больше индейской тыквы. Лицо в шишках, брови сросшиеся, глаза косые, нос приплюснутый, ноздри как две дыры в отхожем месте, рот как мельница, с двумя клыками до колен, грудь мохнатая, руки как ткацкое мотовило, ноги кривые, ступни широкие, как гусиные лапы. А если вкратце, похож он был на демона, как рисуют на картинах, где его архангел Михаил копием поражает, на пугало огородное, на сонное наваждение, на злое привидение, что словами невозможно описать, а разве только сказать, что он навел бы дрожь на Роланда, ужаснул бы Скандербега и заставил бы побледнеть самого отпетого деревенского драчуна.

Но Антуон, которого было и камнем из рогатки не испугать, не смутился, а, будто и добрый человек, сделал орку почтительный поклон и начал такой разговор:

— Бог в помощь, сударь! Как дела? Как здоровьице? Не надо ли чего? Не знаешь ли, сударь, сколько еще осталось ходу до места, куда я путь держу?

Орк, услышав дурацкую речь — с пятого да на десятое, — засмеялся и, поскольку пришелся ему по сердцу нрав дуралея, сказал ему:

— Слушай, парень, хочешь жить у хозяина?

— А это смотря сколько мне в месяц положишь.

Орк ему на это отвечает:

— Постарайся служить мне честно, как договоримся, и будет тебе у меня хорошо.

Ударили они по рукам, и остался Антуон служить у орка. И было у орка в дому столько еды, что на землю сыпалась, а работы — хоть весь день на овчине лежи и не вставай. И таким манером за четыре дня стал он толстый, как турок, упитанный, как вол, нахальный, как петух, красный, как рак, крепкий, как чеснок, пузатый, как кит, и кожа на нем натянулась как на барабане, что и глаз не открыть.

Однако не прошло и двух лет, как надоело Антуону сытое житье, и такая пришла ему великая охота повидать свою деревню, что, тоскуя о родном доме, стал он снова худой, почти как прежде был. А орк его прознал до такой черточки, что в самые кишки ему глядел и каждый пук из задницы слышал. И видит орк, что стал Антуон как женка недолюбленная, что ничем ему угодить невозможно, отозвал его раз в сторонку и говорит:

— Поди-ка сюда, дружище. Вовремя платить — долго дружить; нам дружба, а кошелькам война; давай сюда счет, расплачусь — не обижу.

— Хорошо, коли так: столько за хлеб, столько за винцо, то за похлебку, это за мясо, пять за стойло, десять за кровать, чтоб помягче лежать, а пятнадцать — чтоб тебе добрый час пожелать.

Вытянул Антуон свои денежки и, взяв ослика подменного да сумку с камнями, годными только мешки стирать, вместо тех, что впору в перстни вставлять, потрусил верхом к родному селению. И только коснувшись ногою порога, заголосил, будто крапивой ошпаренный:

— Беги сюда, мамочка, беги скорее! О, как мы богаты теперь! Полотенца расстилай, простыни разворачивай, покрывала раскидывай. О, какие сейчас сокровища увидишь!

Увидела бедная Мазелла, как на то самое, в чем она полагала единственную надежду выбраться из бедности, осел навалил столь много богатства, что весь дом ее наполнился зловонием, схватила она палку и, не дав Антуону времени открыть сумку и показать ей золото и камни самоцветные, отдубасила его от всего материнского сердца. А тот — шапку в охапку, да и вон со двора, и побежал что было духу обратно к орку. Орк, видя, что Антуон приближается, словно не по земле идя, а по воздуху летя, и от своей волшебной силы зная, что и как с ним приключилось, стал хорошенько кислым соусом его поливать да поперчивать за то, что дал он гостиннику так над собою надсмеяться. И называл его отбросом Божьего творения (матушка моя, и вымолвить-то страшно!), и мешком пустым, и петухом бесхвостым, и сараем гнилым, и корягой кривой, и поросенком неблагодарным, и тупицею, и пустомелею, и простофилею, что взамен осла, срущего драгоценностями, позволил подсунуть себе скотину, иприносящую лишь обычные шарики ослиной моццареллы. И Антуон, проглотив эту пилюлю, поклялся, что никогда больше не позволит обхитрить и надсмеяться над собою ни одной живой душе.

Однако через год опять обуяла его та же самая головная боль; и стал он изнывать от желания увидеть родимую матушку и сестерголубушек. Орк, что был лицом ужасен, а сердцем прекрасен, отпустил его, а на прощание подарил ему красивую скатерку, говоря так:

Ну а тот — он ведь был кусок, трижды на огне поджаренный, — отвечает ему:

— Будь спокоен, все сделаю, как надо.

И, задав ему хорошенько покушать и напоив его так, что впору хоть обезьяну за хвост ловить, уложил его спать. Потом взял скатерку и произнес эти самые слова. И скатерка раскрылась, и столько оказалось на ней дорогих вещей, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Тогда гостинник спрятал скатерку, а взамен подложил Антуону другую, по всему похожую. Антуон, поднявшись утром, взяв подменную скатерку, пустился в путь и, вскоре дойдя до дому, кричит матушке:

— Теперь-то мы уж точно прогоним бедность со двора, любезная матушка! Не придется тебе больше тряпки перебирать, дырки латать да лоскутья сшивать!

— Поделом мне, дураку. Опять меня гостинник вокруг пальца обвел. Ну, однако мы стоим один другого, найду и я на него управу. Лучше бы ему на свет не родиться! Лучше бы его телега колесом переехала! Да пусть в моем дому самая лучшая вещь пропадет, если я, когда приду спросить с него за осла и за сокровища, не перебью ему в гостинице все чашки и плошки на мелкие кусочки.

Как услышала матушка новую ослиную историю, развела хорошенько огонь в очаге и говорит Антуону:

— Сдохни, сломи себе шею, сыночек проклятый! Чтоб тебе хребет по позвоночку рассыпали и не собрали! Вон катись с моего порога! Лучше бы мне кишки мои показали и обратно не вложили! Лучше бы меня грыжа загрызла или зоб задушил, когда ты у меня между ног пролезал. Сгинь отсюда сей же миг, и пусть дом этот жжет тебе пятки как огонь! Вытрясла уж я тебя из своих пеленок, и не считай меня больше за ту дуру, что высрала тебя на белый свет!

Несчастный Антуон, видя такую жаркую молнию, не стал дожидаться грома и пустился наутек, будто стибрил мыла кусок — только пятки сверкнули. Побежал снова к орку. Орк, увидев, что он явился не запылился да лица на нем нету, сразу понял, что к чему, и сыграл Антуону звонкую сонату на чембало, сказав ему так:

— Уж не знаю, что меня удерживает засветить тебе под глазо добрый фонарь, раззява ты эдакая, кошель без завязок, рот говенный, кусок протухлый, гузно куриное, балаболище, фанфара суда викариатского, что ради каждого пройдохи на базаре трубить готова! Ох, вот бы тебе выблевать все кишки изнутри, авось тогда и горох повысыпался бы из дурной твоей башки! Если бы запер ты роток да на крепкий замок, то не случилось бы с тобой того, что случилось. Но у тебя рот как ветряная мельница и промолол ты впустую все счастье, что само тебе в руки пришло!

Антуон, обруганный поделом, зажал хвост между коленок и молча внимал сей музыке. И после того три года исправно нес службу у орка, не больше надеясь когда-либо домой вернуться, чем графский титул заполучить. Но время прошло, и опять его залихорадило: пришел ему каприз прогуляться до дому, и стал он опять у орка отпрашиваться. И орк, устав от его нытья, рад был его отпустить. И дал ему гладко обтесанную палку, сказав при этом:

Взял Антуон палку и говорит:

— Истинно, вырос у меня зуб мудрости, уж больше я не мальчик и знаю, во сколько пар трех быков запрягают. А кто теперь над Антуоном вздумает посмеяться, тому легче свой локоток поцеловать.

Орк ему на это отвечает:

— Мастера по делу судят. Говорить много женщине пригоже, а мужчина делом хорош. Поживем — увидим. Ты парень не глухой: я сказал, а ты слыхал. Вовремя остеречь — наполовину сберечь. А теперь ступай, да гляди в оба.

Пройдя такое доброе обучение за собственный счет, Антуон воскликнул:

— Правду говорят: кто задом пятится — тот ногу подвернет. Клянусь, на этот раз я уж своего случая не упущу. Поспешу, однако, пока не лег еще спать тот, кому сегодня предстоит веселый вечерок!

Так приговаривая, вскоре дошел он до прежней гостиницы, где был принят с величайшими на свете почестями, ибо знал гостинник, сколько доброго сала можно из этой свиньи вытопить. Антуон ему говорит:

Антуон, видя, что все вышло как задумано и макаронина легла, как ей подобает, к сыру, а капустный кочешок — к салу, говорит:

— Не дождетесь вы пощады. Так и помрете под палкой, коль все мое обратно не вернете.

Тогда гостинник, которого хорошенько уже растолкла волшебная палка, закричал:

— Возьми что хочешь — и свое, и мое, только избавь от проклятого этого битья мои лопатки!

Перевод на русский: — П. Епифанов (Волшебная лань. Забава девятая первого дня) ; 2016 г. — 1 изд. Перевод на английский: — Д. Э. Тэйлор (The Enchanted Doe) ; 1848 г. — 1 изд. — Н. Канепа (The Enchanted Doe) ; 2007 г. — 1 изд.

Фонцо и Каннелоро рождаются силою волшебства; королева, мать Фонцо, преследуя своей завистью Каннелоро, разбивает ему голову. Каннелоро спасается бегством, а впоследствии, став королем, попадает в опасность. Фонцо с помощью ручья и миртового куста узнает о его злоключениях и освобождает его.

Читайте также: