Танец голода леклезио краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Мы всегда рады честным, конструктивным рецензиям. Лабиринт приветствует дружелюбную дискуссию ценителей и не приветствует перепалки и оскорбления.
Ничего не буду говорить об авторе и его произведении, если вы решили купить Леклезио, то тогда и сами все знаете об этом лауреате Нобелевской премии. Само издание ничем не выделяется из этой серии Лениздата. Соотношение цена/качество очень радует. Переплет крепкий, бумага средняя, но все читаемо. Рекомендую.
Выкладываю несколько фотографий книги для ознакомления.
О Леклезио я узнала сравнительно недавно, около года назад, случайно наткнувшись на именно этот его роман. Аннотация сулила весьма интересный сюжет, в принципе, он таким и оказался, вот только, как по мне, акценты в аннотации расставлены несколько неверно - то, что в ней выставлено на первый план, в романе имеет второстепенное значение и наоборот. Но, как говорится, сколько людей столько и мнений.
Семья Этель, как и многочисленные знакомые Бренов, завсегдатаи их гостиной, все ближе к краю пропасти, надвигающаяся война все больше способствуют этому обстоятельству, в воздухе все сильнее ощущается предчувствие катастрофы. Потерянные люди, некогда блиставшие, теперь ушедшие в небытие, давным-давно отжившие свой звездный час.
Ее детство - самое светлое пятно в ее жизни, озаренное ожиданием чуда, которое сулил ей щедрый подарок дедушки, но чудо, к сожалению, не случилось. Отец в вечной борьбе с ветряными мельницами, мать, неистово ревнующая отца. Им нет особого дела до дочери, они не слышат и не пытаются слушать других, они все по-своему несчастны, и испытывают неистовое чувство голода, не физического, хотя и он совсем скоро их настигнет. Стремясь заглушить это чувство, они заполняют внутреннюю пустоту бог весть чем, лишь усиливая мучающий их голод. Голод чувств и желаний.
Из роли дочери Этель постепенно перевоплощается в вынужденную роль поводыря собственных родителей, кризисного менеджера предприятия, которое с завидным успехом идет ко дну, и которому уже мало чем можно помочь. Сама Этель не питает никаких иллюзий на этот счет и все сильнее стремится вырваться из этого замкнутого круга, даже не к счастливому будущему, нет, просто вырваться.
Она сильная, замкнутая, в ней, как на медленном огне, постоянно варятся некая озлобленность и эгоистичность. Временами кажется, что она испытывает извращенное удовольствие от того, как ее жизнь в очередной раз делает кувырок назад или в бездну. В ней нет тепла и к ней не испытываешь сострадания. Во многом это вина ее окружения, но и сама Этель по мере взросления добавляет холодности в свой характер, все плотнее закрываясь от внешнего мира.
Удивительно, как оглушающая и сковывающая пустота, присутствующая на протяжении всего романа "Танца голода" Леклезио пробирается в твой реальный мир и от нее невозможно так просто избавится. Пока читаешь, следуешь по строчкам, не сбиваясь с курса, будто загипнотизированный, а дойдя до финала понимаешь, что вот она эта пустота, уже в твоей голове. Сидишь и не знаешь, что сказать или написать об этой книге, ты понимаешь многое и, вместе с тем, не понимаешь ничего, и слишком сложно вытеснить пустоту, отвоевать у нее свои собственные мысли и ощущения.
Леклезио удалось написать довольно тягостную историю в очень плавном темпе. В аннотации говорится, что музыкальной параллелью романа является "Болеро" Равеля. Я не услышала здесь именно это музыкальное произведение, но то, что "Танец голода" можно сравнить с тихой, неспешной композицией несомненно. Рушатся судьбы, страна катится в тартарары, а повествование все такое же ровное, и читается очень быстро и легко. А потом уже накрывает, да.
Читать!
Не вполне ясное, но ярчайшее детское воспоминание, с которого начинается книга (двоюродный дед приводит свою любимую внучку в таинственный и красивый дом и объявляет ей, что этот дом — ее, он ей завещан), — обещание чуда. Обещанием чуда можно счесть и первые главы романа, рассказывающие о детстве героини, но далее становится все более очевидным, что детство и было чудом, а больше ничего подобного в жизни не предвидится: прекрасная детская дружба Этель с дочерью русской княгини-эмигрантки постепенно сходит на нет и рассеивается. Отрицательное превращение происходит и с любовью Этель, и с самим воздухом вокруг: все это ощущается почти физически.
Читать текст полностью Леклезио начинал с экспериментальных текстов. На фоне авангардной французской прозы второй половины XX века (Роб-Грийе, Саррот, Соллерс) нынешний Леклезио кажется архаистом: в смысле классификаций и табелей о рангах это ставит его в довольно опасное положение. Трудно понять, кого с ним можно сопоставить: может быть, Маргерит Юрсенар, а может, и Марка Леви, который, спору нет, неплох, но его романы все же рассчитаны на традиционное восприятие, с каким подходят к беллетристике.
В свете длящейся катастрофы такие вещи получают особое значение. Никого не убивают, ни в кого не стреляют, но совершается обыкновенная трагедия.
Нужно ли это? Это неизбежно.
Европейская литература обречена возвращаться к двум взаимосвязанным катастрофам XX века, Второй мировой и Холокосту, как ранее возвращалась к Троянской войне. Из нового, более богатого и стоящего перед глазами материала происходят новые мифы; здесь свои Одиссеи, свои Энеи, свои Брисеиды-Крессиды, свои безымянные фаланги. Куда большая разветвленность, куда большая вовлеченность всех в ход времени. От гигантизма героики — к трагизму повседневности. Не раздробятся ли таким образом миф и история на что-то не стоящее интереса, вдруг это и есть жутковатая цена преодоления травмы? Ответ на этот вопрос зависит от масштаба сочинителя. Леклезио удалось удержаться на грани: частная история не осталась здесь рассказанной просто как частная история. В основном — благодаря первым частям романа, где вполне отчетливо показана человеческая беспомощность и беспечность накануне катастрофы, эфемерность мирной и размеренной жизни. И вместе с тем ее сладость, острое ощущение утекающего времени на фоне наполняющей воздух тревоги.
Жан-Мари Гюстав Леклезио. Танец голода. — СПб.: Амфора, 2011. Пер. с франц. Ю.Яхниной
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
В целом, это история упадка семьи и старых устоев на фоне событий Второй мировой войны. Один из героев – Александр – напомнил безумных отпрысков Буэндиа, пускающихся во все тяжкие на реализацию глупых проектов. Казалось бы, уже где-то было, но, рассказывая о жизни на острове Маврикии, вспоминается непримиримый конфликт англичан и французов, когда видим девушек в коротких юбчонках мило воркующих с американскими солдатами, вспоминается, что они же были и с немцами, имена рабов, карта концлагерей. Леклезио из мелочей выстраивают свою историю гнева.
Часто широкому кругу читателей кажется, что Нобелевскую премию по литературе некомпетентные или ангажированные академики вручают каким-то совсем неведомым авторам. Иногда, впрочем, решения жюри действительно выглядят странными. Но случай Леклезио совсем иной, пусть даже он и действительно сейчас у нас не особо известен.
Во-вторых, Леклезио - очень разный. Как же это может вредить писателю? А вот так. Читатель Мишеля Уэльбека, Фредерика Бегбедера, да и Бернара Вербера примерно знает, чего ожидать от последующей книги своего любимого автора, потому что их стиль узнаваем, тематика привычна. Леклезио же каждый раз выдаёт разное: то экзистенциальный роман в духе Камю и Сартра, колониальный роман илироман-травелог, а то - биографическую драму о знаменитых борцах с буржуазным миром, художниках-авангардистах Диего Ривере и Фриде Кало.
Какого именно Жана-Мари Леклезио любить-то?
Нобелевскую премию для своего соотечественника французы ждали давно, но её всё не было. Наконец, на Леклезио как на потенциальном нобелиате, все уже практически поставили крест.
В начале книги дедушка, собирающийся строить величественное семейное гнездо, показывает Этель монумент с высеченными на нём названиями бывших французских колоний. Уже бывших. Дедушка вскоре умирает. Империя умирает тоже, стране нужно перестраиваться. Таким образом, именно Этель, собственно, Францию и олицетворяет. Величие буквально за пару десятков лет обращается в руины.
Неслучайна её дружба с Ксенией, красавицей-эмигранткой из ещё одной, уже погибшей империи. Этель точно видит своё возможное будущее - бродяжное и несчастное. Ксения хранит воспоминания о дворянском прошлом, формально она – всё ещё графиня, но сейчас на кону цели совершенно иного порядка - в первую очередь, выживание. Мир меняется, он - чужой для недавних блестящих аристократов. Торжествующий хам не минует и Францию – успешны хитрые нотариусы и жуликоватые лавочники, а один авантюрист станет причиной разорения семьи Этель.
Выход один: перестраиваться несмотря ни на что. Ни у отца Этель, аристократа, разбазаривающего деньги направо и налево в поисках неведомого Клондайка и вкладывающегося в сомнительные прожекты, ни у её матери, ревнующей мужа к певице, это так и не получается. Получается у некоторых друзей и приятелей аристократического семейства, завсегдатаев их дома. Но как? Милые сплетни в гостиной сменяются конспирологическими разговорами о евреях-масонах-сатанистах, кто-то начинает восхищаться Гитлером, а кое-кто станет вполне искренним коллаборационистом.
За себя и за Льва. Роже Мартен дю Гар
Союз писателей России - профессиональная писательская организация в РФ
Образование в Литературном институте им. А.М. Горького - высшем учебном заведении для подготовки литературных работников
Читайте также: