Страсти по максиму басинский краткое содержание
Обновлено: 01.07.2024
Страсти по Максиму
Документальный роман о Максиме Горьком
Девять дней после смерти
Булычов. Стой! Как по-твоему – умру я?
Глафира. Не может этого быть.
Булычов. Почему?
Глафира. Не верю.
Булычов. Не веришь? Нет, брат, дело мое —плохо! Очень плохо, я знаю!
Глафира. Не верю.
Булычов. Упряма.
Официальная дата смерти М.Горького (Алексея Максимовича Пешкова): 18 июня 1936 года.
Так написано синим карандашом, наискось, на истории болезни Горького. Заключительная хроника болезни, подписанная врачами Лангом, Кончаловским, Плетневым и Левиным, фиксирует состояние умиравшего до самых последних моментов жизни:
«18.VI.1936. 11 час утра. Глубокое коматозное состояние; бред почти прекратился, двигательное возбуждение также несколько уменьшилось.
Пульс очень мал, но считывается, в данный момент – 120. Конечности теплые.
11 час.5 мин. Пульс падает, считался с трудом. Коматозное состояние, не реагирует на уколы. По-прежнему громкое трахеальное дыхание.
11 час.10 мин. Пульс стал быстро исчезать. В 11 час.10 мин. – пульс не прощупывается. Дыхание остановилось.
Конечности еще теплые.
«Заключение к протоколу вскрытия А.М.Горького:
Смерть А.М.Горького последовала в связи с острым воспалительным процессом в нижней доли легкого, повлекшим за собой острое расширение и паралич сердца.
Тяжелому течению и роковому исходу болезни весьма способствовали обширные хронические изменения обоих легких – бронхоэкстазы (расширение бронхов), склероз, эмфизема, – а также полное заращение плевральных полостей и неподвижность грудной клетки вследствие окаменения реберных хрящей.
Эти хронические изменения легких, плевр и грудной клетки создавали сами по себе еще до заболевания воспалением легких большие затруднения дыхательному акту, ставшие особенно тяжелыми и труднопереносимыми в условиях острой инфекции.
По воспоминаниям медицинской сестры Олимпиады Дмитриевны Чертковой, постоянно дежурившей возле тяжело умиравшего писателя, вскрытие проводили прямо в спальне Горького, на столе. Врачи ужасно торопились.
Этот крик боли и любви к сильному и своеобразно красивому даже в старости мужчине, который несколько минут назад был еще жив, и вот теперь его, беспомощного, пластают хладнокровные анатомы, невозможно сымитировать. Эти слова трогают и сегодня. Тем более что записывались воспоминания Олимпиады Дмитриевны (Липы, Липочки, как ее называли в семье Горького) А.Н.Тихоновым в той же самой спальне и на том же самом столе в бывшей казенной даче писателя в Горках-10.
Правда, записывались спустя девять лет после кончины Горького. Порой самые банальные чувства трогают живее самых драматических страстей. И спустя девять лет воспоминания Липы дышат жалостью земной женщины. Уже немолодой – когда Горький умирал, ей самой было за пятьдесят. Она говорит о смерти не всемирно известного писателя, основоположника социалистического реализма, но несчастного, измученного предсмертными страданиями человека.
Того самого, который воспел Человека как бога, как Титана.
Олимпиада что говорит?
«A.M. любил иногда поворчать, особенно утром:
Чтец Юрова Лариса мне сначала показалась неуместной, все-таки мужчина пишет про жизнь мужчины. Но ближе к середине книги я к ней окончательно привыкла, вспомнила, что женские голоса я больше люблю, да и женские персонажи немного помаячили. По сути, как чтец, она все отлично сделала, но лично мое восприятие немного бунтовало.
Почему я стала читать эту книгу?
Разве только потому, что восхитилась когда-то шедевром Басинского о Толстом, а потом замерла в изумлении и непонимании перед его же "Джоном Половинкиным"? А может потому, что, бродя по заснеженному, замороженному Питеру, набрела на маленький магазинчик с дешевыми книжками, а теперь в преддверии новых питерских открытий решила прочитать?
Она лежала давно на моем пианино. Год лежала. В нее порой заглядывал муж, но потом закрывал (тут что ни делай - все бесполезно, не дочитывает он книг). И она так сиротливо просила: "Пора, пора. "
Горький. Для меня это глыба, огромная каменная глыба, внешне каменная. Я знаю, что внутренне он был совсем другим, человечным. Конечно, кто не ошибается. Он человек, и он ошибался.
Выйдя из школы, я точно знала, что Горький - это такой дядька с большими усами (а ля Ницше), советский писатель № 1. Потом в институте я узнала, что он великий труженик и трудоголик, отзывчивый, любвеобильный, но по-мужски какой-то прочный и надежный. Меня никогда не интересовали его взаимоотношения с властью. Упаси Боже кого-то осуждать. Я не жила в то время, не была писателем, поэтому не знаю, что лучше: сгорать от голода, как Блок, уезжать и жить за границей, как Бунин, сгинуть в лагерях, как Мандельштам, открытыми глазами смотреть на убийц и не дрогнуть, как Гумилев, покончить с жизнью, как Маяковский, или принять новую власть и вернуться, как А.Н.Толстой. Я всех их люблю, каждого уважаю, перед многими преклоняюсь.
Что я хотела найти в этой книге? Увидеть Горького-человека, особенного, со своими плюсами и минусами, большого, талантливого и разного.Я хотела узнать о нем то, чего не знала. Я нашла много интересного, но это касается в основном его отношений с властью: Ленин-Горький-Сталин. Увидела борца, "еретика", философа, но за всей этой глыбой не разглядела чего-то поистине человеческого.
А ведь не простая личность, ох не простая. Постоянно его дружба превращалась в холодность и вражду, примеров тому множество: Бунин, Андреев, эмигранты. Сколько раз он ошибался в людях, а потом искренне раскаивался. Несмотря ни на что, было в нем что-то поистине трогательное, в этом неграмотном мальчишке, не нужном своей семье и выброшенном "в люди", превратившемся в "человека эпохи".
Так какой он, Горький, для меня после прочтения книги? Вот такой:
Он мог быть хитрым и лукавым. Он не любил неприятной правды, умел делать "глухое ухо", нередко позволял ввязывать себя в темные провокации. Но подлецом и провокатором Горький не был.
Переезд в СССР и отношения со Сталиным. Сложилось мнение, что для Басинского Горький умер с приездом в СССР. Слишком многим пришлось пожертвовать для благополучия своей обширной семьи.
Еще один момент. В этой книге отсутствует любовные отношения Горького. Да и формирование его новой семьи не показано. Если ищите такого в биографических книгах, это не тот случай.
П.С. Спросила сестру (далекую и от литературы, и от истории), считает ли она, что Горького убил Сталин? Да, был уверенный ответ. Но ведь его заразили гриппом собственные внучки? Сестра выдала перл: А может их лично Сталин заразил?!
В книге прекрасная подборка фотографий, хотя в новом издании их меньше
Встреча Горького в СССР
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Страсти по Максиму (Документальный роман о Горьком): краткое содержание, описание и аннотация
Издание подготовлено к 80-летнему юбилею "Роман-газеты", которая была создана в 1927 г. по инициативе А.М.Горького. Литературный критик и исследователь П.В.Басинский в документальном романе "Страсти по Максиму" на основе документов и писем М.Горького выстраивает свою версию жизни и смерти писателя, его мировоззрения и взаимоотношений с культурной элитой и партийной верхушкой Советской республики.
Павел Басинский: другие книги автора
Кто написал Страсти по Максиму (Документальный роман о Горьком)? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Страсти по Максиму (Документальный роман о Горьком) — читать онлайн ознакомительный отрывок
Ну и все доктора прекрасно понимали…
Сталин не любил врачей.
– О деле поговорим, когда поправитесь.
– Ведь сколько работы!
– Вот видите… а вы… Работы много, а вы надумали болеть, поправляйтесь скорее.
Наконец – последний аккорд.
– А быть может, в доме найдется вино, мы бы выпили за ваше здоровье по стаканчику.
Визит Сталина с членами Политбюро в два часа ночи к смертельно больному Горькому сложно понять нормальному человеку. Хорошо известно пристрастие Сталина к ночным коллективным посиделкам с выпивкой и обсуждением важных государственных проблем. Молотов и Ворошилов входили в ближайшее окружение Сталина. Может, в этот раз, 10 июня ночью, они решили изменить маршрут и заехать к Старику? Вино в доме есть. Подали же им шампанское в прошлый визит, дабы отметить чудесное воскрешение Горького. Почему бы еще раз не выпить шампанского с умирающим?
Булычов. Стой! Как по-твоему – умру я?
Глафира . Не может этого быть.
Булычов. Почему?
Глафира . Не верю.
Булычов. Не веришь? Нет, брат, дело мое —плохо! Очень плохо, я знаю!
Глафира. Не верю.
Булычов . Упряма.
Официальная дата смерти М.Горького (Алексея Максимовича Пешкова): 18 июня 1936 года.
Так написано синим карандашом, наискось, на истории болезни Горького. Заключительная хроника болезни, подписанная врачами Лангом, Кончаловским, Плетневым и Левиным, фиксирует состояние умиравшего до самых последних моментов жизни:
«18.VI.1936. 11 час утра. Глубокое коматозное состояние; бред почти прекратился, двигательное возбуждение также несколько уменьшилось.
Пульс очень мал, но считывается, в данный момент – 120. Конечности теплые.
11 час.5 мин. Пульс падает, считался с трудом. Коматозное состояние, не реагирует на уколы. По- прежнему громкое трахеальное дыхание.
11 час.10 мин. Пульс стал быстро исчезать. В 11 час.10 мин. – пульс не прощупывается. Дыхание остановилось.
Конечности еще теплые.
«Заключение к протоколу вскрытия А.М.Горького:
Смерть А.М.Горького последовала в связи с острым воспалительным процессом в нижней доли легкого, повлекшим за собой острое расширение и паралич сердца.
Тяжелому течению и роковому исходу болезни весьма способствовали обширные хронические изменения обоих легких – бронхоэкстазы (расширение бронхов), склероз, эмфизема, – а также полное заращение плевральных полостей и неподвижность грудной клетки вследствие окаменения реберных хрящей.
Эти хронические изменения легких, плевр и грудной клетки создавали сами по себе еще до заболевания воспалением легких большие затруднения дыхательному акту, ставшие особенно тяжелыми и труднопереносимыми в условиях острой инфекции.
По воспоминаниям медицинской сестры Олимпиады Дмитриевны Чертковой, постоянно дежурившей возле тяжело умиравшего писателя, вскрытие проводили прямо в спальне Горького, на столе. Врачи ужасно торопились.
Читайте также: