Война анны краткое содержание

Обновлено: 06.07.2024

Сюжет

Актеры

Главную роль в киноленте исполнила Марта Козлова, сыгравшая 6-летнюю героиню Анну, которая выжила во время массового расстрела только благодаря тому, что мать закрыла дочку собственным телом. Теперь удел девочки — скрываться в камине занятого немцами здания, борясь со страхом и голодом.

Погибших от рук фашистских карателей дедушку и бабушку Анны сыграли актеры Владимир Сапин и Любовь Ворожцова.

Также в фильме снимались Александр Вахов (Сидор), Константин Итунин (печник) и Егор Партин (полицай).

Интересные факты

2) На создание отмеченного российскими кинокритиками фильма Алексея Федорченко подтолкнул прочитанный в интернете рассказ о еврейской девочке, которая 2 года пряталась в камине от немцев. События короткой истории также разворачивались на территории Украинской ССР, в Полтавской области. Главное различие первоисточника с кинолентой Федорченко в том, что послужившая прототипом для главной героини девочка Ада была в 2 раза старше — к моменту захвата немцами деревни ей уже исполнилось 12 лет.

Фото: ShutterStock

Сюжет фильма разворачивается вокруг девочки, родители которой погибли во время расстрела евреев фашистами в Украине , а она осталась жива лишь потому, что ее мать закрыла своим телом. Ее в комендатуре прячет сердобольный сторож. Какое-то время она проводит в этом месте, живя в камине, и выходя лишь по ночам.

Девочке приходится буквально выживать. Она с трудом находит себе пропитание, а другом ей становится рыжий кот. При этом воспоминания о близких людях помогают ей сохранить в себе человечность. Это история выживания маленького человеческого детеныша в холодном, неуютном мире воюющих взрослых. Фильм основан на реальных событиях.

История, которая легла в основу фильма, началась в Полтавской области в 1941 году. В небольшом городке, оккупированном фашистскими войсками, в здании райкома немцы расположили военную комендатуру. Здание это представляло собой особняк, который был построен еще в дореволюционные времена.

Однажды сюда привели девочку 12 лет, которую схватили на улице, подозревая, что она является еврейкой. Так оно и было, причем родители ее уже были убиты месяц назад. Звали девочку Ада. В кабинете дознания она поняла, что ее ожидает. В отчаянии она выскочила за дверь и попыталась скрыться.

Немцы не кинулись ее догонять, а лишь засмеялись. Бежать девочке было некуда. Внизу стояла охрана, а на окнах были решетки. Девочка заскочила в первую попавшуюся комнату. Немцы же, когда кинулись ее искать, не смогли найти. В итоге они решили, что девочке удалось пролезть между прутьями решетки в туалете и сбежать.

Ада же в это время лежала в старинном камине. Это и стало ее убежищем. Спустя сутки она решилась его покинуть, а впоследствии постепенно расширяла круг своего перемещения. Воду она пила в туалете, а также брала немного продовольствия в буфете, но так, чтобы офицеры не заметили пропажу. Все ее чувства обострились, девочка проявляла большую осторожность.

О необычной жительнице комендатуры узнала уборщица. Она начала подкармливать ее. Это существенно облегчило ее жизнь. Так продолжалось до тех пор, пока однажды вместо немецкой речи в комендатуре она не услышала русскую. Из своего убежища открыто она вышла только спустя 2 года. На календаре уже был 1943 год.

Девочку сначала отправили в полтавский детский дом, а затем перевели в интернат, расположенный в Ленинграде . В этом городе Ада и прожила всю свою жизнь. К сожалению, годы, проведенные в холодном камине здания немецкой комендатуры, сказались на ее здоровье: она не могла иметь детей.

В 70-е годы она посетила Полтавскую область и разыскала уборщицу — бабу Зину, которая помогла ей выжить в непростое военное время. Она забрала ее к себе в Ленинград , и заботилась до конца дней.

Федорченко, когда узнал об истории полтавской девочки-еврейки, прожившей два года в камине во время Великой Отечественной войны, начал задумываться над экранизацией этой истории. Примечательно, что в фильме девочка не произносит ни одного слова. Ни разу никто не называет ее по имени.

Фигурирующее в названии ленты имя Анна стало отсылкой к еще одной истории об Анне Франк . Это еврейская девочка, испытавшая на себе все ужасы войны. Семья Анны бежала из фашистской Германии в Амстердам , но в день, когда ей исполнилось 10 лет, началась Вторая мировая война.

Нидерланды в мае 1940 года оказались в оккупации. Немецкие власти начали вводить ограничительные меры для евреев. Когда появляется угроза, что семью Анны отправят в концлагерь, она обустраивает в доме убежище, где они прячутся.

Здесь Анна начинает вести дневник. Два года она записывает в него все происходящее вокруг. Кроме того, она сочиняет небольшие рассказы и записывает в дневник любимые цитаты из прочитанных книг.

Убежище было обнаружено в августе 1944 года. Обитатели его, в том числе и Анна , были арестованы и отправлены в Освенцим. Здесь она занималась принудительным трудом. Вскоре ее вместе с сестрой перевезли в другой лагерь — Берген-Бельзен. Здесь девочки заболели тифом и погибли в феврале 1945 года.

Дневник этой юной еврейской девочки, написанный в дни, когда она пряталась от нацистов в Нидерландах , был опубликован после ее смерти и приобрел по окончанию войны феноменальную популярность по всему миру. Дом, в котором находилось это убежище, в 1960 году стал музеем Анны Франк .

Картину "Война Анны" о еврейской девочке, спрятавшейся от фашистов, показали почти на всех российских кинофестивалях в 2018 году. В широкий прокат фильм вышел только сейчас и только на четыре дня: с 9 по 12 мая. Андрей Королев поговорил с Алексеем Федорченко о съемках и дальнейшей судьбе фильма.

Реальный разговор с Алексеем Федорченко

No media source currently available

— Алексей, я поздравляю вас с успехом! Ваша картина "Война Анны" российской Гильдией киноведов признана лучшей картиной минувшего года. Из чего выросла эта картина? Где вы нашли этот сюжет? Я знаю, что история, в общем, не очень простой новеллы.

— История простая, но сам фильм собирался, как пазл, из многих моментов. Первый был, скорее, теоретическим – желанием снять кино минимальными средствами в очень ограниченном пространстве, такой клаустрофобический. Мне нравились фильмы в лифте, в гробу, в подвале, когда несколько человек и ограниченное пространство. Я искал такую историю неспециально, это одна из задач, и нашел короткую историю про девочку, которая скрывалась в немецкой комендатуре.

— Это было в интернете, насколько я понял.

— В интернете, да. Я стал об этой истории думать, придумал начало, финал и понял, что это кино. Но не думал, что его сниму, потому что не думал, что найду героиню такую. Специально не искал, опять же в интернете случайно увидел портрет пятилетней девочки Марты Козловой, который сделала ее мама, фотограф Марина Козлова, замечательный. И понял, что все, кино есть, потому что героиня нашлась. С Наташей Мещаниновой мы написали сценарий, очень быстро потом провели на всякий случай кастинг, но только для того, чтобы удостовериться в правильности первого решения. Вот познакомился с Мартой, и запустились.

— История одиночества детей на войне не нова, вспомнить хотя бы "Мальчика в полосатой пижаме" или "Беги, мальчик, беги". Нужна, мне кажется, какая-то смелость что ли, отвага от режиссера, берущегося за тему Холокоста в нашей стране, которая по-прежнему все-таки еще достаточно явно замалчивается, за редким исключением. Как вы отважились?

— Честно говоря, я не думал, что это какой-то подвиг, потому что мой первый фильм, дебютный, документальный, назывался "Давид", и он был о мальчике, которому в 1941-м было тоже шесть лет, и для которого Холокост был только началом его жизненных испытаний, страданий. Я-то считаю, что эти два фильма нужно показывать в паре, потому что "Давид" и "Анна" – это один фильм для меня. И в апреле мы показывали их в паре здесь, в Москве, в Еврейском культурном центре. В 2000 году, когда я снимал "Давида", у меня был маленький мальчик, сын, и я экстраполировал это все на своего сына. А "Анну", скорее, на дочь.

— Вы с детей списывали фактуру, так сказать?

— Не с детей, а свое отношение к этому, скорее. Когда снимаю историческую картину, я стараюсь погрузиться максимально во время, в эти события, в предметы, в предметный мир. Поэтому чем он больше торкает, тем лучше.

— Я видел Марту в жизни, она очень не похожа на свою героиню! Вот такой живой, ироничный, очень саркастичный ребенок. Как вам удалось все-таки в рамки кино ее поместить? Насколько тяжело было с ней работать?

— Тяжело было первые три дня, когда она еще видела камеру, а потом она ее перестала замечать и стала этой самой девочкой Анной.

— Хотя, казалось бы, мама – фотограф.

— Ну, одно дело, когда мама фотограф, а другое дело, когда там 30 человек.

— Да, но Марта привыкла быть моделью.

— Да. Какие-то сцены из первых дней мы переснимали, потому что девочка стала другой. А потом я с ней работал, как со взрослой актрисой, без поблажек.

— То есть вы все-таки работали с ней как с актрисой, да? Ведь очень многие режиссеры, начиная работать с детьми, перестают с ними работать как с актерами.

— Марта – особенный ребенок, она взрослая. Несмотря на свою непосредственность и детскость настоящую, она понимает. Я ей рассказал и что такое Холокост, и историю Второй мировой войны, она знала, что происходит, и это важно. Потому что она не говорит же ни слова, это все должно быть на эмоциях, в глазах, и тут, конечно, сложнейшая работа операторская. Потому что, чтобы поймать какой-то взгляд, движение руки, Алишеру (оператор Алишер Хамидходжаев – НВ) приходилось часами иногда наблюдать за Мартой, которая просто сидела в камине. Время – очень важный герой фильма, и нахрапом это не сделать, нужно было время, чтобы снять.

Читай нас в Яндекс.Дзене

— Марта в течение всего фильма молчит. Когда вы принимали решение пригласить в соавторы Наталью Мещанинову, которая известна прежде всего своими диалогами, как вам здесь удалось примиряться? И как Наташа соглашалась на малословие сценарное? У вас ведь там очень немного говорят вообще.

— Наташа сначала отказалась. Ей все понравилось, но она сказала, что это не ее тема, она не знает ничего про войну. Отказалась. Я ее ждал год, не звонил ей, знал, что она созреет и согласится. Она в это время изучала материалы какие-то, разговаривала с историками. Позвонила и согласилась. В сценарии прописаны волшебные диалоги, то есть все, что видит Марта, каждая сцена, которая в фильме законченная. И в первом монтаже этот фильм больше на полчаса, потому что мы видим больше. Но постепенно все, что происходит снаружи, стало не важно, важно только: это жизнь или смерть? Диалоги были на шести языках.

— Да, и я видел, кстати говоря, нетитрованную версию. Насколько я знаю, вы сознательно не титровали, да? То есть, вы как бы даете таким образом понять, что мы слышим этих людей ушами Марты.

— Ушами Марты. И мы не все понимаем. Я показывал фильм в кинотеатре "Октябрь", и меня народ спрашивает какой-то вопрос, я говорю: "Ну, попытайтесь развить мысль: вот это видит девочка, что она видит?". И в итоге каждый понимает, что происходит в сцене. То есть сначала это привычное непонимание, потому что люди привыкли, что им все разжевывают и вкладывают в голову. Марта не понимает, ей в принципе и не важно, что происходит. Если человек залез в камин, кто это – фашист или партизан, для нее это не важно, главное, сдаст, убьет или оставит в живых.

— Ребенок, вообще говоря, абстрактно воспринимает смерть. Даже видя смерть собственными глазами, он не экстраполирует это на себя. Вот в этом смысле как удалось заставить юную актрису поверить в то, что смерть материальна?

— Я не играю с психикой детей, как некоторые режиссеры, которые доводят до какого-то состояния критического. Каждая сцена – это наиболее щадящая система, по которой Марта сама доходила до этого. То есть это не издевательство над ребенком, не какое-то насилие над сознанием – нет, этого не было. Она по команде "стоп" бежала играть со своим котом, пряталась в этом же камине, у нее был домик там такой, и ей было очень комфортно на площадке.

— Кроме того момента, когда начали запускать дым. Тогда Марта сама признавалась, что это был единственный момент, которого она испугалась, да?

— Не испугалась, она просто не любила дым, хотя он безвредный совершенно.

— А расскажите, что это за смешная история с помидорами?

— Это единственная раз, когда Марта ко мне подошла и сказала: "Или вы убираете эту сцену, или я ухожу из проекта". (смеются)

— Ну, да, по-взрослому так.

— Я не мог понять, в чем дело. Там была как раз сцена секса какая-то, я подумал: неужели она так реагирует на это? Оказалось, что она ненавидит помидоры. Она просто ненавидит их! Три дня мы ее уговаривали всей группой съесть этот помидор, укусить. Я уперся, мне помидор был важен по каким-то своим причинам. В итоге помидор напичкали сиропом сладким, и она съела его. Через большие усилия, конечно.

— Как она отнеслась в славе?

— Она очень хорошо воспринимает славу, которая на нее свалилась, спокойно и здраво, по-взрослому, даже взрослые так не воспринимают. У нее конкретная задача – она очень любит денежные призы, потому что она хочет накопить на очень дорогую кошку породы саванна, которая стоит миллион, наверное. И она работает, ее приглашают сниматься. Она зарабатывает на кошку. Ее мама в ужасе, потому что у нее аллергия на кошек.

— А как работалось с животными, с котом, с собаками? Это что за животные – игровые или же какие-то уличные, взятые с улицы?

— Кот уличный, у него уши и хвост обмороженные, он с приемника. Собаки из клуба. А кот все понимал. То есть я ему говорил: "Вот выйдешь, здесь постоишь, потом подойдешь к Марте, полежишь. " – и он три дубля отработал просто как человек. Все в ужасе были, да.

— А как вы восприняли успех своей картины?

— Марта получила несколько призов как актриса на международных фестивалях. "Белого слона" она получила как лучшая актриса года, и я очень рад, что так случилось. Потому что чаще всего детей не рассматривают как конкурентов актрисам, а тут вот первый раз, наверное, такое произошло. Ребенок стоял наравне со взрослыми актрисами и победил. Да я спокойно отношусь к этому тоже, потому что я уже две картины снял после, у меня уже это стерлось все. Чтобы работать над новой картиной, надо файлы зачищать очень серьезно (смеется).

— Вы до "Кинотавра" показали картину в Роттердаме. Какая реакция публики там и в России?

— Все-таки для европейской публики и вообще для европейской ментальности, тема Холокоста очень живая и больная, она болит постоянно. В России все-таки предпочитают как-то больше молчать о Холокосте.

— Мне кажется, что это игра штампов: люди привыкли смотреть определенное кино, а мы привыкли думать, что зрители так должны думать. Я, честно говоря, не задумываюсь о том, как кино будет воспринято зрителем, я занимаюсь тем, что мне интересно. Я нахожу какую-то интересную историю, которая меня бередит, в которой не жалко прожить два-три года своей жизни. С одной стороны, для Европы это больная тема, с другой стороны – это тема привычная, потому что фильмы про Холокост выходят каждый год, и они знают, что это такое, и задеть их за живое трудно. Для меня самое интересное в показе в Роттердаме было то, что, приехав в Роттердам, я вспомнил, что есть Анна Франк, что она голландка.

— Уже были попытки проводить какие-то аллюзии между ними – Анной Франк и "Анной на войне".

— Да, но я вспомнил об этом только в Роттердаме, и так и случилось, конечно, первый вопрос был про Анну Франк. Я про Зазеркалье понял только на последних съемках.

— "Алису в стране чудес" вы имеете в виду?

— И слава богу, потому что я бы стал подстраиваться под тот сюжет каким-то образом, а эти аллюзии возникли непроизвольно совершенно для меня. Хорошо, что вот именно в таком объеме они возникли, а не прямое цитирование.

— Но все-таки у Кэрролла, согласитесь, другое Зазеркалье, нежели ваше.

— Когда вы затеваете картину, пишете сценарий или работаете над чьим-то сценарием, вы задаете себе вопрос: а как бы вот из этой безнадеги, из этого всего Зазеркалья вытащить моего зрителя?

— Нет, я такой задачи не ставлю.

— Но, смотрите, Анну вы оставляете в живых. Вообще говоря, тихий ужас охватывает, когда начинаешь понимать, что ведь он же ее убьет в финале, он обязательно должен ее убить. Тем не менее, вы оставляете ее в живых, таким образом давая мне, зрителю, понять, что войну она выиграла. Ваш гуманизм, он сильнее вашего желания вышибить из меня слезу.

— Нет, такого желания вышибить слезу. Да, я рассказываю историю, и трагичность ее зависит только от моего ощущения, моего отношения к этой истории. Если герои должны погибнуть – они погибают. Если у героя есть надежда на спасение – она есть. Финал же открытый, там непонятно, она погибла или нет. Но она победила во Второй мировой войне, это именно об этом фильм. То есть это фильм о том, кто победил во Второй мировой войне. Если бы я не придумал этот финал, я бы не стал снимать кино.

— Вся последующая история еврейская разве убеждает нас в том, что Анна победила в этой войне? Ведь война же не закончилась.

— Видите, какое дело – я не снимаю кино про Холокост или про войну, и национальность девочки, в принципе, не настолько важна. Другое дело, что с ней бы такое не произошло, если бы она была не еврейка или не цыганка, допустим. Это вводные в эту историю, обязательные вводные, что это еврейская девочка. А сама история – это история всех, там нет национальностей, там люди говорят на десятке языков, и в то же время там молчание. Это общая история. Я не педалирую никогда национальную тему.

— Знаете, вот это молчание в кино – это всегда память о памяти как бы, память ведь молчалива, должна быть во всяком случае.

— Вот я сейчас снял три документальных фильма, еще не смонтировал, как раз про особенности памяти. Они тоже без слов, да они даже и без людей. Три коротких документальных фильма. Я надеюсь, что в этом году я их доделаю. Это интересно, о чем люди вспоминают и о чем забывают.

История для живого сердца

Это рассказ про маленькую девочку, которая чудом выжила после массового расстрела. Мать прикрыла ее своим телом. Она вылезает из кургана полуобнаженных, переплетенных как корни деревьев тел, присыпанных грудой жирной земли. Выбравшись, она плачет, обняв ногу мертвой матери. Ее находят местные хуторяне, одевают и ведут сдавать начальству — немцам-оккупантам. Но Анна, лишь только заслышав немецкую речь, вырывается и исчезает — прячется в камине в одной из классных комнат бывшей школы. С того момента она сливается со звуками дома, становится призраком. Анна наблюдает за происходящим в комендатуре через трещинки с обратной стороны старого зеркала. Ей надо выжить — поесть, попить, сходить в туалет и вести себя тихо. А все остальные события мира для нее не существуют, война снаружи выносится за скобки. Она не считает время, может проспать день, она слишком маленькая, чтобы следить за событиями. И так она живет: только бы день простоять да ночь продержаться. Но она не согласна быть слабой в плену. Она охотится, добывает огонь, учит согреваться в холоде, сама мастерит себе одежду, ждет и борется.

В основе событий — реальная история про еврейскую девочку Аду

Ада была еврейкой, потерявшей родителей и скитавшейся по оккупированному городку под Полтавой. Приютить ее боялись, это было опасно, если найдут — накажут всех. Ее поймали и привели в небольшой двухэтажный особняк, бывший райком, ставший штабом комендатуры. Девочка вырвалась и бросилась бежать. Немцы не ринулись за ней — все окна на решетках, здание окружено немецкой охраной, не убежит. Ада кинулась в открытую комнату на втором этаже и залезла в старинный камин. Немцы несколько раз обошли все здание и решили, что девчонке удалось просунуть голову между прутьями в туалете и сбежать. В камине Ада пробыла два дня и только на вторую ночь решилась выйти, дойти до туалета, без которого почти падала в обморок. Напилась воды, нашла по запаху спрятанное печенье на одном из столов и залегла до следующей ночи.

Так, когда штаб пустел, Ада, как затравленный мышонок, выходила из убежища и расширяла свой жизненный круг. Еды брала мало, если заметят — обыщут дом с собаками, и тогда смерть. Днем не спала, боялась пошевелиться, научилась понимать немецкую речь. Чтобы не сойти с ума, она про себя разговаривала с родителями. В одну ночь Ада привычно прокралась в туалет и задрожала. На умывальнике лежали: ломтик хлеба и малюсенький кусочек мыла. О ней кто-то знал. Ада к угощению не притронулась, вдруг яд, западня. На следующий день решилась, была не была. Оказалось, что в комендатуре нашелся друг — уборщица. Она по маленьким следам или как-то еще поняла, что в доме тайно живет ребенок. Жизнь стала лучше, каждый день кусочек хлеба, иногда даже кубик сахара.

В одно утро в комендатуре перестала звучать немецкая речь. Дом наполнился новыми запахами и звуками. Незнакомые люди говорили только по-русски. Ада целых три дня еще сидела в камине прислушиваясь, пока не решилась выйти к нашим. Был 1943 год.

Маленькая актриса с большой ролью

Сейчас ей восемь, и на пресс-конференции она рассказывала журналистам, что самой сложной была сцена в дымящемся камине — нечем дышать, как будто и правда подожгли, что она не боится крыс и кишок, зато не любит помидоры.

Новый художественный язык

Задача режиссера заключалась в том, чтобы рассказать о большой теме малыми средствами. Без спецэффектов, общих планов, массовки, в изоляции. Поэтому вся история выживания строится на жестах, звуках, на предметной, точной съемке, крупных кадрах, которые видит Анна. Команда создателей собрала свой минималистичный и понятный язык.

Оператор Алишер Хамидходжаев стал глазами Анны, мы понимаем лишь то, о чем догадывается она. Весь фильм — это взгляд на мир маленькой героини с объемной простотой, без героичности и доведенной до абсолюта отваги. Это напоминает игру-ходилку, где игровой процесс сфокусирован на получении информации о пространстве через предметы — Анна изучает пространство, а с ней и мы.

Магический реализм посреди войны

В последних кадрах фильма звучит песня на идише — колыбельная Мордехая Гебиртига, которого нацисты расстреляли в 1942 году с женой и тремя дочками:

Читайте также: