Снег на траве краткое содержание
Обновлено: 05.07.2024
Однажды японские издатели предложили Юрию Норштейну выпустить книгу лекций о мультипликации и мировой культуре.
Где и как можно получить двухтомник с автографом Юрия Норштейна – в конце поста.
Из предисловия автора:
Том I
Это не искусствоведческая монография, в привычном смысле, а умная и теплая беседа режиссера с читателем о многомерности жизни, о том, как она прорастает в фильмы, насыщая телесностью и оживляя их.
Истории создания фильмов переплетаются с воспоминаниями из жизни, довольно подробными описаниями технологий, секретов мастерства. На хорошей бумаге отпечатаны листы с раскадровками, фотографии.
В фильме мы видим не просто похожие очертания дома (схожесть – это не первостепенно), а переживаем состояние, которое режиссер и художник переплавляют в кинокадры. Авторы воссоздают не просто типичный барак Марьиной рощи, они передают ощущение времени. Время в этом фильме тактильно.
Двор покинутого дома, лицо волчка после отъезда машин, и такая тишина, что от одного чиха взлетают голуби, шуршание листьев под ногами, скрип швейной ножной машинки, на которой волчок качается в задумчивости, – каждая живая деталь, сцепляясь с другой, создают осязаемую многомерность времени. Волчок живет между прошлым и настоящим в каком-то ирреальном пространстве воспоминаний, в котором мы пребываем порой, сами того не замечая.
И когда, почему Волчок появился – не знаю. Хотя это персонаж из детства. Персонаж. Герой этот жил в моем детстве. Мне кажется, что в доме, из которого я уехал, он так и остался жить. И я даже не знаю, что с ним стало, когда дом сломали. Потому что в каждом доме есть, должен быть свой домовой.
Том II
Сестры Леся и Саша воспитывались в интеллигентной, но бедной семье. Саша – гордость родителей, умница и красавица. Леся – обыкновенная девочка, искренне отдающая предпочтение ценностям материальным. Все меняется после гибели родителей. Саша, продав квартиру и бросив на попечение сестры рожденного вне брака пятилетнего сына, уезжает искать счастья в Америку. Леся выходит замуж за человека, семья которого служит богатому и властному Командору. Ее благополучный брак рушится, когда на вечеринке в доме хозяина в состоянии гипнотического оцепенения она позволяет Командору затащить себя в спальню. Леся остается одна без дома и работы с пятилетним племянником на руках…
6.696 / 1547
Подробное описание сериала
Попадая в мир богатства, роскоши и успеха, надо понимать, что здесь действуют совсем другие правила. Рано или поздно за то, что тебе дали воспользоваться всеми привилегиями, придется чем-то расплачиваться. Леся выходит замуж за любимого Игоря. Жених не просто симпатичный парень, а успешно делающий карьеру мужчина. Его босс – авторитетный человек по прозвищу Командор, поэтому и свадьба не начинается без такого важного гостя.
Лесина сестра Саша уже однажды была влюблена, но из этих отношений не вышло ничего хорошего. Саша осталась без любимого, да вдобавок с ребенком. Но Леся совсем другая, родители не сомневаются, что у нее все будет хорошо, ведь она – очень правильная девушка. Увы, родителям не суждено было порадоваться за вторую дочь. По дороге со свадебного торжества они погибают в автокатастрофе.
Саша, продав квартиру и бросив на попечение сестры рожденного вне брака сына, уезжает искать счастья в Америку. Леся провожает сестру и пробует морально прийти в себя. Став невесткой в обеспеченной семье, она получила комфортную жизнь, но вот заняться ей совсем нечем. Постепенно Леся сближается с женой Командора Валей и узнает скрытые от всех подробности. Андрей Васильевич очень жесток даже с близкими и даже жена ненавидит его. Если бы героиня могла предположить, что очень скоро убедится в том, что слухи о Командоре – правда, она бы держалась подальше от этого человека.
На одном из вечерних приемов в доме Командора, он заманивает ее в спальню и пытается совершить насилие. Об этом становится известно всему окружению семьи. В страхе перед хозяином семья Игоря обвиняет в позоре именно Лесю, никто не собирается заступиться за ее честь.
Леся и Андрей найдут свою любовь, останутся вместе. Комиссаров поймет весь ужас своего существования (нет друзей, нет семьи), переосмыслит жизнь и обретает мир рядом с Лесей и Андреем, которые будут ожидать рождения малыша.
Сюжет сериала в очередной раз подтвердит, что важнее всего в жизни любовь, семья и близкие люди, мир с самим собой.
Выставка отлично устроена - по архитектуре и дизайну, по разнообразию использованных форматов экспонирования (от традиционно-академической развески станковой живописи автора до "вертепов"-диорам и кинетических инсталляций по мотивам его мультипликации), ну и вообще это все, конечно, интересно, мило, трогательно, а по-своему и "высокохудожественно"; кроме того, весьма информативно. Помимо хрестоматийных мультиков Юрия Норштейна и материалов к бесконечному "долгострою" на основе гоголевской "Шинели" здесь можно узнать или вспомнить про его дебют (в соавторстве с Аркадием Тюриным), каковым оказался, что любопытно, мультфильм к 50-летию революции "25 октября. Первый день", на музыку Шостаковича и по мотивам авангардной живописи 1920-х гг. Шагала, Филонова, Альтмана, Лентулова, Петрова-Водкина (примечательно, что в "станковых", преимущественно портретных холстах Норштейн вольно или невольно наследует скорее уж Фальку. ) - искренняя вера в революционные, ленинские идеи тут налицо, как и пик интереса к раннесоветскому авангарду; вместе с тем демонстрация эскизов (интереснейших как раз в свете изобразительно-тематических реминисценций к Петрову-Водкину, Филонову. ) сопровождается "объяснительными записками" Норштейна в том духе, как он столкнулся впервые, работая над этим фильмом, с цензурой, как редакторы корежили его вИдение образа Ленина, в частности, и как он из процесса работы вынес урок: никогда не идти на творческие компромиссы. Ну допустим - "Сеча при Керженце", 1971 (в соавторстве с мэтром, классиком, "пионером" и основоположником советской мультипликации, лауреатом и орденоносцем Ивановым-Вано) уже "компромиссом" не была, хотя отчего то на выставке она представлена по минимуму, какой-то невнятной и жалкой панелью (насколько я понял, даже не эскизов, а репродукций с кадров готового фильма). Гораздо любопытнее - и в плане рисунка, графики, и как идея - разработки к неснятому фильму "Любовь поэта", замысел которого вдохновлялся образом и судьбой Маяковского. В этой же части выставки - она сделана как "тотальная инсталляция" - присутствует живопись и графика Юрия Норштейна и Франчески Ярбусовой, а объединяющим началом, задающим контекст, служит образность "Сказки сказок", которая здесь воплощается и через документальные черно-белые виды дворов Марьиной Рощи (где, кстати, расположен и Бахметьевский гараж, ныне занятый Еврейским музеем), и через графику, эскизы, зарисовки к фильму, и через фигурку-скульптурку Волчка (в каких только видах не представленного тут!), и через инсталляционные объекты вплоть до патефона с картонными персонажами "Сказки. " на крутящемся диске "играющей" пластинки.
Вторая половина выставки отнесена в боковую галерею и там, в анфиладе, ведущей к кинозалу, все обустроено более академично, стандартно. Опять возникают образы "Сказки сказок", но с уже более конкретными проекциями на семейно-биографические подробности; далее - зал "Шинели"; залы, посвященные "Лисе и зайцу", "Цапле и журавлю" (интересно, что изобразительная стилистика "Лисы и зайца" отталкивается от живописи на прялках, а "Цапли и журавля" - от японской графики!), конечно, "Ежику в тумане"; в заключительной комнате - заставке к "Спокойной ночи, малыши" и рекламным клипам "Русского сахара", которые Норштейн в свое время исполнил на заказ; и главный, "программный" для выставки отдел - "Снег на траве", отталкивающийся от поэзии Басе и графики Хокусая. Опять же - очень занятно, забавно, "душевно" так. И все же - ровно 15 (пятнадцать лет назад) я впервые увидел недомонтированные материалы "Шинели", было это в ЦДЛ, смешно сказать, на церемонии вручения премии "Триумф", давно почившей и забытой вместо с основным ее спонсором Борисом Березовским; вечер тогда на пару с Зоей Богуславской вел давно покойный Василий Аксенов, выступал на нем и живой тогда (хотя сильно нездоровый) Андрей Вознесенский - короче, дела давно минувших дней; и вот тогда, 15 лет назад, Юрий Норштейн показывал, уже далеко не впервые, как я уяснил чуть позже, свою незавершенную "Шинель", вовсю жаловался на падение нравов и вкусов, а пуще того на отсутствие условий и денег, необходимых для окончания работы. - тогда я, впрочем, остался, чего не скрою и теперь, под огромным впечатлением от увиденного:
С тех пор годы прошли, и денег ему (он сам не отрицает) не раз давали, но на выставке в Еврейском музее крутят ровно ту же самую монтажную нарезку! А Юрий Норштейн как бы продолжает работу над своим незавершенным шедевром, попутно выпуская книги, проводя бесчисленные мастер-классы, устраивая, стало быть, выставки, а заодно и аукционные продажи их с Франческой Ярбусовой растиражированных эскизов (к "Ежику в тумане" и не только), пребывая в статусе мэтра, классика и гуру, почивая на лаврах (который в свое время тому же Иванову-Вано и не снился!). Вольно усмотреть в Норштейне творца-бессеребренника, витающего в облаках и презирающего суетные колебания грешной земли (хотя по свидетельству самых доброжелательных очевидцев Юрий Борисович в свои неюные годы весьма успешно перемножает в столбик многозначные числа, когда речь заходит о розничной стоимости его книжек!), но мне думается, дело в другом. И не только оттого, что, положа руку на сердце, "Ежика в тумане" - ну давайте честно скажем - в детстве мало кто любил; по крайней мере за себя говорю откровенно - маленьким я ждал "Ну погоди!", позже, когда появилась такая возможность, предпочитал "Тома и Джерри", а как бы "дозрев годами" до Норштейна, удивился, до чего же, при всех визионерских наворотах, его мультипликация примитивна и, позволю себе заметить, пошловата в своей беспардонной, бессовестной эмоциональной манипулятивности - на выставке, особенно что касается "Сказки сказок" и "Ежика в тумане" - спекулятивная пошлятина коробит, режет глаз, оставляет чувство неловкости (я о своих личных, субъективных ощущениях).
Тем более, что и реклама корпорации "Русский сахар", и по заказу Первого канала созданная анимационная заставка к телепрограмме "Спокойной ночи, малыши", авторский почерк, стиль, дух Норштейна воплощает едва ли в менее полной мере, чем "Ежик в тумане" или злосчастная "Шинель", ну то есть ничего же, мог он работать на заказ, и ради денег, и в оговоренные сроки готовый продукт сдавать, и получать гонорары (не сомневаюсь, достойные его талантов). Значит, проблемы "Шинели" - не финансовые и не организационные; и может быть, попросту удобнее Норштейну сознательно или неосознанно выбранная им позиция, сложившийся имидж, непререкаемый статус. Кто я такой, чтоб судить, а подавно осуждать - но отделаться от этих мыслей на выставке невозможно. Укрепляет в них, как ни странно, даже не творческая биография Юрия Норштейна, а именно раздел, давший название выставке и посвященный "Снегу на траве". Описывая сюжет и героев проекта - воображаемую встречу поэта Басе с фольклорным персонажем Тикусаем - Норштейн характеризует последнего как аптекаря-шарлатана, но и мудреца, остроумца, всерьез и немало познавшего жизнь. И, подчеркивает Норштейн, в его понимании Тикусай с Басе - равнозначные фигуры; но стоит, по-моему, задуматься о разнице между ними: Басе - творец, а Тикусай - персонаж. Вот, на мой взгляд, Юрий Норштейн, сам того не заметив (но уже давно, не за последние лет 15, гораздо раньше) из поэта-творца превратился в персонажа-шарлатана, обаятельного (на чей-то вкус) и талантливого от природы (и если угодно, то гениального), но, как ни крути, выдающего себя за кого-то, кем не является. В этом смысле Юрий Норштейн - фигура из того же разряда, что, к примеру, недавно почившие Резо Габриадзе или Тонино Гуэрра: "художники" и "философы" широкого профиля, мастера-универсалы, но своей опоэтизированной (на самом деле примитивной и манипулятивной) слюняво-сопливой псевдо-мудростью умело и с выгодой для себя торгующие.
Вера Колочкова - Трава под снегом краткое содержание
Олеся Хрусталева стала жертвой обстоятельств и в одночасье потеряла дом и семью. Оставшись с маленьким племянником Ильей на руках, Олеся начала жизнь заново – сняла квартиру, устроилась на работу… Через несколько лет, попав на прием к гадалке, Олеся впала в уныние, вспоминая былые времена. Однако ворожея обещала девушке, что вскоре к ней вернется когда-то утраченное благосостояние и счастье. Ведь притаившаяся под снегом трава всегда доживает до тепла…
Трава под снегом - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Вера Александровна Колочкова
Трава под снегом
– Слушай, отстань, а? Не верю я никаким гаданиям! Да еще и за деньги! Я ж не совсем идиотка, чтобы последнюю копейку за болтовню отдавать!
– Леськ, будь человеком… Жалко тебе, что ли? Чего ты отказываешься? Она ж недорого берет! Неужели тебе совсем неинтересно, что с тобой дальше будет?
– Нет, вообще-то мне интересно, конечно, только дорого. Ты где эту Матильду откопала, Рит? Да еще и домой ее привела…
– Да бог с тобой, Леська! – замахала на нее руками Рита. Выпучив глаза и воровато оглянувшись на дверь комнаты, прошептала восхищенно, с легким присвистом на выдохе: – Ты что! Это же замечательная гадалка! И никакая она не Матильда, ее Мирославой зовут… Она же та самая! Которую по телевизору показывают! Ну, которая ночную передачу ведет, как ее…
– Нет. Не смотрю. Видела один раз, когда Илька с температурой под сорок лежал, а я уснуть боялась. Там она вроде посимпатичнее была и улыбалась очень уж душевно, даже помурлыкать хотелось в экран. А к тебе в гости совсем другая приперлась. Облезлая, старая и злая, и в каждом глазу по пятьдесят долларов светится. В итоге сто получается.
– Так там же, на телевидении, им грим накладывают! Прежде чем перед камерой посадить! А что, тебя только ее внешность смущает?
– Да ничего меня не смущает! Отстань, а? Видишь, из-за тебя мы с Илькой без ужина остались? Все котлеты сгорели! Теперь придется в магазин идти…
Вздохнув, Рита шагнула к холодильнику, вытащила из морозилки упаковку сосисок, бухнула ею по кухонному столу. Звук получился сердитый, холодный и глухой – Леся вздрогнула, обернулась от мойки:
– Ты чего там буянишь, Рит?
– Твой Илька сосиски больше любит, я знаю! Так что фиг с ними, с котлетами. Считай, что вопрос с ужином снят. Ну, пошли?
– Отстань. Никуда я не пойду.
– Имей совесть, Леська! Понимаешь, я ей обещала, что еще кого-нибудь приведу… Она бы из-за меня одной ни за что не пошла! Выручи, Лесь…
– Рит, ну не могу я! Не понимаешь, что ли? Откуда у меня лишних сто долларов? Я тебе за комнату триста плачу, а зарплата у меня – сама знаешь…
– Ладно, хрен с тобой. Уговорила. Пусть будет сто долларов в счет квартплаты. Вместо трехсот двести отдашь.
– Да я ж не к тому…
– А я к тому! Хватит со сковородкой обниматься, пошли уже!
Сбитая с толку таким поворотом событий, Леся легко позволила оттащить себя от мойки и впихнуть в дверь хозяйской гостиной. Гадалка Мирослава, растекшись грузным туловом по Риткиному дивану, мирно закусывала чем бог послал. Неплохо послал, кстати. Прямиком из Риткиного холодильника. Та всегда вкусную еду про запас держит. Стратегический гостевой пакет, в котором имеют место быть и крабы, и красная икра, и всякие игрушечные баночки с такими же игрушечными огурчиками-помидорчиками. Кокетливо утерев уголки напомаженного рта большим и указательным пальцами, гадалка дожевала деликатесную вкусноту, сделала последний контрольный глоток, потом приказала Ритке сурово:
– Убери все со стола, чтоб ничего, чтоб ни крошечки не осталось.
Потом, развернувшись толстым животом к Лесе, закивала одобрительно:
– Хорошо, что ты все-таки надумала. На меня еще никто не жаловался. Слушай, что говорить буду, и верь. Я и без карт уже вижу, что плохого за тобой нет. Чистая ты до убогости, потому и обиженная.
– В смысле – до убогости? Вы что имеете в виду? – подняла на нее удивленные глаза Леся. – Вы хотите сказать, что я глупая, да? Или больная-нищая?
– Хм… Почему сразу – глупая? Я, наоборот, в хорошем смысле… А ты думаешь, убогими одни только глупые да нищие бывают? Как бы не так… Убогий – это который рядом с Богом…
– Тяжело живешь, вижу, с трудом свою лямку тянешь. Чужое дитя воспитываешь, – монотонно проговорила Мирослава и замолчала, задумавшись.
Леся хмыкнула про себя, но снаружи недоверия не выказала. Ладно, пусть дальше чешет. Послушаем. А про трудную жизнь, лямку и чужое дитя гадалка Мирослава могла и от Ритки узнать. Хотя какой Илька чужой? Он не чужой, он племянник…
Читайте также: