Солоухин исповедь вашего современника краткое содержание
Обновлено: 07.07.2024
Владимир Алексеевич Солоухин (1924–1997)
(Исповедь вашего современника)
Конечно, все понимали, что быстро стареющий Брежнев рано или поздно уйдет, но он был окружен такой сплоченной группой соратников (сообщников), что даль не проглядывалась даже на две-три фигуры вперед. Ну, уйдет Брежнев, но ведь рядом с ним Андропов, Черненко, Суслов, Гришин, Громыко, Устинов, Щелоков… Непробиваемая толща кадров, готовых занять место Генсека и удерживать существующую стабильность, то есть застой. И потом эти взаимные аэродромные чмокания-целования с Живковым, Чаушеску, Кадаром, Гереком… Надеяться было не на что.
А я в начале шестидесятых годов начал прозревать или, точнее сказать, прозрел. Как и почему это получилось — об этом и книга. Прозрение процесс необратимый. В слепых можно ходить хоть сто лет, но, раз увидев, нарочно уже не ослепнешь. Разве что зажмуриваться, да и то от увиденного не уйдешь.
И вот я стал писать книгу о том, как я прозрел, о том, что я увидел и понял.
Тут совпало несколько дополнительных обстоятельств, которые тоже сыграли свою роль.
Врачи думают, что больные ничего не слышат, не знают. А шушуканье за спиной трудно было не слышать: три месяца, от силы — шесть. Потоки метастазы, легочная температура, как бы вялая пневмония — картина известная… Когда же прошел год и пошел второй, я сказал себе: вот, ты хотел, чтобы небеса ударили в тебя, они и ударили. Но более того, они дают тебе дополнительный срок жизни. Зачем? Чтобы ты протирал штаны в ЦДЛ? Нет, тебе дан дополнительный срок, чтобы ты написал свою главную книгу. К 1976 году книга была готова.
Передиктовал рукопись машинистке, размножил до шести-семи экземпляров. Хранились: два экземпляра в Москве в надежных, домах и семьях, один экземпляр в Париже, один в Сан-Франциско, один во Франкфурте-на-Майне, но везде с твердым уговором: без моего ведома из рук не выпускать.
Даю ли я себе отчет в том, что многие мысли, идеи, положения были подраздерганы за двадцать лет мною самим в других книгах либо статьях, частично другими людьми, частично самим временем? В частностях — да, но в большом и целом основная концепция остается, мне кажется, злободневной. Впрочем возможному читателю судить об этом будет легче, нежели автору.
Должен заметить, что где-то в середине срока хранения рукописи, я перечитал ее и сделал некоторые вставочки, уточнения и дополнения. Это означает, что я и сам видел, как время идет, и что оно меняет не только обстановку в стране, но и меня самого.
Председатель ВЦИКа Свердлов, главнокомандующий армии, второе лицо в государстве Троцкий. Председатели ЧК, последовательно, Урицкий, Дзержинский, Менжинский. Ну, представьте себе: все три основных государственных рычага власти и подавления — ЦК, ЧК и армия — находятся в нерусских руках. Кто же, выходит, захватил власть в стране? А там идут Зиновьев, Каменев, Луначарский, Литвинов (Финкельштейн), Землячка, Володарский, Войков, Мехлис, Ягода, Косиор, Гамарник, Каганович… Я не могу упомнить всех. Надо просто взять списки руководителей тех времен и внимательно их рассмотреть. Были, правда, и люди вроде Дзержинского, Сталина, Микояна. Но и не русские же, с другой стороны! У поляка Дзержинского были основания не любить Россию и все русское, в том числе и русских людей. Вы думаете, случайно ЧК с первого дня образования возглавляли только нерусские люди? Где-нибудь мог найти себе место и русачок-дурачок, вроде того же Калинина. Но ЧК? Нет! Это дело они передоверить другим не могли и занимались им самолично.
И все эти Розы Люксембурги, Карлы Либкнехты, Клары Цеткины, которые пытались одновременно захватить власть в Германии, Бела Кун, который должен был взять власть в Венгрии… Но там их всех успели скрутить, покидали в пролеты лестниц, а Бела Кун успел убежать к нам.
Знало ли ваше поколение, что ЧК первых лет революции, вся ЧК, кроме, может, рядовых часовых, состояла не из русских людей? Все! Понимаете, для чего это было сделано?
Это не только в Москве на Лубянке. Но во всех городах, губернских и даже уездных. Мы теперь содрогаемся — инквизиция. Инквизиция сожгла за все время своего существования несколько тысяч человек. Да ведь это одно какое-нибудь Иваново-Вознесенское отделение ЧК!
А что творилось на Украине? Там все было отдано в руки молодому злобствующему Блюмкину. Это тот самый Блюмкин, у которого произошел известный инцидент с Мандельштамом.
Блюмкин получил нагоняй, но не за то, что пачками, без суда и следствия расстреливал русскую культуру, а за то, что расхвастался не к месту. Впрочем, какой там нагоняй — посмеялись, наверное, в конце концов. Так вот, этому-то Блюмкину отдали на растерзание всю Украину, и в первую очередь Киев.
.
Отобрав у Интернационала власть и очистив от него основные государственные органы, Сталин понимал, что надо ему приниматься и за следующий слой, находящийся ниже власти, но являющийся фактически ее опорой. Эта акция у него была запланирована на лето 1953 года, когда предполагалось массовое, поголовное выселение евреев из всех основных городов страны на восток, в Биробиджан, а там в лагеря, для постепенного и полного их уничтожения. Но эту акцию, как известно, он осуществить не успел. С тех пор стабилизировалось и сохраняется в стране ложное, я бы сказал, положение. Оккупация сохранилась, а власти нет. Обычно это внешне выражается так: глава учреждения, как правило, русский, сотрудники же в большинстве своем евреи. Это касается особенно учреждений, связанных с печатью, массовой информацией, разными видами искусства, идеологии, научно-исследовательских институтов, академгородков, клиник.
Скажем так. Московское отделение Союза писателей СССР. Всего членов московской организации примерно 1800 человек. Евреев до 85 процентов. Но первый секретарь, председатель организации, обязательно русский: Щипачев, Михалков, Наровчатов, Смирнов С. С., Луконин…
Мосфильм. Генеральный директор Сурин, или Сизов, русак дальше некуда, весь же остальной состав Мосфильма на те же 80 процентов…
Главный редактор газеты, журнала, директор консерватории, директор Большого театра, министр культуры — обязательно русские (в соблюдение сталинской традиции), а все то, что лежит ниже формальной власти, увы, захвачено. Нетрудно догадаться, кто кем руководит. Наровчатов полутора тысячами человек или полторы тысячи человек одним Наровчатовым. Сизов Мосфильмом или Мосфильм Николаем Трофимовичем Сизовым. На вид подчиняются, но делают, что хотят.
.
Поэтому главная критика, главный сатирический огонь (а он весь, целиком в их руках) ведется по начальникам и их указаниям. Это главное бельмо на глазу, которое досадно мешает. Прислушайтесь к болтовне Аркадия Райкина, и тотчас вы услышите, что начальники дураки и что указания они дают дурацкие. Два слова — дурак и указание — самые популярные слова у сатириков.
Может быть, и правда начальники дураки. Более того, они очевидные дураки. И все же они образуют тот барьер, который мешает определенным массам, рассыпанным кишащим слоем ниже власти, эту власть опять захватить. То, что было одним махом захвачено в 1917 году и что потом отобрал Сталин, оттеснив их на запасные позиции, надо теперь завоевывать медленно, путем постепенного проникновения, занимая местечко за местечком, должность за должностью. Происходит, так сказать, диффузия из нижних слоев в верхний с одновременным разъединением и расшатыванием устоев власти и государства, чтобы, расшатав окончательно, вернуть себе позиции, занимаемые в двадцатых годах и столь горестно и внезапно утраченные. Идет повседневная, кропотливая работа по подпиливанию устоев государственной власти, по ее разложению, потому что потеряна формальная власть и потому что ее необходимо вернуть.
Начальники же сверху донизу — очевидные дураки, потому что, с одной стороны, сдерживают евреев и очень часто являются откровенными антисемитами, а с другой стороны, продолжают нести вперед и осуществлять их лозунги, их идеи по денационализации России, привнесенные в Россию и провозглашенные в 1917 году.
.
Да… Так вот, деньги. С них-то все и началось. Небольшое восточное племя, внушив себе, что оно превыше других всех народов (а это и есть расизм!), не могло, конечно, рассчитывать на прямую силу. Как оно могло бы подчинить себе весь остальной многонаселенный и безбрежный мир? Кто-то из древних мудрецов научил свою народность, что к этому есть два средства, вернее, одно двойное: рассеяние и деньги. А точнее, золото.
Значит, из Янкелей, высасывающих золотишко (то есть кровь и пот) из окрестного населения при помощи мелкого ростовщичества и корчмы, постепенно получались крупные воротилы, фабриканты, заводчики, банкиры, Ротшильды. А так как евреи не пахали, не сеяли и вообще не занимались никакой полезной производительной деятельностью, то деньги у них ниоткуда не могли взяться, кроме как были высосаны из местного населения, а с укрупнением масштаба — из той или иной страны.
Деньги, сосредоточенные в большом количестве в одних руках и вообще в одном месте, можно превратить во что угодно: в грандиозные соборы, в Версали, в прогулочные яхты, в фешенебельные отели, в изысканных любовниц, в железные дороги, в министров, в лордов, в баронов, в президентов, в премьер-министров, в войну, в революцию…
В самом деле, обидно, когда у тебя в руках все деньги (большая часть денег, обращающихся в данной стране) и когда ты являешься фактическим хозяином положения и без тебя (без твоих денег) никто не может ступить шагу, обидно, когда все же формально хозяином положения являются король и служащее ему дворянство, какая-то там аристократия, голубая кровь с пустым карманами. У них все привилегии, у них почет, ордена, титулы, гербы, государственные должности, блестящие балы, а ты хоть и хозяин положения, считаешься инородцем да и просто жидом, ограниченным во всех правах. В лучшем случае тебя назовут буржуа. Конечно, отдельные личности умели во все времена докарабкаться до самого верха, как премьер-министр Дизраэли в Англии, например. Но речь идет о еврее массовом, о еврее как таковом. Значит, надо отобрать власть у короля и аристократии и передать ее так называемым буржуа, надо на время уравнять всех в государстве, аристократию желательно уничтожить. А потом среди уравненных на высоте неизбежно окажется тот, у кого больше денег. Это ясно как божий день, как дважды два.
Сесиль Рот не говорит прямо, что все социальные и так называемые буржуазные революции в Европе были инспирированы, финансировались и осуществлялись евреями путем направления народного гнева по выгодному евреям адресу, но это легко читается между строк. Да есть и довольно прямые заявления Сесиль Рот.
Сказано мягко и частично. Евреи не просто активно участвовали в революциях, но являлись их возбудителями, финансировали их, подготавливали к ним слепые народные массы путем обработки общественного мнения. Короче говоря, во время всех революций, когда по Парижу гремели телеги, нагруженные, как арбузами, головами лучших французов (сотен тысяч французов, убитых без суда и следствия, ибо виноватых не было, но надо просто убрать верхушку нации, снять с нее голову), когда кровь немцев заливала немецкую землю, кровь англичан — английскую, а кровь русских — русскую, одни евреи во время всех этих революций знали, что происходит и зачем происходит. Они одни твердо и точно знали, что надо делать.
Но революция позади. Повсюду свобода и равенство (отнюдь не братство). В руках маленького восточного племени, составляющего, вероятно, меньше, чем одну сотую часть человечества, то есть менее одного процента, сосредоточено восемьдесят процентов всех денег, точнее сказать, всего капитала, которым располагает человечество. Под прямой зависимостью или косвенным влиянием находятся все газеты, все радиостанции, все телевидение, вся медицина, вся наука, вся музыка, вся кинематография, а вместе с тем и вся политика на земном шаре.
Вот я открываю вам, Владимир Алексеевич, тайну времени. Многие думают, что на земном шаре происходит борьба классов, борьба философий и идей. Нет! На земном шаре происходит только одна борьба: последовательная, многовековая борьба евреев за мировое господство. Другое дело, что они используют в этой борьбе и философию, и искусство, и все возможные средства, а классовая теория — это их отмычка к любому народу. Всюду и везде есть бедные, недовольные, неудачники, малоимущие, а то и вовсе неимущие. Всегда их можно настроить и натравить на основу нации, на ее лучшую часть. У него есть, а у тебя нет. У него больше, а у тебя меньше. Несправедливо. Иди и отними, ты что, хуже? Перефразируя Ленина, но отнюдь не искажая смысла его фразы, можно сказать так: речь идет не о борьбе с нацией, с народом, а о борьбе одной части народа с другой.
.
— Но сами-то они чем и как объединены? Живут в разных странах, рассеяны, неужели такая организация?
— Есть организация и в прямом смысле этого слова — единый мозговой трест, единый пульт управления. Есть организации подсобные, вроде Лиги защиты евреев. Но самое главное — это их косвенная организованность. Каждый из них несет двойное подданство. По паспорту он бельгиец, француз, немец или гражданин Советского Союза, а на деле он, кроме того, считается подданным государства Израиль. Государством Израиль все евреи, где бы они ни жили, взяты на учет и считаются подданными Большого Израиля, а вернее, членами единой огромной семьи. По рекомендации из центра они ведут себя соответствующим образом, действуют так, а не иначе. По приказу из центра они все, как один, будут делать то, что им прикажут. Отсюда, например, могущество разведки Израиля. Разведчик может смело обращаться за помощью к любому еврею в любой стране и всегда эту помощь получит. А ведь евреи в самых разных странах занимают самые разные должности и выполняют разные функции, от государственного секретаря США Киссинджера до наших телевизионщиков, врачей, атомщиков, газетчиков, писателей… министра иностранных дел.
Разница же в том, что у других народов почему-то нет внутренних связующих сил, их нужно связывать и объединять дополнительно, идейными и государственными скрепами. Нужны Гитлеры, политические гении, вожди. Евреям и этого не нужно. Когда не было формального государства Израиль с его президентами, Израиль как таковой все равно существовал, и силы сцепления между евреями, где бы они ни жили, все равно действовали. Тут, видимо, и религия, и еще что-то. Какая-то пружина. Какой-то на многие века исторический пружинный завод, вроде как у часов. Есть часы, которые заводятся на сутки, а есть на несколько месяцев. Так вот евреи, видимо, заведены на века.
.
— Вот я и думаю. Почему такой русский человек и поэт, как Александр Трифонович Твардовский жил последние годы своей жизни в тесном еврейском окружении. Смыкался с ними, единомыслил, дружил и не хотел без них ступить шагу?
— Да потому, что каждый русский, советский интеллигент, как только начнет мыслить критически по отношению к существующему режиму, так сразу же невольно смыкается с евреями, ибо среди них вернее всего находит отзвук своим мыслям. Ты мыслишь критически, и они критически. Ты недоволен руководством, и они недовольны руководством. Ты пришел к выводу, что надо менять режим в стране, и они хотят этого. Может, ты и не задумал каких-нибудь практических действий, но невольно, в разговорах хотя бы, ты находишь себе благодарных слушателей, чутких собеседников, понимающих тебя с полуслова. Ну-ка, начни ты говорить про наши дичайшие безобразия с Грибачевым, с Кочетовым, с Прокофьевым, тотчас будешь оборван или в лучшем случае будешь говорить словно в вату. А то и получишь окрик:
— Ты советскую власть не тронь! Ты что, против советской власти?
А с Лиходеевым, Козловским (Яковом, конечно), Кривицким, Гинзбургом, Аксеновым, Поженяном, Шатровым, да с любым евреем, тотчас находишь и общий язык, и самое полное взаимопонимание. То есть неполное, конечно. В разговоре они все же предполагают в тебе дурачка, не понимающего все до конца, не знающего тайны времени. Если же они догадаются, что ты знаешь все, тогда уж собеседования с ними у тебя не получится. Ты сразу же сделаешься для них просто антисемитом.
Опять же, если появятся в твоих произведениях явственные критические нотки, подпиливающие и расшатывающие тенденции, ты сразу же будешь активно поддержан, сразу же будешь приглашен и на телевидение, и на радио, и на киностудии. Композиторы тотчас будут писать песни на твои стихи, певцы и певицы начнут их петь, чтецы понесут твои стихи на эстрады, и вообще ты почувствуешь, что оперся на какую-то могучую, организованную, поддерживающую тебя силу, во всяком случае, соприкасаешься с ней. Это знают и чувствуют и Федя Абрамов, и Тендряков, и Можаев, и Залыгин. Это знал и чувствовал Александр Твардовский. Может быть, он и не нуждался в их непосредственной поддержке, то есть в поддержке прессы, радио, телевидения, но надо же было с кем-то хотя бы душу отвести в разговоре. Не к Бубеннову же он пошел бы со своей болящей и стонущей под гнетом родимой власти душой.
Значит, факт установлен. Каждый русский интеллигент, у которою появляется хотя бы слабенький пульс, невольно смыкается с наиболее активно ратующей за демократию, подпиливающей, расшатывающей частью советской интеллигенции, то есть с евреями. На стадии подпиливания и расшатывания такому интеллигенту с ними по пути. Но только ведь на самом раннем этапе. Как нам с тобой но дороге до стоянки такси. Пока выходим из дома, идем по лестнице, поворачиваем, все еще нам по пути. Но потом мы должны сесть в разные машины, потому что ты едешь в Дом литераторов на улице Герцена, а я в Останкино. Понимаешь, разные цели. Ты хотел бы что-нибудь изменить в государственном устройстве или даже взорвать его к чертовой матери ради любимого тобой народа, поскольку его надо спасать от полного разложения и вырождения, они же хотят изменить существующее положение вещей только ради себя. Не о русском же (узбекском, украинском, белорусском, таджикском) мужике они заботятся? Как ты думаешь? Ну и что им, у которых на всякий случай всегда собран и наготове дорожный чемодан, до вятского и вологодского мужика? Коренное население любой страны их интересует только как биологическая среда питания.
Главная же закавыка вот в чем. Когда ты, допустим, поломаешь или взорвешь существующее положение, они воспользуются ситуацией и используют ее в своих целях. Ты же воспользоваться результатами своей деятельности не сумеешь.
— Потому что они заранее, уже сейчас, блестяще организованы. Они готовы к изменению ситуации в государстве, готовы этим изменением воспользоваться. А мы? Две-три разрозненных единицы. Получается, что, смыкаясь с ними в фазе подпиливания и расшатывания, мы работаем только на них же, а не на благо коренного населения страны, ибо не сможем потом воспользоваться плодами своей подпиливающей работы, ибо мы сами не организованы, а примыкаем лишь к их организованности.
.
— Заведомая, как бы запрограммированная их талантливость — это миф. Они действительно выходят в известные писатели, живописцы: Гейне, Гойя, Пикассо, Шагал, Ремарк или тот же Эйнштейн. Но, во-первых, популярность этих людей раздута искусственным образом и вовсе не соответствует истинной ценности того или иного художника, музыканта, ученого. Во-вторых, заведомая биологическая запрограммированность здесь ни при чем. Если бы это было так, что крупнейшие деятели культуры возникали бы из евреев всюду, где есть евреи: в Греции, в Турции, в Афганистане, в Швейцарии или в том же Израиле. Чего же проще? Однако этого не происходит. Заметные деятели культуры, искусства и науки еврейского происхождения возникают только на базе великих культур: немецкой, французской, английской, русской, испанской, итальянской.
Обращаясь внутри этих культур, опираясь на высочайший уровень этих культур, они достигают известных высот. Но там, где им некуда подниматься, они и не поднимаются сами по себе, в силу, как вы говорите, биологических особенностей и избранности. Они талантливые переимщики, впитыватели, а вовсе не изначальные гении-творцы.
.
Так не мертва ли она? Не осталась ли нам скорбная доля только оплакивать ее остов по пророчеству русского писателя?
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Последняя ступень (Исповедь вашего современника): краткое содержание, описание и аннотация
Владимир Солоухин: другие книги автора
Кто написал Последняя ступень (Исповедь вашего современника)? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
В течение 24 часов мы закроем доступ к нелегально размещенному контенту.
Последняя ступень (Исповедь вашего современника) — читать онлайн бесплатно полную книгу (весь текст) целиком
– Но почему все-таки мало сейчас очень талантливых, ярких русских, украинских писателей? Где Пушкины, Достоевские, Толстые? Нет, это, конечно, наивный вопрос, но почему на наших глазах прекращается фактически приток в литературу и в остальные искусства талантливейших, ярчайших людей?
– Разве это не ясно? Во-первых, климат. На морозе цветы не распускаются и вообще растения прозябают. Но эта причина, как ни странно, второстепенная. Во-вторых, когда поле заполнено сорняками, хлебным колосьям грудно быть полновесными и тяжелыми, но и эта причина не главная.
Вот видите, велик ли был истребительский размах у Пугачева, а и то едва не лишил нас гордости русской словесности, нашего гениального баснописца, что же сказать про целенаправленное истребление всей русской интеллигенции, всей верхушки русской нации, и рождавшей как раз талантливых, гениальных людей, а также про истребление среднего слоя русской интеллигенции, духовенства, купечества, которые тоже рождали ведь хотя бы тех же Чернышевских, Сперанских, Добролюбовых. А так же про истребление лучшей, наиболее даровитой части крестьянства, уже приготовившейся поставлять талантливых людей в отечественную культуру? Все наиболее ценные гены русской нации оказались в земле. А теперь мы вопим – где таланты, где яркие личности, где гении?
Но этому есть, конечно, и еще одна причина, хоть мы и назвали ее второстепенной. Вернемся к ней на минутку. Я опять говорю о климате.
Принцип учета и распределения как рычаг диктатуры, как способ заставить работать на себя касается и всех видов искусства. Гонорарная система, то есть система оплаты труда художника, писателя, музыканта построена и рассчитана так, чтобы он, художник, все время чувствовал себя в материальной зависимости от государства. И не только в материальной. Пресса, известность, почет, приемы, заграничные поездки – все это находится в руках государства и раздается в виде тоже своеобразного пайка одним меньше, другим больше. У нас выгоднее писать как можно чаще средние, серые вещи, лишь бы они сразу шли (печатались, вывешивались и т.д.), нежели создавать нечто яркое, из ряда вон выходящее, ни на что окружающее не похожее, уникальное.
Конечно, государство вынуждено содержать целую армию писателей, поэтов, живописцев, композиторов, скульпторов и т.д., ибо само оно писать поэмы и картины не умеет. Оно подкармливает художников, дает им даже ордена и звания Героев, премии, дачи, хорошие квартиры. Но оно дает все эти блага не по признаку исключительности художника, его особенной яркости, а по признаку верности его службы господствующей идеологии, государству. В самом деле, не можем же мы считать самыми лучшими и яркими (возьмем писателей) тех, кто отмечен высшей наградой – званием Героя Социалистического Труда: Полевого, Грибачева, Кожевникова, Маркова, Камила Яшена77 и т.д., в то время как Пришвин не получил за свою жизнь ни одной премии, равно как Андрей Платонов, Паустовский, Пастернак, Юматова, Булгаков, Дудинцев, Тендряков, Можаев. При всем уважении к Симонову, неужели Пришвин и Паустовский были писатели хуже, чем он? Почему же Симонов пятикратный, если не больше, лауреат, а Пришвин – ни разу? Неужели Трифонов хуже писатель, чем Полевой? Почему же Герой Социалистического Труда Полевой, а не Трифонов? Итак, очевидно, что блага даются не за таланты, а за верную службу.
Да, государство вынуждено содержать (хотя и держать на материальном и психологическом пайке) армию деятелей искусств. Но дело в том, что, когда попадается истинно талантливый человек, он начинает служить не государству, а русской литературе, русской живописи и т.д. Он вынужден преодолевать террор среды. Яркое в наших искусствах может возникнуть не благодаря нашей системе, а вопреки ей.
Тут можно читать бесплатно Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - Солоухин Владимир Алексеевич. Жанр: Советская классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте mir-knigi.info (Mir knigi) или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - Солоухин Владимир Алексеевич краткое содержание
Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - Солоухин Владимир Алексеевич - описание и краткое содержание, автор Солоухин Владимир Алексеевич , читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки mir-knigi.info
"Последняя ступень" — исповедальный роман о мучительном пути прозрения русского писателя-самородка, о судьбе России, о вечных русских вопросах "Что делать?" и "Кто виноват?".
Последняя ступень (Исповедь вашего современника) читать онлайн бесплатно
Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Солоухин Владимир Алексеевич
Владимир Алексеевич Солоухин (1924–1997)
(Исповедь вашего современника)
Конечно, все понимали, что быстро стареющий Брежнев рано или поздно уйдет, но он был окружен такой сплоченной группой соратников (сообщников), что даль не проглядывалась даже на две-три фигуры вперед. Ну, уйдет Брежнев, но ведь рядом с ним Андропов, Черненко, Суслов, Гришин, Громыко, Устинов, Щелоков… Непробиваемая толща кадров, готовых занять место Генсека и удерживать существующую стабильность, то есть застой. И потом эти взаимные аэродромные чмокания-целования с Живковым, Чаушеску, Кадаром, Гереком… Надеяться было не на что.
А я в начале шестидесятых годов начал прозревать или, точнее сказать, прозрел. Как и почему это получилось — об этом и книга. Прозрение процесс необратимый. В слепых можно ходить хоть сто лет, но, раз увидев, нарочно уже не ослепнешь. Разве что зажмуриваться, да и то от увиденного не уйдешь.
И вот я стал писать книгу о том, как я прозрел, о том, что я увидел и понял.
Тут совпало несколько дополнительных обстоятельств, которые тоже сыграли свою роль.
Врачи думают, что больные ничего не слышат, не знают. А шушуканье за спиной трудно было не слышать: три месяца, от силы — шесть. Потоки метастазы, легочная температура, как бы вялая пневмония — картина известная… Когда же прошел год и пошел второй, я сказал себе: вот, ты хотел, чтобы небеса ударили в тебя, они и ударили. Но более того, они дают тебе дополнительный срок жизни. Зачем? Чтобы ты протирал штаны в ЦДЛ? Нет, тебе дан дополнительный срок, чтобы ты написал свою главную книгу. К 1976 году книга была готова.
Передиктовал рукопись машинистке, размножил до шести-семи экземпляров. Хранились: два экземпляра в Москве в надежных, домах и семьях, один экземпляр в Париже, один в Сан-Франциско, один во Франкфурте-на-Майне, но везде с твердым уговором: без моего ведома из рук не выпускать.
Даю ли я себе отчет в том, что многие мысли, идеи, положения были подраздерганы за двадцать лет мною самим в других книгах либо статьях, частично другими людьми, частично самим временем? В частностях — да, но в большом и целом основная концепция остается, мне кажется, злободневной. Впрочем возможному читателю судить об этом будет легче, нежели автору.
Должен заметить, что где-то в середине срока хранения рукописи, я перечитал ее и сделал некоторые вставочки, уточнения и дополнения. Это означает, что я и сам видел, как время идет, и что оно меняет не только обстановку в стране, но и меня самого.
Читайте также: