Рассказы о старой школе аверченко
Обновлено: 07.07.2024
Нельзя сказать, чтобы это были два враждующих лагеря. Нет — это были просто два противоположных лагеря. Два не понимающих друг друга лагеря. Два снисходительно относящихся друг к другу лагеря.
Скрип грифелей, запах полувысохших чернил и вздохи, вздохи — то облегчения, то натуги и напряжения — вот чем наполнялась большая полутемная комната.
А за открытым окном, вызолоченные до половины солнцем, качаются старые акации, а какая-то задорная суетливая пичуга раскричалась в зелени так, что за нее делается страшно — вдруг разрыв сердца! А издали, с реки, доносятся крики купающихся мальчишек, а лучи солнца, ласковые, теплые, как рука матери, проводящая по головенке своего любимца, лучи солнца льются с синего неба. Хорошо, черт возьми! Завизжать бы что-нибудь, захрюкать и камнем вылететь из пыльной комнаты тихого училища — побежать по сонной от зноя улице, выделывая ногами самые неожиданные курбеты.
Но нельзя. Нужно учиться.
Неожиданно среди общей творческой работы Кругликову Капитону приходит в голову сокрушительный вопрос:
Кругликов Капитон — человек смелый и за словом в карман не лезет.
— А зачем мы учимся? — спрашивает он, в упор глядя на прохаживающуюся по классу учительницу.
Глаза его округлились, выпуклились, отчасти от любопытства, отчасти от ужаса, что он осмелился задать такой жуткий вопрос.
— Чудак, ей-Богу, ты человек, — усмехается учительница, проводя мягкой ладонью по его голове против шерсти. — Как зачем? Чтобы быть умными, образованными, чтобы отдавать себе отчет в окружающем.
— А если не учиться?
— Тогда и культуры никакой не будет.
— Это какой еще культуры?
— Ну… так тебе трудно сказать. Я лучше всего объясню на примере. Если бы кто-нибудь из вас был в Нью-Йорке…
— Я была, — раздается тонкий писк у самой стены. Все изумленно оборачиваются на эту отважную путешественницу. Что такое? Откуда?
— Стыдно врать, Наталья Пашкова. Ну когда ты была в Нью-Йорке? С кем?
Наталья рада была сквозь землю провалиться: действительно — черт ее дернул сказать это, но слово, что воробей: вылетит — не поймаешь.
— Была… ей-Богу, была… Позавчера… с папой.
Ложь, сплошная ложь: и папы у нее нет, и позавчера она была, как и сегодня, в школе, и до Нью-Йорка три недели езды.
Наталья Пашкова легко, без усилий, разоблачается всем классом и, плачущая, растерянная, окружённая общим молчаливым презрением, — погружается в ничтожество.
— Так вот, дети, если бы кто-нибудь из вас был бы в Нью-Йорке, он бы увидел огромные многоэтажные дома, сотни несущихся вагонов трамвая, электричество, подъемные машины, и все это — благодаря культуре. Благодаря тому, что пришли образованные люди. А знаете, сколько лет этому городу? Лет сто — полтораста — не больше!!
— А что было раньше там? — спросил Рюхин Андрей, выгибая натруженную работой спину так, что она громко затрещала: будто орехи кто-нибудь просыпал.
— Раньше? А вот вы сравните, что было раньше: раньше был непроходимый лес, перепутанный лианами. В лесу — разное дикое зверье, пантеры, волки; лес переходил в дикие луга, по которым бродили огромные олени, бизоны, дикие лошади… А кроме того, в лесах и на лугах бродили индейцы, которые были страшнее диких зверей — убивали друг друга и белых и снимали с них скальп. Вот вы теперь и сравните, что лучше: дикие поля и леса со зверьем, индейцами, без домов и электричества или — широкие улицы, трамвай, электричество и полное отсутствие диких индейцев?!
Учительница одним духом выпалила эту тираду и победоносно оглядела всю свою команду: что, мол, съели?
— Вот видите, господа… И разберите сами: что лучше
— культура или такое житье? Ну, вот ты, Кругликов Капитон… Скажи ты: когда, значит, лучше жилось — тогда или теперь?
Кругликов Капитон встал и после минутного колебания пробубнил, как майский жук:
— Что?! Да ты сам посуди, чудак: раньше было плохо, никаких удобств, всюду звери, индейцы, а теперь дома, трамваи, подъемные машины… Ну? Когда же лучше — тогда или теперь?
— Ах ты Господи… Ну вот ты, Полторацкий, — скажи ты: когда было лучше — раньше или теперь?
Полторацкий недоверчиво, исподлобья глянул на учительницу (а вдруг единицу вкатит) и уверенно сказал:
— Раньше лучше было.
— О Бог мой!! Слизняков, Гавриил!
— Лучше было. Раныпее.
— Прежде всего — не ранынее, а раньше. Да что вы, господа, — затмение у вас в голове, что ли? Тут вам и дома, и электричество…
— А на что дома? — цинично спросил толстый Фитю-ков.
— Как на что? А где же спать?
— А у костра? Завернулся в одеяло и спи сколько влезет. Или в повозку залезь! Повозки такие были. А то подумаешь: дома!
И он поглядел на учительницу не менее победоносно, чем до этого смотрела она.
— Но ведь электричества нет, темно, страшно… Семен Заволдаев снисходительно поглядел на разгорячившуюся учительницу…
— Темно? А костер вам на что? Лесу много — жги сколько влезет. А днем и так себе светло.
— А вдруг зверь подберется.
— Часового с ружьем нужно выставлять, вот и не подберется. Дело известное.
— А индейцы подберутся сзади, схватят часового да на вас…
— С индейцами можно подружиться. Есть хорошие племена, приличные…
— Делаварское племя есть, — поддержал кто-то сзади. — Они белых любят. В крайнем случае можно на мустанге ускакать.
Стриженые головы сдвинулись ближе, будто чем-то объединенные, — и голоса затрещали, как сотня воробьев на ветках акации.
— А у городе у вашем одного швейцара на лифте раздавило… Вот вам и город.
— А у городе мальчик недавно под трамвай попал!
— Да просто у городе у вашем скучно — вот и все, — отрубил Слизняков Гавриил.
— Скверные вы мальчишки, просто вам не приходилось быть в лесу среди диких зверей — вот и все.
— А я была, — пискнула Наталья Пашкова, которую не оставлял в покое школьный бес.
— Врет она, — загудели ревнивые голоса. — Что ты все врешь да врешь. Ну, если ты была — почему тебя звери не съели, ну, говори!
— Станут они всякую заваль лопать, — язвительно пробормотал Кругликов Капитон.
— А чего же она… Вы же сами говорили, что врать — грех. Врет, ей-Богу, все время.
— Не врать, а лгать. Однако послушайте: вы, очевидно, меня не поняли… Ну как же можно говорить, что раньше было лучше, когда теперь есть и хлеб, и масло, и сыр, и пирожное, а раньше этого ничего не было.
Удар был очень силен и меток, но Кругликов Капитон быстро от него оправился.
— А плоды разные: финики, бананы — вы не считаете?! И покупать не нужно — ешь сколько влезет. Хлебное дерево тоже есть — сами же говорили… сахарный тростник. Убил себе бизона, навялил мяса и гуляй себе, как барин.
— Речки там тоже есть, — поддержал сбоку опытный рыболов. — Загни булавку да лови рыбу сколько твоей душеньке угодно.
Учительница прижимала обе руки к груди, бегала от одного к другому, кричала, волновалась, описывала все прелести городской безопасной жизни, но все ее слова отбрасывались упруго и ловко, как мячик. Оба лагеря совершенно не понимали друг друга. Культура явно трещала по всем швам, энергично осажденная, атакованная индейцами, кострами, пантерами и баобабами…
— Просто вы все скверные мальчишки, — пробормотала уничтоженная учительница, лишний раз щегольнув нелогичностью, столь свойственной ее слабому полу. — Просто вам нравятся дикие игры, стреляние из ружья — вот и все. Вот мы спросим девочек… Клавдия Кошкина — что ты нам скажешь? Когда лучше было — тогда или теперь?
Ответ был ударом грома при ясном небе.
— Тогда, — качнув огрызком косички, сказала веснушчатая, бледнолицая Кошкина.
— Ну почему? Ну, скажи ты мне — почему, почему.
— Травка тогда была… я люблю… Цветы были.
И обернулась к Кругликову — признанному специалисту по дикой, первобытной жизни:
— Сколько влезет было цветов, — оживился специалист, — огромадные были — тропические. Здоровенные, пахнут тебе — рви сколько влезет.
— А в городе черта пухлого найдешь ты цветы. Паршивенькая роза рубль стоит.
Посрамленная, уничтоженная учительница заметалась в последнем предсмертном усилии:
— Ну, вот пусть нам Катя Иваненко скажет… Катя! Когда было лучше?
— Бизончики были, — нежно проворковала крохотная девочка, умильно склонив светлую головенку набок.
— Какие бизончики. Да ты их когда-нибудь видела?
— Скажи — видела! — шепнула подталкиваемая бесом Пашкова.
— Я их не видела, — призналась простодушная Катя Иваненко. — А только они, наверное, хорошенькие… — И, совсем закрыв глаза, простонала: — Бизончики такие… Мохнатенькие, с мордочками. Я бы его на руки взяла и в мордочку поцеловала…
Кругликов — специалист по дикой жизни — дипломатически промолчал насчет неосуществимости такого буколического намерения сентиментальной Иваненко, а учительница нахмурила брови и сказала срывающимся голосом:
— Ну хорошо же! Если вы такие — не желаю с вами разговаривать. Кончайте решение задачи, а кто не решит — пусть тут сидит хоть до вечера.
И снова наступила тишина.
И все решили задачу, кроме бедной, чистой сердцем Катерины Иваненко: бизон все время стоял между ее глазами и грифельной доской…
Весёлые рассказы для детей
© Ил., Власова А.Ю., 2019
Когда учитель громко продиктовал задачу, все записали её, и учитель, вынув часы, заявил, что даёт на решение задачи двадцать минут, – Панталыкин провёл испещрённой чернильными пятнами ладонью по круглой головёнке и сказал сам себе:
– Если я не решу эту задачу – я погиб.
У фантазёра и мечтателя Семёна Панталыкина была манера – преувеличивать все события, все жизненные явления и, вообще, смотреть на вещи чрезвычайно мрачно.
Вызывал ли его к доске учитель, опрокидывал ли он дома на чистую скатерть стакан с чаем – он всегда говорил сам себе эту похоронную фразу:
Вся гибель кончалась парой затрещин в первом случае, двойкой – во втором и высылкой из-за чайного стола – в третьем.
Фраза, впрочем, была украдена из какого-то романа Майн-Рида, где герои, влезши на дерево по случаю наводнения и ожидая нападения индейцев – с одной стороны и острых когтей притаившегося в листве дерева ягуара – с другой, – все в один голос решили:
Для более точной характеристики их положения необходимо указать, что в воде около дерева плавали кайманы, а одна сторона дерева дымилась, будучи подожжённой молнией.
Приблизительно в таком же положении чувствовал себя Панталыкин Семён, когда ему не только подсунули чрезвычайно трудную задачу, но ещё дали на решение её всего-навсего двадцать минут.
Задача была следующая:
Прочтя эту задачу, Панталыкин Семён сказал сам себе:
– Такую задачу в двадцать минут? Я погиб!
Потеряв минуты три на очинку карандаша и на наиболее точный перегиб листа линованной бумаги, на которой он собирался развернуть свои математические способности, Панталыкин Семён сделал над собой усилие и погрузился в обдумывание задачи.
Первым долгом ему пришла в голову мысль:
И вот – шагают они оба, один на четверть часа впереди другого…
Панталыкину пришёл на ум такой вопрос:
– Знакомы ли они друг с другом, эти два мужественных пешехода? Вероятно, знакомы, если попали в одну и ту же задачу… Но если знакомы – почему они не сговорились идти вместе? Вместе, конечно, веселее, а что один делает в час на версту больше другого, то это вздор; более быстрый мог бы деликатно понемногу сдерживать свои широкие шаги, а медлительный мог бы и прибавить немного шагу. Кроме того, и безопаснее вдвоём идти – разбойники ли нападут или дикий зверь…
Возник ещё один интересный вопрос:
– Были у них ружья или нет.
Пускаясь в дорогу, лучше всего захватить ружья, которые даже в пункте Б могли бы пригодиться, в случае нападения городских бандитов – отрепья глухих кварталов.
Впрочем, может быть, пункт Б – маленький городок, где нет бандитов?…
Вот опять тоже – написали: пункт А, пункт Б… Что это за названия? Панталыкин Семён никак не может представить себе городов или сёл, в которых живут, борются и страдают люди, под сухими бездушными литерами. Почему не назвать один город Санта-Фе, а другой – Мельбурном?
И едва только пункт А получил название Санта-Фе, а пункт Б был преобразован в столицу Австралии, – как оба города сделались понятными и ясными… Улицы сразу застроились домами причудливой экзотической архитектуры, из труб пошёл дым, по тротуарам задвигались люди, а по мостовым забегали лошади, неся на своих спинах всадников – диких, приехавших в город за боевыми припасами, вакэро и испанцев, владельцев далеких гациенд…
Вот в какой город стремились оба пешехода – Рудольф и Вильям…
Очень жаль, что в задаче не упомянута цель их путешествия. Что случилось такое, что заставило их бросить свои дома и спешить, сломя голову, в этот страшный, наполненный пьяницами, карточными игроками и убийцами, Санта-Фе?
И ещё – интересный вопрос: почему Рудольф и Вильям не воспользовались лошадьми, а пошли пешком? Хотели ли они идти по следам, оставленным кавалькадой гверильясов, или просто прошлой ночью у их лошадей таинственным незнакомцем были перерезаны поджилки, дабы они не могли его преследовать, – его, знавшего тайну бриллиантов Красного Носорога?…
Всё это очень странно… То, что Рудольф вышел на четверть часа позже Вильяма, доказывает, что этот честный скваттер не особенно доверял Вильяму и в данном случае решил просто проследить этого сорви голову, к которому вот уже три дня подряд пробирается ночью на взмыленной лошади креол в плаще.
… Подперев ручонкой, измазанной в мелу и чернилах, свою буйную, мечтательную, отуманенную образами, голову – сидит Панталыкин Семён.
И постепенно вся задача, весь её тайный смысл вырисовывается в его мозгу.
…Солнце ещё не успело позолотить верхушек тамариндовых деревьев, ещё яркие тропические птицы дремали в своих гнёздах, ещё чёрные лебеди не выплывали из зарослей австралийской кувшинки и желтоцвета, – когда Вильям Блокер, головорез, наводивший панику на всё побережье Симпсон-Крика, крадучись шёл по еле заметной лесной тропинке… Делал он только четыре версты в час – более быстрой ходьбе мешала больная нога, подстреленная вчера его таинственным недругом, спрятавшимся за стволом широколиственной магнолии.
Аркадий Аверченко - автор 585 книг. Из известных произведений можно выделить: Всеобщая история, обработанная "Сатириконом", Рассказы, Дюжина ножей в спину революции. Все книги можно читать онлайн и бесплатно скачивать на нашем портале.
Аркадий Аверченко - ?король смеха?, как называли его современники, - обладал удивительной способностью воссоздавать абсурдность жизни российского обывателя, с лёгкостью изобретая остроумные сюжеты и создавая массу смешных положений, диалогов и импровизаций. Юмор Аверченко способен вызвать улыбку на устах даже самого серьёзного читателя. В книгу вошли рассказы, относящиеся к разным периодам творче.
Аркадий Тимофеевич Аверченко (1881-1925) - прозаик, драматург, журналист и критик, автор множества юмористических рассказов.
Вниманию читателей предлагаются рассказы из сборников разных лет. Каждое из этих небольших произведений – жемчужина искрометного юмора, грандиозная и остроумная сатира на нравы и быт русского общества. Среди интересующих Аверченко тем – общественно-политическая жизнь начала прошлого века, взаимодействие искусства и повседневности, отношения полов, маленькие радости и горести детей, заботы городски.
Произведение Рассказы полностью
Читать онлайн Рассказы
| Автобиография | 13.04.13 | |
| ХЛОПОТЛИВАЯ НАЦИЯ. Рассказы | 13.04.13 | |
| О МАЛЕНЬКИХ – ДЛЯ БОЛЬШИХ. Рассказы | 13.04.13 | |
| ЭКСПЕДИЦИЯ В ЗАПАДНУЮ ЕВРОПУ САТИРИКОНЦЕВ: ЮЖАКИНА, САНДЕРСА, МИФАСОВА И КРЫСАКОВА. Повесть | 13.04.13 | |
| ШУТКА МЕЦЕНАТА. Юмористический роман | ||
| Часть I. куколка | 13.04.13 | |
| Часть II. чертова кукла | 13.04.13 | |
| заключение | 13.04.13 | |
Купить онлайн
Юмористические рассказы
Рассказы для детей
Веселые устрицы: юмористические рассказы
Московское гостеприимство: рассказы. Аверченко А.
О хороших, в сущности, людях! Рассказы
В новую книгу замечательного писателя и исполнителя собственных рассказов Михаила Задорнова вошли не только его новые произведения, но и публикации друзей – знаменитых и не очень. А некоторых авторов в своей книге он представляет впервые на суд взыскательного читателя. Кого-то из них он считает сегодня своими учителями, кого-то – учениками.
В большинстве анонсов утверждается, что эту книгу следует выдавать для внимательного чтения всем желающим вступить в законный брак в нашей стране. Вручать прямо в ЗАГСе, так сказать, чтобы еще раз убедить молодых в прописной истине: с родителями жить нельзя ни в коем случае.
На первый взгляд, у Кэти Бреннер отличная жизнь: квартира в Лондоне, гламурная работа супер-крутая страничка в Instagram.
Беда в том, что реальность совсем не такова. На самом деле, девушка снимает крошечную комнату, в которой нет места даже для гардероба, и бесконечно долго вынуждена добираться до работы, на которой она всего лишь скромный администратор. Так что жизнь, которую она демонстрирует в соцсети, ей не принадлежит.
Но ведь если чего-нибудь очень хотеть, то мечты сбываются, не так ли?
А пока даже эта, совсем не прекрасная, жизнь рушится. Успешная и гламурная начальница Кэт, Деметра, увольняет ее. Девушка вынуждена вернуться домой в Сомерсет и помогать отцу в обустройстве фермы.
Однажды, на этой самой ферме, оказывается, в качестве экотуристов, ее бывшая начальница вместе со своей идеальной семьей. Вот он шанс поквитаться со своей обидчицей за все…
©MrsGonzo для LibreBook
- это воображаемая линия, в которой небо сходится с землей и которая удаляется от нас, когда мы пытаемся к ней приблизиться. 3. Рабинович работает в Кремле - он сидит на Спасской башне и смотрит в даль, чтобы своевременно сигнализировать о приближении коммунизма. Его пытаются переманить американцы - пусть предупреждает о приближении экономических кризисов. .
Капитан Синий Медведь рассказывает о приключениях первой половины своей жизни, проведенных в путешествиях по загадочному сказочному континенту Замония, где интеллект считается инфекционным заболеванием, вода течет вверх, и опасности подстерегают буквально на каждом шагу.
Тринадцатилетняя девочка мечтает поскорее вырасти и стать известной актрисой. На дне рождения она загадывает свое самое сокровенное желание, которое тут же неожиданно исполняется. Она превращается в красивую молодую женщину - популярную телезвезду и только теперь понимает, что нужно быть очень аккуратной со своими желаниями - ведь возникает целый ряд затруднительных ситуаций, из которых ей приходится самостоятельно выпутываться, и теперь ей хочется только одного - вернуться на тот самый день рождения и в то замечательное время, когда ей было всего тринадцать лет.
Автор любовно отобрал из своего немалого творческого багажа те произведения, которые он сам считает наиболее удачными. Часть из них известны всем – их исполняют с эстрады, они звучат по телевидению и радио. Но кое-что окажется для любителей юмора приятным и неожиданным сюрпризом…
Чьего-либо влияния на развитие писательской способности припомнить и указать не могу. Детство мое прошло в большой обеспеченной семье. Воспитывали нас по-старинному — всех вместе на один лад. С индивидуальностью не справлялись и ничего особенного от нас не ожидали. В первых творческих произведениях преобладал элемент наблюдательности над фантазией. Я любила рисовать карикатуры и писать сатирические стихотворения. " — писала Надежда Тэффи.
Мой друг, моральный воспитатель и наставник Борис Попов, провозившийся со мной все мои юношеские годы, часто говорил своим глухим, ласковым голосом.
От издателяВ сборник вошли лучшие рассказы известного русского писателя-сатирика. Среди них - цикл "Рассказы о старой школе", искрящееся юмором воспоминание о "старой", но никогда не стареющей школе детской души, оно не только веселит и увлекает, но и учит, наставляет, воспитывает.
Читайте также: