Томас пинчон край навылет краткое содержание

Обновлено: 05.07.2024

По обе стороны края

Хоть Рим и был разрушен, он существует до сих пор. С Нью-Йорком, к ужасу, произошло примерно то же самое.
Вот только. Роза при имени прежнем – с нагими мы впредь именами.

Нью-Йорк в детективном романе будет не сыщиком и не убийцей.
Он будет загадочным подозреваемым, которому подлинные факты известны,
но он ничего не расскажет.

Назавтра, вечерний час пик, только дождь начинается… иногда она не может устоять, ей нужно выйти на улицу. Что могло быть лишь просто-напросто точкой в цикле трудодней, реконвергенцией того, что разбросали будни, как где-то сказала Сапфо еще в каком-то студенческом курсе, Максин забывает, становится миллионом пешеходных драм, всякая заряжена тайной сильнее, чем вообще может позволить дневной свет со своим высоким давлением на барометре. Все меняется. Вот этот чистый, облитый дождем запах. Шум движения сжижается. Отражения улицы в окнах городских автобусов заполняют салоны нечитаемыми трехмерными изображениями, когда поверхность необъяснимо преобразуется в объем. Средние наглые манхэттенские шмаки, толпой загромождающие тротуары, тоже приобретают некую глубину, некую цель – они улыбаются, они сбавляют шаг, даже с сотовым телефоном, приклеенным к уху, они скорее станут кому-то петь, чем трепаться. Кое-кто, видят, выгуливает под дождем комнатные растения. Даже легчайшие контакты зонтика-с-зонтиком могут быть эротичны.

Интуиция как проблесковый маячок

Переломные моменты времени – тот же переход 1999 в 2000 – провоцирует бурления в сознании нестабильных людей, эта условная паника перед неизвестностью будущего подогревается теориями заговоров, дурными предзнаменованиями, лихорадочным восторгом осознания, что гипотетическое будущее вот-вот сметёт обрыдлое настоящее, сделав его прошлым, стоит только календарю обнулиться. Время европейского средневековья было линейным – оно тянулось маленькими шажочками от первого столетия нашей эры, и должно было так бесхитростно топтать по прямой дороге вплоть до второго пришествия, кабы не гуманисты с их осознанием временных блоков. Сегодня мы можем долго сличать линейное и цикличное время древних и нашей современности, но открытую концовку этого движения вдоль лет и зим ограничить конкретикой мы всё равно не сможем, а потому неудивительно, что переломные вехи времени резонируют, вовлекая в свои колебания гибкие умы. Конечно не время виновно в событиях, но люди этого времени, и Пинчон стремится воссоздать нестабильность нового миллениума для этой демонстрации.

В сети мелькала фраза, что у Пинчона не язык сложный, а сложно само мышление, и с моей точки зрения это верное суждение, которое надо учитывать при чтении. От себя добавлю, что успех усваивания сюжета и получение от него удовольствия автор перекладывает на читателя – последний должны быть увлечён этой книгой, потому что иначе необходимость регулярно обращаться к Мировой Паутине будет восприниматься как досадный барьер, и начнёт им пренебрегать, тогда как это порой единственный способ разобраться, что к чему.

Он насыщает текст не абстрактными отсылками, а вполне конкретными обращениями к определённым событиям, культурным явлениями, тонкостям чужого менталитета, которые способны дополнить эту тревожную картину изображённого им мира. Вероятно, что даже не столько изображённого, сколько отражённого, потому что пластичность его мысли вылепляет навязчиво-жизнеподобный облик американского две тысячи первого года, от которого сложно отмахнуться, мол, да это просто история. Не просто история, это структурирование и формообразование того, что обозначить-то сложно – Предчувствия, которое на наших глазах стало историей.

Томас Пинчон - Край навылет краткое содержание

Край навылет - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Перевод с английского М. Немцова

Нью-Йорк в детективном романе будет не сыщиком и не убийцей. Он будет загадочным подозреваемым, которому подлинные факты известны, но он ничего не расскажет.

Доналд Э. Уэстлейк

Сегодня утром по всем улицам, похоже, все до единой груши Каллери в Верхнем Уэст-Сайде за ночь вскрылись белыми кластерами. На глазах у Максин солнце пробирается между линиями крыш и водяными цистернами до конца квартала – и в отдельное дерево, которое все вдруг наполняется светом.

– Мам? – Зигги спешит, как обычно. – Ё.

– Парни, смотрите – вон дерево?

Отис медлит и смотрит.

– Не отстой, – соглашается Зиг. Мальчишки не останавливаются, Максин разглядывает дерево еще с полминуты, затем догоняет. На углу, рефлекторно, вплывает в заслон, чтобы оказаться между ними и тем водителем, для кого спортивно – это вывернуть из-за угла и тебя сбить.

Что бы там ни творил Кугельблицев анализ с их мозгами, некоторые его пациенты до того мило переживали Депрессию, что немного погодя сумели вбросить начальный капитал для учреждения школы, не обойдя при этом долей и Кугельблица, плюс для создания такой учебной программы, где каждый класс считался бы каким-нибудь психическим расстройством и управлялся соответственно. Психушка с домашкой, по сути.

Сегодня утром, как водится, Максин застает на широкоформатном крыльце кишенье народу – учащихся, учителей на выпасе, родителей и нянек, а также потомство и помоложе, в колясках. Директор Брюс Зимквеллоу, празднующий равноденствие белым костюмом и панамой, окучивает толпу – всех здесь он знает поименно и по резюме биографий, хлопает по плечам, доброжелательно внимателен, судачит или угрожает по мере необходимости.

– Макси, привет? – Вырва Макэлмо, скользя по крыльцу сквозь толпу, дольше, чем надо, с Западного побережья фифа, видится Максин. Вырва – ляля, но и близко не одержима временем. Известно, что других лишают удостоверений Мамаш Верхнего Уэст-Сайда гораздо быстрее, чем сходит с рук ей. – У меня, типа, тут другой кошмар с расписанием на сегодня? – провозглашает она еще за несколько колясок, – ничего капитального, ну, пока, во всяком случае, но в то же время…

– Не вопр, – чтоб только немножко ускорить процесс, – приведу Фиону к нам, а ты ее потом заберешь, когда не.

– Спасибо, на сам-деле. Постараюсь не оч поздно.

– Она всегда и у нас переночевать может.

Когда они еще толком не познакомились, Максин, поставив кофейник себе, всегда вытаскивала травяной чай, пока Вырва не осведомилась, вполне учтиво:

– Типа у меня на жопе калифорнийские номера или как?

У Вырвы степень Помоны, но никакой полной занятости. Они с Дастином трасплантаты, из Кремниевого дола в Кремниевый подол, у Дастина с другом из Стэнфорда маленький стартап, которому как-то удалось просквозить через катастрофу дот-комов в прошлом году, хоть и не скажешь, что с иррациональным оптимизмом. Пока что они нормально способны отслюнивать за обучение в Кугельблице, не говоря уже про аренду цокольного и вестибюльного этажей в буром особняке за углом от Риверсайда, увидев который впервые Максин пережила приступ зависти к недвижимости.

– Великолепная резиденция, – делано протащилась она, – может, я чем-то не тем занимаюсь?

– Ты это с нашим Биллом Гейтсом поговори, – Вырва невозмутимо, – я тут просто тусуюсь, жду, пока мои опционы не созреют? Верно, милый?

В основе романа — трагичнейшее событие в истории США и всего мира: теракт 11 сентября 2001 года.

Первым информацию о публикации романа распространил журналист The Washington Post Рон Чарльз, который написал об этом в своем твиттере. Позднее в пятницу, 4 января, эту новость подтвердили в издательстве Penguin Press, где и выйдет книга. С этим издательством Пинчон сотрудничает уже много лет.

Номинации на премии:

номинант	Национальная книжная премия / National Book Awards, 2013 // Художественная литература
номинант	Китчис / The Kitschies, 2013 // Красное щупальце (роман)

Похожие произведения:

Издания на иностранных языках:

Доступность в электронном виде:

vfvfhm, 31 марта 2019 г.

Помимо прочего (Пинчон — мой любимый автор, гений, гуру, всезнайка, лучший из ныне живущих писателей) эта книга — литературная диковинка. Предтеча киберпанка написал отличный ПОСТкиберпанковский роман. В нем есть все признаки классики жанра — подонки общества и трикстеры-маргиналы сражаются с трансмегакорпорациями, виртуальная реальность и связь как определяющие мир структуры, тотальная власть попкультуры, избыток информации по ширине ленты. А ПОСТ — это жесткопохмельное понимание того, что никакого киберрая не будет, карнавал закончился быстро и возобновился старый-добрый исторический материализм со всей его диалектикой, борьбой и трагедиями, подчас не дарящими никакого катарсиса.

Это еще и роман уникального автора. Пинчон — из самой-пресамой аристократической семьи, хоть и не всемогущей, кондовый ВАСП, и при этом не расист, не социал-шовинист, не юберменш, а напротив — левак-подпольщик, всю жизнь сражающийся в меру своих гигантских сил с мифом 20, а теперь еще и 21 века. Написал еврейский роман, от которого и Сол Беллоу с Филипом Ротом бы не открестились, с полным проникновением в нацкультуру. Плюс с хорошими русскими среди главных персонажей, которые слушают ДДТ и Децла.

Это и настоящий исторический роман. Благодаря скорости современной жизни книга, рассказывающая о событиях двеннадцатилетней давности, вполне себе история. У Пинчона я никаких анахронизмов не заметил.

Не согласен я с аннотацией в том, что легкость книги обманчива. Нет, роман и впрямь самый легкий для восприятия. Все мысли разжеваны, сюжет — крепкий политический и экономический детектив. Написано виртуозно, но после двадцатой страницы кажется, что только так и нужно писать книги. Пинчон — великий мастер прозы и хорошо встраивает читателя в свой мир.

Книгу эту могу смело советовать тем, кто Пинчона не читал, но желает ознакомиться. Очень хорошее вступление в мир его бескрайней фантазии и гениальности.

V-a-s-u-a, 12 января 2017 г.

Впрочем, даже при всех трудностях, чтение дарит удовольствие. Хотя по выверенности сюжетной структуры роману не сравниться с жанровой литературой, на более мелком уровне у него очень приятное флоу. Приятный, редко заходящий на территорию неуместного стёба, и как правило доступный юмор(каламбуры в наличии. ), извилистые, но не путанные предложения. И после 11 сентября – наверно, прозвучит странно, – мне показалось, роман меняется к лучшему. Становится более сфокусированным – буря и натиск побочных сюжетных линий на время стихает – и постепенно движется к на удивление светлому финалу, в котором Максин переполняется надеждой, что у её сыновей получится лучше неё разобраться в этом новом дивном мире.

Возможно, при чтении не хватило сосредоточенности, интереса к забытым деталям культурных процессов пятнадцатилетней давности. Но кричать о переоценённости литератора Пинчона на площадях не захотелось, и уже это внушает оптимизм.

Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.

Хотела заказать последнего Пинчона, но прочитала отзывы о переводе - решила проверить сама, поискала сравнительные примеры оригинала и перевода. И страшно огорчилась - русский текст местами просто ужасен. Оценку ставить не буду, ведь книга осталась не куплена и не прочитана, но за такой перевод хочется бить и принявших его редакторов и самого переводчика. Это ж надо: выкупить права на перевод и так все испортить. Осталась без Пинчона.

Трындец, граждане. Переводчика на электрофорез головного мозга! Этот шлимазл уже в первом абзаце перевел "tree . has popped . into clusters of white pear blossoms" как "вскрылись белыми кластерами". Да и в первом предложении "у кое-кого в системе" совсем не то, что имел в виду автор. Думаю, вся книга в таком "превосходном" переводе :(

Читайте также: