Водовозова история одного детства краткое содержание
Обновлено: 08.07.2024
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
"История одного детства" - бледный, упрощенный, выхолощенный и обедненный донельзя пересказ первых двух частей воспоминаний Водовозовой "На заре жизни". С таким же успехом можно было адаптировать "Войну и мир" для дошкольников. Зачем? Загадка. Лучше прочесть полный текст воспоминаний в средних или старших классах школы, чем этот огрызок в младших. Там прекрасный, образный и вполне современный язык, читается очень легко, все очень целомудренно, но по содержанию, погружению, эмоциональному воздействию полный вариант и эта адаптация просто не сопоставимы. В открытых источниках несложно найти оба варианта и сравнить.
Замечательная книга, известного педагога Елизаветы Водовозовой. Почти год ждала когда она появится в продаже.
Я не школьного возраста, и книгу рекомендую всем, в том числе и взрослым.
Эту книгу рекомендую детям от 10 и старше. Попала к нам случайно. Она замечательная и неповторимая!
Прочитайте ее вместе с детьми, получите массу эмоций, знаний, эта книга поможет детям и не только им понять, а как было тогда в середине 19 века
Книга, на мой взгляд, не для детей, но для взрослых, думающих родителей. Я почерпнула из неё много удивительных вещей о смысле воспитания девочек; о том как вытравляются "воспитанием" женские инстинкты, женщину делают удобной для общества, не давая ей быть самой собой, ослабляя ей силу, загоняя в рамки. Но в конечном счете, недополучает, впоследствии, мужчина, который оказывается рядом с ней. Однозначно рекомендую, но только для взрослых.
Книгу заказала для старшей внучки. ей уже 11. Прочитала сначала сама. Сравнивала с А. Бруштейн и с Чарской. Честно говоря, Чарская мне показалась интереснее. Но и такой вариант описания институтской жизни с удовольствием прочитают нынешние девочки. Для них знакомство с повседневной жизнью 19 века, тем более в закрытом учебном заведении и в удалённой от больших городов усадьбе проще и легче воспримется на примере судьбы такой же девочки, как они сами
Купила в подарок сестре, 8 лет, думаю после того, как она прочтёт эту книгу, многое узнает и об истории нашей страны. Кстати, сама в 25лет прочитала с огромным удовольствием.
Красивое, аккуратное издание, выполненное, на мой взгляд, в лучших традициях - на обложке сцена приезда брата и дяди героини в пансион, эта сцена красноречиво отражает суть произведения. Девочка рада и в то же время ей уже объяснили, как себя должна правильно вести настоящая барышня, она сдерживает свой порыв тут же рассказать близким, все то новое, что ей довелось испытать. Самая любимая моя часть Смольный монастырь, начинается с заголовка "Я поступаю в институт". Где девочка рассказывает об институтских порядках, о своих подругах, о классных дамах и градации "отчаянности". Стиль изложения, темп повествования, все замечательно. Прочитайте несколько страниц подряд, чтобы составить свое впечатление о книге.
Недавно искала эту книгу на Лабиринте и не нашла, очень расстроилась. Так как у меня книга 1953 года, т.е. до введения изменений в орфографию русского языка. Так, например, слова "черт", "желудь" написаны через букву "О", Поэтому книгу читала дочери я, чтобы она смогла избежать проблем с орфографией.
Как и в детстве, я получила огромное наслаждение от прочтения данного произведения. Дочери 7 лет, она тоже была в восторге. Пыталась сравнивать "История одного детства" с книгой Тасино горе". Задавала очень много вопросов. Интересовалась жизнью пансионерок. Даже пыталась себя представить воспитанницей Смольного института.
Спасибо огромное за переиздание этой книги. Прочитав в школьном возрасте "Историю одного детства", полюбила эту книгу на всю жизнь. Обязательно закажу новое издание.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги История одного детства предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
© О. К. Невзглядова, наследники, 2016
© А. Ю. Власова. Иллюстрации, 2016
О книге и ее авторе
Русская писательница и педагог Елизавета Николаевна Водовозова (в девичестве — Цевловская; 1844–1923) родилась в небогатой дворянской семье, которой принадлежало маленькое село в Смоленской губернии. Мать семейства, рано овдовев, вынуждена была взять в свои руки расстроенное хозяйство, ей приходилось экономить буквально на всем, чтобы сохранить хотя бы то небольшое состояние, которым владела семья.
Будущая писательница обладала сильным, независимым характером и была наблюдательным ребенком, она хорошо запомнила 1850-е годы — последнее десятилетие крепостного права в России. Своими глазами она видела все несправедливости, которым подвергались простые крестьяне. Ее удивляло и ранило, что людей можно продавать, как вещи, бить плетьми за небольшие провинности, принуждать их к работе на помещика в ущерб собственному хозяйству, отбирать у них последний кусок хлеба. Но особенно несправедливым казалось Елизавете, что крепостные не имели никакой возможности учиться, чтобы как-то изменить, улучшить свою жизнь.
Благодаря родственникам матери, жившим в Петербурге, подросшую Елизавету Николаевну удалось устроить на учебу в Смольный институт для благородных девиц. Но что это было за заведение? Девочек учили рукоделию, музыке, рисованию, танцам и иностранным языкам. Считалось, что им не нужно получать более широкое образование. В результате, проведя несколько лет взаперти, девочки выходили в большой мир беспомощными и неприспособленными к жизни, с испорченным здоровьем, с искаженными представлениями о реальности.
Во время учебы Е. Н. Цевловской поменялось руководство этого учебного заведения, и воспитанницам посчастливилось заниматься под началом великого русского педагога К. Д. Ушинского. Благодаря ему Елизавета Николаевна твердо решила стать учительницей. Тогда же она познакомилась со своим будущим мужем, преподавателем В. И. Водовозовым, найдя в нем единомышленника и верного друга. Более 50 лет она обучала детей грамоте и одновременно писала статьи и книги. В каждой ее строчке выражена мечта о счастье всех людей и стремление к справедливости.
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
История одного детства: краткое содержание, описание и аннотация
Елизавета Николаевна Водовозова, до замужества Цевловская, родилась в 1844 году в семье помещика. В середине 50-х годов ее отвезли учиться в Петербург, в Смольный институт, который, она окончила в начале 1862 года. В 1863 году Водовозова напечатала свою первую статью и с тех пор до самой своей смерти (в 1923 году) не прекращала литературной деятельности. Ею напечатан ряд работ по педагогическим вопросам, писала она и книжки для детей, но для современного читателя большой интерес представляют лишь ее мемуары (воспоминания). "История одного детства" является переработкой для детей мемуаров Водовозовой "На заре жизни", причем из них выбраны (и по необходимости сокращены) только те части, в которых описывается детство и институтские годы автора.
Елизавета Водовозова: другие книги автора
Кто написал История одного детства? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
История одного детства — читать онлайн ознакомительный отрывок
Андрюша был старшим сыном. Он уже учился в корпусе и приезжал домой только на летние каникулы. Чувствуя себя старшим в семье, Андрюша важничал; он любил отдавать крепостным приказания и говорил со слугами таким тоном, каким у нас не говорили взрослые.
Поэтому ехать в одной телеге с крепостными было для него особенно чувствительным наказанием.
Высадив брата, мы снова пустились в путь. День уже склонялся к вечеру, когда мы, чтобы не платить денег за ночлег на постоялом дворе, остановились при въезде в одну деревню и вышли из экипажа. Люди вынесли из ближней избы скамейки и стол, поставили самовар, который мы везли с собою, развязали пакеты с провизией и расставили все это на столе. Покончив с чаем и закусками, мы стали готовиться ко сну. Братьев матушка отправила на соседний сеновал, а мы, девочки, с матушкой и няней улеглись в дормезе.
Наши люди устроили между собой смену: одни оберегали лошадей и нас, другие спали в это время, а затем вставали и дежурили в свою очередь. Как только рассвело, нас разбудили. Мы вылезли из экипажа, напились чаю, подкрепились и снова отправились в путь.
От деревни, где мы ночевали, до нашего поместья было всего верст тридцать. Но эта часть пути была самая трудная. Предстояло проехать "Чортов Мост".
Почему это место называли мостом, непонятно: никакого моста тут не было. Но и дороги тоже не было. Это было топкое болото, кое-как забросанное засохшими ветками, щебнем, мусором, камнями. То там, то здесь торчали стволы деревьев, огромные камни, зияли мутные колдобины, блестя на солнце зеленоватою грязью. Конечно, Чортов Мост можно было бы превратить в проезжую дорогу, надо было только вырыть канавы для стока болотной грязи, но никому это не приходило в голову. Лишь изредка, когда становой узнавал что тут скоро должен проехать архиерей или какой-нибудь важный чиновник, он сгонял крестьян, и начиналась починка дороги. К Чортову Мосту свозили хворост, песок, камни, щебень, сваливали все это в трясину, а потом утрамбовывали.
Дорога от этого не становилась хорошей, но все же лошади не увязали по брюхо, а кое-как можно было проехать. Но через месяц-другой после починки, особенно если бывали дожди, Чортов Мост снова превращался в болото.
Когда мы подъезжали к Чортову Мосту, кучер остановил лошадей и подошел к окошечку, у которого лежала матушка. Он объявил, что лошадь с первой телегой, которую он отправил вперед, чтобы испробовать дорогу, уже завязла. Это значило, что нужно вытаскивать завязшую телегу и чинить дорогу.
Все бывшие с нами люди выскочили из телег и принялись за работу: обрубали топорами кустарники и тонкие деревца по бокам дороги и наваливали их в колдобины и лужи; несколько человек подсовывали длинные бревна под колеса завязшей телеги, чтобы вытащить ее из грязи.
Наконец лошадь и телегу вытянули, дорогу кое-как поправили. Можно было трогаться. Решено было пустить вперед один за другим все возы. Как только воз начинал увязать, к нему подбегали двое людей и тащили лошадь под уздцы, направляя ее то вправо, то влево. Сами люди то и дело проваливались в топкую грязь по колено, а то даже и по пояс.
Чего только не было с нашим ковчегом во время пути! Он вдруг проделывал удивительные скачки, причем вздрагивал и трясся, точно живое существо от страха перед чем-то ужасным, то накренялся набок, то начинал трещать и скрипеть с такой силой, что казалось вот-вот разобьется вдребезги. То и дело ударялись мы о разные металлические скрепы и гвозди, торчавшие изнутри. Исколотили до синяков спины о брусья, набили шишки на головах, растрясли все внутренности. Дорожные вещи в многочисленных карманах срывались со своих мест и падали нам на головы.
Но вот адская дорога кончилась. Люди и лошади совсем измучились, и матушка, чтобы сделать передышку, приказала остановиться у первой деревни, хотя до Погорелого оставалось не больше десяти-двенадцати верст.
Мы въезжали в наше поместье уже вечером. Я совсем забыла деревню. Ведь год тому назад я была слишком мала, чтобы что-нибудь удержать в памяти. Как только показалось наше огромное чудное озеро у подножья горы и наш большой деревенский дом, няня приподняла меня к окошку:
Елизавета Николаевна Водовозова, до замужества Цевловская, родилась в 1844 году в семье помещика. В середине 50-х годов ее отвезли учиться в Петербург, в Смольный институт, который, она окончила в начале 1862 года. В 1863 году Водовозова напечатала свою первую статью и с тех пор до самой своей смерти (в 1923 году) не прекращала литературной деятельности. Ею напечатан ряд работ по педагогическим вопросам, писала она и книжки для детей, но для современного читателя большой интерес представляют лишь ее мемуары (воспоминания). "История одного детства" является переработкой для детей мемуаров Водовозовой "На заре жизни", причем из них выбраны (и по необходимости сокращены) только те части, в которых описывается детство и институтские годы автора.
В этой книге я хочу рассказать все, что помню о себе и о своем детстве, о своей семье, о том, как я росла и училась. Я расскажу не только то, что помню сама, но и то, что мне приходилось слышать от моих родных и близких.
Дом моих родителей не был похож на помещичьи усадьбы наших соседей. И жизнь в нем текла по особенному.
— Вы нынче будете у Цевловских? — спрашивал один сосед другого.
— А как же, — отвечал ему тот, — нынче новую комедию будут ставить, так мы всей семьей поедем поглядеть.
И вот съезжались к нам, в Погорелое, гости. Не только члены помещичьих семей, но и все их домочадцы — гувернантки, лакеи и горничные по нескольку дней гостили в имении моих родителей. В дни представлений наш дом и все его пристройки были полны народу.
В ту пору театр был большой редкостью даже в городе. А уж в деревне о нем и мечтать не приходилось.
Однако отец устроил у нас домашний театр не для забавы.
— Наш театр послужит для пользы детей, — говорил он матушке, когда она жаловалась, что эта затея стоит им слишком дорого.
Матушка жаловалась даром. Для такой большой семьи, как наша, театр и постоянные гости были не по карману. Ведь нас, детей, было так много! Но прав был и отец. Для братьев моих сестер (я была еще совсем маленькой и не принимав участия в спектаклях) театр имел большое значение
В других помещичьих семьях дети росли, как сорная трава. Они бродили по дому без всякого дела или бегали целый день по двору.
Совсем не то было у нас. Отец, человек образованный и умный, постоянно заботился о детях. Он хотел, чтобы его дочери и сыновья сделались полезными и образованными людьми. Старших он научил иностранным языкам, сам переводив с французского пьесы, разучивал с детьми роли. Мы, дети, никогда не оставались без дела. Готовясь к спектаклям, сестры помогали горничным шить костру и мастерить разные вещи; из золоченой бумаги клеили короны и украшали их цветными бусами, вырезывали из дерева или картона латы и шпаги, раскрашивали их и разрисовывали занавес. Все принадлежности театра были самодельными. И даже артистами были сами дети хотя, конечно, играли на сцене крепостные: одиннадцать человек из них были исключительно предназначены для театра.
Читайте также: