Вертинский дорогой длинною краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
В конце 19 века родиться вне брака означало получить много проблем в будущем и не получить практически никаких прав. Еще хуже, если внебрачный ребенок появлялся у представителей разных сословий, как это и случилось с Александром Вертинским. Он рано лишился родителей, мать умерла от когда мальчику было три года, а спустя два года умирает отец от чахотки. После смерти родителей Александр и его сестра Надежда оказались в разных семьях у родственников матери.
Воспитанием Саши, занималась его тетка. Она била племянника за малейшую провинность. В ответ Саша забросил занятия в аристократической 1-й гимназии (где в то время учились Михаил Булгаков и Константин Паустовский), и начал подворовывать деньги из Киево-Печерской лавры. Саша делая вид, что целует святыню, собирал губами монетки. "Из пещер мы выходили с карманами, набитыми деньгами, и сразу накупали пирожных, конфет, папирос. " — позже вспоминал Вертинский в своей книге "Дорогой длинною.
В 1912 году Вертинский дебютировал и в кино. Он сыграл ангела в фильме, который снимал Илья Толстой по рассказу своего отца "Чем люди живы? ". Эта эпизодическая роль дала Вертинскому пропуск в мир московской богемы — и Александр сделал все, чтобы стать одним из самых ярких и запоминающихся ее представителей.
В 1913 году в кругу своих театрально-кинематографических знакомых Александр впервые попробовал кокаин — в то время это было крайне модно.
Образ черного Пьеро, появившийся позднее, был иным: мертвенно-белый грим на лице заменила маска-домино, белый костюм Пьеро заменило совершенно черное одеяние, на котором ярко выделялся белый шейный платок.
Но самое главное — иным было и содержание песен. Новый Пьеро вместо романтических или (как можно было ожидать от фронтовика) военных песен стал рассказывать глубоко личные истории. Вертинский не имел музыкальной подготовки и даже не знал нотной грамоты, но именно он придумал новые законы жанра, основанные на двух простых вещах: на правде и на вере в мечту. Поэтому он и пел о далеких сингапурах, лиловых неграх, бедных горничных и несчастных солдатиках. И эти песни оказались близки всем слоям, сословиям и классам смертельно уставшей империи.
Чтобы быть поближе к русской аудитории, он и отправился в Шанхай, где была большая русская колония. Безусловно, тогда он не предполагал, что из-за начавшейся Второй мировой войны ему придется остаться в Китае на восемь долгих лет.
Между этими двумя счастливыми событиями произошло еще одно, о котором Александр Николаевич мечтал вот уже несколько лет: ему разрешили вернуться в СССР.
Но в то же время из ста с лишним песен из его репертуара к исполнению в СССР было допущено не более тридцати, и на каждом концерте присутствовали цензоры. Концерты в Москве и Ленинграде были неофициально запрещены, на радио его никогда не приглашали, но в то же время его песни знали все.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Александр Вертинский - Дорогой длинною. краткое содержание
Дорогой длинною. читать онлайн бесплатно
В этой книге осуществлена первая попытке собрать наиболее значимое из литературного наследия Александра Николаевича Вертинского (1889-1957) — поэта, композитора и артиста, человека оригинальнейшего таланта и незаурядной судьбы.
Главы воспоминаний, в которых А. Вертинский рассказывает о своём детстве, юности и первых шагах в искусстве, были написаны уже после возвращения на родину, причём не в первые годы, а незадолго до смерти. Видимо, чувствуя, что времени у него мало, он спешил, писал урывками, чаще всего в поездках, разъезжая с концертами по стране. Здесь тоже пришлось произвести некоторую работу над текстом, как указанную выше, так и иную, уточняющую отдельные скорописью изложенные эпизоды, обороты и выражения. Однако во всех случаях соблюдалось бережное отношение к слову и духу авторского письма.
К сожалению, А. Вертинский не успел написать о годах, прожитых в Китае, и о последних четырнадцати годах жизни на родине. Но, думается, читатель не будет так уж разочарован и огорчён: Китай довольно подробно представлен в разделе, где помещены прозаические этюды А. Вертинского, а о том, как он жил и работал, вернувшись домой, наглядным свидетельством служат его письма из концертных поездок по стране.
Следующий раздел представляет собой многожанровую композицию: короткие рассказы, этюды, зарисовки.
В заключение необходимо сказать, что, имея в виду особую участь литературного наследия А. Вертинского, выразившуюся в несправедливо долгом отсутствии его в читательском обиходе, решено в целях экономии места для его собственных произведений воздержаться от подробного комментирования текстов и ограничиться подстрочными сносками только в тех случаях, когда это диктуется непременной необходимостью. Изучение жизни и творчества А. Вертинского вступает, по сути дела, лишь в первую свою фазу, и мы надеемся, что настоящий сборник послужит хорошим стимулом для привлечения исследователей литературы и искусства к работе, которая обещает большой интерес как для них самих, так и для будущих их читателей. Помимо прочего, публикация книги Александра Николаевича Вертинского имеет и эту желанную цель.
Не знаю, насколько артист был велик, но, несомненно, он был творчески талантливым человеком, повидавшим на своём веку немало. Вертинский описывает своё киевское детство не менее интересно, чем это делали знаменитые писатели Короленко и Куприн. Много интересных деталей и колоритных подробностей из истории и быта народов царской России.
Со временем Вертинскому удалось устроиться в театр миниатюр сначала за борщ и котлеты. В дальнейшем он нашёл свою нишу, стал делать пародии на новомодный танец танго, которые принесли ему первое постоянное жалованье в 25 рублей.
Известно, где богема, там праздность, роскошь и разврат, жизнь напоказ; что тогда, что сейчас. Отсюда же и кокаин. Удивительно, что и тогда были наркоманы. Ничего не изменилось за сто лет. В то время зелье можно было купить в аптеке. Когда жизнь для Вертинского потеряла всякий интерес, он обратился к психиатру, который предложил ему навсегда завязать с кокаином, либо лечь на год в психиатрическую больницу. Другого выбора не было.
Начавшаяся война окончательно отрезвила Вертинского. Он пошёл работать санитаром в военном госпитале. Что характерно, в то время многие знатные люди не чурались такой работы. Через страдания людей он переосмыслил свою жизнь.
Вернувшись вновь в театр, Вертинский нашёл в нём свой жанр: стал сочинять жалостливые сюжетные песни и исполнять их в костюме Пьеро. Публике нравилось, особенно женщинам. Так пришёл к артисту успех, а с ним деньги. Вертинский сам удивлялся своей славе: поэзия примитивная, нет ни голоса, ни музыкального образования. К тому же, красавцем его можно было назвать с большим трудом: длинный, худой, долговязый жеманный молодой человек.
В отличие от сериала, в мемуарах очень мало говорится о знакомстве Вертинского с Верой Холодной. Их связывало кино. Вертинский иногда снимался в фильмах.
С установлением в России советской власти, артист покинул страну. Почему он это сделал, Вертинский и сам объяснить не мог, наверное, им двигала жажда лучшей доли.
Несомненным плюсом книги является живой, образный язык Вертинского, легкий слог с яркими эпитетами. На этом плюсы заканчиваются. Я начинала читать с удовольствием, в предвкушении приятных встреч и подробностей лихо закрученного века глазами очевидца. Так и было поначалу, Вертинский вспоминает детство, отрочество, юность с ностальгией и теплом, не раз вызывая у читателя улыбку, сочувствие и смех, но начиная с момента эмиграции, текст принимает странную форму гимна и отчета.
Вертинский слева с Верой Холодной
Ловишь себя на мысли, что что-то здесь не так, невольно спотыкаешься о неискренность повествования Вертинского, на контрасте с виртуозным владением слогом. Я преклоняюсь перед его умом и проницательностью, с которыми он ясно подмечает детали и даёт характеристику окружающих его людей. Допускаю, что это качество творческого человека, но его описания полны таких подробностей, что кажется он пишет отчёт, а не набирает материал для своих будущих стихов.
Вертинский со второй женой Лидией Цыргвава 1942
Или представьте себе даму лет шестидесяти пяти, которая, познакомившись со мной, с места в карьер начинает щебетать:
— Вы не представляете себе, маэстро, какая я страстная ваша поклонница. Ведь я была ребёнком, когда вы уже были знаменитостью. Я помню, мама била меня за то, что я бегала на ваши концерты.
Тогда, собрав все остатки хорошего воспитания, дрожащим от ярости голосом я отвечаю:
— Мне очень трудно, конечно, мадам, представить себе вас ребёнком. Боюсь все же, что мама била вас за другие провинности.
Вертинский со спутницей на конкунрсе Мисс Шанхай в 1940
Помню, был я влюблён в одну девушку-медичку. Звали её Кэт. Она была стройная, зеленоглазая, и брови у неё были похожи на крылья ласточки. Помню, что жила она на Ирининской улице, где‑то на шестом этаже большого дома. Долго продолжался наш поэтически-платонический роман, потом как‑то оборвался сам собой. Через тридцать лет, когда я, объехав весь свет, вернулся на родину, однажды в одном городке ко мне за кулисы перед концертом зашла крупная суровая чёрная женщина с усами.
— Вы не помните меня? — спросила она.
— Нет! — чистосердечно признался я.
— Меня зовут Кэт. Помните? Я — Кэт!
— Какая Кэт? — спросил я.
— Я старший хирург местного госпиталя! — с достоинством сказала она.
И я представил себе, как безжалостно она кромсает человеческое тело.
Да… у женщин не всегда хватает ума и такта в таких вещах!
Вертинский в Шанхае
Поклонение СССР, в каждой строчке, сначала удивляло, потом раздражало, вконец стало смешно.
Как вам такой отрывок, время описываемых событий примерно в 1924 год. Какие стройки? Голод, холод, послереволюционная разруха, а Вертинский, который приедет в СССР только 1943 году, пишет про какие-то умопомрачительные успехи 1924 году
Причина этому была ясна. Немецкие и австрийские инженеры и технические работники, возвращавшиеся из Советской России по окончании своих контрактов, рассказывая о том, какие колоссальные стройки происходят там, невольно сеяли большие симпатии к нашей родине.
— Русские, — говорили они, — хоть, может быть, и большие фантазёры и мечтатели, но не в меньшей мере и энтузиасты. И оптимисты, влюблённые в свою страну, в свои пятилетки. СССР стремится догнать и перегнать Америку!
И они беспомощно разводили руками: что, мол, с этим поделаешь!
Коммунистическая партия была довольно значительно представлена в Германии. Я сам помню разрешённую правительством демонстрацию коммунистов, которая шла по Унтер-ден-Линден в течение двух часов шеренгами по четыре человека в ряд.
Вот в это самое время апогея эмиграции, в 1925 году, после непродолжительного пребывания в Германии я и приехал в Париж.
Вертинский слева на конкунрсе Мисс Шанхай в 1940
Вертинский на конкунрсе Мисс Шанхай в 1940 (он самый высокий в центре сопровождает девушку)
Или вот здесь Вертинский пишет о примерно 1934, Америка:
Однажды сев с ней в машину, я дал себе слово никогда больше этого не делать. Она мчалась, как гонщик на состязаниях.
— Вы когда‑нибудь убьётесь, дорогая! — сказал я ей.
М. только рассмеялась.
— Это будет самым лучшим выходом из моего положения.
Она была разочарована.
Пустая, бессмысленная и бесцельная жизнь богатой и ничем не занятой женщины, по-видимому, тяготила её. Иногда я рассказывал ей о Советской России, о том, как трудятся там женщины. Она слушала, полуоткрыв рот, мечтательно вздыхая.
Вертинский в 1937 году с некой Буби в Шанхае, открыл кабаре Гардения, быстро разорившееся
Сказать, что я осталась в недоумении, ничего не сказать. Вопросов появилось больше, чем до прочтения. Я ожидала, что будет ясная история творческого и личного пути, а получила непрозрачную загадочную историю, добротно украшенную анекдотами из жизни.
Интересно, каким получится фильм о Вертинском? У меня о нем сложилось очень неоднозначное мнение
Читайте также: